Единство слова и понятия не есть их тождество

Отрицая какую бы то ни было объективную познава­тельную значимость мышления, семантические идеалисты считают, что логика «занимается не суждениями (мыслями и содержанием мыслей), а языковыми выражениями, в особенности предложениями», что при этом «предложения подлежат в логике формальному исследованию», т. е. ис­следованию, в котором вовсе не учитывается смысл слов и предложений, а лишь «род и порядок следования этих зна­ков» °. По Карнапу, «логические особенности предложений (например, является ли предложение аналитическим, син­тетическим или контрадикторным, является ли оно сужде­нием существования и т. п.) и логические отношения 1ежду предложениями (напр., противоречат ли друг другу ,ва предложения или они совместимы, следует ли одно из их логически из другого и т. п.) зависят только от синтак­сической структуры предложений, так что логика оказы-ается частью синтаксиса...» ³.

1 «Вопросы языкознания» Яа 1, 1956 г., стр. 75,

² Там же,

27о

¹ В. В. Виноградов, Русский язык (грамматическое учение о слове), :тр. 9.

² R. Carnap, Logische Syntax der Sprache, S. 1.

³ Ibid., S. 2.

Таким образом, законы и формы мысли здесь целиком сводятся к формам языка, к его синтаксису, который в свою очередь оказывается комбинаторикой, т. е. рассмот­рением различных операций над конечным числом каких-то предметов, в данном случае — знаков. При этом «не предполагается, что знак имеет какое-нибудь значение или что-либо обозначает»'.

Формы мысли, обусловленность которых объективной действительностью здесь полностью игнорируется, оказы­ваются отождествленными с формами языка, а последние для семантики — дело нашего произвола: мы можем их по своей прихоти выдумывать так же, как правила любой игры (с которыми их и сравнивают сами семантики). «Каждый может создавать свою логику, т. е. свою форму языка как ему угодно» ². Все положения философии, трак­тующие о материальном мире и о познании как отраже­нии этого мира в голове человека, семантика объявляет лишенными смысла «мнимыми предложениями», в резуль­тате чего из всех «философских проблем остаются в каче­стве имеющих смысл лишь вопросы логики науки» ³, т. е. вопросы, касающиеся того, как в науках сочетаются ли­шенные значения знаки — слова и предложения. Но если правила этих сочетаний — дело нашего произвола, то, из­меняя эти правила, мы в науках можем получать самые различные и даже противоположные выводы.

Так субъективно-идеалистическое отождествление форм мысли с формами языка (и соответственно— отождествле­ние философии, логики и синтаксиса языка) приводит к реакционному выводу, будто все знания, накопленные че­ловечеством, суть произвольное построение нашего созна­ния, лишенное объективной значимости. Идеалистическая семантика оказывается глубоко враждебной науке.

Обращаясь к реально существующим языкам, каждый из которых имеет свой собственный своеобразный грамма­тический строй, семантические идеалисты приходят к вы­воду, что каждый такой «язык создает исторически данный метод понимания... в пределах определенной группы лю­дей» ⁴ т. е. что народы различаются не только формами языка, но и формами мышления, что делает безнадежной

¹ R. Carnap, Logische Syntax der Sprache, S. 5.

² Ibid., S. 45.

³ Ibid., S. 8.

⁴ Ibid., S. 5.

любую попытку достичь взаимопонимания между наро­дами.

Защищая науку от агностиков, диалектический мате­риализм решительно отвергает все попытки отождествле­ния форм мышления и форм языка. Единство языка и мышления отнюдь не означает их тождества. Поскольку формы и законы мышления отражают формы существова­ния вещей объективного мира, они не зависят ни от чело­века, ни от человечества. Поэтому логические формы и за­коны — одни и те же у всех народов. Напротив, формы и законы языка несут на себе печать истории того народа, которому принадлежит язык. Поэтому формы и законы языка весьма различны у различных народов.

Отождествление форм языка и форм мысли, отожде­ствление слова и понятия ведет к выводу о том, что по­скольку слова, которыми пользуются разные народы, раз­личны, то об одних и тех же предметах различные народы составляют себе различные понятия,— выводу, решитель­но противоречащему фактам.

Если бы народы различались не только языками и упо­требляемыми в языке словами, но и понятиями, то, разу­меется, общение между народами, перевод с одного языка на другой были бы невозможны. Это еще раз подчеркивает теснейшую связь языка и мышления, слова и понятия. Если бы существовали слова, вовсе не участвующие в вы­ражении понятия, то эти слова были бы абсолютно непе­реводимы. Наличие в словах различных языков общего смысла, т. е. одних и тех же-понятий, как раз и обеспечи­вает возможность перевода с одного языка на другой.

Органическая связь слова и понятия означает, что у нормальных людей нет понятий, не связанных со словами, и нет слов, не связанных с понятиями. Однако положение о том, что все слова участвуют в закреплении понятий, не­допустимо истолковывать упрощенно. Сложность связи между словом и понятием обнаруживается в различных планах.

Во-первых. Говоря «каждое слово закрепляет поня­тие», мы хотим лишь подчеркнуть, что всякое слово уча­ствует так или иначе в закреплении и выражении понятия. Но не следует упускать из виду: а) что существует множе­ство понятий, которые могут быть выражены лишь груп­пой слов. В этих случаях ни одно из слов, входящих в эту группу, не способно регистрировать данное понятие, хотя

• U Мышление

последнее не может быть выражено без любого из этих слов, каждое из которых участвует в выражении данного понятия; б) все слова, в том числе и знаменательные, имеют наряду со «свободными» значениями значения «не­свободные». В последнем случае слово фиксирует опреде­ленное понятие лишь в определенном фразеологическом окружении, в определенной ситуации и т. д., следовательно, взятое не само по себе; в) служебные слова обладают зна­чительным своеобразием в семантическом отношении, поскольку понятия об объективно существующих отноше­ниях, выражаемые ими, весьма тесно переплетаются с ло­гическими и грамматическими понятиями, также выражае­мыми в этих словах. Все значения этих слов, как правило, «несвободны». Понятия, выражаемые этими словами, на­столько абстрактны, что (подобно важнейшим понятиям математики) точное раскрытие их содержания требует значительных усилий и по крайней мере по форме отли­чается от обычной дефиниции.

Во-вторых. Связь между словом и понятием ослож­няется тем, что значение слова в языке охватывает не все содержание понятия, а лишь общеизвестную часть содер­жания 'понятия, и здесь, как и в случае «несвободного» значения, слово в языке оказывается в своем значении «уже» понятия.

В-третьих. Поскольку слову в семантическом отноше­нии принадлежит целая система внутренне взаимно свя­занных значений, каждое из которых имеет своим ядром понятие, в слове содержится не одно, а целый ряд понятий. Кроме того, в значении слова понятие окружено эмоцио­нальной и стилистической «атмосферой», играющей суще­ственную роль в речевом общении и в художественном творчестве. В этом плане слово в своем значении оказы­вается «шире» понятия.

В-четвертых. Одно и то же понятие может быть выра­жено различными словами-синонимами.

Наконец, в-пятых, слово может выражать, закреплять не только понятие, но и целое суждение (например, «прошу», «ладно» и т. п.). В этом случае слово выступает как предложение.

Таким образом, хотя слова всегда соотнесены с поня­тиями, закрепляют и выражают понятия, но совершенно недопустимо ставить знак равенства между значением слова и понятием. Тем более недопустимо отождествлять

само слово с понятием. Несостоятельность такого взгляда состоит не только в том, что он сводит значение слова к понятию, но и в том, что при этом слово целиком сводится к его значению, что не выдерживает критики. Слово — это единица языка со всеми присущими этому языку фонети­ческими и грамматическими особенностями, которые и определяют фонетический и грамматический состав слова точно так же, как семантическая система языка опреде­ляет своеобразную систему значений каждого слова. Зна­чение слова, таким образом, представляет собой лишь одну из его сторон, не существующую вне других его сторон, без которых нет и не может быть слова. Слово как единица языка обладает качественным своеобразием в каждом кон­кретном языке и может быть изучено и понято лишь в фо­нетической, грамматической и семантической системе этого языка. Понятие как важнейшая форма мышления носит общечеловеческий характер и может быть изучено лишь на основе глубокого исследования процесса познания как от­ражения действительности в голове человека и роли мыш­ления в познании, взаимной связи и обусловленности логи­ческих форм и законов.

Поэтому исследование слов, в том числе и исследова­ние их значений, и исследование понятий является задачей различных наук.

Сказанное до некоторой степени дает представление о том, насколько сложна связь между словом и понятием. Но сложность этой связи нисколько не колеблет того факта, что связь эта, как бы сложна она ни была, всегда существует. Связь между словом и понятием так же орга­нична и неразрывна, как органична и неразрывна связь языка и мышления.

10*