Реферат Курсовая Конспект
Основные ступени формирования речи - раздел Лингвистика, МЫШЛЕНИЕ И ЯЗЫК Ввиду Того Что Процесс Становления Человека, Длившийся Около Миллиона Лет, Н...
|
Ввиду того что процесс становления человека, длившийся около миллиона лет, не представлен памятниками письменности, нет возможности сколько-нибудь достоверно и точно судить о том, как именно общались между собой первобытные люди. Можно говорить только об общей линии или тенденции развития средств звуковой сигнализации. Весьма обобщенно, без детализации можно было бы наметить две основные ступени в становлении речи— период, когда еще не существовало членораздельной речи в собственном смысле слова, и период ее появления.
Известно, что членораздельная речь со всеми свойственными ей особенностями, как структурными, так и функциональными,— это чрезвычайно сложное явление. Она возникла, разумеется, не сразу, как не сразу возник и сам человек с его подлинно человеческим мышлением. Она явилась результатом длительного развития трудовой деятельности первобытного человека, его мышления, все усложняющихся социальных связей, мозга и периферического речевого аппарата. Вполне логично предположить поэтому, что до возникновения членораздельной речи предки человека общались между собой такой речью, которая не обладала основными признаками членораздельности. Косвенным подтверждением этого положения является формирование речи у детей, которое начинается с мало дифференцированных звуков и движется по пути все большей их дифференциации. Серьезным доводом в пользу того, что древнейшие предки человека не обладали членораздельной речью, являются данные палеоантропологии. Строение коры головного мозга и периферических органов речи древнейших людей — питекантропов и синантропов — не было приспособлено для продуцирова-ния членораздельных звуков. Звуковая речь была доступна этим людям лишь в самых начальных ее формах, не связанных с тонкой работой.органов артикуляции '.
1 «Изучение эндокранных муляжей,— пишет В. В. Бунак,— позволяет установить, что древнейшие гоминиды — питекантроп и синан-
Нечленораздельная речь. Нечленораздельная речь — это гакое средство взаимного общения первобытных людей на ранней стадии их развития, для которого, по-видимому, было характерным отсутствие системы четко дифференцированных, противопоставляемых друг другу звуковых единиц языка. В нечленораздельной речи противополагались друг другу не отдельные звуки, выделенные из смысловых единиц в качестве фонем, а целостные комплексы звуков, обладающих относительно самостоятельным смыслом. Давая примерную характеристику нечленораздельной речи с ее фонетической стороны, известный русский языковед Л. В. Щерба писал: «Совершенно естественно думать, что на заре человеческой речи несколько внеязыковых звуковых жестов человека, начинавших употребляться с речевыми намерениями, были сложными артикуляциями (комплексами артикуляций — одновременных и последовательных) и при своей малочисленности не образовывали системы по своим сходствам и различиям друг с другом, а потому, не разлагаясь на звуковые элементы, противополагались друг другу целиком и являлись таким образом «словозвуками», если можно так выразиться. Это были «диффузные» или «нечленораздельные» звуки, которые были диффузными с биологической точки зрения только в том смысле, что говорящие не умели их дифференцировать, не имея к тому повода» '. Само собой разумеется, что в течение столь длительного периода нечленораздельная речь не могла быть одинаковой. Она существенным образом видоизменялась по пути все большего и большего накопления элементов членораздельности.
тропы — хотя и имеют в три раза более крупную массу мозга (в сравнении с шимпанзе), сохраняют многие особенности антропоморфного типа: малую высоту мозга, больший наклон оси височной доли, больший выступ по медиальной линии в орбитальной части, широкую щель между полушариями мозга, угловатый затылочный полюс, отсутствие определенно выраженной асимметрии, примитивное строение средней лобной борозды и др. Весь этот комплекс указывает на сравнительно малое развитие теменно-височной и фронтальной областей, т. е. участков коры, с которыми преимущественно связаны функции речи и процесс мышления» (Сб. «Происхождение человека и древнее расселение человечества», стр. 245—246). В
1 Л. В. Щерба, О ..(диффузных звуках», «Академику Н. Я. Марру XLV» (Юбилейный сборник), изд Академии наук СССР,'М —Л. 1935, стр. 453.
Видимо, с известной степенью достоверности можно утверждать, что членораздельная речь со всеми свойственными ей особенностями могла сложиться лишь у человека современного типа строения, т. е. у кроманьонца, а предшествовавшие ему формы становившегося человека, за исключением неандертальца, представлявшего переходную ступень к кроманьонцу, общались между собой преимущественно нечленораздельной речью—мало дифференцированными звуками и всевозможными жестами. У них имелись, по-видимому, лишь зачатки членораздельной речи.
Описывая низшую ступень дикости, Л. Г. Морган в книге «Древнее общество» отмечает, что этот период начался с младенчества человеческой расы и что к этому периоду относится начало членораздельной речи1. При этом в работе Моргана подчеркивается, что переход от языка жестов и несовершенных звуков к членораздельной речи осуществлялся очень медленно. Конспектируя эту работу Моргана, Маркс подчеркивает приведенные мысли 2. Низшая ступень дикости охватывает период от самого начала очеловечивания обезьяны до неандертальца включительно, т. е. весь период развития первобытного стада. «Реальной гранью между низшей и средней ступенями дикости является завершение становления самого вида современного человека (Homo sapiens)»3. Таким образом, низшая ступень дикости охватывает около 800 тысяч лет, в течение которых первобытный человек положил лишь начало членораздельной речи. А до этого начала, которое может быть отнесено, видимо, лишь к неандертальскому человеку, предки человека общались еще нечленораздельной речью 4. Примитивные формы труда и стадный образ жизни первобытных людей вполне могли обслуживаться именно такой речью.
1 См Льюис Г. Морган, Древнее общество, изд. Института народов Севера ЦИК СССР, Л. 1934, стр. 9.
i См. «Архив Маркса и Энгельса», т. IX, 1941, стр. 1.
3 С. П. Толстое, К вопросу о периодизации истории первобытного общества, «Советская этнография» № 1, 1946 г., стр. 28.
4 Я. Я. Рогинский считает, что «есть основания полагать (насколько это позволяют палеоантропологические исследования), что неандертальский человек уже начал пользоваться членораздельной речью» («Проблемы позднейшего этапа эволюции человека». Труды института этнографии, Новая серия, II, изд. Академии наук СССР, 1947, стр. 20).
На начальной ступени развития нечленораздельной речи, по-видимому, еще не было слов, противопоставляемых в предложении, а были так называемые «слова-предложения». На более поздней стадии отдельные смысловые комплексы выделились в слова, из которых составлялись предложения. Но слова еще не обладали системой грамматических форм. Вот тот весьма общий комплекс примерных признаков, характеризующих нечленораздельную речь в динамике ее развития на пути к членораздельной речи. О ранних формах нечленораздельной речи возможно говорить, начиная, по-видимому, лишь с питекантропа и уже наверное с синантропа и кончая ранним неандертальцем. О речевом общении, следовательно, можно говорить лишь применительно к первобытным людям, которые вели стадный образ жизни и умели изготовлять искусственные орудия труда. Что же касается австралопитеков, то они представляли собой всего-навсего высших животных, положивших начало очеловечиванию обезьяны, и их средства общения вряд ли целесообразно называть речью. Стадный образ жизни австралопитеков, совместная самооборона и нападение на животных с целью добывания пищи требовали хотя бы самой элементарной согласованности действий, определенного контакта между отдельными членами данного стада, что является необходимым условием успешной деятельности коллектива. Для осуществления согласованных действий необходимы были какие-то средства взаимного общения, без которых австралопитеки не могли бы не только развиваться, но и сохранить свое существование, так как их преимущества перед другими животными заключались не только в их некотором умственном превосходстве, но главным образом в их коллективности, а также в том, что они могли использовать в качестве орудий готовые предметы: палки, камни, кости и т. п. Исключительно важным, хотя и весьма косвенным, фактом, позволяющим судить о том, что у австралопитеков были более развитые, чем у антропоидных обезьян, голосовые реакции, является их переход к передвижению на задних конечностях. Согласно данным антропологии, переход к прямохождению приводил к изменению структуры голосовых органов, например утолщению и округлению голосовых связок. У австралопи-
теков, по-видимому, была не речь, а ее биологические предпосылки или зачатки, выражавшиеся в таких голосовых реакциях и жестах, которые заключали в себе значение призыва, предупреждения об опасности, побуждение к действию, угрозу и т. п. Поскольку австралопитеки обладали более подвижной нижней челюстью, чем антропоидные обезьяны, нет оснований сомневаться в том, что австралопитеки, стоявшие значительно выше антропоидов, обладали и более высоким уровнем развития средств общения. При помощи своего голосового аппарата они могли произносить более разнообразные звуки, чем это могут делать ныне существующие высшие обезьяны.
Стадо австралопитеков в процессе дальнейшей эволюции сменилось более совершенным социальным объединением — стадом первобытных людей, которое закономерно сложилось в ходе усовершенствования трудовой деятельности, перехода от использования в качестве орудий готовых предметов к искусственному изготовлению орудий, обусловившему совершенствование мозга и его отражательной функции — сознания. Выделывание орудий и охота при их помощи обусловили в свою очередь реорганизацию общественных связей людей. Все это противопоставило гоминид их животным предкам. Ввиду того что в сферу деятельности первобытного человека включались все новые и новые предметы и явления, в силу более активного, целенаправленного и организованного воздействия этих первых людей на внешний мир, расширялось количество впечатлений человека о действительности, увеличивалось количество звуковых комплексов и жестов, при помощи которых первобытные люди могли сообщать о своих впечатлениях друг другу. Если у шельских гоминид с их массивной нижней челюстью подвижность частей речевого аппарата была еще очень ограниченной, то уже у людей ашельского времени наблюдаются уменьшенные размеры нижней челюсти, дававшие возможность произносить более дифференцированные звуки. Обращает на себя внимание значительно более сильное, чем у обезьян, развитие у питекантропа нижней лобной извилины мозга, где помещается центр речи, «следовательно имеются все основания думать, что питекантроп уже в какой-то мере обладал спо-
собностью речи» '. У поздних синантропов по мере окончательного перехода к двуногому хождению, по утверждению В. В. Бунака, в основном закончился цикл преобразований голосового аппарата, наметившийся у поздних австралопитековых форм. У синантропов усилилась подвижность языка и отдельных частей гортани. Все это говорит о том, что голосовые органы функционировали более интенсивно и произносили большее количество звуков, чем это имело место у предшествующих предков человека. Развитие средств общения у первобытных людей шло не только за счет их дальнейшей дифференциации, установления более однозначной связи определенного звукового комплекса с соответствующим состоянием человека и явлениями окружающей действительности, но и за счет качественной перестройки самого характера общения.
Звуковая сигнализация принимала все более осознанный, преднамеренный характер. Звуковое общение превратилось в повседневную жизненную необходимость. Постепенное включение все большего и большего количества предметов в сферу практической деятельности предков человека, усложнение форм взаимоотношения как с природой, так и между собой, расширение круга хозяйственной жизни — все это обусловливало обогащение звуковых комплексов, требовало все более и более тонкой модуляции, нюансировки произносимых звуков с тем, чтобы точнее определить, к какому кругу предметов и явлений они относятся, какое состояние организма они выражают, осуществления какого вида деятельности с их помощью хотят добиться. Первобытный человек использовал весь комплекс средств общения — и звуки, и жесты — не только с целью побудить других членов стада к совершению определенного действия, но и, видимо, сообщал о своих впечатлениях о действительности. При помощи звуков и жестов предок человека на стадии синантропа сообщал другим то, что он получал в процессе непосредственного восприятия. Содержанием его сообщения были восприятия и представления об окружающем мире. Абстрактного мышления на этой стадии еще не существовало.
Взаимное речевое общение первобытных людей на стадии питекантропа и синантропа было непосредственно
1 П. И. Борисковский, Начальный этап первобытного общества Л. 1950, стр. 21.
включено в производственный процесс. Люди общались, трудясь. Речевая деятельность, по-видимому, еще не получила относительно самостоятельного характера, хотя го-миниды, по всей вероятности, умели уже осуществлять элементарные связи между различными звуковыми комплексами по все более строго определенным правилам, последовательно выражая связи своих впечатлений об окружающем мире.
Возможные пути использования жестов на стадии нечленораздельной речи. Большинство ученых так или иначе склонялось прежде и склоняется теперь к тому, что жесты играли огромную роль в общении первобытных людей. Ошибкой было бы думать, что общение с помощью жестов составляло какую-то особую стадию в развитии речи. Общение при помощи жестов составляло не стадию, а было включено необходимым составным компонентом в звуковое общение. Сами по себе трудовые операции, осуществляемые членами первобытного стада людей в условиях довольно уже спаянного коллектива, являясь формой реализации мысли, вместе с тем служили непреднамеренной формой общения, выполняя роль или объекта подражания со стороны других членов стада, особенно молодого поколения, учившегося выполнению этих операций у более старших, или 'служили предметом контроля со стороны, например, вожака, или просто объектом восприятия, дающим возможность знать о замысле человека, выполняющим эту операцию и тем самым служившим ориентирующим фактором для других членов стада. Трудовые движения могли выполнять роль общения не только непреднамеренно, но и осознанно, когда, скажем, необходимо было показать другому, как нужно осуществлять данную операцию, например при отделке орудия из камня.
В определенных ситуациях жизни первобытного коллектива людей некоторые трудовые движения начинали выполнять как бы двойную функцию: непосредственно трудовую, направленную на достижение конкретной цели, и опосредованно коммуникативную, направленную на показ и последующее побуждение другого или других членов коллектива к осуществлению данного действия '.
1 Мы полностью разделяем точку зрения А. Н. Леонтьева, который говорит, что «в зародыше речевое общение людей и их практическое общение не дифференцированы между собой, что рабочие движе-
Возникновение и дальнейшее расхождение функций некоторых трудовых движений неизбежно вело к тому, что движения, выполняющие функцию преднамеренной коммуникации, начинали постепенно приобретать иную структуру, носить все более редуцированный, неполный характер, являясь лишь эскизной, схематической имитацией реального трудового процесса, лишь его символическим изображением. Жест, эскизно изображающий ту или иную трудовую операцию, становился преднамеренно подаваемым сигналом, картинно обозначающим эту операцию и тем самым сообщающим о ней, побуждающим других к ее осуществлению или выражающим желание осуществить данное действие самим сигнализирующим субъектом. Естественно возникавшая связь между изобразительным жестом и выражаемым им действием или предметом являлась первоначально настолько наглядной и простой, что она оказывалась легко доступной и понятной для примитивно мыслящего первобытного человека.
При помощи постепенно усложняющихся изобразительных жестов, получавших все более и более обобщающий характер, первобытные люди могли сообщать свои мысли о форме предметов, их объеме, количестве, месте, внешних связях предметов между собой, о характере деятельности своей и других членов стада, об уже совершенных действиях и тех, которые совершаются в данный момент времени, а также о предполагаемых быть совершенными в будущем и т. п.
Приемы первоначального мышления представляли собой непосредственное воспроизведение характера воздействия человека на предметы реального мира. Движения рук, при помощи которых осуществлялись сами трудовые операции, неизбежно являлись материальным средством выражения их мысленного воспроизведения в мозгу. Работа мышления была настолько тесно связана с работой рук, что мозг посылал импульсы в мышцы рук не только в момент отправления трудовых операций, но и в момент их мысленного воспроизведения с целью сообщить свои мысли другим. И не случайно поэтому мозговые центры
•Р ,
печи ныне регулирующие движение мышЦ речевого аппарата' расположены в непосредственной близости к центрам,'регулирующим движение рук. При этом ведущий центр речи, обычно расположенный в левом полушарии мозга, связан с центром именно правой руки. У людей с ведущей левой рукой (левшей), центр которой находится в правом полушарии, ведущий центр речи перемещен в правое полушарие, т. е. к центру ведущей руки. Эта анатомически фиксированная связь, сложившаяся в ходе физической эволюции человека, является дополнительным аргументом в пользу того, как тесно связаны между собой труд, мышление и речь. В качестве подтверждения того положения, что жесты играли весьма важную роль во взаимном общении людей в первобытном стаде, обычно ссылаются на этнографические материалы. И действительно, этот материал проливает некоторый свет на этот вопрос, хотя его применение нуждается в некоторых оговорках.
Нельзя не считаться с тем фактом, что жесты широко применялись среди в прошлом отсталых народностей (австралийцы, североамериканские индейцы и т. п.), на что имеются многочисленные указания со стороны этнографов '. Леви-Брюль отмечает, что племя диэри, кроме звукового языка, имеет еще богатый язык знаков. Для всех животных, для всех туземцев, мужчин и женщин, для неба, земли, ходьбы, верховой езды, прыгания, летания, плавания, еды, питья, для сотен других предметов и действий имеются свои особые знаки, так что эти туземцы могут разговаривать, не произнося ни одного
ния, воздействующие на предмет труда, тем самым выполняют и функцию воздействия на других людей, участников коллективного производства» (Л. Н. Леонтьев, Очерк развития психики, 1947, стр. 95).
^ 'И.1 Так, например, описывая формы общения одного из австралийских племен, Леви-Брюль отмечает, что при помощи жестов представители этих племен «воспроизводят либо позы и положения, либо привычные движения существ, четвероногих, птиц, рыб и т. д., либо движения, применяющиеся для их ловли, для использования или изготовления какого-нибудь предмета и т. д. Например, для обозначения дикобраза, его своеобразного способа рыть землю и отбрасывать ее в сторону, его колючек, его манеры поднимать свои небольшие уши применяются движения рук, точно описывающие эти движения. Для обозначения воды... показывают, как пьет туземец, лакая воду, набранную в. горсть. Для обозначения ожерелья рукам придают такое положение, как будто они обнимают шею и замыкаются сзади. Оружие До мелочности описывается жестами, подобными тем движениям, которые проделываются, когда им пользуются» (Л. Леви-Брюль, Первобытное мышление, М. 1930, стр. 107).
слова '. Жесты используются туземцами главным образом для уточнения смысла слов и выражений. Так, на одном из наречий в прошлом отсталых народов mi ne» означает «я это делаю» или «ты это делаешь», смотря по жесту, каким сопровождает эти слова говорящий12. В то время, когда язык находился в процессе формирования, смысл звуков в значительной степени зависел от сопровождавших их жестов.
Конспектируя книгу Льюиса Г. Моргана «Древнее общество», К. Маркс специально подчеркивает, видимо как наиболее важные, следующие мысли Моргана: «Люди, когда они еще не знали огня, не обладали членораздельной речью и не имели искусственных орудий... зависели... от дикорастущих плодов земли. Медленно, почти незаметно они подвигались вперед в период дикости: от языка жестов и несовершенных звуков к членораздельной речи...»3. Могут сказать, что эти мысли не есть мысли Маркса, а переложение мыслей Моргана. На это можно было бы заметить следующее. Морган является крупнейшим авторитетом в вопросах первобытной истории. Он имел в своем распоряжении колоссальное количество фактов и личных наблюдений над жизнью и бытом североамериканских индейцев. Поэтому высказывания Моргана заслуживают особого внимания. Известно, что Маркс, конспектируя работу Моргана, помечал те места и особо оговаривал их, если он не был согласен с последним. Это место излагается Марксом без критики и при этом особо подчеркивается.
Ссылка на авторитет не есть доказательство. И мы приводим это место из конспекта Маркса не как доказательство того, что язык жестов играл важную роль в общении первобытного человека, а как иллюстрацию того, что крупные авторитеты науки придерживались этого мнения.
Членораздельная речь. Предположительно можно думать, что развитие нечленораздельной речи завершается, как уже сказано, на той стадии антропогенеза, которая представлена неандертальцами, которые в общей цепи антропогенеза занимают промежуточное положение между синантропом и человеком современного типа строения —
1 См. Л. Леви-Брюль, Первобытное мышление, стр. 105.
2 См. Г. Рибо, Эволюция общих идей, М. 1898, стр. 97. s «Архив Маркса и Энгельса», т. IX, стр. 41.
кроманьонцем. По своему духовному развитию неандертальцы стоят значительно выше синантропа, что является результатом сравнительно высокого уровня развития его общественно-трудовой деятельности. Многообразие форм и сравнительно высокий уровень трудовой деятельности, совершенствование технических навыков, включение в сферу своей практической деятельности большого числа предметов, усложнение взаимосвязей между членами общественного коллектива, зарождение разделения труда между мужчиной и женщиной и, наконец, неуклонное развитие по пути дальнейшего совершенствования мышле-ция — все это закономерно обусловливало дальнейшее развитие и обогащение средств общения, необходимых для налаживания согласованной и упорядоченной совместной деятельности общественного коллектива неандертальцев.
Речевая деятельность неандертальца начинала, по всей вероятности, постепенно высвобождаться от непосредственной связи с предметами, являвшимися объектом общения, и стала приобретать относительно самостоятельный характер. Это значит, что люди могли общаться не только о предметах, находившихся в непосредственном поле их зрения, но и об отсутствующих предметах. Относительно самостоятельный характер речевой деятельности создавал предпосылки для развития обобщающей роли звуковых комплексов. В речи неандертальца, по-видимому, начинали постепенно складываться элементы членораздельности, хотя в целом эта речь еще не обладала качеством членораздельности, о чем свидетельствуют и палеоантро-пологические данные. В строении его мозга отмечается сравнительно слабое развитие теменно-височной области, непосредственно связанной с речевой функцией.
Зародыши членораздельной речи, видимо, получили свое дальнейшее развитие у кроманьонца раннего периода позднего палеолита, фиксированного памятниками оринь-якской культуры. На последующих этапах своего развития — солютрейской, мадленской и азильской культур — членораздельная речь получила свое окончательное оформление.
^Решающим критерием, позволяющим с некоторой долей достоверности судить о том, что членораздельная речь со всеми свойственными ей признаками могла оформиться именно у кроманьонца, являются, прежде всего, характер его трудовой деятельности и вытекающие из нее формы
взаимоотношения людей в обществе и уровень мыслительной деятельности. В этой связи представляется крайне необходимым особо подчеркнуть роль разделения труда в формировании членораздельной речи. В условиях, когда конечная цель трудовой деятельности одного человека — удовлетворение потребности — оказалась опосредованной целой цепью различных видов деятельности других людей, согласованность между людьми приобрела довольно сложные формы. Круг предметов, включенных в трудовую деятельность, оказался довольно большим и более или менее строго фиксированным. Членораздельная речь могла сформироваться на таком уровне развития человека, когда мышление стало приобретать относительно самостоятельный характер. Об опосредствованном характере мышления кроманьонца свидетельствуют многие факты: высокий уровень развития техники изготовления орудий производства, орудий добывания средств к жизни. Если орудия неандертальца и тем более синантропа служили главным образом для непосредственного употребления, то у кроманьонца появляются инструменты, т. е. орудия для производства орудий. Таким образом закладываются основы производства средств производства. У кроманьонца получает довольно широкое развитие искусство — настенные изображения самых разнообразных животных, человека, хижин, статуэтки из кости и т. п., знаменующие собой переворот именно в способах общения людей,— возникновение зачатков письменной речи. Все эти виды производственного и художественного творчества, выросшие из потребностей хозяйственной жизни, находятся в большом удалении от непосредственных целей удовлетворения материальных потребностей первобытного человека. Формой реализации отвлеченного мышления могла быть только членораздельная речь, которая вместе с тем служила средством обозначения довольно дифференцированных понятий. Дифференцированные орудия труда также являются одним из важных критериев в определении периода формирования членораздельной речи.
Далее, членораздельная речь могла сложиться в условиях образования сравнительно сложных форм общественной жизни, требовавшей глубокого, многостороннего и дифференцированного контакта членов этого общества между собой и определившей выделение общения из непосредственного процесса производства в относительно
ямостоятельную деятельность, опосредствованным путем связанную с производством, разумеется, не исключавшей и прямую связь общения с производственной деятельностью. Многочисленный археологический материал убедительно показывает, что переход от весьма еще примитивного состояния, характеризующего ступень неандертальца, к позднему палеолиту, т. е. кроманьонцу, связан с глубоким преобразованием внутренней структуры первобытного общества, с образованием первобытно-общинного строя, с образованием рода и довольно сложных родовых связей. Планомерная организация труда, более многогранная передача умений и знаний от поколения к поколению, установление более опосредствованных приемов управления членами коллектива и контроля за их деятельностью — все это могло осуществляться только при помощи довольно развитой членораздельной речи. Об оформлении членораздельной речи именно на стадии кроманьонца говорят и его анатомофизиологические особенности, прежде всего строение мозга, а также периферического речевого аппарата. Строение переднего отдела лобных долей у кроманьонца более совершенно, чем у неандертальца; у него резче выражены передние ветви сильвиевой борозды. Передняя ветвь нижней лобной борозды, имеющая прямое отношение к членораздельной речевой деятельности, лучше развита именно у кроманьонца. Как показали клинические наблюдения, повреждение или экстирпация именно передних отделов лобных долей в числе других симптомов связано с расстройством отвлеченного мышления и символической апроксией, т. е. нарушением операций с символами.
Членораздельная речевая деятельность требует исключительно большой скорости движения нижней челюсти. Такая быстрая работа нижней челюсти может успешно осуществляться менее массивной мускулатурой, обладающей сравнительно небольшой инерцией. Постепенная редукция жевательных мышц, выполняющих и речевую функцию,— весьма существенное органическое условие для развития членораздельной речи. Величина нижней челюсти находится в пропорциональной зависимости от величины жевательных мышц. Поэтому сравнительное изучение строения нижней челюсти у ископаемых людей имеет большое значение для выяснения этапов развития речевой Функции. Как показали антропологические исследования °. В. Бунака, жевательные мышцы кроманьонца, выпол-
няющие и речевую функцию, получили достаточную редукцию для того, чтобы осуществлять быстрое движение нижней челюсти и в количестве, необходимом для продуциро-вания именно членораздельных звуков.
Развитие способности к произношению членораздельных звуков было связано также с постепенным укорочением ротовой полости, опущением гортани, более четким разделением ротового и носового резонаторов, дифферен-цировкой отдельных гортанных мускулов, уплотнением свободного края голосовых связок. Такого рода изменения, как показывают палеоантропологические данные, имели место именно у кроманьонца и отсутствовали у более древних людей !.
Говоря о природе членораздельной речи, следует прежде всего иметь в виду, что членораздельность речи не есть нечто неизменное. Она претерпевает в процессе развития речи в целом существенные сдвиги. Членораздельность речи современного человека существенным образом отличается от членораздельности речи человека позднего палеолита. И тем не менее в различных уровнях развития членораздельной речи имеются какие-то общие стержневые черты, отличающие ее в целом от нечленораздельной речи человека более раннего периода его становления.
Характеризуя речь кроманьонца как уже в основе своей членораздельную, мы предположительно имеем в виду следующие ее характерные особенности: наличие дифференцированной звуковой системы, словарного состава и грамматического строя.
Членораздельная речь немыслима без наличия хотя бы элементарно обобщенных в материальном и функциональном отношениях единиц звуковой материи языка, звуковых типов или фонем, из которых строятся и при помощи которых различаются структурно более сложные смысловые единицы речи — слова. Бесспорно, что человек на самых
1 «Очевидная связь между положением гортани у человека и выпрямленным положением головы (теменем кверху) и неполное развитие этого признака у ископаемых людей среднего палеолита — неандертальцев типа Шапелль,—утверждает В. В. Бунак,—приводит к заключению, что в этой группе, а тем более у гоминид раннего палеолита, возможность ротовой фонации была довольно ограничена. Речевая деятельность могла получить достаточное развитие лишь у людей современного типа (Homo sapiens)» (В. В. Бунак, Происхождение речи по данным антропологии,' Сб. «Происхождение человека и древнее расселение человечества», стр. 221).
яних стадиях антропогенеза не имел и не мог иметь вы-"ботанной звуковой системы, системы фонем. Фонетиче-
яй слух мог оформиться только у кроманьонца, который, °о видимому, оказывался в состоянии дифференцировать своим слуховым анализатором отдельные звуковые единицы в общем комплексе звуков и обобщенно воспринимать различные разновидности этих звуков. Одновременно с развитием слуховой дифференциации шел процесс совершенствования речедвигательной дифференцировки и синтеза различных движений мышц речевого аппарата в обобщенные движения, которые лежали в основе проду-цирования соответствующих членораздельных звуков. Происходил постепенный процесс выкристаллизовывания определенных устойчивых фонетических единиц, которые становились носителями определенных функциональных отношений в системе речи. Фонемы на начальной ступени формирования членораздельной речи были, по-видимому, структурно менее дифференцированными, чем в современных языках.
Членораздельная речь —- это прежде всего словесная речь. Она построена из предложений и выражает четко дифференцированные понятия и суждения. На уровне нечленораздельной речи не было не только фонем, но и более или менее четкого дифференцированного словарного состава. Диффузные звуковые комплексы, при помощи которых общались питекантропы и синантропы, ни с точки зрения структурной, ни смысловой, ни функциональной не могут быть названы словами. В структурном отношении они, видимо, представляли собой мало фиксированные, повторяющиеся с разной силой и вариацией, переходящие друг в друга звуковые комплексы. В смысловом отношении они, вероятно, представляли собой средства выражения не отвлеченных понятий, отражающих четко очерченные группы однородных предметов, явлений, действий и т. п., а целые, еще диффузные комплексы мыслей, чувств, побуждений; такого рода звуковые комплексы вряд ли могли служить средством обозначения класса однородных предметов, а соотносились с тем или иным типом конкретной, чувственно воспринимаемой ситуации, включавшей в себя сложный комплекс разнородных предметов и явлений. На стадии нечленораздельной речи не было и не могло быть ни отдифференцированных в струк-
Турно-смысловом отношении слов, ни, следовательно, отвлеченных понятий.
В литературе, посвященной проблеме происхождения языка, неоднократно высказывалась мысль о том, что начальная речь состояла из отдельных неизменяемых слов, обладавших многими значениями. Этой точки зрения придерживается, например, В. В. Бунак.
Согласно его концепции, развитие речи прошло две основные стадии: начальную стадию изолированных слов, соответствующую стадии отдельных не связанных между собой понятий, и вторую стадию связных слов в форме двухсловного синтагма, соответствующую стадии связных понятий в мысли. Характ&ризуя начальную стадию развития речи, В. В. Бунак отмечает, что ей были свойственны односложные неизменяющиеся не связанные друг с другом многозначные слова. В подтверждение этой подкупающей своей простотой и ясностью точки зрения обычно приводятся примеры из начальных этапов развития речи у ребенка. Действительно, развитие детской речи осуществляется таким образом, что сначала дети усваивают отдельные слова, которые выполняют в их общении роль предложений, а затем они научаются связывать слова в простые, двусловные предложения. Но означает ли это, что развитие речи и у первобытного человека происходило аналогичным образом? Нет, по-видимому, не означает. Развитие речи у детей происходит в принципиально иных условиях, коренным образом отличающихся от тех условий, в которых происходил процесс формирования речи у первобытного человека.
Ребенок не создает, а усваивает готовую речь взрослых, с ее готовыми исторически сложившимися формами. Первобытный человек стихийно создавал свою речь. Ребенок раннего возраста (примерно в начале второго года жизни) усваивает речь взрослых и пользуется ею не в условиях трудовой деятельности, а в неизмеримо более легких условиях ухода за ним взрослых, в условиях заботы о нем. В нормальных условиях жизни и развития годовалого ребенка каждый его звук, мимика, движение обращают на себя внимание взрослых, которые удовлетворяют его детские потребности, закрепляя соответствующие примитивные звуки, слова за определенными предметами, действиями и т. п.
Нервно-мозговые и периферические механизмы речевой ятельности ребенка существенным образом отличаются таковых у первобытного человека на ранней стадии его развития. Поэтому основания, с помощью которых доказывается тезис о первичности изолированных слов, т. е. апелляцию к детской речи, следует отклонить, как неприемлемые в данном отношении. Этой аналогией в истории науки очень часто злоупотребляют, создавая 'обманчивую видимость обоснованного фактами решения вопроса, в действительности же оставляя вопрос не только нерешенным, но еще более запутанным. Подобная аналогия вредна тем что она отвлекает внимание исследователя от поисков плодотворных 'путей решения вопроса, толкая мысль на соблазнительный путь наименьшего сопротивления.
Изолированность отдельных слов рассматривается в работе В. В. Бунака как наиболее существенный признак при характеристике начальной ступени развития речи. Совершенно неясно, что следует понимать под изолированностью первичных слов. Если даже согласиться на минуту с беспредельно расширительным толкованием термина «слово», понимая под ним и начальные, диффузные звуковые комплексы, то и при этом условии нельзя признать их изолированность. Говоря о первой стадии развития речи, В. В. Бунак имеет в виду непосредственного предшественника кроманьонца — неандертальского человека, который обладал сравнительно высоким уровнем развития мышления, сложными формами трудовой деятельности, зачатками искусства и т. п. Не может быть никакого сомнения в том, что неандертальцы пользовались в своем общении не изолированными, не какими-то одноактными голосовыми реакциями, вроде тех, которыми пользуются обезьяцы, сигнализирующие звуком «о-о-у...» опасность, звуком «мля-мля-мля...» удовлетворение и т. п., а сравнительно сложной системой взаимосвязанных звуковых комплексов. С их помощью они выражали не изолированные понятия, которых вообще не существовало ни на одном уровне развития мышления, а какие-то примитивные связи представлений, комплексы чувств. Развитие мышления и речи, по-видимому, происходило не таким образом, что сначала существовали отдельные, не связанные друг с другом понятия, которые выражались отдельными, не связанными друг с другом словами, а потом, на
– Конец работы –
Эта тема принадлежит разделу:
На сайте allrefs.net читайте: "МЫШЛЕНИЕ И ЯЗЫК"
Если Вам нужно дополнительный материал на эту тему, или Вы не нашли то, что искали, рекомендуем воспользоваться поиском по нашей базе работ: Основные ступени формирования речи
Если этот материал оказался полезным ля Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях:
Твитнуть |
Новости и инфо для студентов