II. ГЕРМАНСКИЕ ПЕРФЕКТО-ПРЕЗЕНСЫ

В германском имеется группа глаголов смешанного спряжения (сильный презенс и слабый претерит), называемых перфектно-презентными глаголами, которые давно уже рассматриваются как продолжение индоевропейского перфекта. Презенс этих глаголов вышел из старого перфекта и получил новый претерит. Первона­чальная функция этого презенса вскрывается только в его форме при ее сравнительном освещении. Поскольку перфекто-презенсы, засвидетельствованные в готском, обнаруживаются в подобном виде и в древнеанглийском, а прочие германские диалекты, по-види­мому, не обладают ни другими формами этой категории, ни формами, развившимися из этого морфологического типа, то мы вправе рас­сматривать класс таких презенсов в готском как представителя общегерманского. Благодаря такому положению свидетельство готского языка получает особую цену в исследовании этого образо­вания, имеющего все признаки реликта.

В таком качестве мы и будем рассматривать его здесь. Нашей задачей не является анализ относящихся сюда глаголов с этимоло­гической точки зрения, во всех грамматиках готского языка име­ются достаточные указания на этот счет, к тому же происхождение большинства форм ясно. Речь идет о совершенно другой проблеме, которая, насколько нам известно, до сих пор не ставилась. Какой свет могут пролить эти перфекто-презенсы — коль скоро они вос­ходят к старым перфектам — на прагерманский перфект и на природу представляющих его глаголов? Мы исходим из предпо­сылки, что решающую роль в их истории сыграло значение этих глаголов. Действительно, в праиндоевропейском перфект, как известно, не мог быть образован от любого корня. Группа глаголов, способных иметь форму перфекта, ограничена как специфическим категориальным значением перфекта, так и лексическим значением глагольных корней. Из того, что некоторые глаголы сохранились

в германском только в форме перфекта и этот перфект принял на себя функции презенса, следует, что семантика этих глаголов способствовала их закреплению в прагерманском в качестве типич­ных перфектов, не нуждающихся в формах истинного презенса, подобно тому как это случилось с лат. odi «ненавижу».

Рассмотрим с этой точки зрения перфекто-презенсы, засвиде­тельствованные в готском, напомнив предварительно их формы:

wait (др.-англ. wat) «знаю (так как я видел)», ср. греч. о!ба и т. п.;

lais «я знаю (так как я узнал)», по всей вероятности, вторичная форма готского образования ⁴; ,

капп (др.-англ. сап, сапп) «я знаком», ср. лат. novi и т. п.

man (др.-англ. man) «думаю», ср. греч. (ji^ova;

parf (др.-англ. Searf) «нуждаюсь», ср. др.-прус, enterpon «(быть) по­лезным»;

ga-dars (др.-англ. dear, dearr) «осмеливаюсь», ср. санскр. dhar§-;

mag (др.-англ. maeg) «могу», ср. греч. ifi%oc,;

skal (др.-англ. sceal, sceall) «я должен», ср. лит. skeluс тем же значением;

aih (др.-англ. ag, ah) «владею», ср. санскр. IS-;

og «боюсь», ср. agis «страх» и др.-ирл. ag- «бояться»;

ga-nah (др.-англ. be-neah) «достаточно», ср. санскр. naSati;

ga-mot (др.-англ. mot) «он имеет место, разрешение», ср. герм, mot «мера» (?);

daug (др.-англ. deag, deah) «полезно, ao^cpspei», ср. лит. daug «много»;

др.-англ. апп «я согласен, благосклонен», ср. гот. ansts «милость» ⁶.

Сразу видно, что эти глаголы не распределяются случайным образом по всем семантическим категориям. Здесь оказываются глаголы, обозначающие состояние чувств или разума: wait, lais, kann, man, og, parf, -dars; глаголы возможности или состояния: mag, aih, skal, -mot; безличные глаголы, обозначающие состояние: daug, -nah. Все эти перфекто-презенсы означают определенное состояние субъекта и определенное аффективное, умственное или физическое предрасположение. В этом отношении нет никакой разницы между глаголами чувствования и глаголами обладания: aih «владею» означает состояние субъекта точно так же, как og «боюсь»; понятие состояния затрагивает не возможное дополнение глагола aih, а только его субъект. Но именно таково определение древнего индоевропейского перфекта; он обозначает состояние субъекта и рбразуется только от корней, способных передавать это значение. Показательно, что в списке германских перфекто-пре-зенсов нет ни одного глагола со значением «действия», обладаю-

⁴ Об этой форме см. «English and Germanic Studies», I, 1948, стр. 1 и ел.

⁵ См. также S. Feist, Vergleichendes Worterbueh der gotischen Sprache,
3-еизд., стр.53а.

щего подлинной переходностью и выражающего процесс, затраги­вающий объект. Все они ограничены сферой субъекта независимо от того, есть ли при них прямое дополнение: «активная» конст­рукция с wait, aih или skal, естественно, не означает, что процесс переходит на объект, она лишь своеобразно ограничивает состояние субъекта.

Не только этой общей чертой перфекто-презенс является про­должением индоевропейского перфекта. Даже взятые по отдель­ности, эти формы хорошо соответствуют в других языках (особенно в греческом и индо-иранском) различным типам глаголов, способ­ных давать перфект. Рядом с каждым личным перфекто-презенсом можно поставить перфект или того же корня, или корня с анало­гичным значением. Так, wait (греч. ot6a); man (греч. цкцта); капп (лат. novl); og (ср. греч. 6e£8ia); -dars (санскр. dadhar§a); parf (ср. греч. XiXoma); aih (санскр. 1§е, ср. греч. Хккоу%а); -nah (ср. санскр. апагрёа); skal (ср. греч. ш<рА/г)иа); daug (ср. санскр. tfltSva, Susuve); gamot (ср., напр., санскр. dadasa «полезно») и т. д. Ни из чего нельзя заключить, что германский имел перфекто-презенсы, соответствующие переходным перфектам (часто неудачно называемым «результативными»), которые в других языках раз­вились параллельно перфектам состояния. Значение презенса развили только те перфекты, которые сохраняли старое значение перфекта, и притом так, что в их значении презенса старое значение перфекта достигло высшего развития.

Таким образом, следует различать два этапа в развитии пер­фекта в германском. Один этап — он как раз наиболее известен, но вместе с тем это более поздний этап,— когда произошло соскаль­зывание форм перфекта сильных глаголов к функции претерита; это относится, в частности, к претеритам с удвоением типа haihald (halda), faifah (faha), lailot (laita). Эволюция в германском анало­гична общему развитию перфекта в претерит, что показывает, например, и история латинского перфекта. Но это использование перфекта как временной формы стало возможным лишь в силу того, что подлинные формы старого перфекта к этому времени уже утратили свою первоначальную функцию и были включены в новую глагольную систему в качестве презенсов, что и создало условия для образования класса перфектов-претеритов. Этот более ранний, доисторический этап и оставил следы в виде перфекто-презенсов, которые в дальнейшей истории сохраняют, уже в качестве пре­зенсов, то категориальное значение, которое они имели в качестве перфектов.

При таком рассмотрении германские формы приобретают ин­терес, которого они не представляли в глазах исследователей до тех пор, пока те ограничивались их регистрацией, рассматривая их в перспективе «по направлению к нам», как реликты, место которым, самое большее, в этимологических разысканиях по поводу отдельных слов. Но сохранение реликтов, как и появление инно-

ваций, не дело случая. Причина, по которой рассматриваемые формы выжили, выясняется, если мы обращаем внимание на их общее категориальное значение и, рассматривая их в обратной перспективе, «по направлению от них в глубь истории», сравниваем этот класс как целое с классом индоевропейских перфектов. В этом случае мы убеждаемся в том, что германский сохранил здесь цен­нейшие данные, проливающие свет на распространение перфекта в период, предшествующий исторически засвидетельствованному формированию глагольной системы. Перфекто-презенсы способст­вуют, таким образом, косвенному установлению древнейших кате­гориальных значений перфекта. В исследовании индоевропейского перфекта эти германские формы должны занять свое место рядом с формами индо-иранского и гомеровского греческого, которые к тому же найдут в них свое подтверждение.

ГЛАВА XII