Соотношение категорий языка, речи и речевой деятельности

§ 5. До сих пор мы пользовались словами «язык» и «речь» нетерминологически. В лингвистике, однако, существует тенденция строго разграничивать эти понятия, придавая им достаточно точные и, естественно, различные значения.

Не останавливаясь на истории различения этих понятий, изложим взгляды, наиболее близкие к концепции акад. Л. В. Щербы, представлен­ной в его классической работе «О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании».

Будем исходить из того, что и в качестве лингвистов, и в качестве носителей языка мы непосредственно имеем дело с текстом, причем, разумеется, под текстом здесь понимается не только зафиксированная письменно, но и звучащая, устная речь (любое высказывание будет в этом смысле текстом, большим или малым). Текст иначе называется речью.

Подчеркнем отличие данного — терминологического — использования слова речь от его бытового употребления: при нетерминологическом употреблении слова речь оно может обозначать деятельность, т. е. акт говорения; способность к этой деятельности (ср. У животных речь отсутствует) и, наконец, результат говорения. Только это последнее значение закрепляется за термином «речь»: результат говорения или письма, развернутый соответственно во времени или пространстве, т. е. «речь» = «текст».

При общении на данном языке происходит, так сказать, «обмен текстами». Если ограничиться только устной речью, то можно сказать, что обмен текстами — это для каждого текста, с одной стороны, акт говорения, или «порождения» данного текста, с другой — акт понимания, или восприятия текста собеседником. Акты говорения и акты понимания называют иначе речевыми действиями. Система речевых действий есть речевая деятельность.

Текст, или речь, является продуктом акта говорения и объектом, на который направлен акт понимания, восприятия. Текст, следовательно, служит целям общения. Но в каком случае общение возможно? Очевидно, в том случае, если любой текст /10//11/ является «общим», т. е. равно понятным для говорящего и слушающего, в идеале для всех носителей данного языка. Это, в свою очередь, предполагает, что текст должен состоять из определенных общих, т. е. общезначимых, элементов, которые функционируют по столь же общим правилам. Если мы «извлечем» эти общие элементы и выведем общие правила путем изучения достаточно обширных и разнообразных текстов, то получим язык как систему закономерностей строения текстов, т. е. как то, что лежит в основе всех текстов, реальных и потенциальных, обеспечивая взаимопонимание при «обмене текстами» между носителями языка.

Таким образом, мы имеем дело с триадой: язык, речь (текст), речевая деятельность. Язык, или языковая система, в этой триаде выступает как объект, который появляется в результате абстрагирования, отвлечения, своего рода «изолирования» закономерностей, реально присущих текстам.

§ 6. Здесь возникает чрезвычайно существенный вопрос: значит ли это, что языковая система данного языка не имеет самостоятельного, отдельного существования, что реально существуют только тексты, а языковая система есть абстрактный объект, конструируемый исследователем-лингвистом?

Ответ на поставленный вопрос зависит от избранного нами подхода. Если этот подход узколингвистический (собственно лингвистический), то ответ будет положительным: действительно, собственно лингвистическое исследование в известной мере предполагает отвлечение от носителей языка, рассмотрение самих текстов и свойственных им закономерностей; при этом языковая система выступает именно как сугубо абстрактный объект, отдельного существования не имеющий, наподобие того, как не имеют автономного существования, например, законы музыкальной гармонии.

Ситуация, однако, меняется, если мы избираем психолингвистический подход. В этом случае невозможно отрицать, что каждый носитель языка обладает некоторой внутренней системой, которая позволяет ему строить и воспринимать тексты на данном языке. Такую систему естественно считать языковой системой в психолингвистическом смысле, причем ее самостоятельное существование безусловно. Само собой разумеется, и в этом случае не может быть в качестве отдельного объекта «языковой системы вообще»: существуют языковые системы отдельных носителей языка, а выделение и изолирование в виде отдельной системы общего в них, обусловленного социально, дает нам абстрактный объект, объект теории.

Названными подходами — собственно лингвистическим и психолингвистическим — не исчерпываются возможности анализа языковых явлений. Большой интерес представляет нейролингвистический подход, т. е. подход, включающий в рассмотрение /11//12/ материальный субстрат языковой — в психолингвистическом смысле — системы: те неврологические механизмы (прежде всего механизмы мозга), которые делают возможной речевую деятельность, акты говорения и понимания.

§ 7. Как же связаны между собой языковая система в узколингвистическом смысле и языковая система в психолингвистическом смысле? Тесная связь между ними проявляется прежде всего в закономерностях усвоения языка. Усвоение языка есть процесс формирования внутренней системы, которая «заведует» процессами говорения и понимания, т. е. языковой системы в психолингвистическом смысле (психолингвистической системы). Но каким образом осуществляется этот процесс? Очевидно, путем обнаружения закономерностей строения текста и отображения их средствами психики: иными словами, формирование языковой психолингвистической системы представляет собой, по существу, отражение языковой узколингвистической системы. Ребенок, усваивающий язык, сталкивается с текстами, производимыми окружающими; задача же его состоит в том, чтобы выявить закономерности строения этих текстов — языковую систему в узколингвистическом смысле, усвоить и освоить эти закономерности, т. е. сформировать языковую систему в психолингвистическом смысле.

В дальнейшем сформировавшаяся указанным образом внутренняя психолингвистическая система производит и воспринимает тексты.

Перестройки, происходящие в таких внутренних языковых системах в силу присущих им противоречий, естественно, сказываются на производимых ими текстах. В свою очередь, тексты могут претерпевать определенное влияние со стороны общественной практики человека, и результаты этих влияний, будучи закрепленными, становятся достоянием лингвистической и через нее психолингвистической систем.

Таким образом, происходит постоянное взаимодействие и взаимовлияние текста, языка в узколингвистическом смысле и языка в психолингвистическом смысле.

ЛИТЕРАТУРА

Касевич В. Б. Проблема предмета языкознания.— «Вестник Ленинградского университета». 1974, № 14, вып. 3.

Слюсарева Н. А. Теория Ф. де Соссюра в свете современной лингвистики, М., 1975.

Соссюр Ф. де. Курс общей лингвистики. М., 1933.

Щерба Л. В. О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании. — Л. В. Щерба. Языковая система и речевая деятельность. Л., 1974. /12//13/