Одна из трудностей, с которыми при освоении языка приходится столкнуться ребенку, — шестичленная система падежей, каждый из которых обладает большой и разветвленной системой значений. Так, творительный падеж может обозначать орудие действия (пишу пером), объект действия (увлечься плаваньем), время (прийти поздним вечером), место (брести лесной тропой)', весьма часто он выступает в роли сказуемого в сочетании со связкой или без нее (стать инженером, считаться красавицей). Это примеры только творительного падежа без предлога. И не во всех его функциях. А если прибавить значения творительного падежа в сочетании с предлогами, то перечень увеличился бы во много раз (поссориться с другом, сидеть за забором, смеяться над соседом и т. п.). Кроме сочетания глагол + существительное в качестве главного (управляющего) слова может выступать другое существительное (корзина с еловыми шишками), прилагательное и наречие.
К двум годам большинство детей в состоянии выбрать нужную падежную форму для передачи определенного смысла, к трем-четырем годам они конструируют падежную форму с достаточной степенью уверенности, т.е. выбирают нужное окончание в соответствий с типом склонения существительного (мы не имеем в виду исклк чений из правил). К концу дошкольного периода в основном быв* ет освоен весь круг основных синтаксических единиц (синтаксем. представленных существительными, которые употребляются в реч взрослого человека.
Рассмотрим последовательность усвоения падежей. На стаД#| однословных высказываний (голофраз) существительные употрег ляются в одной форме, которую можно условно считать форМ( именительного падежа. Она выступает в качестве единственно]
.пставителя слова и, поскольку не противопоставлена никаким "1 ггим формам, не может, в сущности, еще считаться формой как ^ овой. Такую форму обычно называют замороженной. В однослов-та х вЬ1сказываниях она чаще всего выполняет следующие функции: НЬ • указание на наличие предмета или лица;
9 обращение к какому-либо лицу;
• обозначение лица, которое связано с предметом, на который ебенок указывает или взаимодействует с ним;
• обозначение предмета, являющегося орудием, инструментом действия, которое ребенок хочет видеть выполненным;
• обозначение лица, выполняющего действие;
• обозначение адресата действия, осуществляемого ребенком. «БАМП», — произносит Аня С. (1 г., 2 мес. и 1 день) и указывает
на лампу пальцем. «БАБИ», — говорит она же (1 г. 2 мес. 24 дня), указывая на полку, где лежат ее валенки (этим словом она называла не только валенки, но и любую обувь, а позднее стала так обозначать свое желание гулять). «ДЯДЯ», — произносит, указывая на диктора на экране телевизора (1 г. 2 мес. 29 дн.).
«ПАПА», — говорит после того, как принесла маме папин ботинок (1 г. 2 мес. 28 дн.). «ДИДЯ», — произносит, протягивая маме дедушкины капли (1 г. 2 мес. 29 дн.).
«БАБА, БАДЯ1» — просит бабушку вымыть водой соску, упавшую на пол, и протягивает ее бабушке. «БАБА» здесь служит обращением (1 г. 7 мес. 12 дн.).
«ПАПА! ПАПА!», — плачет, указывая в сторону кухни, где ее только что наказал папа (1 г. 6 мес. 8 дн.).
«МАМА», — говорит Юля К. и катит мячик по направлению к маме, затем она направляет его папе, произнося при этом «ПАПА».
На данном этапе, как правило, отсутствуют высказывания, где ребенок называл бы с помощью данной формы предмет, который хотел бы получить. Во всех этих случаях он либо кричит: «ДАЙ», «ДАТЬ», либо просто тянется к предмету, указывая на него. «ДАТЫ» — Аня С. увидела, что мама ест яблоко, и протянула к нему руку (1г. * мес.14 дн.). «МАМА, ДАТЫ» — кричит она (1 г. 6 мес.), пытаясь снять туфли с ног матери. Жест выступал в качестве знака, успеш-Но конкурируя со словом. Эту особенность детской речи на данном этапе отметил в свое время А. Р. Лурия.
^ Лишь в двух из приведенных случаев можно видеть некое подо-
Ие стРуктурам взрослого языка: в первом (сравним: «Ночь. Ули-
а- Фонарь. Аптека» — номинативные предложения) и во втором
1Менительный падеж в звательной функции — вокативные пред-
_ °^ения). Три прочие структуры — специфически детские, и упот-
°ляемая в них форма не имеет параллелей среди синтаксем нор-
мативного языка. Эта форма и не может считаться настоящей мой именительного падежа.
Иногда встречаются случаи, когда в качестве замороженной выступает форма другого падежа. Так, Женя Гвоздев в течение нескольких месяцев для обозначения молока употреблял форму МАКА, тождественную родительному, а не именительному падежу. Очевидно это извлечение из типичной фразы взрослого, обращенной к ребенку: «Хочешь молока?» Редко используется форма не единственного, а множественного числа. Маня Б. произносила ГИБЫ даже тогда, когда речь шла об одном грибе. Названные два случая демонстрируют лишь исключения из главного правила, которое гласит, что в качестве исходной формы, манифестирующей слово в целом в раннем периоде речевого развития, обычно выступает основная из форм -форма именительного падежа. Отчасти это связано с тем, что она абсолютно преобладает в том речевом инпуте, на основе которого ребенок строит свою языковую систему.
Когда дети приступают к комбинированию слов в составе первых двусловных и трехсловных предложений, большинство из них еще придерживается беспадежной грамматики, т. е. они говорят ДАТЬ КУКА (куклу},МАМА НИСЬКА ЦИТАЦЬ (о маме, читающей книжку) и т. п. Правда, дети, которых можно условно отнести к категории экспрессивных, нередко начинают размораживать формы раньше, чем овладевают способами комбинирования слов во фразе. В их речи встречается использование косвенного падежа в некоторых весьма ограниченных, семантических функциях. Так, Саша А. формой БАБИ обозначал принадлежность предмета тогда, когда двусловных предложений в его речи не было. Он же употреблял эту форму в локативном значении, если хотел, чтобы его взяли на руки: «МАМИ». Аналогично поступал и его брат Паша спустя 12 лет.
Вызывает дискуссии статус этих начальных форм детской грамматики. Некоторые специалисты склонны считать первоначальный именительный настоящим именительным падежом, ничем существенным не отличающимся от именительного во взрослой речи. Спорным представляется также вопрос о наличии некоего косвенного протопадежа, являющегося элементом начальной детской про-тограмматики. Существует ли первоначальный вариант грамматики, включающий противопоставление — косвенный падеж (преД' полагается, что в дальнейшем косвенный падеж распадается на винительный, дательный, творительный, предложный), или первЫе детские падежи в основных своих чертах тождественны падежам взрослого языка? Мы склоняемся к первой точке зрения, но ее #е следует рассматривать в качестве единственно возможной.
Овладение падежными окончаниями и предлогами связано с уд-тением цепочки компонентов предложения. Чем увереннее из-прает ребенок нужную предложно-падежную форму для выраже-
я определенного смысла, тем смелее разворачивает он фразу, не пасаясь быть неправильно понятым (если ребенок не владеет необ--одимыми падежными окончаниями, такая опасность существует).
Вслед за именительным падежом появляется обычно винительный, обозначающий прямой объект: НИСЬКУ ЦИТАЦЬ. В большинстве случаев синтаксема с данным значением предшествует глаголу, управляющему ею, кроме случаев, когда предикатом являются дай,дашь: СУМУ ДЕЗ И (Сумку держи)— требует Поля С. (1 г. 10 мес.). Предикат может и отсутствовать; это не мешает ребенку правильно выбрать форму синтаксемы: «МАМА, Б А ТАТУ,» — Таня К, в 1 г. 9 мес. Ц дн. сообщает о том, что ее оцарапала кошка (БА — кошка).
Интересен процесс расщепления исходного падежа. Винительный падеж начинает употребляться в своей нормативной функции (вернее, в одной из функций, самой частотной), т. е. обозначать объект направленного на него действия. Именительный падеж некоторое время продолжает оставаться своего рода складом всех остальных функций (в числе прочих и функции прямого объекта). Таким образом, в течение определенного периода можно зарегистрировать колебания в выборе формы: ребенок уже может употреблять специализированную форму винительного падежа, но в ряде случаев продолжает использовать старую, общеименительную форму. Аналогичным путем происходит появление других падежей (регистрируется период параллельного использования старой и новой форм).
Д. Слобин, изучивший речевую продукцию Жени Гвоздева, обратил внимание на одно обстоятельство — ребенок в один и тот же период использовал для выражения прямого объекта и замороженный именительный, и винительный падеж, но при этом винительный при глаголах физического действия, а именительный — при глаголах, описывающих психические процессы.
Следом за винительным обычно появляется сразу несколько па-1ежей: дательный по адресу (ДАЙНИГУМАЦИКУ — дай книгу маль-Чику, мальчиком называет себя); родительный по частичному и неопределенному объекту (СУПА - просьба, АЛИВАДИЦКИ - налей водички),винительный локативный (АЛИ ВАДИ КЛЮСКУ - на-яеи воды в кружку}',родительный по принадлежности (ЛЮБИ ЧЯСКА ~ чашка Любы).
Приведем примеры из речи Тани К., относящиеся к периоду, ког-1 ей было 1 г. 9 мес. - 1 г. 10 мес.
«МАМА, МАЛЯ МАКА ПИА» (Мама, маленький ребенок мо-°к° пьет).Форма МАКА (о молоке) здесь та же, что и у Жени