Почти любое явление может быть обозначено с помощью нескольких по крайней мере слов, различающихся степенью обобщенности. Различие в степени обобщенности можно определять по тому, какое число денотатов, т. е. реальных предметов, в состоянии вместить то или иное слово. Так, слово растение обладает большей обобщающей силой, чем дерево, но слово дерево значительно превосходит в этом отношении слова клен и береза. Крайней точкой конкретизации являются имена собственные как обозначения единичных, уникальных предметов.
Словом закрепляются мыслительные процессы, связанные с обобщением явлений, причем степень обобщенности может быть разной. Иерархически организованная система лексических единиц отражает существующую в природе типологию реалий:
растение
дерево кустарник хвойное лиственное
дуб тополь ясень липа
Мы вводим ребенка в мир слов, не всегда осознавая, что предъявляемое слово — лишь один из возможных знаков. Ребенку предстоит самому сориентироваться в этой иерархии и понять, насколько широк круг денотатов, на которых он может распространить это слово.
Иногда полагают, что в качестве первых слов, базовых для ребенка, выступают слова более низкой степени обобщенности, а затем (часто с сознательной помощью взрослых) появляются слова и более высокой степени обобщенности. Например, ребенок уже знает слова яблоко, слива, банан, а ему сообщают, что все это вместе называют фруктами.
Однако так бывает далеко не всегда. Так, слово яблоко действи-Те1ъно усваивается раньше, чем слово фрукты, слово морковка — ланьше, чем слово овощ, а слово зайчик — раньше, чем слово животное. В то же время слово птичка ребенок узнает и начинает активно использовать раньше, чем синичка и воробей, дерево -раньше, чем сосна и дуб. Степень обобщенности и необходимость детализации определяются прежде всего факторами прагматическими, а именно тем, какая степень точности необходима для предметно-практической деятельности ребенка. Несомненно, что для него существеннее различать яблоки, бананы и сливы, чем сосны, дубы и ясени (можно без труда найти и взрослых, которые не отличают ясеня от вяза). Здесь достаточно сильны индивидуальные различия детей. Например, Антон Г. очень рано по сравнению со сверстниками усвоил слово обувь (в двухлетнем возрасте называл ее О) -раньше, чем разновидности названия обуви, потому что строгая мама приучила его, входя в квартиру, менять обувь. И это стало привычным, каждодневным ритуалом, сопровождаемым словами матери:« Обувь, давай снимем обувь. Принеси-ка мне мою обувь». Варьирование слов (то ботинки, то туфли, то тапки) создавало предпосылки для обобщения.
Какие же наиболее распространенные ошибки ребенка в процессе усвоения лексических единиц?
Одна из самых распространенных ошибок — расширение сферы использования слова, т.е. распространение его на больший, чем нужно, круг денотатов. В индивидуальном лексиконе ребенка семантическая структура слова несколько обеднена но сравнению с тем, какой она является в языке. Это касается как производных, так и непроизводных слов. В первом случае имеет место «нечувствительность» к морфемной (словообразовательной) структуре слова, которая содержит указание на определенные дифференциальные признаки, входящие в семантическую структуру слова. Так, посолить употребляют не в значении «вносить соль в какое-нибудь кушанье, посыпать солью», а в значении «посыпать каким-либо сыпучим веществом». Часто слышатся просьбы: «ПОСОЛИ САХАРОМ», «ПОСОЛИПЕСОЧКОМ». Даже просьба «ПОСОЛИ СОЛЬЮ» свидетельствует о расширении сфе-рьт референции глагола посолить — объект и инструмент действия (соль) исключен ребенком из смысловой структуры глагола, хотя должен там находиться.
Аналогичные примеры расширения сферы референции слова: «НАСОРИмне луку»; «РАЗГРЫЗИмне зернышки молотком»] «Мы ЭЩ выкройку ПРИКЛЕИЛИ булавками»; «Как медведь МЯУЧИТ?». Слово мяукать использовано в расширенном значении — «изда-
вать звуки (любые), характерные для животного»; конкретное значение «мяу» оказалось неучтенным.
Много забавных недоразумений связано с использованием слолс-ных слов. Иногда ребенок удовлетворяется расшифровкой одного из корней, не учитывая другого. Отсюда рассуждения о КРИВОНОГИХ РУКАХ, ТОЛСТОПУЗОЙ ГОЛОВЕ и т.п.
Расширение референции слова, при котором не учитывается одна или несколько дифференциальных сем, характерно и для большого числа непроизводных слов. Ребенок не учитывает ограничений, налагаемых на сочетаемость слов с другими словами. На основании анализа речи взрослых ребенок делает заключение о возможностях того или иного употребления слов, но границы этих возможностей ему предстоит определить самостоятельно, поскольку никто не демонстрирует ему неправильных случаев словоупотребления, сопровождаемых оценкой «так говорить нельзя». В работах зарубежных специалистов это именуется «проблемой отсутствия свидетельств об отрицательном употреблении». Например, ребенок неоднократно слышал слово шофер в ситуациях, где речь шла о разных автомобилях, но если ему не встречалось другое слово в разговорах о поездах, трамваях и троллейбусах, то он вполне может соотнести с ними слово шофер. Чувство нормы (языковое чутье) складывается отнюдь не сразу. Для этого необходим достаточный объем речевого материала в соединении со способностью и склонностью к его неосознанному анализу. Вернемся, однако, к слову шофер. Дети часто используют его не в нормативном значении «водитель автомобиля», а в значении просто «водитель» (любого транспортного средства), отсюда возможность расширенного использования. Шофер оказывается у трамвая, троллейбуса, электрички и даже у повозки с лошадью: «Смотри: ШОФЕР лошадь погоняет, а она не едет».
Во многих случаях, когда не учитываются дифференциальные признаки, входящие в семантическую структуру слова, она становится равной семантической структуре слова-гиперонима и смещается на одну ступеньку вверх в иерархии слов. Так, многие дети называют любую монету КОПЕЙКОЙ, любой металл -ЖЕЛЕЗОМ. Нелли Н. в трехлетнем возрасте называла любую обувь сапогами, любое первое блюдо — супом. «Чтоу нас сегодня НА СУП? Куриный бульон?»] «Смотри, какая РОЗА на подсолнухе выросла», — говорит Тоня (3 г.). Слово РОЗА употребляется в значении «цветок вообще, любой цветок», т. е. остается одна родовая сема. Распространенная ошибка всех детенышей называют одинаково, т. е. какое-нибудь одно слово занимает позицию гиперонима: «У этого жука скоро будут ПТЕНЦЫ!»*
Дод кроватью живут мышкины ПТЕНЧИКИ»; «Плывет уточка, исней-ЩЕНКИ».
Один день недели может обозначать любой день: «Какой сегодня ПОНЕДЕЛЬНИК: суббота или воскресенье!'» Слово воскресенье часто используется детьми расширительно — в значении «выходной день»: «У тебя ВОСКРЕСЕНЬЕ в субботу будет?» Расширительно используется многими детьми и слово шелуха. Оно может обозначать оболочку любого вида: «Вот ШЕЛУХА от куриного яйца» (вместо скорлупа), «Свари сосиски в ШЕЛУХЕ» (в полиэтиленовой оболочке), «Мандарин съела, а ШЕЛУХА в кармане» (вместо кожура).
Такие процессы соотносятся не только с существительными, но и с любой частью речи. Глагол включить многие дети используют в расширительном значении «сделать так, чтобы нечто начало функционировать»: «ВКЛЮЧИ ЗОНТИК», «ВКЛЮЧИ РУЧКУ», «ВКЛЮЧИ СПИЧКУ». Почти все дети путают в определенном возрасте слова писать и рисовать (вместе с приставочными производными). Глаголы чинить и починить употребляются в расширенном значении «вернуть исходное состояние, позволяющее нормально функционировать». Взрослые, употребляя этот глагол, имеют в виду лишь неодушевленные предметы. Дети этого ограничения не знают: «Почему доктор так долго ЧИНИТ маму?»; «Меня в больнице доктор починит». Во взрослом языке всегда есть ограничения в сочетаемости понятий: о птицах мы говорим стая, о коровах — стадо, о цветах — букет, о людях — толпа и т. п. Однако эти ограничения усваиваются ребенком не сразу. Поэтому в речи детей можно услышать о «СТАДАХ БАБОЧЕК», «ТОЛПЕ БАНАНОВ», «СТАЕ МЫЛЬНЫХ ПУЗЫРЕЙ» и т. п.
Наряду с расширением сферы референции слова встречается и сужение. Возможно, случаев такого рода не меньше, но они с трудом поддаются регистрации, так как относятся к сфере перцептивной, а не продуктивной речи. Они обнаруживаются при противопоставлениях: «Это не для ЛЮДЕЙ, а для детей!» -заявляет пятилетний мальчик, не одобряя папиного намерения покататься на детских каруселях. Семантическая структура слова человек/люди приобрела новый окказиональный компонент значения, связанный с ограничением в возрасте. «Я просила у тебя яичницу, а ты ГЛАЗУНЬЮ сделала» — говорит девочка, из чего становится ясно, что значение слова яичница в языковом сознании ребенка сужено — слово яичница понимается как куша-нье из разболтанных яиц. «К нам такая красивая тетя приходи-л#.' ВОЛОС нет, одни кудри!» Слово волосы также стало беднее по значению — предполагается, что они должны быть непременно прямыми, не вьющимися.