Размышления другого видного ученого XIX века, принадлежавшего к направлению «младшие мифологи» (школа сравнительной мифологии), А.Н. Афанасьева, о творческом потенциале языка, его влиянии на мышление человека и его поэтическое творчество, о единстве языка, мифологии и народной поэзии лежали в том же русле, что и идеи Ф.И. Буслаева, А.А. Потебни и А.А. Котляровского. «Мысль о влиянии языка на происхождение различных верований, - писал Афанасьев в статье «Несколько слов о соотношении языка с народными поверьями» (1853), - уже достаточно указана и пояснена во многих сочинениях современных ученых. Теперь вопрос стоит в приложении ее к объяснению тех уцелевших в народе более или менее загадочных преданий, которые могут быть поняты не иначе, как при посредстве филологии» (Афанасьев, 1996, 201).
Основные свои теоретические и методологические установки Афанасьев сформулировал в первой главе «Поэтических воззрений славян на природу» («Происхождение мифа, метод и средства его изучения»): «Богатый и, можно сказать, единственный источник разнообразных мифических представлений есть живое слово человеческое, с его метафизическими и созвучными выражениями...».
Соотношение слова и мифа (верования) - одна из сквозных тем в ранних статьях Афанасьева. Вслед за Ф.И. Буслаевым Афанасьев полагает, что слово и миф зарождаются в доисторический период совместно, связанные друг с другом, как содержание и форма (Налепин, 1986, 17-18). Такая исходная посылка была плодотворной во многих отношениях: она побуждала обратиться к диалектной лексике и фразеологии, настраивала на осмысление их внутреннего образного содержания, привлекала внимание к творческому аспекту речевой деятельности и поэтической функции языка.
Само созидание языка рисуется Афанасьевым как акт художественного творчества. «Еще до сих пор в наших областных наречиях и в памятниках устной народной словесности слышится та образность выражений, которая показывает, что слово для простолюдина не всегда есть только знак, указывающий на известное понятие, но что в то же время оно живописует самые характеристические оттенки предмета и яркие, картинные особенности явления». Судя по примерам которые приводит Афанасьев, речь идет о словах с прозрачной внутренней формой, явными словообразовательными связями и нестертой образностью (каркун - ворон, лепета - собака и т.п.). Такие слова представляют собой как бы миниатюрные художественные произведения. Согласно гипотезе, принимаемой Афанасьевым, слово изначально имело образный характер и было, с точки зрения своего содержания, метафорой. «...Простой человек менее всего способен к отвлеченному созерцанию, - справедливо отмечает ученый, - ему необходим наглядный, пластический образ; оттого все языки первобытных народов, стоящих на низших ступенях человеческого развития, исполнены обилием метафор» (Афанасьев, 1996, 107). В некотором противоречии с утверждениями об исконной метафорической природе слова и об изначальном единстве слова и мифа находится концепция двух периодов в развитии языка, принимаемая Афанасьевым вслед за И.И. Срезневским и Ф.И. Буслаевым.
Афанасьев пошел дальше своих предшественников в том смысле, что попытался распространить их теорию с языка на мифологию. Если исходить из того, что «в древнейший доисторический период, когда рождается слово, рождается и взгляд народа на себя и на природу», то становится «ясна связь развития языка с развитием мифов (Афанасьев, 1996, 104). Рождаясь и глубокой древности доисторического периода, верования народные позже необходимо извращаются, ибо с нарушением правильного строя языка нарушается и правильное развитие народных понятий (там же, с. 105). Итак, исконный смысл мифов затемняется в народном сознании подобно тому, как затемняется в языке исконный смысл корней, и мифолог идет в принципе тем же путем, что и этимолог, отыскивающий затерянное в глубине веков значение того или иного корня.
Таким образом, именно ученые-мифологи ввели в науку о народной словесности сравнительно-исторический метод, признали органическую связь языка, мифологии и фольклора, выявили коллективную природу народно-поэтического творчества. Для современного осмысления мифологической школы основополагающее значение имеют работы А.И. Баландина (см: «Мифологическая школа в русской фольклористике: Ф.И. Буслаев» (1988)).
Д.К. Зеленин (этнологическое направление в фольклористике)
в работах, посвященных проблемам этнографии, активно использовал диалектологический и фольклористический материал. Н.И. Толстой и С.М. Толстая по этому поводу пишут следующее: «...по сути дела не было ученого-диалектолога наряду с ученым-этнографом, не было различных задач и методов исследования, не было гетерогенного материала. Был один ученый широкого профиля с одной научной методологией и с одним комплексом нечленимых научных задач, касающихся этногенеза и глоттогенеза восточных славян (прежде всего - великорусов), для разработки которых одинаково важен как собственно этнографический, так и диалектологический материал» (Толстой Н.И., Толстая С.М., 1979, 82).
Зеленин, который осознавал себя не только фольклористом, но и этнографом (фольклорист-этнограф), по сути дела является основателем нового, этнологического направления в изучении устной поэзии. Устно-поэтические произведения для ученого-этнографа были лишь средством постижения лингвистических особенностей говора. Констатируя, что основным материалом для выявления диалектологической картины Яранского уезда была речь старых женщин, собиратель в то же время подчеркивал: «Вторым средством при изучении местных говоров служило для меня записывание народных песен». В песнях Д.К. Зеленина интересовали, в первую очередь, старинная лексика и обороты речи, фонетические особенности диалекта, «законсервированные» в фольклоре.
Д.К. Зеленин первый в русской науке поворачивает фольклористику лицом к обряду. По его мысли, не только слово, не только вербальный аспект, но и действо, обряд должны стать предметом «мифологии» (Иванова, 1993, 158).
Чтобы оттенить своеобразие подхода Зеленина к проблемам народной культуры, К.В. Чистов указывает, например, что в таких классических трудах по славянской этнографии, как «Славянские древности» Л. Нидерле и «Народная культура славян» К. Мошиньского главной целью была реконструкция общеславянских древностей. Д.К. Зеленин же в «Очерках русской мифологии» и в своем знаменитом труде «Russische (Ostslavische) Volkskunde)» акцентировал внимание на синхронной характеристике традиционной культуры. Н.И. Толстой и С.М. Толстая, которых считают ближайшими последователями Д.К. Зеленина, также отмечают главным в его работах обращение к современным фактам (метод ретроспекции, «пятиться назад вглубь истории... от нового к старому, исчезнувшему») (Зеленин, 1916).
Единый этнографический и лингвистический подход к диалектной лексике, намеченный в работах Зеленина, в 1970-1980-е годы развился в самостоятельное направление фольклористики - этнолингвистику.