Текст в мире текстов

Тексты существуют не поодиночке, а во взаимодействии друг с другом, образуя мир текстов — отдельную область реальности, заполненную текстами.

В основе взаимодействия текстов лежат диалогические отношения между ними. Идея диалогических отношений между текстами принадлежит М.М. Бахтину, который считает, что Диалогические отношения есть отношения смысловые. Чтобы объяснить проявление диалогических отношений, ученый сопоставляет высказывание, принадлежащее одному говорящему ( р е ч е в о м у субъекту, по его т е р м и н о л о г и и ) : «Голод, холод!»,

— Федя + Даша = любовь (надпись на асфальте напротив одного из окон студенческого общежития).

Между приведенными «упаковками» имеются существенные различия: и в синтаксическом построении текстов, и в лексике, л в исполь?ованных неязыковых знаках: метрика в первом и втором текстах (причем различная!) и математические знаки — ^втретьем. Каждый из текстов построен по законам своего жанра; первый и второй — как л и р и ч е с к и е с т и х о т в о р е н и я ; третий — как признание в любви. Это предопределяет и возможные варианты композиционного построения текстов.

Вторая функция: текст есть генератор (лат. §епега(ог — производитель) смыслов. Один и тот же текст разными слушающими (читающими) в разных ситуациях может истолковываться по-разному. См., например, текст: Легкость, веселье, радость. Мечты, безбрежное будущее. Песни и стихи. Закаты и молодость, которая навеки.

Ниже приводятся варианты истолкования темы (о чем говорится в тексте?) и идеи (какова главная мысль текста?) текста.

О чем говорится в тексте?	Какова главная мысль текста?
О юности.	Память о вечном.
О молодости.	Молодость — самая веселая пора в жизни.
О беззаботной жизни.	Что нужно для беззаботной жизни.
О счастливом будущем.	Все будет хорошо навеки.

Почему оказываются возможными разные истолкования? Учтем роль читающего (слушающего), его способности истолковать смысл текста. Но этого для ответа на вопрос мало. Обратимся к тексту. Всякий текст, в том числе и приведенный, образующими его средствами, разными гранями устройства посылает разные сигналы каждому из воспринимающих его в процессе коммуникации. В данном тексте, судя по ответам испытуемых, ими усмотрены разные сигналы. Фактически текст обладает

некоторым смысловым потенциалом, который й позволяет читателю усмотреть в нем разные смыслы: читатель «зацепляется» за тот или иной сигнал. (См.: Коржнева Е.А. Деятельность лингвиста-экспериментатора при исследовании структуры текста: канд. дис, 2003. С. 101-102, 181-182.)

Третья функция: текст — конденсатор (лат. сопйетаге — сгушать) культурной памяти. Например, Ю.М. Лотман пишет: «...Гамлет» — это не только текст Шекспира, но и память обо всех интерпретациях этого произведения и, более того, память о тех вне текста находящихся исторических событиях, с которыми текст Ш е к с п и р а может в ы з ы в а т ь ассоциации. Мы можем забыть то, что знал Шекспир и его зрители, но мы не можем забыть то, что мы узнали после них. А это придает тексту новые смыслы»⁷. Накапливаемые текстом смыслы хранятся в исторической и культурной памяти человечества; они существуют в виде своеобразного облака, в котором живет текст. Способностью накапливать культурную память обладают не только тексты художественной литературы и фольклора, но и все иные.

Итак, текст не только устойчив, как это следует из факта «упакованное™» его смысла, но и изменчив. Он открыт для читателя разных времен и стран. Он предполагает со-творчество читателя. ( С м . в приводимых ниже материалах для чтения фрагменты книги У. Эко.)

4.3.Текст в мире текстов

и два высказывания разных говорящих (речевых субъектов)-«Голод!» — «Холод!». Диалогические отношения имеют место только во втором случае: эти два высказывания диалогически с⁰-отнесены*.

Существует много оснований, по которым группируютс! тексты. В их число входят, например, следующие:

• естественный язык, на котором созданы тексты. Разли* чаются совокупности текстов на русском, балкарском, каталонском и других языках;

• принадлежность текста одному жанру. См. жанровые объединения текстов: романы, рассказы, анекдоты, автобиографии, поздравления, жалобы и др.;

• п р и н а д л е ж н о с т ь текстов одному автору. Таковы, н а -пример, совокупности текстов А. Блока, В. Пелевина, акад. П.П. С е м е н о в а - Т я ы - Ш а н с к о г о , акад. И . Ю . Крачковского, ученика 1-го класса школы № О О О города И-ска Ивана Иванова и др.

Относительно недавно (с 1960-х годов) выделяется еще ряд отношений между текстами: интертекстуальные и текстообра-зовательные.

Итертекстуальные отношения (лат. Ыег— между) - это о т -ношения между текстом и включенными в него уже существующими текстами (их фрагментами). Термин введен Ю. Кристе-вой в развитие идей М.М. Бахтина о диалогических отношениях между текстами.

В романе В. Пелевина «Чапаев и Пустота» на противопоставлении западного мифа (о Вечном Возвращении) и восточного мифа (о Вечном Невозвращении) создается образ диссидента-невозвращенца, которому автор придает черты одного из четы рех типов буддийских благородных личностей, а именно «анага-ми» — не возвращающегося из нирваны в сансару. Чапаев, Петр и Анна, нырнув в Урал (Урал - аббревиатура от Условной Реки Абсолютной Любви), становятся «невозвращающимися», перешедшими к такому состоянию бытия, когда реальность станов и т с я р а в н о й ч и с т о м у уму, пустота р а в н о й ф о р м е , а пространство (сияющая пустота) — сознанию. Буддийская философско-мифологическая основа романа В. Пелевина посредством одновременной сакрализации и пародирования демифологизирует

^веТскую концепцию истории и идеологии. (Н.С. Ользько. (^^оттжо-синергетическая ггитерпретация особешюстей реализации категорий интертекстуальности и интердискурсивности в постмодернистском художественном дискурсе: автореф. докт. дис. Челябинск, 2009. С. 25.)

Каждый из текстов, не только художественный, существует ^в своем интертекстуальном пространстве. В него входят тексты, «реакцией» на которые и является текст данный. Такого рода пространство демонстрирует тот фрагмент современной культуры и культуры прошлого, к которому обращается текст и который «преобразован» в тексте.

Текст, включаемый в данный конкретный, не обязательно имеет всеобщую культурную значимость; сферой культурной значимости текста может быть речь некоторого объединения людей — семьи, круга друзей, дружеской компании, производственного коллектива и др. (См. в приводимых ниже материалах для чтения фрагменты книги Н. Пьеге-Гро.)

Отношения текстообразования. Текстообразовательными являются отношения между текстами, один из которых произведен от другого (других). См. подобный пример из словообразования: возить -> воз-чик, стол -> стол-ик, Москва -> московский).

Примеры: текст аннотации - это производное от текста аннотируемого произведения; текст газетного номера есть производное от текстов, составляющих этот номер; текст рекламы и «тот же» текст рекламы, перенесенный, например, в художественный текст; слух и текст, его распространяющий.

Приведем еще один пример из В. Пелевина. В речи персонажей романа «Сепегаглоп "Р"» содержатся следующие производные фрагменты текста, образованные на основе рекламных текстов:

...Морковин в расшитой золотом джинсовой куртке прохаживается в витрине магазина, а одетый в военную телогрейку Татарский швыряет в бронированное стекло кирпич, выкрикивая:

«Под Кандагаром было круче!» (слоган «Егуоу (Не Сар»),

-По экрану заметались люди в саванах — мистера Йохохори ^кУда-то поволокли, побледневшая девушка в кимоно стала бить

извиняющиеся поклоны, и на всем этом безобразии нарисовал ся логотип «Панасоника». Низкий голос произнес: «Панасоник Япона мать!»

В текстах из данного романа В. Пелевина участие исходных рекламных текстов в образовании текстов производных создает остро пародийные ситуации.

Мир текстов — система не замкнутая, а открытая. Каждый отдельный текст существует не только во взаимодействии с другими текстами, но и о т к р ы т другим м и р а м — культуре, обществу, природе, отдельному человеку.

Понятия мира текстов и мира конкретного текста дают представление о сфере существования текста, помогают истолковать его смысл, постичь жизнь текста.