Глава II. Художественные параллели статья Николай Палкин и рассказ После бала

Глава II. Художественные параллели статья Николай Палкин и рассказ После бала. Эпизод, описывающий наказание пленных поляков имеет весьма любопытную предысторию. Впервые он появился в статье Л.Н.Толстого Николай Палкин, написанной в 1886 году, то есть за двадцать лет до публикации За что. О подробностях жесто-кого наказания шпицрутенами, писатель узнал, когда вместе с Н.Н.Ге-младшим и М.А.Стаховичем шел пешком из Москвы в Ясную Поляну.

На ночлег остановились у 95-летнего солдата, который и рассказал им эту историю. Хотя сам Толстой никогда не был свидетелем такого наказания, рассказ произвел на него огромное впечатление. Лев Николаевич в тот же день сделал наброски статьи в своей записной книжке. Статья Николай Палкин представляет собой диалог между автором и солдатом, который постепенно переходит размышления лирического героя о событиях тех лет. Эпизоды о наказании пленных в статье Николай Палкин и в рассказе За что имеют много общего.

Сравним их Николай Палкин1 эпизод За что 2 эпизод Он рассказал о том, как водят Два батальона солдат стояли в два несчастного взад и вперед меж- ряда длинной улицей, у каждого ду рядами, как тянется и пада- солдата в руке была гибкая палка ет забиваемый человек на шты- такой высочайше утвержденной ки, как сначала видны кровя- толщины, чтобы три только могли ные рубцы, как они перекрещи- входить в дуло ружья.

Первым по- ваются, как понемногу рубцы вели доктора Шакальского. Два сливаются, выступает и брыз- солдата вели его, а те, которые бы- жет кровь, как клочьями летит ли с палками, били его по оголен- окровавленное мясо, как оголя- ной спине, когда он ровнялся с ни- ются кости, как сначала еще ми. Я видел это только тогда, ког- кричит несчастный и как по- да он подходил к тому месту, где я том только охает глухо с каж- стоял. То я слышал только дробь дым шагом и с каждым ударом, барабана, но потом, когда стано- как потом затихает, и как док- вился слышан свист палок и звук тор подходит и щупает пульс, ударов по телу, я знал, что он под- оглядывает и решает можно ли ходит.

И я видел, как его тянули за продолжить мучения или до- ружья солдаты, и он шел, вздраги- дать удары потом. Того, кто не вая и поворачивая голову то в ту, может больше ходить, кладут то в другую сторону. И раз, когда на шинель и несут в госпиталь, его проводили мимо нас, я слышал чтобы подлечить, а потом про- как русский врач говорил солдатам должить избиение11 Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений - т. 26, М 1992 С. 556 Не бейте больно, пожалейте.

Но они все били, когда его провели мимо меня второй раз, он уже не шел сам, а его тащили. Страшно было смотреть на его спину. Я за- жмурился. Он упал, и его несли. Потом повели второго. Потом третьего, потом четвертого. Все падали, всех уносили- одних за- мертво, других еле живыми, и мы все должны были стоять и смо- треть.

Продолжалось это шесть часов22 Там же - т.42,М 1992 С.24. Очевидно, что второй эпизод производит более сильное впечатление. Как уже говорилось ранее, это достигается в первую очередь благодаря тому, что сцена наказания передается от первого лица. Росоловский- свидетель этих жестоких событий. Он описывает страдания людей настолько правдоподобно, что создается впечатление что все происходит на наших глазах. Росоловский передает не только чужие чувства, ощущения, но и свои, и это еще больше сближает читателя с несчастными пленными.

Изображение в первом эпизоде физических страданий уступает по своей силе второму эпизоду. Во втором эпизоде автор описывает не столько телесные, сколько душевные страдания. Пленники с невероятным мужеством переносят истязания. Никто не молит о пощаде, не кричит, не плачет, не выдает своих мучений. Яркий образец такой стойкости и выносливости Сироцинский. Последнего повели самого Сироцинского. Я давно не видал его и не узнал бы, так он постарел.

Все в морщинах бритое лицо его было бледно- зеленоватое Тело обнаженное было худое, желтое, ребра торчали над втянутым животом. Он шел так же, как и все, при каждом ударе вздрагивая и вздергивая голову, но не стонал и громко читал молитву 11 Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений - т. 42, М 1992 С. 95. Это как бы обобщенный образ всех пленных поляков. Неоднократное использование слова потом создает ощущение бесконечности наказания. Усиливают трагизм сцены 2 эпизода многие детали дробь барабана, свист палок, звук ударов по телу. Каждое слово у Толстого обладает необычайной выразительностью и емкостью.

Так, в рассказе есть чрезвычайно знаменательный по своему смыслу эпитет гибкая палка такой высочайше утвержденной толщины 11 Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений - т. 42, М 1992 С. 95. Он включен Толстым с определенной целью указать, что деспотизм и жестокость идут от самого царя, определяются самодержавной системой. Указание, что толщина шпицрутенов была утверждена самим царем, основано на документальных данных.

Известно, что Толстой был знаком с запиской Николая I, в которой со всеми подробностями был предначертан царем обряд казни декабристов. По поводу этой записки Толстой с возмущением писал, что это какое-то утонченное убийство22 Там же т.26,М 1992 С.559 В своей статье Николай Палкин автор упоминает о знакомом полковом командире, который накануне с красавицей дочерью танцевал мазурку на балу и уехал раньше, чтобы назавтра рано утром распорядиться прогонянием на смерть сквозь строй бежавшего солдата-татарина, засекал этого солдата до смерти и возвращался обедать в семью33 Там же. Этот эпизод так прочно держался в памяти Толстого, что он много лет спустя в 1903 году использовал его в рассказе После бала. Вот как эта сцена выглядит в рассказе Солдаты в черных мундирах стояли двумя рядами друг против друга, держа ружья к ноге, и не двигались.

Позади них стояли барабанщики и флейтщик и не переставая повторяли все ту же неприятную, визгливую мелодию.

Я увидал посреди рядов что-то страшное, приближающееся ко мне. Приближающееся ко мне был оголенный по пояс человек, привязанный к ружьям двух солдат, которые вели его Дергаясь всем телом, шлепая ногами по талому снегу, наказываемый, под сыпавшимися с обеих сторон на него ударами, подвигался ко мне, то опрокидываясь назад то падая вперед При каждом ударе наказываемый, как бы удивляясь, поворачивал сморщенное от страдания лицо в ту сторону, с которой падал удар, и, оскаливая белые зубы, повторял какие-то одни и те же слова.

Только когда он совсем был близко, я расслышал эти слова. Он не говорил, а всхлипывал Братцы, помилосердствуйте. Братцы, помилосердствуйте. Но братцы не милосердствовали Когда шествие миновало то место, где я стоял, я мельком увидал между двух рядов спину наказываемого. Это было что-то такое пестрое, мокрое, красное, неестественное, что я не поверил, чтобы это был о тело человека11 Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений - т. 34, М 1992 С. 122-123. Эта сцена представляет собой как бы промежуточный этап между статьей Николай Палкин и рассказом За что, приближаясь больше к последнему.

И снова перед читателем весь этот ужас бесчеловечного истязания. Пленный татарин вызывает у нас жалость, сострадание, но не то восхищение, поклонение, которое мы испытываем глядя на Сироцинского. Татарин взывает к милосердию солдат, молит о пощаде. В его описании подчеркивается сморщенное от стра- дания лицо В облике же Сироцинского все проникнуто именно стойкостью духа, мужества, силой воли. Зловещую размеренность, бездушие, длительность и ужас совершающегося в рассказе После бала Толстой передает стилистической фигурой повтора, увеличивающего напряжение и драматизм сцены все так же падали с двух сторон удары на спотыкающегося, корчившегося человека, и все так же били барабаны и свистела флейта, и все так же твердым шагом двигалась высокая, статная фигура полковника рядом с наказываемым11 Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений - т. 34, М 1992 С. 123-124. Читателя поражает не только жестокость солдат, но и жестокость Николая I, который заставляет их творить весь этот ужас, оправдывая его законом.

Однако возможен ли такой закон На этот вопрос можно ответить словами Толстого Закона о том, чтобы бить и убивать братьев, никогда не было и не могло быть. Есть только один закон закон, требующий любви и жалости к людям22 Там же т.26,М 1992 С.558. Но, к несчастью, не все знают истинный закон жизни.

Таким образом эпизод рассказа За что является как бы заключительным этапом работы Л.Н.Толстого, который до сих пор оставался в тенитекст Максимова, связанный художественной версией В.Даля обращение Толстого в 1886 году к художественному изображению сцены отвратительного и жестокого наказаниями шпицрутенами публицистическая статья Николай Палкин, затем новое обращение к этой теме в 1903 году, и,наконец, в 1906 году-рассказ За что.