Свобода ахматовской речи. Пока не было Четок, вразброд печатавшиеся после Вечера стихи ложились в тень первого сборника, и рост Ахматовой не осознавался вполне.
Теперь он очевиден перед глазами очень сильная книга властных стихов, вызывающих очень большое доверие. Оно, прежде всего, достигается свободою ахматовской речи. Не из ритмов и созвучий состоит поэзия, но из слов из слов уже затем, по полному соответствию с внутренней их жизнью, но и из сочетания этих живых слов вытекают, как до конца внутренностью слов обусловленное следствие, и выполнение ритмов, и сияние звуков и стихотворение держится на внутреннем костяке слов. Не должно, чтобы слова стихотворения, каждое отдельно, вставлялись в ячейки некой ритмо инструментальной рамы как ни плотно они будут пригнаны, чуть мысленно убедишь раму, все слова расскакиваются, как вытряхнутый типографский шрифт.
К стихам Ахматовой, последнее не относится. Что они построены на слове, можно показать на примере хотя бы такого стихотворения, ничем в четках не выдающегося Настоящую нежность не спутаешь Ни с чем, и она тиха. Ты напрасно бережно кутаешь Мне плечи и грудь в меха И напрасно слова покорные Говоришь о первой любви Как я знаю эти упорные, Несытые взгляды твои Речь проста и разговорна до того, пожалуй что это и не поэзия А что, если еще раз прочесть да заметить, что когда бы мы не разговаривали, то для полного исчерпания многих плотских отношений, каждому с каждым довольно было бы обменяться двумя тремя восьмистишиями - и было бы царство молчания.
А не в молчании слово дорастает до той силы, которая пре осуществляет ее в поэзию Настоящую нежность не спутаешь Ни с чем - какая простая, совсем будничная фраза, как она спокойно переходит из стиха в стих, и как плавно и с оттяжкою течет первый стих. VI.