Очерк развития древнерусских житий

Очерк развития древнерусских житий. Очерк составлен по материалам История русской литературы XI-XVII вв. Под ред. Д.С. Лихачева М 1980. С. 43-46, 100-107, 172-181, 190-194, 215-230, 261-265, 294-300, 351-354 Творогов О.В. Литература Древней Руси М 1981. С.22-23, 42-49, 83-86, 89-90, 100-101, 103-107, 118-124.После оформления в канон, который, несомненно, сдерживал творческое развитие жанра, житийная повесть перестает активно развиваться в византийской литературе, превращаясь в схему, в штамп.

Литература XI-XII вв. испытывает серьезные изменения, традиционные жанры отходят на задний план, нарастает религиозное безразличие, увеличивается скепсис.

Утверждается новый жанр - наследник житийного биографизма - мемуары.

Настоящий расцвет житийного жанра начинается в это время в славянских литературах. 1-й этапСначала широко распространяются переводные византийские жития, из них особенно популярным становится занимательное Житье святаго человека Божия Алексия. В Болгарии оно было переведено уже в Х веке. В России это житие перешло в фольклор, превратившись в духовный стих. Из оригинальных русских житий получило широкую известность Сказание о Борисе и Глебе. Первые русские жития отступают от традиционной схемы в сторону сближения с реальной жизнью.

Для них типично введение в ткань повествования отдельных конкретных изображений, живых психологических моментов, некоторых жизненных ситуаций. Образ самого героя обычно меньше затронут подобными нарушениями агиографического этикета.

Он нарисован с самым пунктуальным соблюдением абстрактного религиозного идеала. Например, в Житии Феодосия Печерского Нестора отрок Феодосий в изображении автора агиографически стилизован. Образ его схематичен и прямолинеен. Он построен по канону, поступки его однотипны и заранее предписаны идеалом христианского подвижника. Речь его немногословна и всегда многозначительна насыщена высокими церковнославянизмами, она полна назидательных сентенций, изобилует цитатами из Священного писания.

Духовный мир его наглухо закрыт для читателя, и Нестор святотатственно никогда в него не заглядывает. Еремин И.П. К характеристике Нестора как писателя ТОДРЛ. Т. XVII Л 1961. С. 57. Но в том же житии при описании матери святого, ее неудачной, но трагической борьбы за сына, тот же агиограф Нестор отступает от схемы и дает верные жизненные детали, рисует правдивые впечатляющие картины. Одними из самых чтимых святых на Руси были Борис и Глеб. Им было посвящено три дошедших до нас произведения летописный рассказ, Чтение о Борисе и Глебе Нестора и безымянное Съказание и страсть и похвала святую мученику Бориса и Глеба. Последнее было особенно распространено, о чем свидетельствуют почти 200 его списков, дошедших до нас. Неканонические жития, более близкие к рассказам и сказкам, были значительно популярнее канонических.

Произведения, объединенные именами Бориса и Глеба наглядно демонстрируют, что на русской почве возникает совершенно специфическая национальная жанровая агиографическая форма - княжеское житие.

Впрочем, Несторово Чтение о Борисе и Глебе написано по канону с последовательным описанием всех этапов жизни святых, но Сказание по своей жанровой природе является вполне оригинальным литературным произведением, не имеющим аналогий ни в византийской, ни в других славянских литературах. С жанровой точки зрения это произведение объединяет, как показывает и его название, черты повести, сказа, мартирия и похвальной ораторской речи, есть в нем и молитвы, описаны чудеса включены некоторые исторические и географические подробности.

Жития подвижников церкви, которые можно датировать серединой-концом XIII века, в целом следует охарактеризовать как памятники, строго соблюдающие канон. Образцом такого рода произведения можно назвать Житие Авраамия Смоленского составленное книжником по имени Ефрем. Об авторе мы не знаем ничего кроме имени, которое он называет в заключительной части в составе самоуничижительной формулы, а также его же сообщения о том, что он был учеником Авраамия.

Последнее обстоятельство позволяет предположить хорошую осведомленность автора в событиях жизни святого. Однако рассказывается агиобиография весьма отвлеченно и обобщенно, употребляются стилистические штампы, соответствующие этикету, но не создающие реального облика героя, представления о его родителях, окружении, заботах и пр. Основное содержание жития - рассказ о проповеднической деятельности Авраамия в Смоленске, о гонениях, которые он претерпевает от завистливого местного духовенства.

Рассказывается это достаточно красочно, но отвлеченно и риторично. Невозможно составить конкретного представления о том, почему Авраамий снискал любовь смолян и ненависть духовенства, каким конкретно образом ему удалось избежать угрозы физической расправы. Риторичность произведения усиливают предисловие и послесловие, написанные в панегирической манере. Иная картина наблюдается в княжеских житиях этого времени.

Значительные отклонения от канона обусловлены типом героя - государственного деятеля. В княжеских житиях XIII века отразились события монголо-татарского нашествия и ига. В это время создается Житие Александра Невского, о котором уже было сказано выше несколько слов. Житие должно было показать, что и после Батыева нашествия, после разгрома русских княжеств на Руси все же остались сильные и грозные князья, которые могут постоять за русские земли в борьбе с врагом и воинская доблесть которых внушает страх и уважение окружающим Русь народам.

Характеристики Александра Невского в житии очень разноплановы. С одной стороны, он - житийный герой, подчеркиваются его церковные добродетели кротость, смирение, нищелюбие, уважение священнического чина. С другой стороны, он показывается в основной своей деятельности - военные походы, битвы с врагами Русской земли, это мужественный, страшный для врагов герой-полководец. Реальный образ Александра Невского и его деяния придали произведению специфический колорит воинской повести.

Иной тип княжеского жития эпохи татаро-монгольского ига - Житие Михаила Черниговского. В 1246 году в Орде по приказанию хана Батыя был убит черниговский князь Михаил Всеволодович вместе с сопровождавшим его боярином Федором. Убийство носило политический характер, но в житии гибель Михаила представлена как добровольное страдание за православную веру. Пришедший в Орду на поклон к Батыю черниговский князь отказывается выполнять татарские обряды пройти меж огней и поклониться татарским идолам.

Боярин Федор поступает так же, как его господин, и тоже гибнет. Отправляясь в Орду и Михаил, и Федор знают, что их ждет там гибель, но они для того и идут, чтобы обличить идолопоклонство - нечестивую веру. Житие выполнено как мартирия, повествующая о страданиях святого за православную христианскую веру, принятых от нечестивого мучителя-язычника. 2-й этапВторой этап в эволюции русской литературы конец XIV- начало XV вв. во многом напоминает южнославянские литературы эпохи османского рабства.

Татаро-монгольское иго, задержавшее развитие русской литературы, надолго оставшееся в памяти народной, постоянная татарская угроза на юге все это отражается в литературе через усиление церковного начала и выдвижение на первый план житийного жанра. Борьба против чужеземного ига сливается с борьбой с иноверцами, борьба религиозная становится борьбой народной. Это особенно отразили болгарские жития XV и XVI вв эта тема встречается и в творчестве русских агиографов, прежде всего тех, которые пришли на Русь с юга и хорошо осознавали как реально пережитую опасность, так и вообще угрозу со стороны чужеземных захватчиков.

В конце XIV века и в русской литературе впервые появляется интерес к человеческим эмоциям и чувствам героев. В житиях расцветает торжественный риторический высокопарный стиль, известный нам по болгарским житиям и названный Д.С. Лихачевым стилем второго южнославянского влияния, эмоционально-экспрессивным или панегирическим стилем.

Первые проявления этого стиля связаны с именем митрополита Киприана. Болгарин по национальности, он был тесно связан личной и творческой дружбой со своим земляком Евфимием Тырновским, болгарским патриархом, основоположником и теоретиком панегирического стиля в болгарской литературе. Киприан переработал уже существовавшее Житие митрополита Петра, пышно литературно его украсив и изменив политические акценты. В наиболее завершенном и оригинальном виде экспрессивно-эмоциональный стиль представлен в творчестве Епифания Премудрого.

Биографические сведения о нем весьма скудны и в значительной степени предположительны. Родился он в Ростове в первой половине XIV века. В 1379 году принял пострижение в ростовском монастыре Григория Богослова. В дальнейшем подвизался в Троицком Сергиевом монастыре. Он бывал в Иерусалиме, на Афоне, вероятно, путешествовал по Востоку. Умер Епифаний в 20-х годах XV века. За свою начитанность и литературное мастерство он и получил прозвище Премудрый. Перу Епифания принадлежат два жития - Житие Стефана Пермского, написанное им в 1396-1398 годах, и Житие Сергия Радонежского, написанное между 1417-1418 годами. Историческая действительность конца XIV века породила новый тип церковного деятеля, человека бескорыстного, стремящегося к просветительской деятельности или на практике воплощавшего в жизнь идею народного единения Руси в борьбе за политическое освобождение и национальное возрождение.

Такой тип церковного деятеля поэтизируется и превозносится в древнерусской литературе этого времени, становится нравственным идеалом эпохи, образцом церковного иерарха. Именно таким нравственным идеалом эпохи являются герои агиографических сочинений Епифания Премудрого искушенный в науках, познавший глубины слова Божия философ, неутомимый миссионер и просветитель Пермской земли, ее первый епископ Стефан Пермский и поборник согласия и любви, собиратель родной земли и ее заступник Сергий Радонежский.

Новаторство Епифания сказалось на композиционной структуре житий. Вступление приобретает ярко выраженный риторический характер, значительно увеличивается в объеме центральная биографическая часть.

Агиограф рассказывает не только о рождении, детстве и юности Стефана, но и о его книжной премудрости, упорном труде по изучению библейской и патристической литературы, его целенаправленной подготовке к миссионерской деятельности, для чего тот изучает пермский язык и составляет пермскую азбуку. Традиционные поэтические приемы средневековой агиографии у Епифания усложнены, обогащены новыми оттенками, Многочисленные амплификации, нанизывание одних сравнений на другие, перечисление в длинных рядах варьирующихся традиционных метафор, ритмика речи, звуковые повторы придают тексту особую торжественность, приподнятость, эмоциональность и экспрессивность.

Плетение похвалы святому - основная цель и задача Жития Стефана Пермского Но все же в этом пышном похвальном панегирике просветителю Пермской земли встречаются и жизненные зарисовки, и исторически конкретные факты.

Следует отметить оригинальность заключительной похвалы в Житии Стефана Пермского. Похвала эта состоит из трех плачей - пермских людей, пермской церкви и автора, инока списающа. Подобного рода житийная похвала, в форме плачей, встречается только у Епифания. Плачи эти носят книжно-риторический характер, но создавал их агиограф под влиянием народных плачей. Некоторые обороты из плача церкви перекликаются с мотивами устного народного творчества.

Второе сочинения Епифания дошло до нас в редакции Пахомия Логофета Серба - еще одного представителя школы плетения словес. Пахомий Серб придал эмоционально-экспрессивному стилю строго официальный церковно-религиозный характер. Жития, написанные им, стали формальными образцами для всей последующей агиографии. Нельзя отказать Пахомию в литературных способностях, он был очень плодовитым и опытным писателем. Едва ли это на Руси не первый писатель-профессионал летопись сообщает, что Пахомий получал вознаграждение за свои литературные труды.

Агиографическим мастерством Пахомия восторгались средневековые книжники. Но творчество Пахомия носило рассудочный характер, преследовало цель нивелировать памятники житийной литературы, приведя их тексты в соответствие с формальными требованиями жанрового канона. Хорошо разработанной системе Епифания и Пахомия противостоят в агиографии второй половины XV века, с одной стороны, неукрашенные описания жизни святых, рассматривавшиеся, по-видимому, как материал для последующей литературной обработки, а, с другой - жития-легенды, основанные на фольклоре и обладающие хорошо разработанными, но не традиционно-агиографическими сюжетами. К неукрашенным житиям первого типа принадлежит составленная в 1477-1478 годах записка о последних днях крупнейшего церковного деятеля XV века, основателя и игумена Боровского монастыря Пафнутия.

Составил эту записку келейник игумена Иннокентий. Последний видел свою задачу в том, чтобы как можно точнее записать предсмертные речи и последние дни Пафнутия.

Именно благодаря отсутствию риторики безвестному монаху уделось создать необыкновенно выразительный образ больного старика, еще недавно возглавлявшего огромное монастырское хозяйство и, наконец, уставшего от всей этой суеты и жаждущего покоя. Новгородское Житие Михаила Клопского - развернутое агиографическое описание жизни и чудес новгородского святого-юродивого, сочувствовавшего Московским князьям именно это обстоятельство способствовало сохранению жития в общерусской письменной традиции после присоединения Новгорода. Создатель произведения, несомненно, опирался на определенные традиции, но скорее полуфольклорные и полулитературные, нежели агиографические.

Необычно для агиографии уже само начало жития нет рассказа о рождении и воспитании святого. Житие начинается с описания неожиданного и таинственного появления не названного по имени героя в Клопском монастыре. Перед нами как бы закрытый сюжет, вызывающий недоумение и любопытство у читателя. К такого же типа житию может быть отнесено также новгородское Житие Иоанна Новгородского, включающее новеллистическую часть о путешествии святого в Иерусалим на бесе, неоднократно переписывавшуюся отдельно в различных сборниках и основанную, очевидно, на легендарных устных преданиях. 3-й этапВ XVI в. жанровые критерии в русской литературе снова укрепляются.

Создаются монументальные житийные своды. Жития для них специально перерабатываются, по возможности сглаживаются различия между ними, все подводится под общую государственную концепцию обоснование государственного и церковного единства, пишутся в официозном, пафосном, риторическом стиле, приподнято взволнованным старославянским языком.

Макарьевские Четьи Минеи в 12 томах - и вершина развития жанра и его окончательная канонизация, от которой движение могло пойти только в обратную сторону, к нарушениям жанра, к его разложению и окончательному преодолению.

В трех списках Великих Четьих Миней за десятилетия работы над ними были собраны все известные к XVI в. древнерусские произведения, признанные русской церковью, и даже некоторые апокрифы. Создана была своего рода литературная энциклопедия XVI века. Как пишет сам Макарий, начиная традиционной формулой самоунижения се аз смиренный и грешный Макарие, митрополит всеа Русиа писал есми и събирал и в едно место их. Совокуплял двенадесять лет многим имением и многими различными писари, не щедя сребра и всяких почастей и в своде сем все святыя книги събраны и написаны, которыя в Русской земле обретаются. В огромные тома Великих Четьих Миней, по счету монаха Евфимия, составившего оглавление Миней по Царскому списку, входит не менее 27057 страниц или 13528 больших листов с двумя столбцами текста на каждом.

В него включены целиком старая Четья Минея, оба Пролога, отдельные житийники, целые книги Священного писания с толкованиями, творения отцов церкви, церковных писателей, Патерики, разные сказания и повести, притчи и путешествия, Кормчая книга, послания, грамоты, некоторые апокрифы, как мы сказали выше, и т. п. В 12 томов вошли также вновь составленные жития, основывавшиеся на некоторых письменных и устных источниках, но чаще на устных легендах.

И эти новые жития за отсутствием конкретного материала писались чаще всего по готовому шаблону, закрепленному для этого жанра Тырновской школой. Основной материал макарьевского свода - краткие и пространные жития и торжественные, похвальные и поучительные слова на праздники и памяти святых, но входят в него и светские беллетристические произведения, такие как Повесть о Варлааме и Иоасафе , Сказание о Вавилоне. Беллетристические, занимательные черты присутствуют и во многих житиях, прежде всего они сохранены в большинстве древних произведений по той причине, что редакторы не отваживались исправлять старинные церковные тексты.

Так, свободным построением и увлекательным сюжетом отличаются похожее на приключенческий любовный роман Житие блаженной Феодоры, наивно-фантастическая повесть о мучении и воскресении 300 лет спустя семи эфесских отроков, со всеми невероятными приключениями переписанная легендарная повесть о чудесном путешествии в Иерусалим на бесе Иоанна Новгородского и т. п. Но произведения более поздние, такие как, например, исключительно своеобразное Житие Михаила Клопского, юродивого и предсказателя, или необычайная по своему содержанию и построению Повесть о Петре Ордынском и др были подвергнуты значительной обработке.

Из них исключались все яркие детали, выпрямлялся их сюжет, обобщались и абстрагировались конкретные моменты, добавлялись обязательные расширенные риторические вступления и заключения и т. п. Они полностью подводились под общий житийный шаблон.

Процесс редакторской правки демонстрирует работа одного из сподвижников Макария - Василия Тучкова над переделкой Жития Михаила Клопского, или сравнение старой, известной нам Повести о житии Александра Невского, близкой к воинской светской повести, с написанным на основе ее для монументального свода Похвальным словом князю Александру Невскому. Авторы не решились включить в Великие Четьи Минеи ни житий, близких к историческим биографиям, ни популярных произведений, как народное сказочно-поэтическое Житие Петра и Февронии и др. Все это свидетельствует об эстетических установках Макарьевского кружка и вообще писателей XVI века, эпохи второго монументализма, по терминологии Д. С. Лихачева.

Однако в XVI веке продолжается и традиция легендарного жития-повести В середине столетия появляется Повесть о Петре и Февронии Муромских, созданная русским писателем и публицистом Ермолаем-Еразмом.

В основе повествования лежит сюжет сказки о мудрой деве и легендарная история о девушке из села Ласково Муромской земли. С точки зрения автора, его рассказ должен стать конкретным примером выполнения в жизни христианских нравственно-этических норм. Об идеале святости в каноническом смысле применительно к Петру и Февронии говорить трудно.

Агиографический канон не соблюден в связи с использованием фольклорных мотивов и введением новеллистических принципов повествования два фольклорных сюжета - о мудрой деве и о герое-змееборце, повествование делится как бы на главки новеллистического характера. И все-таки герои - идеальны. Они предстают перед нами в нетрадиционном аспекте описываются их личные, семейные отношения, черты их характеров, психологические особенности раскрываются на бытовом материале.

Ермолай-Еразм стремился реализовать свои представления об идеале нравственного поведения и идеале правителя, которые во многом корреспондируют с народными представлениями, закреплявшимися в том числе и в легендарных сюжетах, Фактически даром чудотворения Петр и Феврония наделяются не за мудрость или особо крепкую веру, а за верность и супружескую любовь, которые предпочтительнее временнаго самодержавства . 4-й этапВ русской литературе переходным был, как известно, XVII век. Если до него изменения в житиях не были систематическими и последовательными, то теперь происходит окончательная ломка жанра, завершающаяся его отрицанием в форме пародии. Древние авторы рисовали человеческие образы в значительной мере примитивно изображали или один момент в душевной жизни героя, или какое-либо одно статичное состояние чувств, не учитывая связи отдельных моментов между собой, причин их возникновения, развития чувств.

Показ сложности и противоречивости духовного мира человека, более цельная его характеристика появляются только к концу XVI века. И лишь литература XVII века открывает собственно человеческий характер. В конце XVI-XVII вв. жанр житий широкой струей вбирает в себя светские тенденции.

Характерна тут группа северных житий, где главными героями-святыми, были люди из народа, трагически, загадочно погибшие или на море, или от удара молнии, или даже разбойники, убийцы. Они свидетельствовали об усилении интереса к человеческой личности как таковой.

В этих житиях повествование зачастую развивается по линии освобождения жанра от обязательного рассказа о жизненном пути святого, в ряде случаев агиографы совсем не знают биографии человека, признанного святым и описывают только его посмертные чудеса или дают отдельный известный эпизод из его жизни, связанный с его канонизацией, чаще всего необычную, подвижническую смерть героя. Дмитриев Л.А. Житийные повести русского Севера как памятники литературы XIII-XVII вв Л 1973. С.213. Именно в это время в развитии житийного жанра намечаются две различные линии отказ от биографизма, усиление бытовых деталей и сюжетных подробностей, с одной стороны, а с другой - подчеркнутый биографизм, выделение одной центральной фигуры и подробное описание ее истории и ее внутреннего мира. Первая линия приведет к бытовым повестям и авантюрным новеллам, вторая - к психологическим повестям и историко-мемуарной прозе.

Еще одно отклонение можно установить на примере русских Повести о Ульянии Осоргиной и Повести о Марфе и Марии. Подробный анализ этих житий см. во 2 и 3 главах работы.

Линию развития житийного жанра в русской литературе завершает и зачинает собой линию новой повествовательной литературы знаменитое Житие протопопа Аввакума, им самим написанное. По своей критической направленности и художественным особенностям оно тесно связано с демократической сатирой XVII века, с историческими и бытовыми повестями. Из агиографического наследия Аввакум перенял как старую житийную форму, так и то традиционное нарушение канонов, которое было для нее так широко типично.

В житии это проявляется в тенденции к отражению мотивов живой действительности, в анализе чувств и психологии героя, в цельности его образа, данного в становлении и развитии, в его связях с другими людьми, в окружающем его богатом бытовом фоне и т. п. 4.