ТРАДИЦИИ БАЛЛАДНОГО ЖАНРА В ПОЭЗИИ АНГЛИЙСКИХ РОМАНТИКОВ

ТРАДИЦИИ БАЛЛАДНОГО ЖАНРА В ПОЭЗИИ АНГЛИЙСКИХ РОМАНТИКОВ. Интерес к фольклору, к народной балладе в эпоху Романтизма породил аналогичный жанр литературной баллады. Однако если отличительными свойством народной баллады является отсутствие в ней каких-либо существенных принципов индивидуального авторства, то романтическая баллада безусловно стала результатом индивидуального поэтического творчества.

Поэты-романтики, восприняв традицию устной народной поэзии, стремились определить особый путь развития баллады, расширяющий границы этого жанра. В романтической литературе конца XVIII - начала XIX веков можно выделить своеобразные группы баллад, объединенные общей тематикой. Во многом они оказываются сходными с основными группами народных баллад, отмеченных ранее. 1. Прежде всего следует обратить внимание на баллады, в центре которых находится какое-либо значительное историческое событие.

К таким балладам можно отнести произведения В. Скотта и Р. Саути. Неоднозначность оценки прошлого, сталкивающиеся в стихотворениях различные точки зрения на исторические события - вот новые черты романтических баллад на исторические темы. Баллада Саути Бленхеймский бой 1798 построена на неодносложной оценке событий, на различии в точках зрения. На старом поле кровопролитной битвы дети нашли череп, и вот по-детски простодушный вопрос о том, что же представляло собой знаменитое сражение, ставит их деда в тупик.

Память старика сохранила ужасные картины разруха, всеобщее горе, а из молвы он же знает узнал позднее, что был прославленный, победный бой, что многие тогда удостоились почестей и богатства. Старик повествует, пытаясь сочетать свои воспоминания с общей молвой рассказ течет словно по двум руслам сразу, и устойчивое понятие Бленхэйм, символ национальной, славы англичан, утрачивает цельность. Поэтому баллада Саути стоит у истоков дегероизирующей батальной повествовательной традиции.

Но не все баллады концентрировались на одном событии. Некоторые их них представляли собой ряд драматических сцен, последовательно сменяющих друг друга. В этом отношении имеет смысл рассмотреть композиционно-смысловую структуру одной их таких баллад. Ярким примером баллады эпического характера является баллада В.Скотта Замок Кэдьо Cadyow Castle. Она представляет собой повествование, в основе которого лежит историческое событие - освобождение Шотландии от завоевателей - англичан.

На его фоне происходят некоторые драматические события трагическая гибель от рук завоевателей семьи одного из лучших шотландских воинов и мщение, которое завершается полным поражением врага. Баллад описывает реальные события, имевшие место в 1569 г. Композиционно-смысловая структура этой баллады включает 16 функций, которые связаны между собой по смыслу и образуют целостное произведение. В данной балладе наблюдается отсутствие исходной ситуации, и действующие лица Босуэлло, вождь клана, воины клана вводятся непосредственно в ходе повествования.

Это указывает на традиционное качество балладного жанра - фрагментарность изложения. В сопоставлении с традициями эпических произведений повествование ведется от лица рассказчика, в данном случае менестреля, который дает определенную оценку описываемым событиям. Менестрель описывает замок Кэдьо и жизнь, наполнявшую его много лет назад, и таким образом, вводит читателя в курс происходящих событий.

Этот элемент текстовой структуры называется осведомлением, которое в данном случае выступает в роли экспозиции. Композиционно-смысловая структура баллады может быть представлена в виде следующей схемы 1. Менестрель магическим действием возвращает прошлое 5-8 строфы - трансфигурация1 2. Воины уезжают на охоту 9-11 строфы - отлучка 3. Вождь клана возглавляет шествие 12 строфа, 1, 3-4 строки - пространственное перемещение1 4. Воины клана следуют за ним 12 строфа, 2 строка - пространственное перемещение2 5. Воины охотятся на серну, горного быка 13-16 строфы - преследование 6. Вождь убивает горного быка 17 строфа - победа 7. Воины отдыхают 18 строфа - трансфигурация2 Вождь клана с гордостью смотрит на воинов.

Это действие не играет важной роли в повествовании, но является связующим элементом 19 строфа, 1-2 строки 8. Вождь обнаруживает отсутствие Босуэлло 19 строфа, 3-4 строки - недостача 9. Выяснение причины отсутствия Босуэлло - выведывание 10. Рассказ одного из воинов о горе, постигшем Босуэлло - посредничество 11. Кто-то мчится к воинам клана 28-29 строфы, 1-3 строки - перемещение3 12. Это Босуэлло 29 строфа, 4 строка - узнавание 13. Босуэлло среди охотников клана 30 строфа - ликвидация недостачи 14. Его рассказ о мщении и освобождении Шотландии 31-45 строфы - осведомление 15. Радость воинов клана 46 строфа - реакция героев 16. Менестрель возвращает читателя к руинам замка и заканчивает повествование - трансфигурация3 Все повествование завершается размышлением автора о мирном будущем своей страны, т.е. авторским отступлением.

По своему содержательно-функциональному составу эта баллада отличается динамичностью повествования, так как в ее состав входит большое количество функций, обозначающих конкретные действия, которые непосредственно следуют друг за другом.

Это свойственно эпическим произведениям и соответствует балладным традициям, так как в текстах баллад, как правило, содержится много действий и уделяется мало внимания описанию внутреннего мира героев.

Все события, описанные в балладе, определены в пространстве и времени. Непосредственно следующие друг за другом функции логически связаны между собой, следовательно, для данной баллады характерно линейная, контактная, а также присоединительная связность. В данной балладе также выделяются смысловые пары и группы функций, имплицитно мотивирующие друг друга вследствие наличия между ними причинно-следственных связей. Парные функции 1. преследование - победа 2. осведомление - реакция Групповые функции 1. отлучка - пространственное перемещение1 - пространственное перемещение2 2. недостача - выведывание - посредничество - реакция героя - реакция героев 3. пространственное перемещение3 - узнавание - ликвидация недостачи Одиночные функции в данной балладе немногочисленны трансфигурация1, 2, 3 . Они отличаются от парных и групповых функций большей смысловой самостоятельностью и, следовательно, меньшей зависимостью от соседних функций, имеют обособленную локализацию в пространстве и времени. 2. Следующая группа романтических баллад разрабатывает сказочную тематику.

Их сюжеты полны чудесного, таинственного мистического они могут быть построены на вмешательстве сверхъестественных сил. Первыми самостоятельными балладами, написанными В.Скоттом, были Гленфинлас, или Плач над лордом Рональдом Glenfinlas, or Lord Ronald s Coronach , Иванов вечер The Eve of Saint John и Серый брат The Gray Brother.

A Fragment. К ним нужно причислить и балладу Король огня The Fire-King, которая выдавалась за перевод с немецкого.

В балладе Гленфинлас Лорд Рональд, вождь горного клана, отправился на охоту с вождем какого-то северного острова Моем, наделенным даром пророчества. После охоты двое друзей пировали в охотничьем домике в глухом лесу Гленфинласа. Лорд Рональд в опьянении стал сожалеть о том, что с ними нет женщин, на что Мой, предвидя несчастье, которое должно постигнуть Рональда и его близких, отвечал горькими пророчествами. Рональд, не считая достойным предаваться печальным размышлениям о будущем, отправился на свидание со своей возлюбленной Мэри, но не вернулся, так как был зачарован и убит зелеными женщинами - русалками озера.

Некая охотница в мокром зеленом платье вошла в хижину, в которой сидел Мой, и попыталась его соблазнить, но он произнес заклинания и стал играть на арфе. Вместе с дождем стали падать в хижину сквозь крышу капли крови, затем упала рука, сжимавшая полуобнаженный меч, и, наконец, голова лорда Рональда, погибшего в ущельях Гленфинласа.

В Ивановом вечере появление призрака является центром повествования. Оно разрешало сюжет и, очевидно, для Скотта составляло основной интерес баллады. В балладе Серый брат - тоже призрак мертвец вернулся с того света, чтобы принять исповедь у своего убийцы и отпустить ему грех. Скотт сказал об этих произведениях чтобы получить от них удовольствие, нужно читать их в пустом доме, при угасающей лампе Скотт В 1963, 51 . В том же плане характеризовал он и собственные баллады.

Иванов вечер он определяет как рассказ о привидении. В это время Скотта интересовали в народных балладах преимущественно страшные сюжеты. Однако такие сюжеты мало соответствовали стилю народных баллад. Ни одна из народных романтических баллад, которые он напечатал в своем сборнике или прочел у других издателей, не вызвала у него творческого вдохновения, ни разу он не перенес народный сверхъестественный элемент в свои художественные произведения. В шотландских народных балладах было сколько угодно фантастического, но не из них заимствовал Скотт материалы для своих фантастических поэм. По словам Скотта, Гленфинлас основан на какой-то гэльской легенде.

Однако это сомнительно очевидно, Скотт придумал свой сюжет сам и сослался на легенду, чтобы придать поэме фольклорный характер. Своих охотников он сделал вождями кланов, отлично зная, что вожди никогда не охотились в одиночку, а брали с собой весь клан. Выдав свое произведение за перевод с гэльского, Скотт решил, что имеет право освободить себя от подражания устарелому языку и неуклюжей версификации менестрелей.

Он решил написать свою поэму в подражание ирландским и гэльским поэмам, сделав вид, что приложил все усилия для того, чтобы точно и наилучшим образом передать средствами английского языка гэльский подлинник Реизов Б.Г 1965, 60 . Следовательно, местный колорит Гленфинласа - чисто внешний, имеющий своею целью слегка приукрасить балладу и придать ей видимость народной.

Сюжет Иванова вечера был придуман самим Скоттом. Ничего народного нет и в Сером брате. Баллада Король огня была написана по заказу Мэтью Грегори Льюиса 1775-1828 , друга Скотта, который хотел напечатать в своем сборнике стихотворения о духах или королях четырех стихий. Стихия огня досталась Скотту. В Tales of Wonder сообщалось, что она переведена с немецкого в собрании поэтических произведений Скотта она печатается вместе с его переводами. Однако оригинал указан не был, а в кратком предисловии Скотт говорит, что она была написана а не переведена и что она отчасти исторична, так как в ней сообщается о фактах, происшедших во время войн в Иерусалимском королевстве.

Это история о предательстве некоего графа Альберта, которого спасла его возлюбленная, переодевшаяся пажом. Эта баллада с чертовщиной, с дьяволом в виде Короля огня и традиционным обращением менестреля к слушающим его рыцарям и дамам. Наивысший творческий подъем Кольридж пережил в начале своего литературного пути в канун издания Лирических баллад. Эта, по выражению биографов, пора чудес 1797-1798 длилась на деле менее года. 3а это время Кольридж создал Сказание о Старом Мореходе, начал Хана Кублу и Кристабель. Ведущая поэтическая мысль Кольриджа - о постоянном присутствии в жизни неизъяснимого, таинственного, с трудом поддающегося умопостижению.

В Сказании о старом мореходе, состоящем из семи частей, повествование излагается необычным рассказчиком - старым моряком, который остановил шедшего на свадебный пир юношу и вонзил в него горящий взгляд. Читателю уготована роль этого юноши поэма точно так же должна захватить его врасплох, и, судя, по реакции современников, Кольриджу в самом деле это удавалось под покровом обычного открывается фантастическое, которое, в свою очередь, неожиданно оборачивается обычным, а затем опять фантастическим.

Старый моряк рассказывает, как однажды, закончив погрузку, их корабль пошел привычным курсом, и вдруг налетел шквал And now the storm - blast came, and he Was tyrannous and strong He struck with his oertaking wings And chased us south along.

Шквал этот не просто шторм - метафизическое зло или месть настигают человека, нарушившего извечный порядок в природе моряк от нечего делать убил альбатроса, сопровождавшего, как обычно, судно в море. За это стихия мстит всей команде, обрушиваясь на корабль то ветром, то мертвым штилем, то холодом, то палящим зноем. Моряки обречены на мучительную гибель главным образом от жажды, и если виновник несчастья один остается в живых, то лишь для того, чтобы понести особую кару всю жизнь мучиться тягостными воспоминаниями.

И старого моряка неотступно преследуют устрашающие видения, о которых он, чтобы хоть как-то облегчить себе душу, пытается поведать первому встречному. Чеканные, поистине завораживающие строки гипнотизируют слушателя, а вместе с ним и читателя, создавая картины необычайные и неотразимые сквозь корабельные снасти диск солнца кажется лицом узника, выглядывающего из-за тюремной решетки корабль-призрак преследует несчастное судно матросы-призраки погибшей команды обступают с проклятиями своего незадачливого сотоварища.

В этих ярких даже чересчур картинах не всегда видна причинно-следственная связь событий, поэтому тут же на полях даются пояснения происходящего The ancient Mariner inhospitably killeth the piouse bird of good omen. Считается, что традиции народных баллад Кольридж развивает и в двух других балладах, опубликованных в сборнике Christabel and Other Poems 1816 . Фрагмент Кубла-Хана 54 стихотворных строки - это все, что сохранилось в памяти Кольриджа из приснившейся ему наркотическом сне поэмы-видения, не менее 200-300 строк. Великолепный дворец Кубла-Хана глубокая романтическая пропасть, на дне которой, кажется, содрогается земля, давая рожденье священной реке патетическая фигура женщины, которая в бледном свете месяца призывает к себе своего любовника-демона зловещие голоса, раздающиеся в грохоте водопада голоса предков, пророчащих Кубла-Хану войну образ абиссинской девушки, играющей на дульцимере, если бы поэт смог воспроизвести эту музыку, то он бы силою звуков смог воздвигнуть в воздухе все те чудеса, которые описаны им - и дворец, и ледяные пещеры! И, наконец, отрывок завершается образом одинокого поэта-мага, от которого в ужасе отшатываются люди Берегись! Берегись его горящих глаз, его разметанных кудрей! Замкните его в тройной круг и закройте, в священном страхе, глаза - ведь он вкушал медвяную росу и млека райского испил. В этой картине магического экстаза, где поэт противостоит смертным как грозный и могущественный посланец неба, нельзя не уловить отголосков идеалистической эстетики Кольриджа, согласно которой индивидуальный творческий акт художника аналогичен творческому акту бога. Но эти заключительные строки Кубла-Хана не как обдуманная поэтическая иллюстрация эстетической теории Кольриджа, а скорее как стихийно подсказанная воображением поэта иллюзорная, фантастическая компенсация. Изображая триумф всемогущего поэта-мага, созидающего собственный великолепный мир, Кольридж как бы пытался психологически возместить себе ту действительную утрату творческого духа Воображения, которая так его мучила.

Поэт-маг вызывает священный ужас во всех, кто его видит.

Но в самой мистике финальных строк, где роковое одиночество поэта предстает как своего рода магическое таинство, чувствуется болезненный надрыв она рождена не уверенностью, а, напротив, сознанием своей слабости Елистратова А.А, 1960, 80 . Фантастичнее Кублы-Хана нет стихов даже у Кольриджа.

Но область фантазии перенесены воспринятые с необыкновенной остротой явления реальной жизни и природы.

Все стихотворение - как бы единый порыв, устремленный к видению небывалой, дурманящей трезвое сознание красоты.

Какое дело читателю, что нет на земле уголка, где воздвигнут город Занаду, где течет река Альф и высится гора Абара? Важно то, что в душе человека всегда есть уголок, где жива тоска по беспредельной красоте, которую из разрозненных впечатлений дано угадать и воссоздать только великому поэту, так как его воображение, по Кольриджу, провидит тайны, недоступные здравому смыслу обыкновенных людей Дьяконова Н.Я 1978, 90 . Фантастика, вводимая романтиками в поэтическое произведение, однако, не является целью.

Она не только позволяет сблизить романтические баллады с устной народной традицией, а представляет собой скорее средство, благодаря которому становится возможным усиление драматического звучания, лирического и философского осмысления стихотворений.

Вряд ли можно свести действительную глубинную идею поэмы Кольриджа Сказание о старом мореходе к расплате моряка за убийство таинственного альбатроса и к завершающей его рассказ сентенции о любви ко всем земным тварям, как лучшем способе быть угодным Богу. Убийство альбатроса было введено в поэму как внешняя, вещественная мотивировка тяжких испытаний, выпавших на долю старого моряка, и его спутников-матросов в том, что своим самонадеянным и беспечным эгоизмом он навлек смертельную беду на экипаж корабля. Именно эта человеческая суть дела проступает в рассказе героя поэмы, сознающего себя предателем и убийцей своих товарищей по кораблю.

Человеческая трагедия одиночества и мук совести, переживаемых тем, кто сам отторгнул себя от людей, разорвал общность, в которой был слит с ними и заключает в себе мораль Старого моряка и предает психологический интерес и художественную убедительность образу героя, который в противном случае будь его судьба независима от людей и всецело во власти сверхъестественных сил оставался бы живописной, зловещей, но совершенно безжизненной фигурой.

Но эта человеческая и общественная в своей основе идея до неузнаваемости изменяется в Старом моряке мистицизмом автора. Зловещий герой поэмы понес тяжелую кару за то, что погрешил против жизни. Убив альбатроса, нашедшего приют на корабле, он стал причиной гибели всех своих товарищей, проклявших его в свой смертный час, и только страшными муками одиночества, Смерти-в-Жизни искупил, наконец, свою вину. Но вернувшись в мир, старый моряк несет людям нее проповедь единения и любви к жизни, а ужас и скорбь.

Религиозно-аскетическое недоверие к земной человечности, к плотским потребностям и радостям бытия дает себя знать в символике вступления и финала, обрамляющих рассказ Старого моряка. Гости спешат на веселый свадебный пир, когда Старый моряк костлявой рукой и пронзительным взглядом останавливает одного из них, принуждая выслушать одну повесть.

Вначале невольный слушатель порывается уйти. Из брачных покоев слышна праздничная музыка хор певцов приветствует новобрачную, которая, краснея, как роза, вступает в дом жениха. Но он не властен уйти и, как завороженный, слушает страшный рассказ незнакомца. А когда рассказ этот окончен, свадебный гость, ошеломленный, уже и сам не идет на брачный пир. Назавтра он встал другим человеком, печальнее и мудрее так заканчивает свою поэму Кольридж.

Выразив в зловещей символике Старого моряка сознание пагубности и мучительности отъединения человека от себе подобных, Кольридж не смог противопоставить созданной им картине Смерти-в-жизни ничего, кроме плоского благочестиво-аскетического идеала покорности божьему промыслу. Утверждая нравственную необходимость единения разобщенных, обособленных друг от друга, он, в то же время, отвернувшись от реальных факторов общественной солидарности, вынужден был искать связующее начало между людьми в символе Бога. Ужас духовной отторгнутости от людей, нарушение привычной общности человеческих чувств и взаимоотношений составляет глубинную подоплеку той фантастической ситуации, в которую Кольридж ставит свою Кристабель в одноименной поэме.

Но здесь в еще большей степени, чем в Старом моряке , Кольридж окутывает основную сюжетную линию своей поэмы мистическим туманом. Стилизуя свое повествование, так же как он делал и в той поэме, в духе средневекового сказанья, он противопоставляет роковому одиночеству своей героини, оказавшейся отторженной от всех человеческих связей, христианскую идею единства всех людей в боге одно она знает близка благодать, И святые помогут - лишь стоит позвать, Ибо небо объемлет всех людей! перевод Г.Иванова Божье редко противостоит, таким образом, и в Кристабели земному, человеческому.

Звать на помощь можно только небесных защитников земные привязанности в час решающего испытания обнаруживают свою ненадежность, даже обманчивость. Прелестная Джеральдина к которой такой жалостью и сочувствием прониклась простодушная Кристабель, оказывается злой нечистью.

Значение поэм Старый моряк , Кристабель , Кубла-Хан определяется тем, что в них в фантастической, мистифицированной форме впервые в истории английской поэзии выразилась безысходность и бесперспективность индивидуалистического отношения к миру. Есть нечто такое, что объединяет друг с другом эти поэмы и сближает их. Это, говоря символическим языком Старого моряка, ощущение зловещего состояния Смерти в жизни, роковой обособленности от мира, скованности, замкнутости в самом себе, которую хотел бы, но не может нарушить человек. 3. В третью группу баллад входят произведения, в которых явно преобладает лирическое начало.

Основным предметом повествования баллад лирического жанра является не эпическое событие как таковое, а духовный мир героев баллад, авторское отношение к тем или иным явлениям жизни, которое передается посредством описания чувств героев или определенных событий.

К таким романтическим балладам можно прежде всего отнести произведения Вордсворта, хотя необходимо отметить, что вторжение лирического начала характерно и для двух вышеупомянутых групп романтических баллад. В стремлении освободить поэзию от подчинения светским вкусам и приличиям, найти критерии человечности и художественности, коренящиеся в народной жизни, заключалось то вдохновляющее начало, благодаря которому Вордсворт вошел как новатор в историю английской литературы того периода.

Презрение к суетному свету и воссоздание идеала природы были присущи большинству романтиков, но у Вордсворта эти тенденции проступали в своем наиболее чистом, а вместе с тем и абстрактном виде. Хижины, поля и дети предстают у него как человеческая природа, какой она была и всегда будет вечная природа Сквозь эту вечную природу Вордсворт старается приобщить читателя к прозрению религиозного абсолюта. Гармония чувственно познаваемого бытия природы кажется поэту лишь проявлением божественного произвола, а главным преимуществом простых людей, живущих в наибольшем согласии с природой, оказывается их слепая покорность воле божьей.

Он проповедовал настойчиво и страстно поэтическое приобщение к природе, возвышающее и облагораживающее душу. Основная творческая заслуга Вордсворта как поэта и заключается в том, что он словно заговорил стихами - без видимого напряжения и общепринятых поэтических условностей. Ныне, конечно, многое в его стихах выглядит традиционным, но в свое время это казалось, по определению Пушкина, странным просторечием. Мы хотели представить вещи обычные в необычном освещении пояснял впоследствии замысел Лирических баллад Кольридж.

Между собой они задачи поделили. Вордсворт взял на себя обычное. Кольридж должен был необычайно приблизить к читателю, сделав почти вещественным таинственное и фантастическое. Принцип был один все, чего только ни касается поэтическое перо, должно производить впечатление естественности. Вордсворту не нужно, кажется, ничего, никаких специальных поэтических условий, чтобы в любом предмете найти поэзию.

Обычный мир и простая речь - такая тематика и такой стиль вполне органично выражали и жизненную философию Вордсворта. Поэт живописал в своих стихах жизнь непритязательную, из лихорадочно растущих городов звал к вечному покою природы, проявляя тот в общем характерный для большинства романтиков философско-утопический консерватизм, который был реакцией на буржуазный прогресс. В Предуведомлении к первому анонимному изданию Лирических баллад, вышедшему в 1798 г Вордсворт выдвигает как критерий истинной поэтичности жизненность, верность искусства природе.

Благородная отличительная черта поэзии заключается в том, что она находит свои материалы в любом предмете, который может заинтересовать человеческий ум пишет он Lyrical Ballads by W.Wordsworth and S.T.Coleridge, London, 1898 . Вордсворт поставил себе целью придать прелесть новизны повседневным явлениям и вызвать чувство, аналогичное сверхъестественному, разбудив сознание от летаргии привычки и открыв ему очарование и чудеса окружающего нас мира S.T.Coleridge Biographia Literaria. Он поддерживал принципы естественности и правдивости, сочувствия страданиям человечества. Вордсворт провозглашает самая священная из всех видов собственности - это собственность бедняков такие взгляды и настроения выразились на многих страницах Лирических баллад можно сказать, что именно они образуют основной лейтмотив всей этой книги в той части, которая принадлежит перу Вордсворта.

Оправдывая свой выбор тем и героев, столь низменных сточки зрения канонов классицизма, он подробно обосновывает смелую для своего времени мысль - об особых нравственных и поэтических преимуществах деревенской жизни как предмета поэзии.

В английской поэзии Вордсворт был первым, кто столь решительно заявил о поэтичности образа мыслей, чувств и речи деревенских простолюдинов. Вордсворт развивает мысль о том, что застойный покой деревенской жизни, может быть, служит счастливой заменой тел бурных треволнений революционной политической борьбы и духовного творчества, которые не дано испытать немым Мильтоном и безвестным Гэмпденам, прозябающим в сельской глуши.

В предисловии ко второму изданию сборника 1800 г. Вордсворт пояснял, что выбрал сюжеты и ситуации из простой деревенской жизни с целью показать, каким образом наши идеи и чувства сочетаются и проявляются в состоянии возбуждения, когда оно вызвано великими и простыми эмоциями, свойственными человеческой природе. Ему это казалось особенно важным, потому что в последнее время он замечал, что по различным причинам и в результате сильных потрясений, которым подвергалась вся страна, а также скопления ее населения в больших городах людские души очерствели и стали менее восприимчивы к добру и красоте.

При этом он стремился развить у своих читателей дар воображения и с этой целью говорил не об отвлеченных вещах, а о людях из плоти и крови и притом языком, которым говорят они сами Ведь что такое поэт восклицал Вордсворт и отвечал - это человек, который говорит с людьми. Предисловие вылилось в своего рода литературный манифест. Согласно Вордсворту, простые люди, не затронутые влиянием города, таят в себе подлинные духовные сокровища.

С этими людьми и об этих людях и нужно говорить поэту. Пусть условия их жизни скромны, их духовный мир богат. Вордсворт видит в сельской жизни великое благо, потому что она создает предпосылки для расцвета подлинно человеческих чувств, то есть самого и важного, что есть на свете. По мнению Вордсворта, требуется лишь некоторое усилие воображения, чтобы понять этих людей, поставить себя на их место и усвоить, что великие эмоции не обязательно порождаются великими событиями, напротив, они часто возникают как следствие, казалось бы, обыденных и даже незначительных обстоятельств и фактов.

Поэтому простолюдины не только сами способны к творчеству, но могут вдохновить и поэта, передав ему часть своего душевного богатства.

Стихотворение Одинокая жница The Solitary Reaper еще раз подтверждает, что Вордсворт может рассказать очень многое о самых простых вещах. Его известное признание To me meanest flower that blows can give Thoughts that do often lie too deep for tears Дьяконова Н.Я 1984, 96 снова подтверждено в этом стихотворении. В стихотворении говорится об одинокой деревенской девушке, которая поет, работая в поле. Вордсворт говорит о мыслях, которые появляются в его сознании скорее в связи с песней девушки, чем с ней самой.

Можно сказать, что эта поэма об ассоциациях и мыслях, разбуженных прекрасным голосом. Ряд этих ассоциаций очень широк они проносятся над землей и морем, над песками и водами с юга на север, от огромных континентов к крошечным затерянным островам. Мысли поэта легко путешествуют во времени и пространстве, от старых времен к нашему сегодняшнему дню от old, unhappy, far-off things к familiar matter of to-day. Песня одинокой жницы находит отклик у слушающего.

Именно это Вордсворт считал задачей поэта - как человек, говорящий с людьми a man speaking to men, поэт соединяет прошлое, настоящее и будущее, говорит о том, что было и быть может has been, and may be again. Завершив полет своего воображения, Вордсворт возвращается к своей героине. Но аналогии и ассоциации, которые будит ее голос, превращают эту простую деревенскую девушку в настоящий поэтический образ если она может вызывать эмоции такого рода, то она, действительно, не является простым образом.

Вордсворт подчеркивает ее одиночество. Поэт называет свое стихотворение Одинокая жница, и ужу в первой строфе это название подтверждается четыре раза, каждый раз новым синонимом single, solitary, by herself, alone. Девушка, занятая тяжелой и нудной работой, поет свою песню, и автор чувствует в ней инстинктивную любовь к красоте, что является характерной чертой одаренной натуры. И читатель понимает это, потому что автор дает ему возможность увидеть ту красоту и богатство голоса и натуры девушки это богатство настолько велико, что the vale profound is overflowing with the sound. Богатство звука передается метафорой-глаголом overflow в другом случае - flow и гиперболическим утверждением, что конца песни не было, а также тем, что случайный слушатель стоял motionless and still и слушал музыку, и музыка звучала в нем, когда он ее уже не слышал.

Богатство мелодии также выражается частым повторением слов sing и song четвертая строфа sang - song - singing, такими сонорными согласными, как n, m, особенно в сочетаниях, типа - ng, nt, nd в первых четырех строках второй строфы различные сочетания с n встречаются 11 раз в 18 словах, или, в первой строфе 18 раз в 33 словах. Из 32 строк поэмы только в 6 строках сочетания с согласным звуком n используются менее двух раз, из этих шести строк - три основываются на аллитерации согласного звука m, что также создает музыкальный эффект Or is it some more numble lay, Familiar matter of to-day и The music in my ear I bore. Различия между мелодией соловья и кукушки тоже определяется музыкально, звук n превалирует в описании соловья, а звук r - в описании кукушки.

Сходные синтаксические параллели между строками, заканчивающими обе половины второй строфы Among Arabian sands , Among the farthest hebrides подчеркнуты повторение согласных m - ng - r - b - d - s. Постепенное увеличение открытости гласных во фразе old unhappy far-off thing a, а также в The music in my ear I bore hong after it was heard no more, создают впечатление увеличения звука, выражая его полноту и богатство.

Слушатель понимает, что песня девушки очень грустная, так как автор использует эпитеты melancholy, plaintive, а также слова unhappy things, sorrow, loss or pain. Девушка, изливающая душу в музыке, ни на минуту не покидая свою работу, воплощает в себе всю смелость и храбрость.

Автор описывают жницу, используя очень простые слова, поэтому возвышенной, поэтической лексики в поэме очень мало, например behold, yon, solitary, styain, numbers, chaunt, haunt, lay. Остальные - слова, употребляемые в повседневной жизни reap, cut, bind, grain. Но и эти простые слова подняты до поэтического уровня.

Например, Вордсворт представляет свою героиню словом lass - это слово не имеет литературной ценности и используется в Шотландском диалекте - но обращаясь к ней как к maidan в конце поэмы, он устанавливает эстетическое равенство деревенского lass и более чувствительного maiden. Простота стиля поддерживается простотой образов.

The vale overflowing with the sound - один из самых обращающих на себя внимание образов звуки или numbers, которые текут flow - метафора, уже довольно устоявшаяся в языке, но у Вордсворта она принимает какое-то новое звучание. Так же с фразой breaks the silence. Она используется в ежедневном разговоре, но в данном контексте the silence of the sea, устоявшаяся метафора broken silence обновляется. Красивые картины с соловьем, поющим для путешественников, и кукушкой, чей голос слышен из-за моря поэтическая ценность этой детали гораздо более важна, чем информативная ценность - на самом деле являются сравнениями, но представлены они не в традиционном виде как, например, the reapers song is as welcome and as thrilling as они даны как аналоги.

Ассоциации в стихотворении конкретны и в то же время размыты о чем поет соловей в Арабийских песках, или мы узнаем много деталей, но о самой девушке мы не знаем ничего кто она? о чем она поет? Мы никогда этого не узнаем, и поэт только догадывается, высказывая предположения и задавая вопросы Perhaps Песня жницы написана балладной строфой но размер иногда варьируется. Каждая строфа состоит из двух балладных строф первая с обычной рифмовкой а в а в, вторая распадается на два куплета d e d e. Строки всех строф состоят из восьми слогов, за исключением четвертой строки, в которой в трех случаях - 6, а в одном 7 слогов.

В основном баллада написана ямбом, но встречаются и хорей reaping and singing by herself. Прямой порядок слов нарушен несколько раз. The Vale profound вместо the profound Vale , No Nightingale did ever chaunt вместо no Nightangale ever chanted , A voice so thrilling heer was heard вместо so thrilling a voice was never heard и The Music in my ear I bore вместо I bore the music in my ear. Все это придает балладе большую эмоциональность и экспрессивность. Простота, вариативность и повторения очень важны, т.к. они передают впечатление звучащей песни.

Таким образом, Вордсворт успешно соединил мысль и действие, простой факт и поэтические ассоциации, музыкальную и наглядную образность, простоту чувства и стиля, истоки которых можно проследить в народной балладе.

Таким образом, сборник Лирические баллады был написан с целью выяснить, могут ли доставить удовольствие стихи, в которых используется подлинный язык людей real language of men, живо и сильно чувствующих. Вордсворт полагает, что только такие стихи могут рассчитывать на устойчивый permanent интерес, ибо решительно отличается от сочинений, прославленных тогда яркой и безвкусной фразеологией. Он хочет описать события и ситуации обычной жизни, черпая из запасов языка, действительно звучащего в устах людей, и в то же время придать им краски воображения, благодаря которым обычное предстает в необычном свете. Язык поэзии должен быть прост и обходиться без персонификации абстрактных понятий, которая искусственно возвышает его над естественным разговорным.

Он отстаивает такой язык поэзии, который отвечает духу народа и языка вообще, не слишком новый, не слишком старый и не надуманный, Вордсворт убежден, что только в устах простолюдинов звучит наименее фальсифицированное, исконно английское слово Дьяконова. Н.Я 1978, 95 . В предисловии ко второму изданию Лирических баллад Вордсворт многократно подчеркивает, что драматизм их коренится в самой жизни.

Он ставил себе задачей переложить размерами стиха подлинный язык людей, испытывающих острые переживания a state of vivid sensation его занимала ассоциация чувств и идей в состоянии возбуждения Preface to the Second Edition of Lyrical Ballads. Мой выбор писал он останавливался по большей части на низменной деревенской жизни, потому что в этом состоянии исконные страсти сердца находят для себя более благодатную почву, где могут достичь зрелости, менее скованы и изъясняются более ясным и выразительным языком потому что в этом жизненном состоянии наши первичные чувства соседствуют друг с другом в большой простоте, их можно наблюдать точнее, и высказываются они более сильно потому что нравы деревенской жизни из этих первичных чувств и, обусловленные необходимостью сельских трудов, более удобопонятны и более устойчивы и, наконец, потому что в этом состоянии страсти людей нераздельны с прекрасными и непреходящими образами природы.

Я следовал также и языку этих людей, ибо подобные люди ежечасно общаются с теми предметами, которым обязан своим происхождением лучшая часть языка и будучи по своему положению в обществе и однообразию и узости своего круга деятельности circle of their intercourse более свободны от воздействия светского тщеславия, они выражают свои чувства и представления просто более философским языком, чем тот, которым его часто подменяют поэты, полагающие, что оказывают тем большую честь самим себе и своему искусству, чем больше они отрешаются от сочувствия к людям и чем больше дают волю произвольным и прихотливым формам выражения, чтобы удовлетворить свой надуманный капризный вкус и капризные аппетиты Preface to the Second Edition of Lyrical Ballads. Поэзия писал о своих стихах Вордсворт не проливает тех слез, какими плачут ангелы, но плачет естественными и человеческими слезами в ее жилах течет та же человеческая кровь. Наиболее сильными, художественно значительными и лирических баллад Вордсворта остаются, действительно, те, где льются человеческие слезы, где течет человеческая кровь а не сентиментальная розовая водица благочестивого умиления перед нищетой духа и смирением малых сил. Трагедия английского крестьянства предстает как дело человеческих рук. Так, в стихотворении Строки, написанные ранней весной Lines Written in Early Spring ведущим мотивом проходит контраст между святым планом природы, где все зовем к радости, и общественным бедствиям, за которые всецело отвечают люди. Anol much it grieved my heart to think What man has made of man И с болью в сердце думал я, что сделал с человеком человек восклицает поэт во второй строфе а в заключении повторяет слова Have I not reason to lament What man has made of man? Так не по праву ли я скорблю о том, Что сделал с человеком человек? Если здесь эта скорбь о том, что сделал с человеком человек, выражается чисто лирически, то во многих балладах Вордсворта она проявляется в драматических контрастах и столкновениях.

В основе этих контрастов и столкновений - противоречия двух разных нравственных складов, двух законов, двух правд тех, какими веками сложились в сознании народа, и тех, которые стоят на страже новых порядков, подрывавших устои старого деревенского быта. Иногда этот драматизм выражался в одном штрихе, как, например, в том месте Скиталицы The Female Vagrant, где героиня, дочь бедного фермера, рассказывает, как горькая беда и жестокий произвол отняли у отца его клочок земли.

Прощаясь с родным уголком, старик-отец советует ей положиться на бога но я молиться не могла вспоминает она, и эти скупые слова говорят о целой буре тоски и возмущения в душе молодой женщины, впервые почувствовавшей, как далеко привычное понятие о божеской правде от суровых законов действительной жизни.

Иногда - как, например, в балладе Бабушка Блейк и Гарри Гилл Goody Blake and Harry Gill - все действия целиком строятся на конфликте двух противоположных понятий о законности, праве и морали.

Нищая старуха Блейк, ворующая хворост у богатых соседей, чтобы согреться зимними ночами конечно, преступница с точки зрения буржуазного закона и буржуазной морали.

Но сама она уверена в том, что действует по правде.

Именно поэтому с таким страстным негодованием призывает она божью кару на голову своего притеснителя, молодого скотовода Гарри Гилла, который подкараулил ее темной ночью на месте преступления.

Упав на колени, воздев к небу старческие руки, бабушка Блейк прокляла обидчика.

И страшное возмездие постигло Гарри Гилла отныне он никак не мог согреться. Сколько бы кафтанов ни надевал он на себя, сколькими бы одеялами ни укрывался, даже у жарко натопленного камина, даже в знойный летний полдень его била дрожь и зубы стучали от смертного холода.

Вордсворт ведет свой рассказ со всею наивностью народной баллады, но сознательно избегает мистического истолкования сюжета по его словам, это чисто психологический казус, основанный на восприимчивости воображения. Вордсворт развертывает в своих балладах одну и ту же тему. Это - тема крушения вековых устоев патриархальной крестьянской жизни и его трагических последствий - нищеты, распада семейных и общественных связей, горестного одиночества людей, освобожденных непонятным и жестоким Законом от привычного права на землю и труд. Он показывает поруганное материнство - бездомных, обезумевших женщин, скитающихся по большим дорогам, прижимая к груди голодного ребенка, или в отчаянии склоняющихся над холмиками детских могилок.

Он воссоздает конфликт отцов и детей, порожденный последней, безнадежной попыткой отстоять унаследованный от прадедов клочок земли и даруемую им независимость, задержать или хотя бы отсрочить неизбежную капитуляцию перед нищетой Майкл. Забота и Нужда являются постоянными героинями большинства Лирических баллад, и их незримое, но постоянно ощущаемое присутствие во многом определяет драматическую напряженность всего сборника.

Вордсворт достигает наибольшей выразительности в изображении характеров своих героев именно там, где показывает их неравную борьбу против суровой экономической необходимости, слепо и неуклонно подрывающей самые основы их существования.

Мечта о том, чтобы его сын владел наследственным клочком земли свободно, как ветер, поддерживает стоическое терпение в старом Майкле. Семь лет, день за днем, он добавляет по камню к стенам овчарни, которую задумал построить в долине Гринхед-Гилла. И это неуклюжее сооружение, которому суждено остаться недостроенным, встает в воображении читателя как символ печального упорства, с каким старый крестьянин, опутанный долгами, покинутый недостойным, беспутным сыном, наперекор обманутым надеждам, одиночеству и дряхлости, угрюмо и сурово исполняет до конца свой долг труженика и хозяина земли.

Вордсворт глубоко проникает в психологию крестьянина, показывая, как собственнический инстинкт пересиливает в нем даже самые нежные привязанности. Герой баллады Последняя из стада The Last of the Flock с ужасом признается самому себе, что, продавая одну за другой своих овец, чтобы накормить голодную семью, он чувствует, что с каждым днем все меньше любит своих детей, тогда как каждая овца, каждый ягненок, с которым он расстается, дороги ему, словно кровь, по каплям льющаяся из сердца.

Чтобы полнее ощутить и понять значительность лирических баллад Вордсворта, необходимо воспринимать их в совокупности, в общем для них социально-психологическом контексте, подсказанном поэту самой историей тогдашней английской деревни. Вордсворт пишет не об отдельных людях, не о случайных судьбах. Он становится живописцем целого класса Англии, готового исчезнуть в результате грандиозного общественно-экономического аграрного переворота.

В какой-то мере Вордсворт и сам понимал, что именно в этом коренилось своеобразие его лирических баллад. Подлинная потрясающая трагедия обезземеленного английского крестьянства угадывается за этими незатейливыми пасторальными поэмами или пасторальными балладами как названы многие из них в подзаголовке. Страдания десятков тысяч людей отражены в словах жестокий произвол, повестка, пустой станок The Female Vagrant, церковный приход, пособие The last of the Flock, поручительство, конфискация Michael, вексель, проценты и закладные The Brothers, наши прекрасные поля, умрем, но не отдадим ему ни дюйма нашей земли! Repentance, что проку в земле, если у меня больше сил нет пахать Simon Lee, у нас нет больше земли кроме тех шести футов, где схоронены наши деды Repentance. Это общественно-историческая трагедия придавала значительность и драматическую силу лучшим из лирических баллад Вордсворта.

Он недаром обратился именно к жанру баллады, который выделялся в английском народно-поэтическом творчестве наибольшей драматической выразительностью.

Вордсворт пытается следовать подлинно народной балладной традиции в лаконизме и бесхитростной простоте выражения напряженных душевных конфликтов. Вордсворт в Лирических балладах всего сильнее там, где он изображает душевное смятение людей, вырванных с корнем из родной почвы или чувствующих, что почва эта колеблется под ними, сотрясаемая общественным переворотом, масштабы которого они даже не в состоянии себе представить.

Отчаяние взрослых, крепких мужчин, плачущих на большой дороге, расставаясь с последними крохами своего достатка и независимости беспомощное упрямство стариков, по привычке цепляющихся за свой уже бесполезный, обреченный труд плач голодных детей, надрывающий сердце матери горе юных девушек, навсегда покидающих мирный обжитой отцовский дом все это составляет эмоциональную вершину лирических баллад Вордсворта.

И мир природы здесь еще не противостоит людям в своем величавом спокойствии, как это будет зачастую у позднего Вордсворта, а живет вместе с ним. Старый терн, исковерканный злыми зимними вьюгами, похожий скорее на камень, обросший лишайником и мхом, чем на дерево, кажется символом трагической судьбы несчастной Марты Рэй The Thorn. В Мечтах бедной Сьюзен Poor Susans Dreams птичка, поющая в клетке на углу лондонской улицы, заставляет Сьюзен перенестись в воображении в родные горы, на пастбища, в хижину, словно голубиное гнездо, прилепившуюся к крутому склону.

Но краски меркнут и прощаясь с бедной Сьюзен, читатель чувствует, что и она - такая же пленница в большой каменной клетке, чье имя - Лондон. В основе всех подобных картин - подспудное сознание катастрофической непоправимости свершившегося. Не расцвести старому обомшелому терну, не потечь обратно водам Гринхед-Гилла, не зеленеть горным лугам в грязном Чипсайде. Большие перемены произошли во всей округе эти строки Майкла могли бы быть лейтмотивом целого ряда стихотворений Вордсворта.

Именно из этого сознания больших перемен, перевернувших жизнь старой английской деревни так же неумолимо, как чужой плуг, перепахавший усадьбу старого Майкла, и рождалось в тогдашней поэзии Вордсворта особое, и светлое, и грустное ощущение поэтической прелести всего, связанного с трудом, бытом и душевной жизнью вчерашних мелких землевладельцев, которые становились батраками, уходили в рабочие, в матросы или солдаты, или побирались по большим дорогам. 4. Для баллад романтиков, как и для старинных народных баллад, была характерна фрагментарность повествования.

Свойственные народным балладам неясность, непонятность, необъяснимость также присутствуют в романтических балладах. Баллады имеют резкое начало, когда автор внезапно, без объяснений вводит читателя в действие, заставляет напряженно вживаться в ситуацию. Нередко романтики начинают свои баллады прямо с вопроса, тем самым заинтересовывая и заинтриговывая своего читателя. Так начинается баллада Скотта Джок о Хейзелдин Jock oHazeldean Why weep ye by the tide, ladie? или баллада Вордсворта Семеро We are Seven A simple Child, That lightly draws its breath, And feels its life in every limb, What should it know of death? Тайна врывается в нормальное течение жизни внезапно, как это происходит в Сказании о Старом Мореходе повествование развертывается не с начала, излагается как бы второпях.

Динамизм повествования характерен для многих баллад романтиков.

Например, время, проходящее в балладе Скотта Девушка озер The Lady of the Lake, составляет шесть дней. И автор описывает шесть происшествий, произошедших с молодой Элен, гостившей у Родерика Дху Охота, Событие на острове, Собрание, Пророчество, Бой и Случай в караульной комнате. Динамизм также отчетливо ощущается и в Ивановой вечере Скотта. Эта баллада очень близка к старинной балладе, так как воспроизводит свойственное балладе движение и интерес.

Особенностью баллад является их сжатый, касающийся только кульминационных моментов сюжета стиль изложения. Действие перебрасывается с одной сильной сцены на другую, оставляя в стороне многие описательные подробности. Так, например, в Кубла-Хане Кольриджа необычайно яркие, живописные экзотические образы следуют друг за другом без логически объяснимой связи. Неотчетливость повествования, перерывы в развитии, сюжета характерные для народной баллады, перешли и в поэмы Скотта. Так, в Ивановом вечере читатель неожиданно встречается с таинственными монахиней и монахом There is a nun in Dryburgh bower, Neer looks upon the sun There is a monk in Melrose tower, He speaketh word to none. Такое развитие сюжета баллады придает загадочность повествованию и волнует воображение читателя.

Кто эти монах и монахиня, читатель узнает в следующей строфе, но все же воображение его испытало легкий толчок и заполнило пробел между оборвавшимся повествованием баллады и ее заключительными строфами.

В Терне и в ряде других баллад Вордсворт достигает особой художественной выразительности, сочетая точные, граничащие с тривиальной прозой мелкие детали с глубоко трагическим пафосом. Отчаяние беспомощной дряхлой старухи, тоскливое одиночество обезумевшей матери, блуждающей в горах, где схоронен ее ребенок эти темы практикуются Вордсвортом не только без всяких риторических амплификаций и перифраз, но как бы заземляются и оттеняются более рельефно благодаря самому тону, ритму и характеру повествования.

Рассказчиком выступает не сам поэт, а кто-то из односельчан, словоохотливый и простодушный, не боящийся повторений и всего более пекущейся о точности своего рассказа. Современники подшучивали над деловитой прозаичностью строк, описывающих пруд, где, может быть, утопила своего младенца Марта Рэй Ive measured it from side to side Tis three feet long, and two feet wide. Вордсворт впоследствии заменил эти строки другими. Но весь тон говорливого и недалекого рассказчика, повторяющего - и, вероятно, уже не в первый раз - хорошо известные ему подробности, не берясь определить их действительный тайный смысл, был сохранен нерушимо.

И горестный контраст между простодушной словоохотливостью рассказчика и той человеческой трагедией, которая скорее угадывается из его слов, чем излагается им, придает всей балладе особый привкус горечи. Собеседник, тщетно расспрашивающий рассказчика о том, что же произошло у подножья старого терна, так и не узнает, что именно случилось с Мартой Рэй но ее стон - О горе! Горе мне пять раз раздающийся в балладе, остается, как тоскливое эхо, в памяти читателя.

Авторы романтических баллад очень часто не дают никаких характеристик для своих персонажей. Например, тайна прекрасной леди со змеиным взглядом и до сих пор занимает воображение читателей и критиков. В литературе о поэте возникло множество предположений о том, кто же такая Джеральдина. Одни исследователи просто называют ее ведьмой или оборотнем, пришедшем в поэму из народных легенд, другие - ламией, женщиной-змеей, вампиром, пьющим кровь Кристабели, третьи говорят, что она сама жертва, не способная противиться силам зла, во власть к которым она попала, называют ее розой ада, прекрасной искусительницей, обреченной грешить против своей воли. А сын поэта Дервент, явно вопреки внутренней логике Кристабели, подтверждал даже, что Джеральдина вовсе не ведьма и не оборотень, но добрый дух, посланный испытать юную героиню.

Ни одна из этих попыток раскрыть секрет поэмы не может быть признана полностью удовлетворительной.

Тайна немеркнущей притягательной силы Кристабели как раз и заключается в том, что Кольридж нигде не объясняет, кто же такая Джеральдина, лишь смутно намекая на зловеще многообразную природу ее чар, окутанных, в духе поэтики романтизма иррационально-мистическим покровом. Кольридж не закончил рассказ о приключениях Кристабели, оборвав его, можно сказать, на самом интересном месте и так и не раскрыв читателю колдовскую природу чар Джеральдины.

Предполагаемый конец Кристабели известный в пересказе Гилмена - врача, в доме которого Кольридж провел последние годы жизни довольно близок к некоторым балладам Саути на аналогичные фантастические сюжеты, Джеральдина должна была обернуться женихом Кристабели, чтобы предпринять новую попытку завладеть ею. Но во время свадьбы в церкви предстояло появиться настоящему жениху и посрамить нечистую силу, после чего злоключения Кристабели могли, наконец, смениться безмятежным счастьем под покровительством неба. Кольридж, однако, не дописал этого счастливого конца - может потому, что главным для него в Кристабели, как и в Старом моряке были не стилизованные в духе мистической средневековой фантастики перипетии сюжета, а психологическая драма человека, одиноко противостоящего миру и чувствующего, как в этом противоестественном одиночестве сама его личность, его я, претерпевает зловещее превращение и распад.

Автор не делает открытых выводов, предоставляя сделать это своему читателю.

Одиссея старого морехода заканчивается чудесным спасением моряка те же церковь, скала, маяк, от которых начиналось его странствие, теперь становятся свидетелями его возвращения. Ими открываются и им закрываются действия. Но внутреннее действие не завершается, оно переходит в бесконечное - в соответствии с замыслом романтической поэмы, в которой видимое и явное обращено к вечному и трансцендентальному. Фантастические превращения в самой своей чувственной конкретности должны романтическими символами связать мир идеи с реальным эмпирическим миром, передать скорбный путь слабого и грешного человека, в страдании и раскаянии обретающего силу и бессмертие и в то же время вызывать у читателя тот временный отрыв от скептического неверия и сомнения, без которых, по убеждению Кольриджа, невозможно восприятие поэзии.

Очень часто место действия баллад авторами не указывалось, как, например, в балладе Вордсворта Строки, написанные ранней весной Lines written in Early Wpring, в которой автор размышляет о природе и месте в ней человека To her fair works did Nature link The human soul that through me ran And much it grieved my heart to think What man has made of man. Трудно представить, чтобы старинные сюжеты или мотивы, обработанные в балладах Кольриджа и Скотта, имели местную специфику.

Но Джон Ливингстон Лауэс, автор классического в своем роде исследования об источниках Старого моряка и фрагмента Кубла-Хана, установил, казалось бы, парадоксальный факт, что самые фантастические образы и ситуации этих поэм возникают на вполне достоверной жизненной основе. Путевые записки, корабельные лоции, дневники и воспоминания мореплавателей, совершавшие кругосветное путешествие и искавших путей к южному и северному полюсам, отчеты об экспедициях к истокам Нила, по Индии и Вест-Индии, Китаю и Центральной Америки занимают одно из первостепенных мест в круге чтения Кольриджа в те годы. Лауэсу удалось с документальной точностью установить и на основе писем и записей Кольриджа и его друзей, и на основании прямых совпадений экзотических подробностей внушительный список источников Старого моряка, занимающий в его монографии более десятка страниц.

Детальный анализ Лауэса доказывает, что Кольридж соблюдал поразительную верность фактам в описании тропической и полярной природы, морской флоры и фауны, и многих еще не изученных в ту пору, но подмеченных путешественниками атмосферных явлений.

Та поразительная яркость и свежесть подробностей, которой отличаются пейзажи Старого моряка и Кубла-Хана, таким образом, восходила к подлинным жизненным наблюдениям бывалых людей, но не механически процитированных, а переплавленным и преображенным воображением поэта.

Скотт пытается окрасить нейтральные сюжеты в национальный и местный колорит. Он прежде всего локализует действие, следуя традициям исторических баллад и правилу, которые он установил уже ранний период своего творчества. Гленфинлас - обширная лесная область, принадлежавшая когда-то клану Макгрегоров.

У ее границ - знаменитое горное озеро Лох-Кэтрин, и изрезана она глухими ущельями и речками, протекающими сквозь дремучие леса. Настоящий альпийский пейзаж, пишет Скотт. Слово Гленфинлас означает Ущелье зеленых женщин. Зеленая одежда или зеленый цвет тела - признак лесных жителей, духов лесов и вод и вообще волшебных существ. Скотт решает отождествить суккубов, соблазнявших охотников, с зелеными женщинами или женщинами о зеленой одежде, часто встречающимися в народных балладах. Он описывает местность, где происходит охота, и приблизительное местоположение охотничьего домика в самом глухом углу Гленфинласа, рядом с потоком Монейры и недалеко от Лох-Кэтрин, на волнах которого играет луч луны. Ясновидец Мой упоминает местные горы Бенмор и Бенвойрлих, а в первых строфах говорится о берегах Тейта и о горном проходе Ленни. Локализация не только топографическая. Нужно было оживить героев чертами, характерными для их страны и народа.

Два горца стали один - лордом, то есть вождем какого-то гэльского клана, другой - его гостем, прибывшим с севера и ясновидцем, какие особенно часто встречались в северных областях Шотландии.

Этот дар позволил ему увидеть будущее его беспокойного друга, а также произнести заклинания, которые отогнали злого духа. Горный вождь погиб - как удобно присоединить к поэме погребальный гэльский ритуальный плач, который Скотт слышал не раз О hone a rie! Погиб вождь Мелодия этого причитания, исполнявшегося, очевидно, специальными плакальщицами, очаровательно меланхолична, и Скотт в предисловии приводит ноты заплачки, еще более усиливающие и местный колорит и общее впечатление правдивости.

Смальгольмский замок, который был постоянно перед глазами Скотта, когда он еще ребенком жил на ферме Сэнди-Ноу, сильно разрушался, так как соседи растаскивали его на строительные материалы. Железные ворота были сняты с петель и сброшены со скалы. Скотт обратился к владельцу поместья, своему другу и кузену, Скотту из Хардена, с просьбой произвести частичную реставрацию.

Владелец обещал сделать это при условии, если Скотт напишет балладу, действие которой будет связано со Смальгольмским замком и окружающими его скалами. Так возник замысел Иванова вечера. Заказ требовал точной локализации действия, и, кроме замка, в балладе фигурирует маяк на соседнем холме, зажигавшийся во время набегов англичан. Баллада приурочена к определенной дате - моменту сражения при Анкрам-Море 1545 , в котором Баклю разбил английские войска лорда Эверса.

Упоминаются географические названия - Бротерстон, Драйбург, река Твид, Эйлдон, аббатство Мелроз. Скотт пытается придать вымышленному действию национальный шотландский колорит Реизов Б.Г 1965, 73 . 5. У поэтов-романтиков была общая тенденция к повышенной, острой эмоциональности стихов и к стремлению предать эмоционально окрашенными словами острые переживания и впечатления love, joy, pain, light т.д. У романтиков стремление к эмоциональной экспрессивности и игре воображения приводит к обилию восклицательных и вопросительных предложений. Например, у Вордсворта в балладе Солнце давно зашло The Sun has long Been Set Who would go parading In London, and masquerading , On such a night of June With that beautiful soft half-moon, And all these innoceut blisses? On such a night as this is! Усиливают выразительность высказывания и придают эмоциональности, экспрессивности, стилизации и повторы.

Они также создают фольклорный колорит, песенную ритмичность, как в балладе В.Скотта Девушка озер The Lady of the Lake Huntman, rest! Thy chase is done While our slumberous spells assail ye, Dream not, with the rising sun, Bugles here shall sound reveille.

Sleep! The deer is in his den Sleep! Thy hounds are by thee lying Sleep! Hor dream in yonder glen How thy gallant steed lay dying. Эмоциональность и экспрессивность в балладах добавляет инверсия, довольно часто встречающаяся у романтиков. Например, в балладе Семеро We are Seven, инверсия также также придает высказыванию маленькой девочки интонацию живой речи, динамичность и некоторую доверительную простоту Two of us in the church-yard lie, My sister and my brother And, in the church-yard cottage, I Dwell nlar them with my mother.

Повторяющиеся синтагмы в литературной балладе играли роль, аналогичную рефрену в фольклорной балладе, и в то же время отмеряли эмоциональные вехи, судорожные рыдания, естественно делящие фразу на ряд повторяющихся связных по смыслу единиц.

Например, в Старом моряке Кольриджа The ship was cheered, the harbour cleared, Merrily did we drop. Below the kirk, Below the hill, Below the lighthouse top. или The ice was here, The ice was there, The ice was all around It cracked and growled, and roared and bowled Like noises in a swound! Из примера видно, что использовался прием звукового параллелизма в сочетании с аллитерацией фольклорной традиции. Суть приема звукового параллелизма заключается в повторении отдельных звукосочетаний аллитерация, aсcoнaнc и внутренняя рифма, или слов повтор, анафора, или целых предложений рефрен. С помощью мастерского варьирования звуковой гаммы создавалась безыскусственная простота стиля.

Представляется интересным проанализировать отрывок из частей I - II, потому что именно этот отрывок является наиболее волнующим из всей Одиссеи старого моряка. Кольридж написал эту поэму для коллекции Лирических баллад. По отношению к Старому мореходу термин баллада обозначал, что данная поэма была не просто незначительным сказанием, но сказанием в широком смысле слова, каким обычно должна была быть баллада, а также историей души, в данном случае, души, страдающей в муках, в страшной агонии.

Это и является основным отличием баллад Кольриджа от традиционных баллад ballads of tradition, где внутренняя жизнь героев описывалась лишь в той степени, в какой она влияла на балладу. Традиционно баллада понималась как объективный рассказ, поэтому Лирические баллады Кольриджа стали неким романтическим новшеством.

Во второй части поэмы Мореход не много говорит о своих чувствах. В следующих шести частях лирический элемент гораздо сильнее. Но уже здесь каждое слово из описания становится как будто более тяжелым от неописуемого страха и сожаления, от напряженных личностных чувств, тогда как рассказчик спокоен и бесстрастен. Кольридж не старается ввести в поэму живописные описания, чтобы подчеркнуть страсти героев или показать, насколько ужасна сама история.

Его описания неизменно являются отражением чрезвычайной чувствительности человека ко злу и его последствиям. Фантастические части поэмы, все невероятное и сверхъестественное не может быть рассмотрено просто как дань суеверному миру баллады, но их очень трудно и разумно растолковать. Они тоже являются результатом работы тонкого ума, который выведен из состояния равновесия угрызениями совести. Альбатрос, очевидно, является символом всего хорошего, честного, доброго и доверительного в природе, тогда как бессмысленное разрушение всего этого начиная с бессмысленной вспышки жестокости, которая поражает самого моряка - символ зла, которое, как считает Кольридж, таится в глубине нашей современной жизни. Эти философские идеи очень важны для того, чтобы понять поэму, и объясняют некоторые особенности романтической баллады.

Именно раскрытию этих философских понятий служит система образов баллады. Чувство чего-то великого и неизвестного, лежащего в основе реального мира и всего, что с этим миром происходит, вера, что малейшая жестокость даже по отношению к птице является наказуемым преступлением против природы, определяют величие и символический характер системы образов. Солнце у Кольриджа прекрасно, как голова Бога like God s own head, что подчеркивает его величие, красоту, совершенство, справедливость и милосердие, но позднее, когда начинается наказание Морехода, то же солнце уже кровавое bloody - зловещий эпитет, говорящий читателю о страданиях и даже жестокости.

Беспомощность и неподвижность, приносящая морякам боль, прекрасно переданы сравнением As idle as a painted ship upon a painted ocean. Разбитый корабль теряет чувство реальности, он будто попадает в смертельную летаргию и кажется нарисованным на холсте.

Отличительной особенностью поэмы является органическое сочетание реальных образов, почти физически ощущаемых и осязаемых, с фантастическими. Причем именно потому, что фантастические образы сосуществуют абсолютно на равных правах с действительными, взятыми из реальности, поэма производит чрезвычайно сильное впечатление. Так, метафорический эпитет медное небо copper sky передает цвет и жар, идущие от светила сравнение воды, кипящей, как масло ведьмы like a witch s oils глагол кипеть -burn- использован метафорически в связи с игрой цвета, показывает, что ужасы, которые видят моряки, реальны и практически физически ощутимы.

Тот же эффект достигается сравнением пересохшего горла и тем, что человек задыхается от сажи. В данных частях поэтических троп, т.е. слов и выражений, использованных образно, сравнительно немного. Чаще слова использованы в буквальном значении, но в то же время они символичны.

Так, например, когда Кольридж упоминает землю тумана и снега mist and snow, с которой злой дух начинает преследовать корабль, слова передают прямое значение, т.к. туманы и снега были действительно характерной чертой той земли возможно Арктики или Антарктиды, но в сочетании с медным небом и кровавым солнцем они символизируют невыносимую боль, причиненную морякам, контрасты чрезвычайной жары и абсолютного холода- противопоставления подчеркивают мучительное воздействие, производимое на человека, на его физическое и психическое состояние.

То же самое можно сказать про строфу Water, water everywhere, And all the boards did shrink, Water, water everywhere, Nor any drop to drink. Здесь нет каких-либо