Мировоззрение и мироощущение писателя

Мировоззрение и мироощущение писателя. В книгах Моэма нередко заходит разговор о деньгах.

Иной раз этого требует сюжет, как, например, в романе «Острие бритвы» (1944), в других случаях разговор возникает применительно к собственному творчеству писателя. Моэм не скрывал того факта, что пишет не ради денег, а для того, чтобы избавиться от преследующих его воображение замыслов, характеров, типов, но при этом отнюдь не возражает, если творчество обеспечивает ему, помимо прочего, еще и возможность писать то, что он хочет, и быть самому себе хозяином в том мире, где все решают деньги.

Законное, с точки зрения здравого смысла, желание художника многими критиками воспринималось, да и продолжает восприниматься как убедительное свидетельство пресловутого моэмовского «цинизма», миф о котором сумел пережить писателя-долгожителя. Между тем речь может идти уж никак не о корыстолюбии, но о жизненном опыте человека, который изведал бедность в юности и достаточно насмотрелся картин униженности, нищеты и бесправия, чтобы понять: бедность в ореоле святости и кроткого смирения — выдумка буржуазных филантропов, нищета не украшает, а растлевает и толкает на преступления.

Вот почему Моэм рассматривал писательство и как способ заработать на жизнь, как ремесло и труд, не менее, но и не более почетные и достойные, чем прочие честные ремесла и работы: «У художника нет никаких оснований относиться к другим людям свысока. Он дурак, если воображает, что его знания чем-то важнее, и кретин, если не умеет подойти к каждому человеку как к равному» [11;8]. Можно представить, как это и другие подобные высказывания в книге «Подводя итоги» (1938), позднее прозвучавшие и в таких сочинениях эссеистско-автобиографического плана, как «Записная книжка писателя» (1949) и «Точки зрения» (1958), могли взбесить самодовольных «жрецов изящного», кичащихся своей принадлежностью к числу избранных и посвященных. С их точки зрения, «цинизм» — еще мягко сказано о коллеге по творческому цеху, который позволяет себе утверждать: « умение правильно охарактеризовать картину ничуть не выше умения разобраться в том, отчего заглох мотор» [11;8]. В лучшем случае, свидетельствуют сюжеты произведений Моэма, снобистское миропонимание оборачивается трагикомедией (как в рассказах «Нечто человеческое» или «Ровно дюжина»), которая, однако, может завершиться самой плачевной развязкой (новелла «В львиной шкуре»). В условиях же колониальной действительности строгое соблюдение нравственных и социальных прописей кода «белого человека» или, напротив, их нарушение служит источником жизненных трагедий, загубленных судеб и репутаций, надругательства над человеческим достоинством, подлостей и преступлений.

На эту тему, собственно, и написаны такие сильные рассказы, как «Макинтош», «Заводь», «На окраине империи». Не предвосхищая знакомства читателя с этими новеллами, заметим лишь, что в них тактично и в тоже время недвусмысленно показана «сила обстоятельств», нравственный климат колониального уклада, не только допускающий, но потворствующий забвению общечеловеческой морали при внешнем соблюдении принятого социального «протокола». На взгляд Моэма, абсолютизация любой мнимости, порождающая нетерпимость, и всякие, пусть самые искренние, вошедшие в плоть и кровь формы фанатизма, включая религиозный, противны человеческой натуре, суть насилие над человеком.

Жизнь, не устаёт напоминать писатель, рано или поздно их сокрушает, избирая своим орудием самого человека, и расплата бывает жестокой.

Парадоксальное сочетание вещей, казалось бы, несочетаемых, которое, за неимением или нежеланием объяснения, удобно списать по разряду противоречий, было в высшей степени свойственно Моэму, человеку и писателю.

Один из самых состоятельных литераторов своего времени, он обличал власть денег над человеком.

Скептик, утверждавший, что люди ему в принципе безразличны и ничего хорошего ждать от них не приходится, он был особенно чуток к прекрасному в человеке и ставил доброту и милосердие превыше всего.

Таким образом, можно сделать такой вывод. Многообразие течений и группировок, полемика между ними, попытки отдельных писателей активно вмешаться в социальную политику правительства, выступления молодых многообещающих художников, постановка новых, ранее запретных тем в их произведениях и бурная ответная реакция читающей публики, пробуждение интереса к искусству других стран — все это свидетельствует об интенсивности литературной жизни Англии этого периода.

В художественных произведениях — а Моэм значителен в первую очередь как художник — важна самобытность метода его художественного мышления, то, как именно он, У. Сомерсет Моэм, на своем материале и во всеоружии собственного стиля приходит к открытию известных истин о человеке и искусстве. Моэм, утверждавший, что люди ему в принципе безразличны и ничего хорошего ждать от них не приходится, он был особенно чуток к прекрасному в человеке и ставил доброту и милосердие превыше всего. 2 РОМАН С.МОЭМА «РАЗУКРАШЕННЫЙ ЗАНАВЕС» 2.1