Понятие смысла жизни в философии

Понятие смысла жизни в философии. Смысл жизни (человека) - регулятивное понятие, присущее всякой развитой мировоззренческой системе, которое оправдывает и истолковывает свойственные этой системе моральные нормы и ценности, показывает, во имя чего необходима предписываемая ими деятельность.

Подвергая теоретическому анализу представления массового сознания о смысле жизни, домарксистские философы исходили из существования некой абстрактной и неизменной «человеческой природы», конструируя на этой основе некий идеал человека, в достижении которого и усматривался смысл жизни, основное назначение человеческой деятельности.

Отсюда вытекали их представления о возможности преобразовать мир (в соответствии с этими идеальными представлениями) чисто духовными средствами. Претендуя на универсальность, эти теоретические истолкования смысла жизни фактически обосновывали такие цели и идеалы, в которых выражались интересы господствующих классов.

В современных теориях смысл жизни людей по-прежнему усматривается либо в реализации внеисторических задач, либо в достижении определенных потребительских стандартов и индивидуального благополучия, или же провозглашается бессмысленность и абсурдность любой деятельности ввиду отсутствия у нее какой-либо объективной направленности. Распространены и теории, отрицающие возможность научно достоверного ответа на вопрос о смысле жизни.

Существование человека, определяется социальными условиями; он является активной силой, существенным образом влияет на социальное развитие, ускоряя или замедляя его. Единство противоположностей личного и общественного, вернее, их мера, изменяющаяся на разных этапах истории и в разных общественно-экономических формациях, и определяет смысл человеческой жизни, ее ценность. Жизнь не является надличной или надобщественной, но диалектически объединяет цели и смысл жизни человека и общества, которые могут находиться в непримиримом противоречии в классово-антагонистических формациях или все более совпадать по мере движения общества. Это движение связано с постоянным изменением меры личного и общественного, со все более глубокой индивидуализацией личности и вместе с тем ее единением с обществом, его целями и смыслом его существования и развития.

Эта устремленность в будущее придает смысл и ценность человеческой жизни как на индивидуальном, так и на социальном уровне. Таким образом, подлинный смысл жизни, «тайна бытия» человека заключены в содействии разрешению назревших задач общественного развития, в созидательном труде, в ходе которого формируются предпосылки для всестороннего развития личности.

Лишь такая форма жизнедеятельности человека обладает объективной ценностью и смыслом [12;129]. 2.3 Идейно – художественный анализ романа «Разукрашенный занавес» Нравственная и эстетическая критика мира буржуа почти во всех произведениях Моэма выливается, как правило, в очень тонкое, едко-ироническое развенчание снобизма, опирающееся на тщательный отбор характерных словечек, жестов, черт внешнего облика и психологических реакций персонажа. Нравственный климат колониального уклада, не только допускающий, но потворствующий забвению общечеловеческой морали при внешнем соблюдении принятого социального «протокола» определяет конфликт в романе «Разукрашенный занавес» — легкость, с какой неискушенная героиня, влюбившись в образцового «сахиба» Чарли Таунсенда, изменяет мужу, и жестокость отрезвления, наступающего, когда ее живое чувство грубо пресекается во имя буквы приличий: « когда ты требуешь, чтобы со мной развелась жена, к которой я очень привязан, и чтобы я погубил свою карьеру, женившись на тебе, ты требуешь очень многого» [11;12]. Между кодексом «офицера и джентльмена» и подлинной нравственностью, между догмой и живой жизнью в книгах Моэма обнаруживается такое же расхождение, как между колониалистскими мифами и реальностью: « до сих пор Китти слышала только, что китайцы — народ вырождающийся, грязный, отвратительный.

Словно приподнялся на минуту занавес, и ей открылся мир, полный красок и значения, какой ей и во сне не снился» [11;12]. На поверку получается, что Моэм сказал свое слово об «имперском» общественном сознании соотечественников, причем сделал это в свойственной ему внешне нейтральной манере, когда не автор своими подсказками и пояснениями, а сам художественный материал, соответствующим образом организованный сюжет и персонажи, раскрывающиеся преимущественно извне, ведут читателя к определенному моральному выводу о воспроизведенном куске жизни. «Мне представляется, что на мир, в котором мы живём, можно смотреть без отвращения только потому, что есть красота, которую человек время от времени создаёт из хаоса…И больше всего красоты заключено в прекрасно прожитой жизни.

Это самое высокое произведение искусства» [11;17]. Роман «Разукрашенный занавес» о силе любовного наваждения, его преодолении и трудном становлении души и характера никогда не числился среди наиболее значительных книг писателя, а между тем это важная веха в его творческом развитии, и в нем есть все то, что составляет сильную сторону прозы Моэма. Есть реалистическая трактовка восточной экзотики, этого традиционного элемента английской романтической и неоромантической литературы.

Есть проницательное изображение британского колониального чиновничества.

Есть злое развенчание снобизма, эгоизма и ханжества.

Есть характеры, показанные в развитии и крайних проявлениях взаимоисключающих побуждений. Есть присущее «цинику» Моэму умение различить и ненавязчиво открыть читателю красоту там, где она присутствует,— в картинах чужой страны и жизни ее народа, в природе и неодушевленном предмете, в физическом и нравственном облике человека.

Центральные эпизоды романа разворачиваются в китайском городке, куда приезжает правительственный микробиолог Уолтер Фейн бороться с эпидемией холеры и куда он привозит с собой жену — в расчете на то, что само провидение так или иначе разрешит мучительное и безвыходное положение, в которое оба они попали из-за любви Китти к Таунсенду.

С этого места в развитии событий сюжет разделяется на два параллельных «рукава»: самоотверженной войне местных властей, медиков и монахинь из католического монастыря против эпидемии в духовном плане соответствует внутренняя борьба Китти со своей постылой любовью к пошлому и пустому снобу. Прослеживая душевные движения героини во всей их непоследовательности и эмоциональной путанице, Моэм показывает, как исподволь, незаметно для нее самой меняется строй мыслей и чувств Китти, ее отношение к жизни, как вызревает в ней «невеселая прозорливость, рожденная страданием», и понимание долга.

С интуицией настоящего психолога писатель отмечает при этом, что в воспитании чувств Китти пример мужа, проявляющего чудеса самоотверженности и погибающего, спасая чужие жизни, не играет существенной роли, потому что она не любит Уолтера, хотя объективно и признает его достоинства. Но эти последние не затрагивают ее существа, тогда как пример сестер-монахинь, напротив, пробуждает в ней самый живой и трепетный отклик. «Красота души», которую ощущает героиня в их подвижничестве, в их, по терминологии Моэма, «правильных поступках», и оказывает решающее воздействие на ее дальнейшую судьбу.

Писатель подчеркивает, что причина тому отнюдь не в откровении христианского свойства: « хотя их образ жизни внушал ей такое уважение, вера, толкавшая их на такой образ жизни, оставляла ее равнодушной» [11;22]. Но преподанный ей урок «прекрасно прожитой жизни» выводит ее на путь освобождения от «бремени страстей человеческих». Сама не подозревая об этом, Китти находит то, что в восточной философии обозначает понятие «дао», включающее в себя идеи судьбы, предназначения и жизненного пути. Интерес Моэма к восточным религиозно – философским системам не случаен – они привлекали не одно поколение интеллигенции и молодёжи на Западе как возможная альтернатива деляческому буржуазному прагматизму, христианской догматике и чёрному пессимизму философии отчаяния во всех её разновидностях, от Шопенгауэра до экзистенциалистов.

Однако мудрый скептик Моэм, в отличие, например, от своего соотечественника и крупного писателя Олдоса Хаксли, не принимал восточный мистицизм на веру, тем более не превращал в веру, то есть не ставил новую религию на место старого христианства.

Можно сделать такие выводы: - мистицизм, мистика (греч. mуstikos – таинственный) - религиозно-идеалистический взгляд на действительность, основу которого составляет вера в сверхъестественные силы. Зародился в глубокой древности, позднее выступает как непременный существенный элемент тайных обрядов (мистерий) религиозных обрядов Древнего Востока и Запада. - смысл жизни (человека) - регулятивное понятие, присущее всякой развитой мировоззренческой системе, которое оправдывает и истолковывает свойственные этой системе моральные нормы и ценности, показывает, во имя чего необходима предписываемая ими деятельность. - роман «Разукрашенный занавес» роман о силе любовного наваждения, его преодолении и трудном становлении души и характера никогда не числился среди наиболее значительных книг писателя, а между тем это важная веха в его творческом развитии, и в нем есть все то, что составляет сильную сторону прозы Моэма. Есть реалистическая трактовка восточной экзотики, этого традиционного элемента английской романтической и неоромантической литературы.

Есть проницательное изображение британского колониального чиновничества.

Есть злое развенчание снобизма, эгоизма и ханжества.

Есть характеры, показанные в развитии и крайних проявлениях взаимоисключающих побуждений. Есть присущее «цинику» Моэму умение различить и ненавязчиво открыть читателю красоту там, где она присутствует, — в картинах чужой страны и жизни ее народа, в природе и неодушевленном предмете, в физическом и нравственном облике человека. 3 ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ В РОМАНЕ «РАЗУКРАШЕННЫЙ ЗАНАВЕС» Моэма легко читать, но за этой легкостью кроются кропотливая работа над стилем, высокий профессионализм, культура мысли и слова.

Моэм писал лишь о том, что знал досконально, поэтому некоторые существенные области жизни, к которым он не имел прямого касательства и которые не мог наблюдать воочию, выпали из круга непосредственного изображения в его книгах — война, революционные движения эпохи, жизнь трудящихся классов, «коридоры власти». Он вообще полагал, что писателю не дело заниматься политикой, поскольку это пагубно сказывается на творчестве.

Как обобщение это мнение не выдерживает критики — его опрокидывает практика мастеров политического романа в литературах XX века. Имеется в виду, конечно, политический роман как явление художественного письма, а не попытки представить политические идеи в прозаическом обрамлении: иллюстративность литературе и вправду противопоказана. Но пути, какими «политика», история, время проникают в ткань художественного произведения и в нем запечатлеваются, воистину неисповедимы.

История литературы свидетельствует: если писатель подходит к жизни вдумчиво, ответственно и честно, он так или иначе отобразит в своих книгах политические реалии эпохи и даст им оценку. Метод Моэма – это бескомпромиссная точность и качество без всяких украшений. Моэм – мастер короткого рассказа, у него всегда четко построен сюжет, действие никогда не бывает размытым – оно четко определено по времени, определено место и социальное окружение.

Моэм в своих произведениях уделял большое внимание описаниям. Он умел, буквально несколькими предложениями точно описать внешность и характер героев. С помощью описаний внешности и характера, Моэм знакомит нас с героями романа. Например, такие описания некоторых героев романа «Разукрашенный занавес»: «…Она выглядела очень величественно в бархатном платье с длинным шлейфом, ниспадающим эффектными складками, с перьями в волосах и цветами в руке. Держалась она очень прямо.

В пятьдесят лет это была худая, плоскогрудая женщина с выдающимися скулами и крупным, благородной формы носом. Волосы у нее были густые, черные, гладко причесанные. Китти всегда подозревала, что она их если не красит, то слегка подцвечивает. Ее большие черные глаза никогда не оставались в покое — это, пожалуй, было в ней самое приметное: разговаривая с ней, люди сжимались при виде этих неуемных глаз на бесстрастном, без единой морщинки желтом лице…» [11;221]. «… Дорис всегда была дурнушкой — слишком длинный нос, нескладная фигура… Зато Китти росла красавицей.

Это стало ясно, еще когда она была маленькой девочкой,— большие темные глаза, живые и лучистые, вьющиеся каштановые волосы с рыжеватым отливом, прелестные зубы и изумительная кожа. Черты лица оставляли желать лучшего: подбородок был слишком широк и нос, хоть и не такой длинный, как у Дорис, все же великоват… Когда она стала выезжать в свет, она была ослепительна — кожа и румянец как у ребенка, к тому же влажные глаза между длинных ресниц сияют как звезды, взглянешь на них — сердце замирает.

А до чего весела, до чего кокетлива » [11;224]. «…Он был совсем не в ее вкусе. Небольшого роста, но не коренастый, скорее худощавый; смуглый, безусый, с очень правильными, четкими чертами лица. Глаза почти черные, но небольшие, не слишком живые, взгляд упорный, в общем странные глаза, не очень приятные…» [11;228]. Пейзаж в романе играет важную роль, Моэм старается нас отнести туда, он старается описать всё как можно чётче, чтоб и читатель побывал там, насладился этой красотой.

Например, такие описания, которые Моэм использовал в своём романе: «… Веранда была в тени, и она ещё помедлила там, разнеженная, утомлённая любовью. Дом их стоял в Счастливой долине, на склоне холма. Более фешенебельная, но и более дорогая Вершина была им не по средствам. Но её рассеянный взор почти не воспринимал синеву моря и гавань, заполненную судами…» [11;217]. «…Взошло солнце, туман растаял, и стало видно, как далеко впереди, до самого горизонта, меж рисовых полей, через узкую речку и дальше по отлогим холмам вьется дорога…» [11;374]. Не менее важную роль в романе играет монолог и диалог.

Моэм при написании романа делал плавные переходы от монолога к диалогу. Именно с помощью монолога и диалога мы можем узнать о настроении, чувствах героев романа, мы можем анализировать, как бы мы поступили в той ситуации, в которой оказался герой романа. ВЫВОДЫ Конец XIX—начало XX в. — сложный и интересный период в истории английской литературы. Мы считаем, что при всем многообразии направлений и течений в английской литературе конца XIX в. отчетливо различаются две противоположные тенденции — реалистическая и декадентская.

Кризис буржуазной культуры и декаданс как его проявление были следствием общего кризиса капитализма, который привел к разительным переменам в экономическом, политическом и культурном положении Англии, особенно болезненно переживающей переход капитализма в его высшую стадию. Разнообразие литературных направлений в это время дали толчок для дальнейшего развития литературы Англии конца ХІХ – нач. ХХ вв.: Символизм Бунт прерафаэлитов и молодого Суинберна имел своим продолжением выступление символистов, группировавшихся в 80—90-е гг. вокруг журнала «Желтая книга». Символисты находились в оппозиции к буржуазному обществу, но при этом так же, как прерафаэлиты, были заражены буржуазным индивидуализмом.

Однако вместо требования прерафаэлитов обратиться к природе, символисты открыто стремились к разрыву с реальностью.

Натурализм Натурализм в Англии не получил такого развития, как во Франции, он не оформился в литературную школу, не имел своих теоретиков. Его представители обратились к жизни социального дна, они воспроизводили с натуралистической скрупулезностью самые ужасные и грязные кварталы Ист-Энда и их измученных обитателей. Сам факт обращения к этой теме — свидетельство демократизации литературы, но подход к ней, ее решения обнаружили все слабости натурализма.

Хотя английские натуралисты претендовали на дальнейшее развитие и углубление реализма и часто в подзаголовке их произведений значилось — «реалистический роман», они крайне однобоко освещали поднимаемые вопросы, сводили типическое к заурядному, и реализм подменялся поверхностным правдоподобием. Правда частностей, правда деталей при общей ложной концепции — таков метод английских натуралистов. Неоромантизм Гнетущей атмосфере натуралистических романов, пассивности и изнеженности декадентствующих символистов пытаются противопоставить свой идеал яркой отважной жизни неоромантики, выступившие в конце века. Неоромантики тяготели к жанру приключенческого, авантюрного, «экзотического» романа, основы которого заложили Майн Рид и Ф. Купер. «Литература действия» Неоднократно на Западе делались попытки сблизить творчество «неоромантиков» с так называемой «литературой действия» на том основании, что представители этих групп развивали колониальную тематику.

Литература критического реализма Усиление декадентских — с одной стороны, а с другой — апологетических настроений в английской литературе, безусловно, свидетельство кризиса буржуазной культуры конца XIX в. Однако конец XIX — начало XX в. в Англии были отмечены в то же время и значительными достижениями критического реализма.

Писатели-реалисты конца XIX — начала XX в. видели грандиозность социальных столкновений и старались передать в своем творчестве динамику и драматизм эпохи великой ломки.

Мы думаем, что книги Моэма и личность их автора вызывали, вызывают и, можно с уверенностью сказать, будут вызывать к себе разное отношение, но только не равнодушие. Честность писателя перед самим собой и своими читателями всегда импонирует. Она вызывает на заинтересованный разговор с сопоставлением суждений, оценок и точек зрения.