Мотив метели в поэзии Б.Л. Пастернака

МОТИВ МЕТЕЛИ В ПОЭЗИИ Б.Л. ПАСТЕРНАКА Работу выполнила студентка 5 курса 2 группы историко-филологического факультета Воробьёва Светлана Юрьевна Специальность – 032900.00 филология с дополнительной специальностью 032600 история.Работа защищена С отметкой « » Председатель государственной экзаменационной комиссии (Л.Н. Таганов) « » 2004 Научный руководитель «Допустить к защите» Заведующий кафедрой литературы и методики обучения (В. П. Мешеряков) « » 2004 ШУЯ - 2004 Содержание Введение Глава 1. Эволюция мотива метели в поэзии Б. Пастернака Глава 2. Поэтический образ бытия 2.1 Символический план мотива 2.2 Противоборство стихий (метель-огонь) Заключение Литература Введение Актуальность темы. В феврале 1990 года отмечалось 100-летие со дня рождения Бориса Леонидовича Пастернака – выдающегося поэта XX столетия.

По решению ЮНЕСКО 1990 г. был объявлен годом Пастернака. В публикациях о творчестве и судьбе Б. Пастернака воссоздан образ удивительного человека, мастера поэтической речи, художника-мыслителя в широком смысле слова.

На языке искусства он стремился выразить своё понимание жизни, истории, природного мира. «Погружение в историю и современные ему течения философской мысли оказало влияние на его мировоззрение, весь строй его поэтического восприятия природы и социальной действительности». В письме к Жаклин де Труайяр от 1959 г обращаясь к годам своей юности. Б. Пастернак говорит о стремлении постигать если не Вселенную, то какое-то измерение вещей, несравненно более широкое, чем личные впечатления.

Сейчас, хоть и реже, чем в 1988-1991 годы, в газетах и журналах появляются статьи, исследования, монографии о жизни и творчестве Б. Пастернака, о его произведениях. Многое написано, сказано, но во многом ещё следует разобраться. Освещены многие темы и основные мотивы произведений этого автора, но и многое ещё не изучено. В качестве основных источников нами будет использовано множество журнальных, газетных публикаций, монографии.

Второй номер «Литературного обозрения» за 1990 год полностью был посвящен Б. Пастернаку. Такие статьи, как: Бухштоб Б.Я. Лирика Пастернака. // Литературное обозрение. 1987. №9; Померанц Г. Неслыханная простота: [о поэзии Б. Пастернака]. // Литературное обозрение. – 1990. №2; Франк В.С. Водяной знак: [Поэтическое мировоззрение Пастернака] // Литературное обозрение. – 1990. №2 и другие наиболее ярко выражают характер поэзии Б. Пастернака.

Большое значение имело издание первой советской монографии. Посвященной жизни и творчеству Б. Пастернака, написанной Е.Б. Пастернаком «Борис Пастернак: материалы для биографии» (М, 1989 г.) В книге используется огромное число писем, мемуарных свидетельств. Содержательная рецензия М. Флейшмана на эту книгу была опубликована в журнале «Новый мир» за 1991 г. №5. Издательство «Советский писатель» выпустило монографию В. Альфонсова «Поэзия Б. Пастернака» (Л 1990 г.). Это литературно-критический разбор творчества Б. Пастернака от первых сборников до стихотворений последних лет. Так же к юбилею почти во всех философских и литературно-художественных журналах было опубликовано много материалов, касающихся писателя.

А журнал «Литературное обозрение» (1990, №2), выпуск «Досье литературной газеты», журнал «Наше наследие» (1990, №2) и др. вообще были полностью посвящены Пастернаку. В них собраны различные публикации: письма, записи Б. Пастернака, воспоминания современников, фрагменты дневников, статьи, исследования, фотографии.

В статье «Пастернак и символизм» (вопросы литературы, 2002. №2) Клинг наиболее ярко осветил проблему поэзии Пастернака и поэзию символизма. Статья «Б. Пастернак. Метель.» (журнал «Поэтический строй русской лирики». – Л 1973 г.) посвящена стихотворению «Метель», автор статьи – Смирнов И.П. рассмотрел стихотворение с точки зрения поэтического строя русской лирики, отметил наиболее яркие особенности ранней лирики Б. Пастернака.

В 1990 году в Москве были проведены пастернаковские конференции. Материалы Межвузовской конференции, прошедшей в Персии, были опубликованы. Таким образом, можно сделать вывод, что поэзия Пастернака изучается и исследуется. Но недостаточно изучен мотив метели в поэзии Пастернака, эту тему незаслуженно забыли, а она играет далеко не последнюю роль. Цель и задачи исследования. В данном исследовании мы постараемся детально разобрать, как отражается мотив метели в поэзии Пастернака, какое место занимает мотив в его творчестве, каким символическим планом обладает, как взаимосвязан мотив с другими мотивами лирики.

Попытаемся рассмотреть мотив метели как проявление стихии, ведь в метели, как в природном явлении, безусловно присутствует стихийное начало. Понятие «стихия» имеет множество значений. Стихия (от греч. Stoicheion – первоначально элемент). В древней натурфилософии – одно из первовеществ, основных элементов природы [например: вода, огонь, металл, земля – в древнекитайской философии: земля, вода, воздух, огонь]. Другое значение – явление природы, проявляющееся как могущественная, разрушительная сила. В словаре иностранных слов даётся дополнительное толкование этого слова: У древнегреческих философов-материалистов – основные элементы природы: огонь, воздух, земля и вода; Явления природы, отличающиеся часто разрушительной силой (например, ураган, шторм, вулканические извержения); Отсутствие организации, полная неорганизованность, бесплановость (пер.); Окружающая привычная среда, обстановка (пер.). Нас интересует значение стихии как разрушительного природного явления и некой неуправляемой, неконтролируемой человеком силы. Метель есть выражение этой стихии на художественном уровне. Итак, в данном исследовании при рассмотрении произведений Пастернака, речь будет идти о стихиях природы (вьюге, метели, буране, снегопаде, ливне, дожде). Метель, вьюга, ливень, дождь, огонь – это природные стихии.

Так. Нередко, одна стихия, чаще более сильная, выражается другой.

Например, у многих авторов, в том числе у А. Блока, революционная эпоха выражена снежной метелью, буря чувств в душе героя – бурей в природе.

Стихии являются предвестниками несчастий, а у некоторых авторов иногда выступает на стороне героев. Мотив метели (вьюги) является сквозным в поэзии Пастернака. Сама ритмика его стихов, стремительных и бурных в движении, воплощает стихию метели. В русской литературной традиции XIX-XX в.в. любое упоминание о метели отсылается к пушкинским произведениям: «Метель», «Бесы», «Капитанская дочка», «Пир во время чумы». Метель входит в лирику и прозу Пушкина в 1830 г. не пейзажной окантовкой.

А художественным явлением: как тема, как символ, как событие. Метель – символ рокового стечения обстоятельств, она примиряет и разрешает противоречия; метель – знак беды и враждебной стихии. Эти сложные ассоциации обусловлены культурной памятью. «Образ метели на пушкинских страницах настолько художественно самостоятелен, что овладевает вниманием читателя и запоминается как действующее лицо, и настолько эмоционально и идейно значителен, что понимается как осмысленный автором мистический знак…» Пушкинская метель именно поэтому приобретает значение почти самостоятельного образа и завораживает душу мистической тайной, что выступает тем «случаем», с помощью которого Провидение направляет и корректирует действия героев.

Б. Пастернак воспринял традиции А.С. Пушкина. Как и у Пушкина, метель выступает в качестве действующего, значимого образа.

В «Бесах» у Пушкина метель – фантастический, жуткий образ, символизирующий тёмные силы, ополчившиеся против человека. В поэзии Пастернака метель олицетворяет нечистую силу, таинственную, неподдающуюся контролю. Через внешние проявления стихии многие писатели раскрывают внутренний мир своих героев, их переживание. Стихия метели в произведениях русской литературы XIX-XX в.в. нередко выступает как против, так и заодно с человеком. Мотив метели характерен для русской поэзии, русской традиции.

Он заявляется у многих писателей (Лермонтов, Гоголь, Достоевский, Блок, Булгаков и др.). Пастернак подхватывает мотив и развивает его в своем творчестве, привносит новое в эволюции мотива метели. Глава 1. Эволюция мотива метели в поэзии Б. Пастернака Лирика Б. Пастернака обладает подтекстом и проникновением в мир природы. «В романтически взволнованном стихе самая обыкновенная картина рисовалась под совершенно неожиданным зрительным углом.» В юности Пастернак увлекался живописью, серьёзно занимался музыкой, философией.

Черты лично-духовной биографии нашли отражение в его творчестве, отличающемся любовью и живописью природы, к поэтическому пейзажу, стремлением включить зёрна философской мысли в изобразительно-повествовательную стихотворную ткань. Не случайно его поэзия посвящена природе, её земным просторам (весне, земле, солнцу, снегу, дождю, метели, вьюге). Главная тема стихотворений – благоговение перед природой («чудом жизни»). Не случайно исследователи отмечают, что «природа всю жизнь была его единственной Музой, его тайной собеседницей, его невестой и Возлюбленной, его женой и Вдовой – она была ему тем же, чем была Россия Блоку. Он оставался ей верен до конца, и она по-царски наградила его.» Пастернак неоднократно обращается к мотиву природной стихии (метели – зимняя стихия, дождю и ливню – летняя стихия). Мотив метели (вьюги, бурана) как отражение природной стихии бытия, обозначился в раннем творчестве поэта и явится одним из загадочных и одновременно впечатляющих созданий. В мотиве намечается поэтическая антитеза – противоборство с губительными силами, в раннем стихотворении «Метель» (1914 г.) изображается метельный «посад» и метель явлена как «ворожея-вьюга»: В посаде, куда ни одна нога Не ступала, лишь ворожей да вьюги Ступала нога, в бесноватой округе, Где и то, как убитые спят снега.

Центральный образ – образ метели («вьюги») – выступает как мотивировка событийного ряда. «Метель обуславливает отличительные признаки «посада». Создаётся художественное пространство, в котором сбивается с пути лирический герой. «Посад» - часть города, и метель, бушующая в нем, создаёт городское пространство.» Изображенный поэтом мир не имеет конечных величин, не поддаётся управлению человеком.

Метель не во власти человека, он бессилен.

Герой сбивается с пути в этом «метельном посаде»: В посаде, куда ни один двуногий… Я тоже какой-то… Я сбился с дороги: - Не тот это город, и полночь не та. Чуждый герою «посад» - олицетворение города, вместилище социальных отношений: Ни зги не видать, а ведь этот посад Может быть в городе, в Замосковоречьи… Метель бушует над миром, над посадом как нечистая сила: «И вьюга дымится, как факел над нечистью…» В «посаде господствует состояние, не имеющие начальной и конечной точки: ночь не сменяется днем, снега спят». Во второй части поэтического сюжета задаётся тема ночи и финальное четверостишие заканчивается реминисценцией: «Ночь Варфоломеева.

За город, за город!» Таким образом, в кольцевой компетенции («ночь» - «ночь») нет смены времени суток, в «ночном» посаде «пурга» - «заговорщица» является символом страшной силы, «нечисти». Образ вьюги в ночи, напряженная поэтическая интонация рисуют картину «мертвого, заброшенного посада», который чужд лирическому герою, в котором «как убитые, спят снега». Мотив метели, вьюги, зимы, снега в ранней лирике Пастернака является символом смерти, болезни, рокового стечения обстоятельств.

Метель – природная зимняя стихия, которая всё уничтожает на своём пути и которой ничто не подвластно.

Природные образы «вьюги» включаются в праздничную жизнь лирического героя. Зимний пейзаж дается в двух планах: в будни наступают оттепели, в праздники бушуют вьюги. В будни город подчиняет себе природу, в праздничные дни природа победительно обрушивается на город. Сны, ветер, буран метомимически представляют поэзию, именно поэтому город в буране представляется праздничным: Вот так бывало в будни – В праздники ж рос буран И нависал с полудня Вестью полярных стран. («Оттепелями из магазинов». 1915 г.) Включенность природной стихии в городское пространство обуславливает исторический план мотива. Мотив бурана как превосходная степень метели символизирует революционную эпоху, метель – «хохочущая вьюга» становится символом исторического времени.

Революция сравнивается с природной стихией, исторические события свершаются на фоне метели, бурана: Остаток дней, остаток вьюг, Сужденных башням в восемнадцатом, Бушует, придаёт вокруг, Видать – не наигралось насыто. («Кремль в буран…») Теме революции посвящена поэма «Девятьсотпятый год» (1926 г.). Во вступлении к поэме выражено характерное для поэта представление о «природном начале революции, о стихийном её проявлении», связанном с его пониманием слитности природного и исторического процессов.

Мотив метели, снега, зимы выступает символом революционных событий: В нашу прозу с её безобразием С октября забредает зима. Небеса опускаются наземь, Точно занавеса бахрома. <…> Это пьяное паданье снега… Что ни день, то метель… В то же время следует отметить, что мотив метели не имеет однозначной трактовки, поэт раскрывает целебные, созидающие качества природы: На свете нет тоски такой, Которой снег бы не вылечивал. («Январь. 1919») Мотив метели как устойчивый формально-содержательный компонент литературного текста выражает не романтический, а реальный смысл, он связан с «гибелью», «с холодом», с революцией, с нечистью и т.д. Пастернак создаёт образ города, который пронизан зимним холодом, сугробами: Зима на кухне, пенье Петьки, Метели, вымерзшая плеть Нам хуже хуже горькой редьки В конце концов осточертеть. («Город», 1942 г.) Метель в городском пространстве выступает как символ смерти и мёртвого сна: Из чащи к дому нет прохода, Кругом сугробы, смерть и сон, И кажется, не время года, А гибель и конец времен. («Город», 1940 г.) Мотив города – сквозной мотив поэзии Пастернака.

Город в ранней и поздней лирике представлен как «снежный», «метельный». Чуждый лирическому герою.

Городская среда наполнена холодом, сыростью, она имеет урбанистическое начало. Целью урбанизации города Б. Пастернак «подхватил» тогда, когда вращался в футуристических кругах, состоял в группировке «Центрифуга», которая декларировала идеи о будущем цивилизации.

Город – промышленная, безличная среда. Метель бушует в городе и символизирует тьму, стужу, гибель: В переулках потёмки, Их заносит метель, И змею подземки Снег ползет на панель… («Город», 1957 г.) Метель выступает как действующее лицо, как образ-олицетворение. Авторский голос материализируется и «вступает» в борьбу с «метелью-лютней»: Мой голос завет, утопая И видеть, как в единоборстве С метелью, с лютней из лютен, Он – этот голос – на чёрствой Узде выплывает из мути… («Раскованный голос», 1915 г.) «Особый поэтический смысл в том, что в воплощении мотива нет деления природы на живую и неживую». Для поэта важен не только взгляд на природу, но и внешние предметы, природа объясняется от собственного имени.

Не поэт рассказывает о метелях и вьюге, а они сами, от первого лица, ведут речь о поэте.

Этот приём, в котором является пантеистическое чувство в воплощении мотива: Три месяца тому назад, Лишь только первые метели На наш незащищенный сад С остервененьем налетели <…> Заглядывала в дом из сада. Она шептала мне: «Спеши!» Губами белыми от стужи… («После перерыва», 1957) Эпитет «незащищенный» придает метели оттенок враждебности, она (метель) олицетворена, имеет человеческие черты («губами белыми от стужи»). «Зима», метель становятся реальными, живыми образами.

Мотив отличается насыщенной поэтической детализацией: Снаружи вьюга мечется И всё заносит в лоск <…> Утайщик нераскаянный, - Под белой бахромой… («Первый снег», 1956) Образ метели создается за счет повтора («снег идет»), который передает не остановимое, как время, движение падающего снега: Снег идет, снег идет. К белым звездочкам в буране Тянутся цветы герани За оконный переплёт. Снег идет, и все в сметеньи, Все пускается в полёт… <…> Снег идет, снег идет, Словно падают не хлопья. («Снег идет», 1957) В стихотворении «Снег идет» повторяется анафора («снег идёт» в начале каждой строфы, что создаёт динамику мотива, символизирующую скоротечность времени.

Поэтическая символизация усиливается риторическим вопросом: Может быть, проходит время? Может быть, за годом год Следует, как снег идёт, Или как слова в поэме? Более того, риторический вопрос создаёт философский подтекст – бытие-движение снега, падающие хлопья («всё в смятении») – олицетворение хаоса, падающий снег с неба является символом времени: («может быть, за годом год // Следует как снег идёт…») Сравнения как художественное выразительное средство участвует в создании мотива метели.

Развёрнутые сравнительные обороты придают мотиву особую поэтическую выразительность. Метель сравнивается с «небосводом», который «сходит наземь»: Снег идёт, снег идёт, Словно падают не хлопья, А в заплатанном салоне Сводит наземь небосвод. <…> Словно с видом чудака Сходит небо с чердака. («Снег идёт») Зима, снег, стужа, вьюга – это составляющие элементы мотива, которые сравниваются с «белой женщиной мёртвой из гипса»: Я, наверно, не прав, я ошибся, Я слеп, я лишился ума. Белой женщиной мёртвой из гипса Наземь падает навзничь зима. («После вьюги», 1957) Рисуя картину «заснеженного мира», поэт делает вывод о том, что метель, которая обладает стихийным началом, повелевает всем миром, каждой его частью: Всё в снегу: двор и каждая щепка, И на дереве каждый побег. <…> Целый мир, целый город в снегу.

Человек и природа одинаково одушевлены и одухотворены в их единстве и взаимодействии. Лирический герой находится в постоянном контакте с миром природы, природными явлениями: «И видеть, как в единоборстве // С метелью, с лютейней из лютен, // Он - этот мой голос…». Зима не бывает без снега, спокойной, без метелей и вьюг, она бушующая, морозная, а метель, снегопад, буран – нарушение обычного порядка жизни.

Метель есть неизменный атрибут зимы: Зимы делаются метелями, Когда, тронувшись как бы в рассудке, Снег повалил и валит неделями, День за днём и за сутками сутки… («Зимы…») Мотив метели создаётся за счёт анафорического повтора, повтора сродных звуков, слов, ритмических построений в начале смежных стихотворных строк и строф (единоначатие): «Сыпет, сыпет и сыпет неделями // Снег уляжется и подморозит». Таким образом, повтор таких строк придаёт мотиву динамичность. Мотив метели меняется на протяжении всего творчества Пастернака.

Происходит трансформация мотива метели: мотив формируется из мотива дождя, ливня.

Метель – это падающий снег с неба. Снег – это «зимняя» вода. Вода воплощена в образе ливня, дождя так же природная стихия. Вода преимущественно в форме атмосферных осадков, падающая, оседающая сверху. С самых ранних стихов дождь знаменует воздействие таинственной, внеземной силы на природу.

Дождь равнозначен жизни: «Сестра моя жизнь и сегодня в разливе Расшиблась весенним дождём обо всех…» Как жизнь, он бесконечно разнообразен. Вот – дождь ликующий: У капель тяжесть запонок, И сад слепит, как плес, Обрызганный, закапанный Мильоном синих слёз. («Светает») И не только сам ликующий, но и заставляющий ликовать все орошаемое им: Душистою веткою машуни, Впивая впопыхах это облако, Бежала на чашечку с чашечки Грозой одуренная влага. («Развлеченные любимой») Но ликование неземной силы может оборачиваться бездействием для земного: Гроза, как жрец, сожгла сирень И дымом жертвенным застлала Глаза и тучи. («Наша гроза») Или: Вот и ливень Блеск водобоязни, Вихрь, обрывки бешеной слюны. («Болезни земли») Ливень сравнивается с вихрем, «вихрь» в значении страшной, беспредельной природной силы. Она эта неземная сила может превращаться во что-то жалкое, одинокое и несчастное: Но тишь. И листок не шелохнётся. Ни признака зги: кроме жутких Глотков и плескания в шлепанцах в шлепанцах, И вздохов, и слез в промежутке. («Плачущий сад») В ранних стихах Пастернака преимущественно преобладал мотив ливня, дождя, текущей воды, заключающей в себе разное понимание этого «водяного знака». Дождь – это и знак беды, и знак радости, и знак вихря, несущегося во всем мире. Из более поздних собраний можно выделить несколько наиболее характерных дождей: Велось у всех, чтоб за обедом Хотя б на третье дождь был подан… Дождь – желаемый, традиционный элемент быта, включенный в обыденную жизнь. Элемент дождя сравнивается с «вихрем-велосипедом»: Меж тем как вихрь-велосипедом Летал по комнатным комодам. («Мефистофель», 1919) Образ воды («дождя») олицетворяется, приобретает черты живого существа: Всю ночь вода трудилась без отдышки Дождь до утра льняное масло жёг. («Петухи», 1923) В одном из самых насыщенных чувством благоговения перед жизнью пастернаковских стихотворений герой обращается к дождю, чтобы поведать ему своё ликование: Мой друг, мой дождь, нам некуда спешить.

У нас есть время.

У меня в карманах… («Белые стихи», 1918) «Дождь», «ливень» уподобляется событиям революционных лет, имеющие стихийное начало.

Заметим, что метель (буран, вихрь) также являются символом революции: «Прошли года. Прошли дожди событий…» Или: «Остаток дней, остаток вьюг, // Сужденных башням в восемнадцатом» («Кремль в буран»). В поэтическом тексте контрастные природные явления становятся синонимическими образами, олицетворённые в злобном, агрессивном существе: «Весь вечер вьюга, не щадя затрещин, // Врывалась сквозь трещины тесин… // Мело, мело. Метель костры лизала…» («Спекторий», 1925-1930 г.г.) Образ ливня и образ вьюги, как две природные стихии слиты воедино и олицетворяют хаос, мировой, государственный беспорядок во всём мире, в мире природных вещей.

Часто снег сменяется дождём: Все снег да снег терпи и точка Скорей уж, право б, дождь пошёл. И горькой тополевой точкой Подруги сдобрил скромный стол. («Все снег да снег…», 1931 г.) «Снег» как событийный фон доминирует не только в лирике, но и в прозе (роман «Доктор Живаго»). Жизнь человека (Юрия Живаго) проходит на фоне снега: воды, нисходящей с неба, но воды мёртвой.

Все утраты в романе происходят в снегу и под снегом.

После похорон матери Юрия: «За окном не было ни дороги, ни кладбища, ни огорода. На дворе бушевала вьюга, воздух дымился снегом…» Мотив метели (снега) пронизывает художественный текст, вживается в его строки. В поздней лирике снег завладевает той территорией, под которой когда-то шли дожди.

Мотив дождя, ливня, текущей воды перерастает в снежную бурю, метель – и это не случайно. Снег – безвозвратно уходящее время, снег – напоминание о конце: Тогда я понял, почему Она во время снегопада, Снежинками пронзая тьму, Заглядывала в дом из сада. Она шептала мне: «Спеши!» («После перерыва») Снег – смерть: «Белой женщиной мёртвой из гипса // Наземь падает навзничь зима». Так замыкается жизненный круг. «Водяной знак» (дождь, ливень, снег) жизнеподателя-дождя превращается в «водяной знак» могильщика-снега. «Сходящая с неба вода (это и дождь, и снег), как живой образ связи мира реальности с миром эмпирической действительности, пронизывает всё мировоззрение Пастернака. «Я смок до нитки от наитий» писал он в ранней молодости.

И до конца своих дней он остаётся верен «водяному знаку». Таким образом, мотив дождя можно считать зарождением мотива метели: вода, нисходящая с неба, превращается в бушующие снежинки, в метель. Мотив дождя, ливня и мотив метели, вьюги тесно переплетаются.

Отсюда определяется общий мотив – стихия, и она не всегда несёт разрушительное начало, а метель, вьюга – это зимняя стихия, зачастую, выступающая как разрушительная, «хаотичная» стихия. Но метель не просто природная стихия в феврале, но и символическое изображение стихийности социальных явлений. Это не просто пейзажный образ, но и действующее лицо, компонент поэтического сюжета, образующий символический план. Мотив метели, вьюги, бурана сопутствует остальным образам.

Метель появляется тогда, когда наступает страх, боязнь, смерть, социальная нестабильность (революция), многие события в жизни природы и человека происходят на фоне метели. Через всю поэзию Пастернака проходит мотив метели, он является сквозным в его творчестве. Мотив проходит сложную эволюцию в поэзии Пастернака, он трансформируется в другие мотивы, имеет различные символические значения. Через внешние проявления стихии многие писатели раскрывают внутренний мир своих героев, их переживания.

Стихия в произведениях русской литературы XIX-XX в.в. нередко выступает как против человека, так и заодно с ним. А вот в лермонтовском «Мцыри» и в «Боярине Орша» стихия близка героям: «… О как я, брат, // Обняться с бурей был бы рад!» («Мцыри»); или «Той дружбы кроткой, но живой, // Меж бурным сердцем и грозой » («Боярин Орша»). У Лермонтова герои (Мцыри и Арсений) сроднились со стихией («и бурю братом назвал я»). Для них гроза и буря является символом свободы, стихия завладела их «бурным сердцем». Авторы обращались к этому мотиву, чтобы передать через стихию природы чувства, мысли, ощущения, характер героев, отразить события, происходящие вокруг.

Таким образом, мотив метели – это устойчивый мотив, повторяющийся в поэзии Пастернака. Она выражается в различных аспектах с помощью варьирования наиболее значимых его элементов. Глава 2.

Поэтический образ бытия

Поэтический образ бытия 2.1

Символический план мотива

На дворе бушевала вьюга, воздух дымился снегом. Можно было подумать, б... (Например, в рассказе Б. Именно с этой минуты начинают приходить Юрию Андреевичу стихотворные с... И нельзя ни спастись, ни спрятаться. Свеча, как символ победы.

Заключение Основной целью исследования было рассмотреть, как отображается мотив метели в поэзии Б. Пастернака. За основу работы были взяты стихотворения («Метель» (1914), «Январь» (1919), «Город» (1940), «Раскованный голос» (1919), «Первый снег» (1956), «Снег идёт» (1957), «Кремль в буран…» (1919) и др.) и стихотворение «Зимняя ночь» из поэтического цикла «Стихотворения Юрия Живаго». При раскрытии мотива метели рассматривалась и проза поэта (роман «Доктор Живаго»). Это обусловлено следующими причинами: во-первых, в роман включен сборник стихотворений, написанный героем-поэтом.

Стихотворение «Зимняя ночь» является обобщением всего романа, в нем наиболее ярко определился мотив метели; во-вторых, структура художественного мира романа определена доминирующим лирическим началом, предполагающим субъективность автора в воссоздании событий исторической жизни и явлений природы; в-третьих, роман заключает творчество писателя.

Таким образом, мотив метели проходит через всё творчество Б. Пастернака. Стихия метели воплощается и в первых стихотворениях поэта, и в сборниках более поздних стихов, и в прозе, и, конечно, в романе «Доктор Живаго». В поэзии Пастернака отражены все виды стихии, которые встречаются отдельно, в других произведениях писателя, мы встречаем стихии метели, бурана, вьюги, ливня, грозы, огня, революции, творческого вдохновения, любви. К стихиям природы можно отнести вьюгу, метель, буран. Из всего множества природных стихий у Пастернака встречаются именно эти. Причем они могут как переходить друг в друга (редкий падающий снежок переходит в снежный буран, буран – в метель), так и противостоять друг другу (противостояние стихий холода – метели, вьюги, бурана – стихии огня – свече). Все эти стихии тесно связаны между собой и нередко автор посредством одних отображает другие.

Чаще всего природными стихиями (метель, вьюга) выражает стихии, захватывающие государство (революции). Стихийность позволяет живо описать происходящие события, даёт возможность окунуться в окружающий мир, увидеть, почувствовать его. Через описание метели глубоко раскрывается внутренний мир героев, их чувства и ощущения, их отношение к происходящему вокруг.

На наш взгляд, и сам автор был стихийным человеком, он чувствовал стихию, «жил в ней». Ведь человек не испытавший, не почувствовавший её, никогда не смог бы так точно, ярко описать её. Мотив метели является сквозным и проходит сложную эволюцию в творчестве писателя.

В ранней лирике метель – атрибут смерти и болезни, роковое стечение обстоятельств, знак беды и враждебной стихии, олицетворение нечистой силы, затем мотив переосмысливает и получает социальные коннотации, становится символом социальных катаклизмов. Стихия метели становится стихией мирового масштаба, символом революции и мирового беспорядка. Мотив метели трансформируется в мотив ливня, дождя, тоже стихии, но летней, и приобретает несколько иное толкование.

Как уже было сказано, мотив метели обозначается и в прозе. На художественном миро-эпическом уровне в романе «Доктор Живаго» идёт борьба двух стихий: метели и огня. Они сходятся в тематической доминанте «зимняя ночь» в стихотворении «Зимняя ночь». Без контекста стихотворение теряет тот смысл, который придаёт ему роман. Мотив метели играет доминирующую роль в творчестве Б. Пастернака, создаёт символический план. В мотиве отражаются лучшие традиции А.С. Пушкина и Лермонтова, Тютчева и Фета, Блока и Достоевского.

В литературно-историческом синтезе создаётся философская поэзия, насыщенная сложными вопросами эпохи. В творчестве Пастернака мы находим отражения жизни в реальных формах, и символические знаки, и футуристические поиски, и романтические мечтания, и импрессионистические зарисовки. Поэт не умещается в пространство одного какого-то метода или направления. Его творчество достигло вершин мирового искусства и ставит автора на почётное место среди классиков XX столетия.

Мир Б. Пастернака, явлений в его творчестве, ещё ждёт всестороннего исследования. Литература: 1. Альфонсов В. Поэзия Бориса Пастернака. – Л 1990. 2. Баевский В.С. Борис Пастернак – лирик: Основы поэтической системы. – Смоленск, 1993. 3. Берёзов Р. Свеча горела. // Р. Берёзов. Лебединая песня. – М 1991. С. 266-268. 4. Бройде М. Образ метели у А.С. Пушкина. // Воскресная школа. 2002. – № 47 (декабрь). С. 4-5. 5. Бухштаб Б.Я. Лирика Б. Пастернака. // Литературное обозрение. – 1987, №9. С. 106-112. 6. Верникович О. Две вьюги. // Новая юность. 1994, №4. С. 180-189. 7. Вознесенский А. Свеча и метель. // Правда. 1988. 6 июня. С. 4. 8. Воробьев К. Свеча человечности и правды. // К. Воробьёв. Заметы сердца: из архива писателя. – М 1989. С. 61-63. 9. Гусев В. Стихия и правда жизни. // Литературная Россия. 1987, №43, 23 октября.

С. 7. 10. Зайцев Б. Вечность. // Слово. 1990, №2. С. 50-51. 11. Клинг О. Б. Пастернак и символизм. // Вопросы литературы. 2002, № 2. С. 25-59. 12. Ковалёв В.А. Лирика Б. Пастернака. // Русская литература. 1980, №4. С. 59-70. 13. Кузнецова М. Так начинают жить стихом. (О поэзии Б. Пастернака к 100-летию). //Библиотекарь. 1990, №2. С. 56-57. 14. Кунин Н.Ф. Как читать ранние стихи Пастернака. // Русская речь. – 1994, №1. С. 12-19. 15. Лихачев Д.С. Размышления над романом Б.Л. пастернака «Доктор Живаго». // Новый мир. 1988, №1. С. 5-10. 16. Марговелошвили Т.С. С бурей и ветром в лад. // Единство. 1972, №5. С. 343. 17. Мир Пастернака. – М 1989. 18. Овчинников Н.Ф. Б.Л. Пастернак – поиски призвания (от философии к поэзии) // Вопросы философии, М 1990, №4. С. 7-22. 19. Пастернак Б. Доктор Живаго.

Повести.

Фрагменты прозы. – М 1989. 20. Пастернак Б.Л. Собрание сочинений. В пяти томах. – М.: «Художественная литература», 1989-1992. 21. Пастернак Е.Б. Мир Пастернака. – М 1989. 22. Переяслов Н.В. Важная тайна. // Литература в школе, 1996, №6. С. 49. 23. Померанц Г. Неслыханная простота: [о поэзии Б. Пастернака]. // Литературное обозрение. – 1990, №2. С. 19-24. 24. Рыбаков В. Свеча на ветру. // Семья и школа, 1990, № 2. С. 45-47. 25. Смирнов И.П. Б. Пастернак.

Метель. // Поэтический строй русской лирики. – Л.: 1973. – С. 231-240. 26. Смирнов И.П. Роман тайн «Доктор Живаго». – М 1996. 27. Советский энциклопедический словарь. / Под ред. А.М. Прохорова. 4-е изд. – М.: «Советская энциклопедия», 1990. 28. Сонникова Е. «Мело, мело по всей земле, во все пределы». Вечер памяти в Москве 1994 г. // Русская мысль – Париж, 1994, 17-23 февраля, № 4017. С. 16. 29. Стариков Д. Уроки жизни. // Д. Стариков.

Свеча на ветру. – М 1966. С. 46-47. 30. Франк В.С. Водяной знак. // Литературное обозрение. 1990, №1. С. 72-76. 31. Фроловская М. Горящая свеча или страсти по Юрию. // Простор, 1988, №9. С. 194-200. 32. Якобсон Р.О. Работы по поэтике. – М.: 1987. С. 324 – 338.