О народных устоях характера Катерины

О народных устоях характера Катерины. В мироощущении Катерины гармонически сочетается славянская языческая древность, уходящая корнями в доисторические времена, с демократическими веяниями христианской культуры, одухотворяющей и нравственно просветляющей старые языческие верования. Религиозность Катерины немыслима без солнечных восходов и закатов, росистых трав на цветущих лугах, полетов птиц, порханий бабочек с цветка на цветок.

С нею заодно и красота сельского храма, и ширь Волги, и заволжский луговой простор. В монологах Катерины оживают знакомые мотивы русских народных песен: Какова-то молоденька, Какова-то молоденька, я бывала, По утру раным-раненько, По утру раным-раненько я вставала Или: Ах, да я у матушки жила, как цветок цвела, Как цветок цвела, Ах, да я у батюшки жила, как венок плела, Как венок плела.

В мироощущении Катерины бьется родник исконно русской песенной культуры и обретают новую жизнь христианские верования. Как молится Катерина, «какая у ней на лице улыбка ангельская, а от лица-то как будто светится». Что-то иконописное есть в этом лице, от которого исходит светлое сияние - образ житийного плана сродни «солнечнопрозрачной» Екатерине, героине чтимых народом жизнеописаний святых. Но излучающая духовный свет земная героиня Островского далека от аскетизма официальной христианской морали.

По правилам «Домостроя» на молитве церковной надлежало с напряжением и неослабным вниманием слушать божественное пение и чтение, а «телеснии очи долу имети». Катерина же устремляет телесные очи «горе». Ее молитва - светлый праздник духа, пиршество воображения: эти ангельские хоры в столпе солнечного света, льющегося из купола, перекликающиеся с пением странниц, щебетаньем птиц, всеобщей окрыленностью земных и небесных стихий. «Точно, бывало, я в рай войду, и не вижу никого, и время не помню, и не слышу, когда служба кончится». А ведь «Домострой» учил молиться «со страхом и трепетом, со вздыханием и слезами». Далеко ушла жизнелюбивая религиозность Катерины от изживающих себя норм старой патриархальной нравственностью. Радость жизни переживает Катерина в храме, солнцу кладет она земные поклоны в саду, среди деревьев, трав, цветов, утренней свежести просыпающейся природы: «Или рано утром в сад уйду, еще только солнышко восходит, упаду на колена, молюсь и плачу, и сама не знаю, о чем молюсь и о чем плачу; так меня и найдут». В мечтах юной Катерины есть отзвук христианской легенды о рае, божественном саде эдеме, возделывать который завещано было первородным людям.

Жили они, как птицы небесные, и труд их был трудом свободных и вольных людей.

Они были бессмертны, как боги, и время не имело над ними губительной власти: «Я жила, ни об чем не тужила, точно птичка на воле. Маменька во мне души не чаяла, наряжала меня, как куклу, работать не принуждала; что хочу, бывало, то и делаю Встану я, бывало, рано; коли летом, так схожу на ключок, умоюсь, принесу с собой водицы и все, все цветы в доме полью.

У меня цветов было много-много». Очевидно, что легенда о рае обнимает у Катерины и всю красоту жизни земной: молитвы восходящему солнцу, утренние посещения ключей-студенцов, светлые образы ангелов и птиц. Позднее, в трудную минуту жизни, Катерина посетует: «Кабы я маленькая умерла, лучше бы было. Глядела бы я с неба на землю да радовалась всему.

А то полетела бы невидимо, куда захотела. Вылетела бы в поле и летала бы с василька на василек по ветру, как бабочка». В ключе этих мечтаний Катерины и другое нешуточное стремление - полететь: «Отчего люди не летают Я говорю: отчего люди не летают так, как птицы? Знаешь, мне иногда кажется, что я птица. Когда стоишь на горе, так тебя и тянет лететь. Вот так бы разбежалась, подняла руки и полетела. Попробовать нешто теперь? (Хочет бежать.)» Откуда приходят к Катерине эти фантастические мечты? Не плод ли они болезненного воображения, не каприз ли утонченной натуры? Нет. В сознании Катерины пробуждаются вошедшие в плоть и кровь русского народного характера древние языческие мифы, вскрываются глубокие пласты славянской культуры.

Катерина молится утреннему солнцу, так как искони считали славяне Восток страной всемогущих плодоносных сил. Задолго до прихода на Русь христианства, они представляли рай чудесным садом, неувядаемым, находящимся во владениях бога света, куда улетают все праведные души, обращаясь после смерти в легкокрылых птиц. Этот рай находился у небесного ключа, над которым радостно пели птицы, а возле цвели цветы, росли ягоды, зрели яблоки и всякая овощь.

Родники пользовались у славян особым почетом, им приписывалась целебная и плодотворящая сила. У источников сооружали часовни, поутру, перед посевом наши предки-крестьяне выходили к студенцам, черпали ключевую воду, окропляли ею семена или умывались, лечили себя от недугов.

Даже