Историко-культурные реминисценции и аллюзии как составляющие хронотопа в поэме

Историко-культурные реминисценции и аллюзии как составляющие хронотопа в поэме. М. Бахтин называет хронотопом существенную взаимосвязь временных и пространственных отношений, художественно освоенных в литературе.

Само слово «хронотоп» в дословном переводе означает «времяпространство». Термин этот употребляется в математическом естествознании и был введен и обоснован на почве теории относительности Эйнштейна.

Для нас не важен тот специальный смысл, который он имеет в теории относительности, в литературоведение он был перенесен почти как метафора (почти, отмечает М. Бахтин, но не совсем): литературоведу важно выражение в нем неразрывности пространства и времени как четвертого измерения пространства. Итак, в данном реферате под хронотопом понимается формально-содержательная категорию литературы. Как отмечает М. Бахтин, в литературно-художественном хронотопе имеет место слияние пространственных и временных примет в осмысленном и конкретном целом.

Время здесь сгущается, уплотняется, становится художественно-зримым; пространство же интенсифицируется, втягивается в движение времени, сюжета, истории. Приметы времени раскрываются в пространстве, и пространство осмысливается и измеряется временем. Этим пересечением рядов и слиянием примет характеризуется художественный хронотоп. Хронотоп «Поэмы без героя» полон аллюзий и историко-культурных реминисценций.

Читателю, незнакомому с эпохой, в которую создавалась поэма, очень трудно в ней разобраться, и даже сам автор, или лирическая героиня, не скрывает, что «применила симпатические чернила», нуждающиеся в «проявлении». Ведь образность «Поэмы без героя» насыщена литературными и историкокультурными реминисценциями и аллюзиями, личными, культурологическими и историческими ассоциациями, составляющих временное пространство поэмы. Целью Ахматовой было не описание некоего события, случившегося нее кругу, а воссоздание литературно художественной стороны определенного исторического периода с его сугубо знаковыми, символичными реалиями.

Ахматова категорически нарушает классицистический принцип «единства времени и действия», причем более жестко и дерзко, чем другие поэты до нее: времена и пространства в поэме перетекают и перехлестывают друг через друга: поэтесса разбрасывает по строкам русско-японскую войну, Первую мировую войну, две революции, репрессии, Великую Отечественную войну – расплату за все грехи поколения и за свои собственные грехи.

Вначале Ахматова показала картину распалённого, грешного, веселящегося Петербурга. Грядущие потрясения уже проступили через привычный петербургский туман, но никто не хотел их замечать. Ахматова понимала, что «блудная» жизнь петербургской богемы не останется без возмездия. Так оно и вышло. Во второй части героине видна расплата (отсюда и странное название – «Решка» – обратная сторона медали, «Орла», вызывающее ассоциацию со словом «решётка», что символизирует эпоху репрессий), искупление грехов молодости страданиями и гонениями: встречая новый 1941 год, героиня находится в полном одиночестве, в её доме «карнавальной полночью римской и не пахнет». Блокадный Ленинград тоже искупает вину своих жителей.

Во время блокады, в 1942 году, героиня вынуждена уехать в Ташкент и, уезжая, она чувствует вину перед оставляемым ею городом. Но она настаивает на «мнимости» их разлуки, так как эта разлука кажется невыносимой. Героиня понимает, что, уезжая из Петербурга, она становится чем-то похожей на эмигрантов, так жарко обличавшихся ею. («Не с теми я, кто бросил землю…”). Покинув страну в самое тяжёлое время, эмигранты отстраняются от Родины, предоставляя ей страдать и не желая разделить эти страдания.

Уезжая из блокадного Ленинграда, героиня чувствует, что совершает то же самое. И здесь вновь появляется двойник лирической героини. Но это уже двойник-искупитель, лагерный узник, идущий на допрос.

Этот же двойник говорит, идя с допроса, голосом самой героини: За себя я заплатила Чистоганом, Ни налево, ни направо Не глядела, Ровно десять лет ходила Под наганом, А за мной худая слава Шелестела. В эпилоге говорится уже о России в целом, об искуплении ею грехов в период репрессий, а потом и в трагедии войны. Другая, «молодая» Россия идет, обновленная, отчищенная страданиями, «себе же самой навстречу», то есть к обретению своих утраченных ценностей.

Через судьбу лирической героини в поэме рассматривается судьба ее поколения в целом, судьба ее города, ее страны. Таким образом, личная тема расширяется до общенациональной (так же, как и в «Реквиеме», с той же ретроспективой), с историческими параллелями, которые в «Поэме без героя» даются через эпиграфы и ассоциации: город называется «Достоевским и бесноватым», вспоминается проклятие этому городу, посланное Е.Лопухиной: «Быть пусту месту сему» (эпиграф к третьей части), и кровавые страницы его истории, которые также передаются через эпиграф к Третьей части (эпилогу) - строчки из стихотворения И.Анненского «Петербург»: Да пустыни немых площадей, Где казнили людей до рассвета.