рефераты конспекты курсовые дипломные лекции шпоры

Реферат Курсовая Конспект

Леонова в христианском прочтении традиционные христианские воззрения

Леонова в христианском прочтении традиционные христианские воззрения - раздел Литература, Религиозные идеи романа "Мастер и Маргарита" М. Булгакова и романа Л. Леонова "Пирамида" (сходство и отличие философско – христианских постулатов) Леонова В Христианском Прочтении Традиционные Христианские Воззрения. Пожалуй...

Леонова в христианском прочтении традиционные христианские воззрения. Пожалуй, впервые в современной русской литературе после долгих десятилетий негативного отношения к религии и Церкви вообще в России появляется огромный роман-исследование, в центре которого в обстановке почти глухого атеистического вакуума показана трудная предвоенная жизнь небольшого подмосковного храма и его уцелевших священнослужителей, отца Матвея Лоскутова, его дочери Дуни, его сыновей Вадима, Егора, дьякона Николая Аблаева, а также других обитателей Старо-Федосеевского некрополя, так или иначе с ним связанных.

Сам сюжет, тема романа, страстные, сосредоточенные поиски героями произведения заветной мечты или высочайшей религиозной правды, многочисленные реминисценции, аллюзии, парафразы как из русской, так и из мировой духовной культуры, многие художественные приемы, без сомнения, заставляют говорить о Пирамиде не только как об одном из наиболее глубоких и содержательных романов конца XX века, но и как о последнем, итоговом романе серебряного века в России.

Именно здесь писатель поднимает, художественно преображает, а затем глубоко завершает главные темы духовных поисков русского человека XX века, особенно обостренно о себе заявивших в так называемом серебряном веке русской истории и литературы.

Одной из ведущих, если не сказать основной, доминантной темой серебряного века русской литературы, теснейшим образом связанной с философией и символизмом, была переданная по наследству от XIX века, прежде всего через Толстого и Достоевского, тема религиозно-философских исканий, неохристианства, судьбы Церкви, духовного назначения и самоопределения нации. Этим важнейшим проблемам, особенно актуальным в настоящее, переломное в истории время, и посвящен роман Л. Леонова Пирамида. По мнению Н.А.Грозновой, Пирамида по своему построению роман непростой, роман сложный, с многослойной и неравнозначной сюжетной начинкой. Однако среди многочисленных повествовательных линий произведения можно выделить три основные и, как нам кажется, определяющие весь художественный контекст романа.

Это прежде всего, как говорит сам Л. Леонов, ключевой миф об отце Матвее, а значит, не просто о судьбе приходского священника и членов его семьи, но и в определенном смысле о судьбе России, Церкви, Православия как в его прошлом, настоящем, так и его будущем.

Во-вторых, это сюжетная линия, связанная с ангелом-ангелоидом Дымковым, а значит, и с космогонической проблемой творения, онтологическим смыслом бытия, теодицеей. И в-третьих, это сюжет, связанный с самой духовной биографией создателя Пирамиды, с эволюцией его мечты, со стихией судьбы и духа самого времени, с проблемой историософии, профетического алгоритма судьбы как человечества, так и самой России 14,89 . Как считает В.С.Федоров, Пирамида - это особый, сверхсюжетный роман. Наряду с многочисленными побочными и главными сюжетными линиями в его глубинном срезе просматривается сквозной и, видимо, самый важный для автора идейный конфликт.

Этот сверхсюжет бездны верхней и бездны нижней, веры и неверия, света и тьмы, отчетливо о себе заявивший уже в литературе серебряного века, нашел в Пирамиде свое яркое воплощение. Его специфика в Пирамиде не только в асимметрической двойственности, но и в двойничестве опирающихся на материал сигнальных, ключевых слов, сознательно рассыпанных автором с первой до последней страницы романа, таких как чудо, клад, мечта, три-третий, церковная колонна, небо, естественное и родственных им. Еще одной особенностью композиционного построения романа является то, что описываемый сквозной сверхсюжет существует не сам по себе, а в качестве глубинной подсветки, пронизывающей собой все идейно-художественное пространство произведения, заставляя каждую деталь, каждую малость на самом глубинном срезе высвечивать главное 35,90 . Обратимся теперь непосредственно к самому роману, чтобы на примере его опорных, ключевых слов обосновать и подтвердить высказанные суждения.

Нам кажется целесообразным анализ ключевых слов начать с тех, которые связаны с картинами описываемой в романе природы.

Такими словами являются слова естественное и естество, под которыми писатель понимает не только нормальную, здоровую природу внешнюю, но и природу внутреннюю, отражающую душевный и духовный мир самого человека.

Однако прежде чем перейти к анализу вышеупомянутых слов, полезно рассмотреть, как в целом к этой проблеме относились писатели серебряного века, от которых многое взял и к которым принадлежал сам Л. Леонов. Обобщенную и в то же время достаточно глубокую точку зрения на этот вопрос высказал известный русский философ и богослов протоиерей Вас. Зеньковский. Анализируя духовный феномен серебряного века, он усмотрел в нем не только черты положительные, что видели в нем многие, но и черты отрицательные, связанные прежде всего с искажением христианства, с тем, что, по его словам, можно было бы назвать христианским натурализмом 5,92 . Поясняя, что же конкретно представляет собой христианский натурализм , В. Зеньковский писал Натурализм мы находим там, где естество мыслителя способно к преображению своими собственными силами.

Тайна преображения и отдельного человека и народа мыслится вне Бога, спасение может и должно прийти от самого человека.

Сама Церковь мыслится не как тело Христово, не как Богочеловеческий организм, а как вошедшая уже в мир, как пребывающая в нем сила, сросшаяся с естеством 5,94 Особую опасность для исторического христианства представляет, по мнению философа, соблазн земной красотой, ибо есть в красоте что-то уже достигнутое, можно сказать, уже преображенное красота предстает перед нами как явление скрытой в естестве силы, как свидетельство того, что спасение естества заключено в нем самом 5,56 . Любая эстетическая философия, говорит В. Зеньковский, считающая красоту реальностью, а не видимостью, есть формула софиологическая, это темный лик тварной софии 4,78 . Подобный христианский натурализм, заключает мыслитель, по существу отменяет подлинное Православие с его светлым космизмом, с его ожиданием обожения мира через Церковь и в Церкви, упраздняет Голгофу и смерть Спасителя, делает ненужным Его Воскресение 4,60 Приведенный пассаж из суждений замечательного философа и богослова, на наш взгляд, может служить главным ключом и основным ориентиром в понимании важнейших идей, заложенных в Пирамиде Л. Леонова его мыслей о Боге, чуде, Церкви, религиозно-нравственном каноне народной жизни и, конечно же, о естественном и естестве и несет в себе традиционные воззрения на понимание христианства.

В полном соответствии с философией природы В. Зеньковского мы находим представление о природе, естественном и красоте и в романе Л. Леонова.

По мнению В.С.Федорова, природа в романе писателя играет двойную роль и имеет двойную оценку как самоценное земное естество и как отблеск Божественной благодати т.е это не отходит от канонов христианства.

Так, в одном из эпизодов отец Матвей, еще не совсем утративший ощущение чуда Божественной благодати, любуется появившейся перед его глазами девственной красотой топи, которая была полна чистейшей апрельской сини. Видать размышляет Матвей и самосвалы остерегались ее из опаски ухнуть в глубь небес аж до самой Андромеды! 9,57 Писатель отдельными штрихами пейзажа - просвет на восток, чистейшая синь, глубь небес и т. д тонко показывает читателю, что подлинная красота естества, красота природы только та, которая дается нам свыше.

Образ голубого, синего или чистого неба, проходящий через весь роман это символ как бы открытых объятий Всевышнего, небесного Отца, ждущего домой своих заблудших на Земле сыновей 34,59 . Через природу автор романа не только демонстрирует нам ориентир в двойной бездне верха и низа, не только характеризует героев, но и отчетливо показывает иерархическое отношение между природой и человеком.

Подводя итог духовному падению отца Матвея и всех старофедосеевцев, уже в конце Пирамиды Л. Леонов констатирует Так все глубже закапывался отступник в непроглядное забвенье, где и материнской нежностью становилось его не достать. С той поры так и не удалось вернуть домику со ставнями прежнее архаическое благообразие, каким он был отмечен в пору надежд.

Щемящее чувство пронзенности прочно угнездилось в старофедосеевцах, так что и в ясную погоду сумерки стояли за окном 9, 63 . Да и сам отец Матвей признается Я утратил смысл жизни, и солнце светит вполнакала 9, 52 . Писателю важно показать, что не природа выше человека, а человек выше природы, когда он наделен Божественной благодатью. Человек же безблагодатный, по Л. Леонову это отступник от высшей правды, запутавшийся в самом себе, не сумевший в поисках истины совлечь себя. Красота сама по себе, природа без высшего смысла жизни, ее освещающего, для автора Пирамиды чистого рода шиллеровщина.

Поясняя героине произведения Юлии, что такое любовь, режиссер Сорокин, без смущения приведя в пример поведение паука, декларирует Природа не случайно совместила органы любви с органами пищеварения. На что Юлия ему многозначительно замечает Вот откуда вы почерпнули свой цинизм - из мира природы 9, 64 . Писатель последовательно проводит важную для него мысль, что природа не может служить сама по себе критерием ни высшей красоты, ни морали, ни религиозной истины.

Интересен в романе и эпизод с кошачьими лапками - растением, которое встретилось на пути Дуни и бывшего ангела Дымкова во время их заключительной встречи. Прелестные, суховатые, бледно-розовые соцветия так восхитили девушку, что она, припав к ним и как бы махнув рукой на все сопутствующие жизненные невзгоды, пишет автор, вдруг с нежной гордостью за все равно, как бы еще раз убеждая себя, проговорила Все равно хороший мир - и затем спросила Дымкова Найдется ли у них там, в пучине несовершившихся времен, хоть одна такая же, и тоже без запаха, милая малость, чтобы захотелось вернуться сквозь сто тысяч лет пути ради единственного к ней прикосновенья? Однако ответа девушка не услышала.

Ужасный вихрь перед отлетом Дымкова чуть не опрокинул ее. И некогда стало спрашивать, читаем в романе, что собирался он делать простертой рукой - Дунины цветики благословить на прощанье или на ощупь исследовать предвестно напрягшееся пространство 9, 67 . Как считает Т.М.Вахитова, приведенный фрагмент произведения вызывает немало вопросов.

Во-первых, перед кем это с нежной гордостью, презрев земные печали, любовалась Дуня кошачьими лапками? Конечно же, перед Дымковым, перед его как бы уже не настоящим чудесным миром, ради которого она уже никогда не променяла бы даже милую малость полюбившегося растеньица. Отсюда и вышеприведенный вопрос к Дымкову был чисто риторического порядка. Дуня теперь отказывала в какой-либо ценности тому миру, который олицетворял собой Дымков 25,25 . Любомудров считает, что размышления Л. Леонова о природе до мельчайших деталей подкрепляются образной и художественно-стилевой тканью произведения. Так, казалось бы, в простой и незамысловатой на первый взгляд повествовательной фразе, описывающей жилище ангела, мы читаем отлогий праздничный поток заката врывался сюда сквозь древесные изреженные по осени ветви над окном, утверждая бесценное благо даже исподнего бытия.

И тут где-то на краешке сознания успокоительно мелькнуло у Дуни, что тот же оранжевый, тягучий, и как примиренье с вечностью в молитве упоминаемый тишайший свет вечерний теплится теперь и дома, на могильных плитах старо-федосеевского погоста 9, 53 . В этом фрагменте как в капле воды вырисовывается не только отношение героини романа Дуни к природе и Богу, но и отношение к ним самого Л.Леонова.

Праздничный поток заката, по словам автора, не просто был для Дуни бесценным благом даже исподнего бытия, но и являлся самой божественной благодатью, в которой Дуня находила примиренье с вечностью, оправдывая свое крамольное сравнение тем, что и в молитве упоминаемый тишайший свет вечерний теплится теперь и у ее дома. Действительно, в церковном гимне Свете Тихий, о котором вспоминала Дуня и который поется во время вечерни или всенощного бдения, есть слова и о свете вечернем, но не как об условии примирения с вечностью здесь на земле, как полагает Дуня, а только как об отблеске славы Бессмертного Отца Небесного, Святого, Блаженного Иисуса Христа! Еще очевидней именно эта мысль автора проступает тогда, когда мы сравниваем вышеприведенный гимн с родственным ему, наполненным поэзией старорусского песенного слова стихотворением А.С.Хомякова Вечер. Свете тихий Вечерняя песнь , 1853 , гениальный образ которого Свет Невечерний, антонимичной аллюзией противостоящий свету вечернему, уже открыто нам говорит не просто о вечернем закате, а о Господе и его божественной мудрости.

Любопытно, что именно это стихотворение А. С. Хомякова стало своего рода музыкальным императивом для книги известного философа и богослова С.Н.Булгакова Свет Невечерний.

Созерцания и умозрения, изданной в Москве в 1917 году, о существовании которой, без сомнения, знал Л. Леонов.

В предисловии к этой книге С. Н. Булгаков провидчески скажет о том, о чем вновь, исходя из опыта уже всего XX века, будет говорить в своем романе Пирамида Л. Леонов. Осознать себя со своей исторической плотью в Православии и через Православие, постигнуть его вековечную истину через призму современности, а эту последнюю увидеть в его свете писал С. Булгаков такова жгучая, неустранимая потребность, которая ощутилась явно с 19 века и чем дальше, тем становится острее 9,67 Еще более в леоновском духе, в плане главных идей Пирамиды, звучат слова выдающегося представителя серебряного века русской литературы Вяч. Иванова, сказанные им в 1911 году на торжественном заседании Московского религиозно-философского общества, посвященном памяти В. С. Соловьева.

Труднейшее постижение для русской интеллигенции и в этом, по-видимому, может, трагическая вина ее так называемой оторванности от народной души говорил Вяч. Иванов есть ясное уразумение идеи Церкви 2,67 . Подобно словам естественное и естество, постоянным рефреном по всем страницам романа проходят и другие однокоренные ключевые слова чудо, чудесные, чудеса , Мир чудес. Очевидно, что автор Пирамиды вкладывает в них какой-то особенно значимый, важный смысл.

Мы уже говорили, что чудо вместе со всеми остальными опорными лексическими вехами романа, как и положено в наважденческом мире фантомов и миражей, имеет двоящийся, мерцающий, антиномический смысл.

Именно это чудо, по мысли Л. Леонова, является самым важным и необходимым условием для восприятия подлинной веры, для появления не лицедейского, псевдоправославного, а настоящего религиозного чувства. Писатель, как и в случае с естественным и красотой, нам показывает, что чудо, будучи в народном представлении синонимом Бога и веры, не только является самым необходимым элементом, своего рода реле, удерживающим в устойчивом состоянии всю систему духовной жизни нации и человека, но и обусловлено прежде всего правильным, здоровым мировоззрением самого человека.

Без этой национальной живинки пишет Л. Леонов любой народ быстро утрачивает вместе с лицом самое имя свое 9, 605 . Сердце Дунино дрогнуло в предчувствии, читаем в Пирамиде, что с крушением ее мечты, обусловленным дымковской гибелью, в мире выключалось, гасло, выходило из строя еще одно, совсем крохотное реле, из тех, которыми обеспечивается устойчивость громадной, никем не подозреваемой системы в целом 9, 534 . Вряд ли случайным совпадением поясняет автор объяснялась странная одновременность дымковского затухания и как раз к началу осени обозначившегося Дунина выздоровления. Не в нем ли и коренилась причина, почему при очевидных преимуществах чуда Дуня предпочла естественный ход вещей 9, 556 . Автор Пирамиды внимательному читателю дает ясно понять, что любовь Бога к человеку не может быть односторонней и чуда никогда не произойдет там, где нет настоящей любви к Богу, настоящей преданности в вере в него самого человека, ибо, кто действительно любит Бога, не будет требовать того, чтобы Бог любил его. Для того чтобы уяснить возникшую проблему, необходимо вспомнить, что христианское служение уже с давних времен исторически проявлялось по-разному.

Господь писал аскетический подвижник восьмого века Святой отец Исаак Сирин оставил себе одних для служения Ему посреди мира и для попечения об Его чадах, других избрал для служения перед Ним. Когда придет тебе помышление вдаться в попечение о чем-либо по поводу добродетели, отчего может расточиться тишина, находящаяся в твоем сердце объясняет Исаак Сирин тогда скажи этому помышлению хорош путь любви и милости ради Бога, но и я ради Бога не желаю его . 9,89 Более трех столетий назад, когда в русском обществе отчетливо сложились и благополучно сохранились до наших дней три основные формы православного самосознания. Это православие черное монашеско-монастырское, православие белое священническо-церковное и православие, которое можно обозначить как православие народное.

Сам термин народное православие в различных модификациях давно используется как рядовыми священниками и богословами, так и иерархами русской православной Церкви, все чаще мы встречаем его и в трудах светских ученых. По мнению ученых исследователей, все три формы православия, объединяемые верой в Творца, в Иисуса Христа и традиции русской религии и культуры, легитимны и равноправны.

Различие же между ними связано не с истиной или ложью, например, народного православия по отношению к православию белого или черного духовенства, а с Богом и человеком избранной для каждого верующего христианина, по словам Исаака Сирина, той или иной формой духовного служения. Поэтому приходится признать несостоятельными попытки некоторых исследователей отделить от православия А. Пушкина, А. Блока, С. Есенина, Л. Леонова и многих других писателей за их якобы непростительную ересь и богохульство.

Нужно только иметь в виду, что речь здесь должна идти о православии народном, в котором может быть позволительна духовная слабость, невольный грех, или невольная ересь, но с обязательным последующим покаянием.

Незадолго до смерти часто и много грешивший Есенин, которого, кстати, хорошо знал Л. Леонов, как православный человек, в одном из своих стихотворений покаянно писал Чтоб за все за грехи мои тяжкие, За неверие в благодать, Положили меня в русской рубашке Под иконами умирать Мне осталась одна забава , 1923 . Однако, размышляя над верованием широких народных масс, которое мы обозначили как народное православие, автор Пирамиды ни на минуту не забывает и о строгом каноническом православии.

Показывая богоборческую, еретическую философию своих героев, писатель все время отмечает ее пагубную, разрушительную направленность, демонстрирует неблагополучие и в среде людей, казалось бы, непосредственно призванных защищать святые каноны христианской религии.

Так, отец Матвей свою обязанность священника видит в том, чтобы обелить очевидное бессилие небес, похожее, по его мнению, на прямое попущение заведомому злодейству, его смущали кое-какие явления, якобы внешне порочащие логику Божественного промысла, что, однако, по его разумению, не означало крушение веры, а лишь подчеркивало несовершенство наших знаний о Боге 9, 44 . Очень тактично, не назойливо, но с неизменным постоянством и твердостью, рассчитывая на совместную духовную работу, писатель через суждения своих героев дает не систему опровержения это он предоставляет сделать читателю, а только свою оценку богоотступничества во всех его разновидностях. Так, по поводу вышеприведенных рассуждений отца Матвея в начале повествования он говорит, что это коварные и с канонической точки зрения рискованные мыслишки. В другом месте произведения, уже в самом его конце, о коварных мыслишках отца Матвея писатель скажет еще прямее и резче как о неточной и блудливой философии старофедосеевского священника 9, 61 . Для писателя очевидно, что самоуспокоительная фраза отца Матвея о том, что, мол, его рассуждения не означают крушение веры, а лишь подчеркивают несовершенство наших знаний о Боге это только слова.

Святой отец начисто забывает, что вопрос о том, что есть истина, это вопрос не Христа, а Пилата.

И, следовательно, его спекулятивные рассуждения - это лишь отложенный путь к расхристанности и в конечном итоге к полному богоотступничеству.

Главная ошибка ересиарха 9, 51 , так называет писатель отца Матвея, была в том, что он перестал опираться на духовные традиции предков, на детскую веру, на чудо христианского таинства и вместо этого избрал для себя куцую опеку рассудка, в тесноте которого, по словам создателя Пирамиды, ютились его совесть и вера 9, 53 . Мистика сказал Блок, к творчеству которого не раз обращается в Пирамиде Л. Леонов богема души, религия - стояние на страже 9, 8 Твердо призывает стоять на страже религии, Церкви, народного православия и Л. Леонов, тем самым продолжая лучшие традиции богословия и русской духовности.

И здесь создателя Пирамиды можно сравнить лишь с теми, кто так же твердо, как и он, стоял на страже интересов этих национальных святынь.

Так, автор романа, осуждая мечтательные соблазны ересиарха Матвея, основным его грехом и пороком считает богословское мудрование о вещах, запретных для ума 9, 51 . На примере другого центрального персонажа романа - Дуни, стоявшей ближе всех к чуду, но затем увидевшей в нем только фокусничество, автор демонстрирует нам аналогичную картину.

С утратой чуда кроткая, легкоранимая Дуня превращается в жестокую наставницу 9, 56 ангела. Л. Леонов через историю судьбы героев ясно показывает, что отступление в малом от духовных традиций своих отцов, от канонов своей религии неизбежно приводит и к отступлению в большом.

Если в самом начале романа та же Дуня совершает, казалось бы, безобидное отступление от правильного исполнения ирмоса, куда каждый мог вложить свое содержанье 9, 110 , то в конце Пирамиды она уже доходит до прямого подлога и клеветы на своего родного брата Вадима. Следуя примеру старших, не без иронии замечает Л. Леонов, Дуня решила приоткрыть и свою мнимую тайну, что будто бы при аресте брата на его шее она увидела шрам, наспех заметанный смолевой дратвой, что ясно говорило о том, что перед домочадцами явился не чудом воскресший брат, наподобие евангельского Лазаря, а вурдалак или покойник.

Подробность наспех заметанного шрама, по справедливым словам автора романа, самая из всех маловероятная, так как, отправляя парня в ответственную командировку, шутники даже из фирменных соображений поднатужились бы все тщательно скрыть 9, 68 . После этого последнего свидания с Вадимом вернуть домику прежнее архаическое благообразие уже было нельзя, и над старофедосеевцами даже в ясную погоду теперь стояли сумерки.

Семья без сожаления покидала свой дом, иным огнем, по определению Л. Леонова, тронутое пепелище 9, 67 . Иссякло чудо, почернел ангел, сгорела Старо-Федосеевская обитель, а вместе с этим и сам рассказчик ощутил себя погорельцем. Так отступление от веры своих отцов приводит к эстетической, моральной и религиозной деградации. Обезбоженные, опустошенные, обугленные от безверия души - это уже сыны не неба, а ада, недаром они, по словам создателя Пирамиды, играют некий адский спектакль 9, 69 , ведущий к тотальному самосожжению, ибо последнее средство оздоровить мир - это предать его огню, чтоб не восторжествовало зло 9, 58 . Для всех читателей, сомневающихся в условно-художественном характере неканонических картин и суждений многих персонажей романа, Л. Леонов указывает Заметим повторно для насторожившихся ортодоксов, условно-библейский колорит приведенных рассуждений надо воспринимать лишь в плане философской поэтики - для кратчайшего обозначения понятий, дозволенных к употреблению - как в математике, где пресловутый икс тоже имеет подозрительно-крестообразное начертание 9, 164 . Сам факт неоднократной консультации автора Пирамиды с иерархами православной Церкви уже говорит о многом.

Таким образом, мы видим, что не об одних гневных и провинившихся небесах, как пишет немало критиков, идет речь в итоговом романе Л. Леонова.

Писателю было важно в потоке болезненно-извращенного, обманутого и обольщенного разума, которым перенасыщен роман-наваждение, сохранить незыблемой веру, духовные ценности нации, сберечь каноническую чистоту православных святынь.

Основной, обобщающий образ романа - это на тысячи осколков раздробленная душа русского человека конца XX века, в том числе и душа самого создателя Пирамиды, писателя Леонида Леонова. Весь роман монофоничен, а не полифоничен, здесь нет настоящих героев, все герои мерцают в дымке наваждения условного художественного пространства.

В уста, казалось бы, положительных персонажей нередко вкладываются крамольные и еретические идеи, а персонажи отрицательные порой несут идеи высокой духовности. Да и как могло быть иначе в сбившемся с ориентиров хаотическом мире фантомов, двойничества и миражей. Главная мысль романа состоит в том, что в сорвавшемся со всех якорей корабле России в той или иной степени виноваты все, поэтому здесь и нет привычных романных героев, писатель всех своих персонажей проверяет одной, но главной всеопределяющей мерой - подлинности или неподлинности их духовного бытия.

Мир России, утратившей свою высокую религиозную веру, тысячелетний опыт своей богатейшей культуры, мудрые заветы своих отцов и предков, не может быть подлинным. Россия, считает автор романа, без осознания и возрождения этих ориентиров не выживет. Чтобы сохранить свое достоинство и лицо, ей надо вернуться к полузабытым сокровищам своего национального бытия. Идейно-художественный замысел Пирамиды сам Л. Леонов определяет темой размером в небо и емкостью эпилога к Апокалипсису, ибо здесь с моей болью, добавляет писатель, обитал я 9, 11 . Как понимать эти не совсем понятные слова автора Пирамиды ? Если слова о теме размером в небо тут же поясняются Л. Леоновым как уточнение циклов большого Бытия и не вызывают сомнения, то фраза о том, что роман Пирамида емкостью эпилога к Апокалипсису, малопонятна, если не сказать более - весьма странна и загадочна. Ее правильное прочтение, на наш взгляд, невозможно без знания мистического смысла некоторых чисел и цифр, которым сам автор Пирамиды придавал как в своей жизни, так и в своем романе совершенно особое значение.

Речь идет прежде всего о цифрах девять и три, которые связаны с личным опытом духовной биографии автора именно в девять лет ему явилось мистическое видение Богородицы, пославшее ему почти законченное троекратное знамение. И не случайно, что в девять дней укладывается вся эпопея ухода отца Матвея 9, 347 , что нынешнее временное состояние цивилизации определяется как полдевятого на циферблате судьбы 9, 210 и т. д. С другой стороны, композиция романа трехчастная, название каждой главы романа начинается с цифры 3, что в сумме опять-таки составляет мистическое число девять. Открывая Апокалипсис, иначе Откровение Святого Иоанна Богослова, к которому, без сомнения, не раз обращался писатель, в последнем 21 стихе последней главы Нового Завета мы читаем сакраментальные слова, являющиеся, по нашему мнению, не только ключом к вышеупомянутой фразе об эпилоге к Апокалипсису, но и, как нам кажется, к главному внутреннему смыслу не только последнего романа писателя, но и всей его духовной биографии. Эти девять слов святого Иоанна Богослова, на которые со светлой надеждой указывает нам писатель, гласят Благодать Господа нашего Иисуса Христа со всеми нами. Аминь. Христианское напутствие, в сокровенной форме высказанное в последнем романе Л. Леонова, полностью совпало с последними словами боговдохновенного библейского текста, а значит, и с заветной верой писателя в голубой свет Господний 9,89 - в просветленную судьбу своего народа, в его духовные ценности, в неиссякаемые традиции его тысячелетней истории. 2.2.

– Конец работы –

Эта тема принадлежит разделу:

Религиозные идеи романа "Мастер и Маргарита" М. Булгакова и романа Л. Леонова "Пирамида" (сходство и отличие философско – христианских постулатов)

Большое место эта тема занимала и в произведениях советских писателей А.А.Блока, С.А.Есенина, В.В.Маяковского, пытавшихся сопоставить так или иначе… Образ Иисуса Христа в белом венчике из роз , идущего впереди отряда… С особенной силой и откровением религиозные мотивы прослеживаются в самых значительных и поистине эпохальных русских…

Если Вам нужно дополнительный материал на эту тему, или Вы не нашли то, что искали, рекомендуем воспользоваться поиском по нашей базе работ: Леонова в христианском прочтении традиционные христианские воззрения

Что будем делать с полученным материалом:

Если этот материал оказался полезным ля Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях:

Все темы данного раздела:

Осмысление нетрадиционных еретических мотивов в ткани романа
Осмысление нетрадиционных еретических мотивов в ткани романа. Четыре главы последней редакции вторая, шестнадцатая, двадцать пятая и двадцать шестая - история одних суток весеннего месяца нисана, ф

Философское осмысление романа М.А. Булгакова Мастер и Маргарита
Философское осмысление романа М.А. Булгакова Мастер и Маргарита. Уже с первых строк романа становится ясно главное, что интересует его героев это поиски истины. Начитанный Берлиоз растолковывает не

Еретический подтекст романа
Еретический подтекст романа. Текст Пирамиды отличается стилистическим единством. И этот стиль есть именно стиль речей Шатаницкого, зорко подмеченный и точно определенный Леоновым во время их

Философские поиски Л.Леонова в романе Пирамида
Философские поиски Л.Леонова в романе Пирамида. Как крупное произведение, насыщенное философскими рассуждениями, Пирамида имеет свои о с о б е н н о с т и. Здесь Леонов оперирует объемными сюжетным

Хотите получать на электронную почту самые свежие новости?
Education Insider Sample
Подпишитесь на Нашу рассылку
Наша политика приватности обеспечивает 100% безопасность и анонимность Ваших E-Mail
Реклама
Соответствующий теме материал
  • Похожее
  • Популярное
  • Облако тегов
  • Здесь
  • Временно
  • Пусто
Теги