Шарль де Костер и его роман "Легенда о Тиле Уленшпигеле"

Шарль де Костер "Легенда о Тиле Уленшпигеле СОДЕРЖАНИЕ 1. ШАРЛЬ ДЕ КОСТЕР - ВЕЛИКИЙ ПИСАТЕЛЬ БЕЛЬГИИ 2. НАПРАВЛЕНИЯ, ПРЕДСТАВЛЯЕМЫЕ ШАРЛЕМ ДЕ КОСТЕРОМ В ЕГО ТВОРЧЕСТВЕ 3. КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ РОМАНА «ЛЕГЕНДА О ТИЛЕ УЛЕНШПИГЕЛЕ» 4. ЖАНР, К КОТОРОМУ ОТНОСИТСЯ РОМАН 5. ОСОБЕННОСТИ РОМАНА 14 СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ 1. ШАРЛЬ ДЕ КОСТЕР - ВЕЛИКИЙ ПИСАТЕЛЬ БЕЛЬГИИ В XIX веке литература Фландрии раскололась на два течения: представители одного писали на французском, второго — писали по-нидерландски.

Работы представителей первого течения можно назвать типично бельгийской литературой, так как появление такой литературы не было бы возможно в одноязычной стране. Самое известное произведение данной группы — «Легенда о Тиле Уленшпигеле» написанная фламандцем Шарлем де Костером. Ныне эта книга переведена на множество языков и получила прозвище «Библия Фландрии». Однако большая часть франкоязычной фламандской литературы ныне забыта: валлонам и тем более французам она не интересна, а фламандцы её не читают в связи со понизившимся уровнем знания французского языка (ранее, когда французский был единственным государственным языком его знание было необходимо; сейчас же нидерландский язык уравнен в правах с французским). Представители второй группы в основном были сторонниками эмансипации Фландрии и зачастую были националистами.

Самый известный представитель этой группы — поэт Гвидо Гезелле.

Он выступал не только против французского языка, но и принятого в Нидерландах варианту нидерландского языка. Его стихи написаны на западнофламандском диалекте, и не всегда хорошо понятны нынешним фламандцам. Некоторые известные бельгийские поэты: Гвидо Гезелле (писал на фламандском), Эмиль Верхарн (фламандец, писал по-французски), Морис Метерлинк (фламандец, писал по-французски), Пол Ван Остайен (поэт-новатор, писал по-нидерландски). Биография Шарля де Костера - тема для разговора не только о литературе, но, например, о философии судьбы.

Великий писатель Бельгии, заложивший основы бельгийской литературы[ ]. Шарль де Костер — родился 20 августа 1827 г. в Мюнхене в семье управляющего делами епископа. Учился в духовном коллеже, шесть лет служил в банке. В 1855 г. окончил Брюссельский университет. Свои первые литературные опыты де Костер выносил на суд членов основанного им в 1847 г. «Общества радостных», а критические этюды публиковал в 1851—1852 гг. в «Ревю-нувель». В течение шести лет после окончания университета Шарль де Костер сотрудничал в еженедельнике «Уленшпигель», который издавался известным художником Ф. Ропсом.

На страницах журнала он выступал в защиту бастующих рабочих, с обличением происков католической реакции, с требованием признать права фламандского народа на самоуправление. В публицистике требовал признания права фламандского народа на самоуправление, остро выступал по социальным вопросам. Наиболее значительные произведения этого периода — «Фламандские легенды» (1858) и «Брабантские рассказы» (1861). Сборник «Фламандские легенды», первое по-настоящему оригинальное произведение де Костера, написано на старофранцузском языке на сюжеты средневековых преданий.

Де Костер сумел оживить старинные рассказы, создать яркие картины народной жизни. Стремление постичь дух исторической эпохи, умелое использование стиля и языка народной литературы — все это явилось подготовительной работой для создания «Легенды об Уленшпигеле». Подготовительную роль сыграл также сборник «Брабантские рассказы», в которых де Костер воссоздает картины современных нравов, ищет художественный идеал в сфере идеалов народных. 2. НАПРАВЛЕНИЯ, ПРЕДСТАВЛЯЕМЫЕ ШАРЛЕМ ДЕ КОСТЕРОМ В ЕГО ТВОРЧЕСТВЕ В 1858г. выходит первая книга де Костера, сборник «Фламандские легенды», в некоторых моментах предвосхищающая своеобразие «Легенды об Уленшпигеле». «Фламандские легенды» отмечены влиянием романтической традиции, в большей даже степени немецкой, чем французской.

Это проявляется и в интересе автора к фольклорному наследию своего народа, и в его склонности к изображению сверхъестественного, которое, однако, комически снижено в последней из легенд сборника «Сметс Смее» о находчивом, смелом и веселом кузнеце, вышедшем победителем из единоборства с полчищем чертей.

Эта легенда отнесена к эпохе нидерландской революции XVI в и кузнец Сметс Смее выступает как гёз, враг испанского короля и католической церкви, что позволяет исследователям увидеть в нем первый набросок образа Уленшпигеля. «Фламандские легенды» предваряют книгу об Уленшпигеле и специфическим сочетанием фламандской тематики и французского языка, архаизированного в соответствии с сюжетами сборника.

Само обращение де Костера к Уленшпигелю, герою северогерманских народных легенд, было подготовлено обстоятельствами его биографии: с 1856 г. де Костер активно сотрудничает в демократическом журнале «Уленшпигель», выступая от лица этого персонажа со статьями об острых проблемах бельгийской и международной жизни, возвещая неизбежность новых революций в Европе (« в воздухе гроза, неизвестность, революция»). Публицистика де Костера характеризует его как борца за права народа, угнетенных классов общества против власть имущих буржуазной Бельгии, этого, по широко известному определению К. Маркса, «уютного маленького рая землевладельцев, капиталистов и попов». 31 декабря 1867 г. выходит в свет «Легенда о героических, забавных и славных приключениях Уленшпигеля и Ламме Гудзака во Фландрии и других странах». «Легенда» представляет собой выдающийся памятник западноевропейского романтизма, запоздавший по сравнению с основной волной романтических произведений, но зато явившийся новым словом в этом направлении.

Значение произведения де Костера как краеугольного камня новой национальной литературы вполне согласуется с его романтической природой, поскольку именно романтизм с его повышенным интересом к национальному прошлому и национальным особенностям, в том числе к фольклорным традициям, сыграл исключительную роль в развитии самобытной литературы тех стран, где становление государственности было заторможено неблагоприятными историческими условиями.

Вместе с тем своеобразие литературного развития Бельгии определило то обстоятельство, что «Легенда» де Костера, сохраняя несомненную связь с романтизмом, является и источником развития бельгийского реализма, связанного с фольклором и ренессансной традицией.

При этом уникальность произведения де Костера и одновременно его вклад в европейскую, а в конечном счете и мировую культуру определяются тем, что предметом изображения здесь выбрана не просто важная эпоха национальной истории (к тому же оказавшаяся одновременно эпохой расцвета национального художественного гения), но эпоха чрезвычайно значительная по своим социальным урокам и аналогиям в истории других народов. Воссозданная де Костером героическая борьба народа Фландрии за свободу, открывшая эру европейских революций, была именно той темой, которая закономерно нашла в разных странах Европы живой отклик у демократически настроенных читателей, обостренно переживших крушение надежд 1848 г. Этим и объясняется почти моментальное признание за пределами Бельгии книги де Костера, подчеркнувшего злободневность «Легенды» для своего времени в «Предисловии Совы»: «Расшумевшийся поэт, ты обрушиваешься по всякому поводу на тех, кого называешь палачами своей родины, ты выставил Карла Пятого и Филиппа Второго к позорному столбу истории; ты не сова, ты не осмотрителен.

Уверен ли ты, что в мире не существует больше карлов и филиппов? И ты не боишься, что бдительная цензура откопает в чреве твоего слона намек на знаменитых современников » Однозначность романтической оппозиции Добра и Зла, лежащей в основе архитектоники произведения (с одной стороны, испано-католических палачей, тюремщиков, грабителей народа Фландрии и благородных, гуманных, щедрых фламандских протестантов — с другой), не воспринимается как упрощение, а следовательно, как недостаток книги прежде всего потому, что Нидерландская революция, обращенная против иноземного угнетения, является одним из ярких исторических примеров борьбы за правое дело. Такое противопоставление положительных и отрицательных героев проводится в «Легенде» на разных уровнях.

Оно проявляется при параллельном воссоздании судеб двух пар антагонистов: это угольщик Клаас, отец Тиля Уленшпигеля, и испанский император Карл Пятый, но главное сам Тиль и сын Карла, инфант, а затем император Филипп Второй.

При этом в первой книге «Легенды», рассказывающей о детстве и юности Тиля, многие соседние главы построены по принципу контраста: Филипп сжигает обезьянку — Тиль спасает собачонку и т. д. Отрицательные персонажи книги мало дифференцированы, в целом идентичны в своем определяющем качестве — носителей зла, и основное средство их характеристики у де Костера — изображение их равнодушия к страданиям своих жертв и даже садистского наслаждения этим страданием, описываемым всегда конкретно, в жестоких подробностях, но неизменно со скорбным и гневным пафосом. Общая черта палачей в романе Костера — также их корыстолюбие: император Карл, а за ним Филипп получают наследство казненных ими богатых фламандских протестантов; рыбник, донесший на Клааса, делает это ради семисот серебряных монет, припрятанных угольщиком на черный день. В изображении де Костера носители зла часто получают воздаяние уже на этом свете: рыбник в конце книги разоблачен как тайный убийца и грабитель и умирает мучительной смертью; Филипп наказан бесплодием жены, не дающей ему ожидаемого наследника.

Сонму сил зла противостоят в произведении силы добра, олицетворяемые народом Фландрии.

Противоестественность существования чужеземных палачей Фландрии и их приспешников, сеющих нищету, страдания, смерть, контрастирует с буйством жизненных сил, цветением и ликованием плоти, которое отличает в изображении де Костера его родную землю.

Не случайно в «Легенде» множество сцен посвящено плотским утехам, которым предаются ее герои, смакуют ли они доброе пиво, цыплячью ножку или женскую красоту, сравниваемую обычно с аппетитной едой: «Ах, — вздохнул он (Уленшпигель. — И. Н.), — твоя кожа точно сливки, твои волосы точно золотистый фазан на вертеле, твои губы точно вишни.

Есть ли кто на свете лакомее тебя?» Во вдохновенном изображении чувственных радостей жизни де Костер проявляет себя преемником ренессансных художественных традиций, но не столько литературных (хотя его нередко сравнивали с Рабле), сколько традиций фламандской живописи, заметно воздействовавших и на других бельгийских писателей — например, на Эмиля Верхарна.

Однако именно Верхарн представляется верным последователем Рубенса и Йорданса в своих натуралистических зарисовках торжествующей плоти, полнокровной, массивной, нередко уже увядающей, но неизменно жадной, хмельной, неистовой в безудержном разгуле, тогда как описания «Легенды об Уленшпигеле» созданы более легкой кистью, отчасти эстетизированы.

Отношения Уленшпигеля с бесчисленными женщинами, встреченными в его странствиях, опоэтизированы, его мимолетные подруги всегда юны, прелестны и бескорыстны, даже если это гулящие девушки; относящиеся к ним эпизоды лишены натуралистических подробностей, как и вообще все эпизоды, повествующие о любовных похождениях героев, и даже глава, посвященная оргии оплодотворения в царстве духов природы, куда попадают с помощью волшебного снадобья Тиль и его возлюбленная Неле. Сочность и яркость описаний чувственных радостей мира постоянно уравновешивается в «Легенде» духовным началом: даже обжора Ламме Гудзак, которого де Костер называет «желудком Фландрии», как бы в компенсацию наделен писателем строгой моралью, стойкой верностью покинувшей его жене. Тем более это относится к другим положительным персонажам, чьи высокие нравственные качества проявляются в жестоких испытаниях иноземного гнета и разгула инквизиции: это трудолюбивый, честный, добрый, верный слову и твердый в вере Клаас; его жена — добрая, кроткая и мужественная Сооткин, мать Тиля; нежная, любящая Неле и еще множество эпизодических лиц, особенно в частях книги, посвященных освободительной борьбе нидерландских гёзов против испанской короны и католической церкви. Де Костер не ставит целью изображение характеров, тем более — в развитии.

Такому изображению препятствует и композиционный принцип его произведения, образуемого цепью достаточно автономных эпизодов (глав). Его задача скорее в воссоздании собирательного образа народа, квинтэссенцию свойств которого представляет, по авторскому замыслу, Уленшпигель, «дух Фландрии», в соответствии со своей символической функцией наделенный писателем, как и Неле, бессмертием и вечной молодостью, «ибо любовь и дух Фландрии не стареют». Де Костер подчеркивал народное происхождение образа Тиля. В примечании к «Предисловию Совы» в первых изданиях «Легенды» указано, что двадцать глав ее первой книги заимствованы из фламандской народной книги об Уленшпигеле.

В этих главах Тиль близок типично фольклорному персонажу — трикстеру (обманщику) с его обязательными качествами: смекалкой, ловкостью, находчивостью, неистощимостью в озорных проделках.

Социальные мотивы больше проявляются в собственно авторских главах «Легенды», показывающих угнетателей народа Фландрии и сам этот свободолюбивый народ, не склоняющийся перед деспотизмом.

В первой книге эти важнейшие для де Костера черты народа олицетворяет в большей степени Клаас, чем сам Тиль, и только после мученической гибели Клааса (конец первой книги) Уленшпигель проникается сознанием своей миссии — «спасти землю Фландрии». Уленшпигель с самого начала заявлен автором как герой исключительный, романтический, и в то же время он наделен чертами героя народного эпоса.

Об исключительности Тиля говорит при его рождении «добрая колдунья» Катлина, предрекающая, что он «будет вечно молод, никогда не умрет и будет странствовать по свету, нигде не оседая.

Он будет крестьянином, дворянином, живописцем, ваятелем — всем вместе.

И так он пойдет по свету, восхваляя все прекрасное и доброе и смеясь над глупостью во всю глотку». Кстати, странствия героя, вокруг которых композиционно организуется «Легенда», — черта, присущая не только пикареске, часто упоминаемой исследователями творчества де Костера, но и произведениям романтизма. С литературой романтизма явно связан и мотив странствий Уленшпигеля в поисках идеала (счастья и справедливости) во второй и последующих книгах «Легенды». Если в первой книге его скитания имеют реалистическую мотивировку (изгнание на три года из родных мест за непочтение к церкви), то далее Тиль отправляется по совету духов природы, которых он просит спасти его родину, на поиски таинственных Семерых.

В этих поисках Уленшпигель становится активным участником Нидерландской революции, в которой он действует у де Костера наряду с историческими персонажами — принцем Оранским и др. В финале «Легенды» Уленшпигель, утрачивая черты реалистической достоверности, выступает в своей символической функции бессмертного народного духа, что подчеркивается заключительной сценой «Легенды», когда Тиль восстает из могилы, в которой его поторопились схоронить притеснители народа, бургомистр и кюре. 3. КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ РОМАНА «ЛЕГЕНДА О ТИЛЕ УЛЕНШПИГЕЛЕ» Книгу предваряет «Предисловие совы», в котором дается двойное толкование имени «Уленшпигель». По одной версии оно означает «я — ваше зеркало», по другой — «сова и зеркало». Действие легенды происходит во Фландрии в XVI в. В городе Дамме в семье угольщика Клааса рождается сын — Тиль Уленшпигель.

Он вырастает веселым и озорным парнем, и часто проказы его далеко не безобидны. Как-то в компании Уленшпигель заявляет, что заупокойные молитвы выгодны только попам, а один из присутствовавших доносит на него и обвиняет его в ереси.

Уленшпигеля изгоняют из Фландрии на три года, в течение которых он должен совершить паломничество в Рим и получить у папы отпущение грехов.

В Дамме остаются опечаленные родители, Клаас и Сооткин. Но больше всех печалится подружка Тиля, Неле, дочь доброй колдуньи Катлины. Родившийся в одно время с Уленшпигелем король Филипп II растет болезненным, изнеженным и жестоким. Увидев, что Филипп сжег на костре свою ручную обезьянку, император Карл хочет наказать сына, но за него вступается архиепископ: «Его высочество в один прекрасный день станет великим сожигателем еретиков». И действительно, на цветущей земле Фландрии один за другим загораются костры, с помощью которых церковь охраняет свою чистоту от еретиков.

Катлину обвиняют в том, что она навела порчу на соседскую корову (на самом деле Катлина просто не сумела её вылечить). Ее подвергают пыткам, от которых она повреждается в уме. Уленшпигель, пробыв положенный срок в изгнании, перепробовав массу занятий, лукавя и плутуя, получает отпущение грехов и возвращается в Дамме. Накануне его возвращения Клаас посажен в тюрьму по обвинению в ереси.

На него донес сосед, старшина рыбников Иост Грейпстювер, позарившись на присланные Клаасу братом деньги. Клааса сжигают на костре. После его смерти Сооткин и Уленшпигель приходят на место казни и берут немного пепла — оттуда, где на месте сердца пламя выжгло глубокую дыру. Сооткин шьет мешочек из красного и черного шелка, и Уленшпигель с тех пор носит его на шее, время от времени повторяя: «Пепел Клааса бьется о мою грудь». Вдову и сына казненного подвергают пыткам, чтобы узнать, где спрятаны деньги, но те молчат.

Катлине, умастившейся чудодейственной мазью, открывается видение: угольщик Клаас и император Карл предстают перед Христом, восседающим на престоле звездном. Душу труженика Клааса матерь Божья возносит в самую высокую из горных обителей, и там, омытый ангелами, он становится юным и прекрасным. А душа императора Карла, жестокого деспота и тирана, разорителя своей страны, отправляется в ад[ ]. Катлину по ночам посещает любовник, «черный бес», как она его называет.

Свой приход он возвещает криком орлана. Бес вымогает у Катлины деньги, и однажды она проговаривается ему, что деньги Сооткин и Уленшпигеля спрятаны у колодца. В эту же ночь, опоив Катлину снотворным, любовник убивает собаку и крадет деньги. От горя Сооткин заболевает и умирает. Уленшпигель хочет отомстить рыбнику, но, встретив его, увидев, насколько тот мерзок и жалок, бросает его в канал. Уленшпигель приходит к Катлине за советом. «Пепел Клааса бьется о мою грудь, я хочу спасти землю Фландрскую, — говорит Тиль. — Я спрашивал Творца неба и земли, но он мне ничего не ответил». Катлина обещает ему помочь, но при условии, что девушка, которая его любит, возьмет его с собой на шабаш весенних духов, «на Пасху соков земли». Выпив чудодейственной жидкости, Неле и Уленшпигель присутствуют на весеннем празднестве духов. Духи обнаруживают смертных и перекидывают их один другому, пока те не оказываются перед престолом паря. Уленшпигель находит в себе хладнокровие и мужество рассказать, что привело его сюда желание спасти свой истерзанный край. В ответ парь и царица духов, а за ними и все остальные начинают петь, и из их песни следует, что Уленшпигелю «в смерти, в крови, в разрухе, в слезах» следует искать Семерых.

Уленшпигель и Неле не в силах понять смысл песни, и безжалостная рука одного из духов сбрасывает их в пропасть.

Тиль приходит в себя и видит лежащую рядом Неле. Уленшпигель уходит на поиски Семерых.

Попутчиком его становится добродушный толстяк, любитель вкусно поесть и выпить, Ламме Гудзак, разыскивающий оставившую его жену. Неле провожает Уленшпигеля и никак не может расстаться с ним. Король Филипп учреждает в Нидерландах испанскую инквизицию. По всей стране занимается огонь народного гнева. Восставшие за независимость именуют себя «гёзами», то есть нищими. Уленшпигель и Ламме присоединяются к гёзам. Уленшпигель всюду, где только может, сеет бурю и поднимает народ против палачей, терзающих родимый край. Герцог Альба со своими войсками лютует.

Уже казнены граф Эгмонт и граф Горн. Принц Оранский, по прозвищу Молчаливый, набирает войско. Уленшпигель вербует для него солдат. Идя мимо развалин, всюду видя кровь и слезы, он теряется в догадках, кто же спасет его родину. А Филипп не находит себе места от тоски и злобы. Его не утешают даже мысли о тех временах, когда он сосредоточит в своих руках власть над всей Европой. Он расправляется со своим сыном, со своей женой, с придворными, не испытывая ни радости, ни горя. Уленшпигель делит с войском Молчаливого победы и поражения. Однажды он говорит о себе: «Я родом из прекрасной Фландрии <…> Я и живописец, и крестьянин, я и дворянин, я и ваятель.

И странствую по белу свету, славя все доброе и прекрасное, а над глупостью хохоча до упаду». Но Уленшпигель еще и вмешивается в ход событий, карая злодеев и помогая обиженным. Он выводит на чистую воду продажного Спелле, погубившего множество людей, в том числе брата девушки Боолкин, Михилькина.

Мысли Уленшпигеля часто возвращаются к Неле и к родному городу Дамме. В это время в окрестностях города появляется оборотень, волк-человекоубийца. Однажды от него еле спаслась Катлина. Оказавшись в Дамме, Уленшпигель решает поймать оборотня и ставит на него капкан. Убийцей, обиравшим свои жертвы, оказывается тот же рыбник, Иост Грейпстювер, что когда-то погубил Клааса. Он «перекусывал» шеи тем, кого ему удавалось подстеречь, при помощи вафельницы с длинными острыми зубьями по бокам.

Рыбника судят и приговаривают к сожжению. Король Филипп развлекается, играя на «клавесине», ящике с кошками. Когда король ударял по клавише, она колола кошку, и животное мяукало и пищало от боли. Но король не смеялся, как не смеялся и подсылая убийц, как не смеялся, удовлетворяя свое сладострастие. Тиль Уленшпигель и Ламме Гудзак начинают служить на корабле адмирала Долговязого. А в Дамме Катлина узнает своего возлюбленного, «черного беса», в свите нового наместника города.

Тот отрекается от нее, но Неле рассказывает во всеуслышание о связи Катлины и Ганса, как его зовет бедная умалишенная, и о том, что он убил своего приятеля Гилберта возле гатей. Наместник задерживает Иооса Даммана, он же Ганс, он же возлюбленный бес Катлины. Катлина, думая, что помогает Гансу, находит закопанное тело. Ее тоже заключают в тюрьму и, как и Даммана, подвергают пыткам. Неле приносит в суд найденное ею письмо Даммана Катлине, а еще одно его письмо обнаружено в сумке покойного Гилберта.

Даммана признают виновным — ив колдовстве, и в убийстве. Его сжигают на костре. Катлину же подвергают испытанию водой в канале. Она тонет, то есть оказывается не ведьмой, но после того, как её без чувств, закоченевшую, вытаскивают из воды, не может оправиться и на третий день умирает. Осиротевшая Неле перебирается в Голландию. Уленшпигель становится искусным канониром и отличным воином. Он ловок и неутомим. «У меня нет тела, у меня есть только дух, — отвечает Тиль на расспросы, — а моя подруга Неле похожа на меня. Дух Фландрии, Любовь Фландрии — мы никогда не умрем». Уленшпигель заступается за монахов, которых должны были отпустить, после того как они сдались, но не отпустили. «Слово солдата — закон», — заявляет он и стоит на своем, хотя заступничество чуть не стоит ему жизни.

От виселицы Уленшпигеля спасает Неле, объявив, что берет его в мужья — по местным обычаям это возможно. Она становится свирельщицей на корабле, где служит Уленшпигель.

Гёзы терпят ряд неудач. Неле, Уленшпигель и Ламме попадают в плен и вместе с другими заключены в бывшем монастыре. Но пленников освобождают, и Уленшпигель с Неле и Ламме возвращаются на корабль. Ламме делают корабельным коком. Уленшпигель назначен капитаном корабля. Победа вновь улыбается гёзам. В одной из стычек гёзы берут в плен толстого монаха. Ламме начинает откармливать монаха, который скоро становится толще, чем он сам. Ламме ранен в бедро. И тут его навещает и перевязывает ему рану жена, которую он так долго искал.

Она объясняет, что оставила Ламме, послушавшись призывов одного монаха, склонявшего женщин к безбрачию. Это тот самый монах, которого Ламме откармливает. Ламме с вернувшейся к нему Каллекен прощаются с гёзами и оставляют корабль. Созванные в Гааге Генеральные Штаты низлагают короля Филиппа. Нидерланды становятся свободными. А вскоре наемный убийца всаживает три пули в грудь принца Оранского. Уленшпигель и Неле уходят из флота. Они не утратили ни юности, ни силы, ни красоты, ибо любовь и дух Фландрии не стареют.

Уленшпигель становится сторожем и начальником башни Веере. Однажды Неле и Уленшпигель снова умащаются волшебным снадобьем и видят преображенных Семерых. Гордыня стала Благородной гордостью, Скупость преобразилась в Бережливость, Гнев — в Живость, Чревоугодие — в Аппетит, Зависть — в Соревнование, Лень — в Мечту поэтов и мудрецов. А восседавшая на козе Похоть превратилась в Любовь. Очнувшись, Неле в ужасе видит, что Уленшпигель не приходит в себя. Оказавшиеся неподалеку бургомистр и священник с радостным криком: «Слава Богу! Великий Гёз умер!» — бросаются хоронита Тиля. Могила засыпана, священник читает заупокойную молитву, но вдруг песок шевелится и Уленшпигель встает из могилы. «Никому не удастся похоронить Уленшпигеля, дух нашей Фландрии, и Неле, сердце ее! Фландрия тоже может уснуть, но умереть она никогда не умрет! Пойдем, Неле!» — с этими словами Уленшпигель, обняв Неле, уходит. 4. ЖАНР, К КОТОРОМУ ОТНОСИТСЯ РОМАН По своим художественным особенностям произведение де Костера представляет своеобразный синтез плутовского романа, фольклорно-эпического и романтического повествования.

В то же время оно вполне оправдывает жанровое определение, которое дал ему автор, — «Легенда», оставаясь, несмотря на реалистическое мастерство писателя в конкретных зарисовках, произведением романтическим по общей концепции (поляризации Добра и Зла), по особенностям изображения героя, по жанровым и стилевым признакам.

К последним можно отнести, в частности, широкое использование повторов, усиливающих эмоциональный накал повествования. «Пепел Клааса стучит в мое сердце», — повторяет Тиль при виде неисчислимых бедствий родной земли; «А наследство получил король» — эти слова неизменно заключают сцены мученической гибели «еретиков». Характерен для романтической традиции (прежде всего немецкой) и мистически окрашенный пантеизм де Костера, проявляющийся в сценах пребывания Неле и Тиля в мире сверхъестественных сил, и аллегорическое начало, связанное с темой Семерых — семи пороков, преображающихся в последней из этих сцен в семь добродетелей, что должно иллюстрировать, по всей очевидности, исправление недостатков человеческой природы в грядущем царстве социальной справедливости.

В аллегорической картине преображения Семерых, как и в других местах «Легенды», де Костер выражает надежду на воссоединение голландских и бельгийских территорий, в котором он видит залог силы и независимости своей родины.

Однако писатель постоянно провозглашал необходимость сплочения в едином бельгийском отечестве фламандцев и валлонов — например, в сборнике «Брабантские рассказы» (1862). И в «Легенде» неоднократно говорится о «бельгийской родине», об участии валлонов в освободительном движении на фламандской земле.

Само бессмертное произведение Шарля де Костера, не только проникнутое идеей единства страны, но и представляющее конкретное воплощение этой идеи, специфический «бельгийский синтез» в сфере искусства, остается свидетельством реальности феномена единой бельгийской художественной культуры, создание которой осмыслялось как основная задача писателями Бельгии в середине и второй половине XIX в. 5.

ОСОБЕННОСТИ РОМАНА

Роман «Легенда о Тиле Уленшпигеле» — своеобразный, насыщенный национал... — против испанского короля Филиппа 11, Шарль де Костер насыщает свой р... Тиль Уленшпигель (Совиное зеркало), прозванный так в честь мудрости и ... Он пришел в роман де Костера из народных легенд, шванков и шпрухов, из... Большой популярностью пользовалась инсценировка, осуществленная М.А.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

Шарль де Костер: Биобиблиогр. ст. 3. Легенда об Уленшпигеле. Статьи о зарубежной литературе, М.; Л 1960.