Женитьба. В следующем году он женился на Екатерине Яковлевне Бастидон (1760-1794). Он женился стремительно, но вовсе не очертя голову. Впервые переступив порог бастидоновского дома, он сразу стал зорко всматриваться в невесту - и если бы не нашел того, что ему было нужно, не стал бы свататься, отступился бы. В числе его прочных и простых взглядов был и взгляд на семейную жизнь.
Он хотел быть в доме главою тем более женясь тридцати пяти лет на девушке, которая была ровно вдвое моложе его. Будучи сам порывист и неуступчив (что почитал в себе отчасти даже достоинствами), от жены он требовал вовсе иных добродетелей: "тихость и смирение суть первые достоинства женщин, и они одни те истинные превосходства, которые все их прелести и самое непорочнейшее их поведение украшают.
Без них страстнейшая любовь - вздор". Тихость и Смирение он подметил в Екатерине Яковлевне при первой беседе, а угадал, пожалуй, и раньше - при первом на нее взгляде. И в самом деле, то были ее первейшие добродетели. Если он собирался быть с нею строгим, то оказалось тотчас же, что это не требуется. Она была перед мужем тиха и смиренна, и это давалось ей безо всякой борьбы, без самопожертвования: во-первых, потому, что так она понимала свой долг, во-вторых, потому, что мужа считала умнее себя и во всех отношениях превосходнее, а в-третьих, и это, конечно, главное - потому, что его любила. Выходила за него, может быть, без особой страсти, но потом словно влюблялась все горячее и крепче.
Ее сердечная преданность была безгранична, верность - мало сказать непоколебима: просто она даже никогда не подвергалась и не могла подвергнуться никакому испытанию. При всей кротости Екатерина Яковлевна не была однако ж безвольна.
Благожелательная ко всем, она была уступчива лишь до известного предела и в случае надобности могла постоять за себя, а в особенности за мужа. Словом, самые чувства и добродетели, сильные, но подчиненные внутренней гармонии, были развиты в ней так же стройно, как она была стройна внешне. Самому Державину лишь постепенно открылась ее пленительность. И он перед нею не размякал, но какая же могла быть речь о суровости или строгости, если его любовь изо дня в день, а после - из году в год только росла и крепла? В то время поэты любили давать прозвания своим возлюбленным.
Темиры, Дафны, Лилеты, Хлои, как чужеземные птицы, налетели в поэзию. Державин своей жене дал русское, задушевное имя Плениры. К этому времени денежные дела улучшились и помимо сенатского жалованья у Державина стало более тысячи душ крестьян. В 1780 г. Гаврила Романович получил чин статского советника. Ода "Фелица", в которой восхвалялась Екатерина II, была напечатана в 1783 г. Стихотворение Державина расстрогало императрицу до слез и в награду поэту была послана усыпанная бриллиантами золотая табакерка с пятьюстами червонцев.
Конфликт с Вяземским, скрывавшим государственные доходы, привел к отставке ержавина с сенатской службы, но с 1784 г. по воле Екатерины II он назначается губернатором Олонецкого края. Борьба за законность с наместником генерал-губернатором Тутолминым закончилась поражением Державина, и года не пробывшего на этом посту. Последовало новое назначение - тамбовским губернатором.
Державин успел много сделать для просвещения Тамбовского края, но попытки отстаивать справедливость и нежелание "ладить" с высшими вельможами привели к смещению с должности в 1788 г. За годы, проведенные на губернаторстве, поэтическая слава Г.Р.Державина возросла. Стремясь ограничить власть Сената, Екатерина II в 1791 г. назначает Державина своим кабинет-секретарем с задачей выявления нарушений закона в сенатских документах. В частной жизни Державин был прям, подчас грубоват (мужицкой, солдатскою грубостью), но добр, благодушен, особенно с людьми бедными или ниже его стоящими.
Но лишь только дело касалось службы или того, что считал он гражданским долгом благодушие тотчас покидало его. Изредка он, пожалуй, и в службе мог быть снисходителен, но не иначе, как с подчиненными: Грибовского в свое время вынул он из петли. Зато чем выше стоял человек, тем взыскательней был Державин, тем менее соглашался ему прощать. К императрице он был беспощаден. От той, которая некогда, хоть неведомо для себя, была его первой наставницею в науке гражданских доблестей, он требовал совершенства.
Но и на этом посту его характер остался прежним: не угодив императрице, Державин в 1793 г. был отставлен от должности и назначен сенатором. При той малой роли, которую играл Сенат, это было знаком немилости. Награждение орденом Владимира II степени и присвоение чина тайного советника были слабым утешением. И в Сенате своим правдолюбием Гаврила Романович нажил себе много врагов.
Д. А. Дьякова – вторая жена Державина. В 1794 г. умерла жена Державина, Екатерина Яковлевна. В 1795 г. Гаврила Романович женился второй раз, на Дарье Алексеевне Дьяковой (1767-1842). На Плениру Державин истратил всю любовную силу души своей. После нее он уже никого по-настоящему не любил. " Половина души", опустевшая со смертью Плениры, Миленою не была заполнена. Именно поэтому Державин, который при жизни Екатерины Яковлевны не смотрел на других женщин, женившись на Дарье Алексеевне стал на них даже очень заглядываться.
У Плениры не было поводов к ревности - у Милены их было вполне достаточно. Начиная примерно с 1797 года старость Державина овеяна любовными помыслами и исканиями. Особы, внушавшие ему нежные чувства, чаще всего сокрыты под условными поэтическими прозвищами или вовсе не названы. История сохранила лишь небольшую часть имен достоверных. Среди них в разные годы встречаем мы Варю и Парашу Бакуниных (двоюродных сестер Дарьи Алексеевны, сирот, которых она у себя приютила); молоденькую плясунью Люси Штернберг, воспитанницу графини Стейнбок; юную и проказливую графиню Соллогуб; семнадцатилетнюю Дуню Жегулину.
Павел I При царствовании Павла I Державин занимал должности правителя канцелярии Сената, государственного казначея. "Сидя смирно" в Сенате, Державин только однажды вызвал неудовольствие государя, когда, вступаясь за мелких шляхтичей и ксендзов, обвиняемых в государственной измене, высказал мысли, по тому времени замечательные. "Придет время сказал он узнаете: чтобы сделать истинно верноподданными завоеванный народ, надобно его привлечь прежде сердце правосудием и благодеяниями, а тогда уже и наказывать его за преступления, как и коренных подданных, по национальным законам". На другой день ему передали, что государь приказал не умничать.