Цикл Ахматовой поэтика диалогичности

Цикл Ахматовой поэтика диалогичности. Поэзия Цветаевой отражает основные тенденции, присущие поэзии начала XX века. Специфику цикла отметила Г.П. Козубовская, подчеркнув, что цикл М. Цветаевой, адресованный А. Ахматовой вариант цветаевского мифа о Поэте, точнее сотворение мифа о нем, постижение Другого через создание мифа Козубовская, 2001 148 . И далее подчеркивается диалогичность, присущая поэтическому слову и мышлению Цветаевой Миф о царскосельской Музе, восходя генетически к царскосельской легенде о городе поэтов, покровителем которого является лебедь - птица Аполлона, реализует культурные смыслы ахматовской поэзии в своебразном цитировании ее Козубовская, 2001 148 . 2.3.1. История создания цикла.

Встреча и несостоявшийся эпистолярный диалог Александровское лето - так можно назвать дни с 22 июня по 8 июля, когда Цветаева писала по стихотворению в день двенадцать из тринадцати обращены к Ахматовой первое стихотворение к ней было завершено накануне отъезда в Александров.

Что послужило толчком? Трудно сказать, но день за днем Цветаева создает свой восторженный гимн любви и восхищения В певучем граде моем купола горят, И Спаса светлого славит слепец бродячий.

И я дарю тебе свой колокольный град, Ахматова - и сердце свое впридачу Цветаева, 1997, 1 303 . Ах, я счастлива, никогда заря Не сгорала - чище. Ах, я счастлива, что, тебе даря, Удаляюсь - нищей, Что тебя, чей голос - о глубь, о мгла Мне дыханье сузил, Я впервые именем назвала Царскосельской Музы Цветаева, 1997, 1 304 . Седьмого июня Марина Цветаева встретилась, наконец, с Анной Ахматовой.

Многолетняя мечта, постепенно остывая, перешла в любопытство, уже не освещенное любовью. Однако желание встретиться у Марины Ивановны оставалось. Услышав от Пастернака, что Цветаева хочет ее видеть, Ахматова пригласила ее к себе. Содержание беседы, длившейся несколько часов, осталось навеки тайной.

Встреча поэтов продолжилась восьмого июня. Ахматова в тот день навещала Н.И. Хаджиева. Он вспоминает, что Ахматова больше молчала, а Цветаева, напротив, много говорила. Говорила о Хлебникове, чьи неизданные сочинения выпустили в прошлом году Хаджиев и Гриц о Пастернаке, который якобы избегает ее и с которым не виделась полтора года о западноевропейском кино о живописи. В голосе ее звучали горечь, нетерпимость, своеволие. Она была нервна, угловата, замучена, чем и контрастировала с тоже несчастной, нищей, бездомной, опасающейся слежки, но неизменно царственной и гармоничной Музой плача. Словом, встретились две разные породы, две разные сущности, поэтические и человеческие, и произошло неизбежное взаимное отталкивание.

Конечно, обе были скованны - тем более на второй день, в присутствии других. Ахматова впоследствии сожалела, что не прочла Цветаевой из-за боязни причинить ей боль упоминанием о перенесенных утратах посвященное ей стихотворение, названное Поздний ответ Невидимка, двойник, пересмешник, Что ты прячешься в черных кустах, То забьешься в дырявый скворешник, То мелькнешь на погибших крестах.

То кричишь из Маринкиной башни Я сегодня вернулась домой, Полюбуйтесь, родимые пашни, Что за это случилось со мной. Поглотила любимых пучина, И разграблен родительский дом. Мы с тобою сегодня, Марина, По столице полночной идем, А за нами таких миллионы, И безмолвнее шествия нет, А вокруг погребальные звоны Да московские дикие стоны Вьюги, наш заметающей след Ахматова, 1986, 1 245-246 Ариадна Эфрон записала в последствии рассказ Ахматовой об их встрече с Цветаевой Марина Ивановна была у меня, вот здесь, в этой самой комнатке сидела вот здесь, на этом самом месте, где вы сейчас сидите. Мы как-то очень хорошо встретились, не приглядываясь друг к другу, друг друга не разглядывая, а просто М.И. много мне рассказывала про свой приезд в СССР, про Вас и Вашего отца, и про все то, что произошло.

М.И. читала мне свои стихи, которые я не знала.

Мы пошли вместе в театр, как-то устроились с билетом и сидели рядом. После театра провожали друг друга. И договорились о встрече на следующий день. Марина Ивановна приехала с утра, и весь день мы не разлучались, весь день просидели вот в этой комнате, разговаривали, читали и слушали стихи Эфрон, 1989 326 . Тогда же Цветаева переписала для Анны Андреевны несколько стихотворений и подарила типографские оттиски Поэмы горы и Поэмы конца. Однако позже Ахматова рассказывала, что Цветаева подарила ей Поэму Воздуха, а она прочла Цветаевой первый набросок Поэмы без героя. Получалась символическая картина оба поэта хотели познакомить друг друга с самыми своими заветными вещами.

Но понимания не возникло. Ахматова не захотела последовать за Цветаевой в другую стихию и назвала заумью цветаевскую попытку проникнуть в дух Поэта, рвущийся в поднебесье. Но и Цветаева не восприняла ахматовскую поэму. В поэме Ахматовой Цветаева не вычитала трагичности бега времени. В поэме Цветаевой Ахматова не восприняла трагичности бытия поэта в мире. Зимой 1915-1916 гг. Цветаева была в Петрограде.

Читала свои стихи на поэтическом вечере - москвичка в окружении столичных поэтов. И сразу почувствовала особую петербуржскую атмосферу, никак не похожую на московскую. Она и притягивала, и отталкивала, и заставляла быть собранной и точной. Обо все этом Цветаева вспомнит в очерке Нездешний вечер Читаю весь свой стихотворный 1915 год - а все мало, а все - еще хотят.

Ясно чувствую, что читаю от лица Москвы и что этим лицом в грязь - не ударяю, что возношу его на уровень лица - ахматовского. Ахматова! Слово сказано. Всем своим существом чую напряженное - неизбежное - при каждой моей строке - сравнивание нас а в ком и - стравливание 6 не только Ахматовой и меня, а петербургской поэзии и московской. Петербурга и Москвы. Но, если некоторые ахматовские ревнители против меня слушают, то я-то читаю не против Ахматовой, а - к Ахматовой. Читаю как если бы в комнате была Ахматова, одна Ахматова.

Читаю для отсутствующей Ахматовой. Мне мой успех нужен как прямой провод к Ахматовой. И если я в данную минуту хочу явить собой Москву - лучше нельзя, то не для того, чтобы Петербург - победить, а для того, чтобы эту Москву - Петербургу - подарить. Ахматовой эту Москву в себе, в своей любви, подарить, перед Ахматовой - преклонить Басинский, Федякин, 1998 312 . После этого вечера Цветаева пишет стихи о Москве и стихи - Ахматовой В певучем граде моем купола горят, И Спаса светлого славит слепец бродячий И я дарю тебе свой колокольный град Ахматова и сердце свое в придачу Цветаева, 1997, 1 303 2.3.2.