Дешифровка текста затекстовые реалии

Дешифровка текста затекстовые реалии. Цикл Полночные стихи, как и циклы Cinque и Шиповник цветет о любви, но любовное переживание разрывает в нем рамки лирической миниатюры перекличка между стихотворениями, входящими в цикл, по содержанию и колориту создает более обширное единство, в котором каждое стихотворение становится частью большого целого.

Цикл состоит из семи стихотворении, который окольцованы двумя четверостишиями - Вместо посвящения и Вместо послесловия. Стихотворение Предвесенняя элегия в подлиннике Ты, которая меня утешала - первое по времени стихотворение, вошедшее в окончательный состав цикла Полночные стихи. В черновой редакции после следующих слов 10 марта 1963. Комарово.

День Данте приговор. Смерть Замятина 1937 и Булгакова 1940 . Арест Левы 1938 . Сон во сне рваная рубаха и т.д следует текст ранней редакции Метель присмирела Но пьяная без вина Нам как сумасшедшая пела И плакала тишина Спустя некоторое время была внесена поправка Средь сосен метель присмирела Но пьяная и без вина Там словно Офелия пела В ту полночь Всю ночь нам сама тишина Позднее зачеркнуты два других варианта заглавия Сон во сне рваная рубаха и Из цикла Сон во сне и вписано название Предвесенняя элегия Первое предупреждение подписано 6 июня, Москва, 1963 г. Ордынка.

Тополиная метель. Стихотворение В зазеркалье в ранней редакции под заглавием Нечто музыкальное написано 5 июля 1963г. в Комарово. Эпиграф из оды Горация - обращение к богине любви Венере. Первоначально стихотворение существовало без эпиграфа, но ряд первых слушателей цикла Полночные стихи, не поняли его. Л.К. Чуковская решила, что Красотка - это кто-то. Вследствие чего Ахматова решила дать произведению латинский эпиграф, который разъяснит, кто такая Красотка. В результате, можно сделать вывод, что Красотка - это Любовь, или Богиня любви.

Тринадцать строчек Изначально - Тринадцать строк написано 8 - 12 августа 1963 г. Заголовки стихотворения Зов 1 июля 1963г. неоднократно менялись автором под влиянием тех или иных факторов. Первоначально произведение выглядело так И в предпоследней из сонат Тебя я скрыла осторожно О как ты позовешь тревожно Твоя мечта - исчезновенье В той, нам знакомой тишине.

В результате некоторых изменений оно приобрело современный вид. Возможно, поводом к созданию стихотворения послужил цикл стихотворений Анатолия Наймана Исчезновение Твоя мечта - исчезновенье - название и тема одной из частей 31- й сонаты Бетховена. Стихотворение Ночное посещение 10 - 13 сентября 1963г. обращено в прошлое. Это ночное посещение дорогого человека, вошедшего в полночный дом в музыке Адажио Вивальди.

Седьмое стихотворение в цикле издано под названием И последнее 23 - 25 июля 1963 г В цикле не только нарушена хронология датировок, но еще и места написания стихотворений. Какие-то из них написаны в Москве, какие-то в Комарово, какие-то не имеют подписи. Это не случайно. Для того, чтобы выяснить, как эти пространственные пласты проявляют себя в цикле, обратимся к некоторым фактам биографии Анны Андреевны. При общении с Ахматовой возникало отчетливое ощущение трех временных потоков, самостоятельно, но и во взаимодействии включавших в себя каждую протекающую минуту.

Во-первых, реальное время - суток, года, состояния здоровья, домашней атмосферы, политической обстановки и т.д. Во-вторых, как это бывает у старых людей, время возраста, время жизни, в котором ничего из прожитого не пропадает, в котором сиюминутный собеседник, или снегопад, или смена правительства оказываются среди других, когда - то реальных собеседников, снегопадов, смен правительств. Тут появлялись тени, множество теней почти материализующихся из ее памяти, своим призрачным присутствием вмешивающихся в беседу, корректирующих твою речь и поведение Найман, 1989 63 . Анна Андреевна была, говоря коротко, бездомна и по ее собственному выражению - беспастушна.

Близкие знакомые называли ее королева-бродяга, и действительно в ее облике - особенно когда она вставала кому-нибудь навстречу посреди какой-нибудь квартиры - было нечто от странствующей, бесприютной государыни. Примерно четыре раза в год она меняла место жительства Москва, Ленинград, Комарово, опять Ленинград, опять Москва, и т.д. Вакуум, созданный несуществующей семьей, заполнялся друзьями и знакомыми, которые заботились о ней и опекали ее по мере сил. Она была чрезвычайно нетребовательна.

Существование это было не слишком комфортабельное, но тем не менее все-таки счастливое в том смысле, что все ее сильно любили И она любила многих. То есть, каким-то невольным образом вокруг нее всегда возникало некое поле, в которое не было доступа дряни.

И принадлежность к этому полю, к этому кругу на многие годы вперед определила характер, поведение, отношение к жизни многих - почти всех его обитателей. В реальном времени действовали реальные люди. Московским домом Ахматовой была квартира Ардовых на Ордынке, легендарная Ордынка, как иронически называла ее сама Анна Андреевна и, вслед за ней, близкие к ней люди. Это была Москва, Москва делала вид, что в ней каждую минуту что-то происходит, поощряла принимать участие в происходящем, быть кем - то, но напоминала, что это ты в ней кто-то, в ее жизни участвуешь.

Как вспоминает А. Найман, Ахматова называла ее Москва-матушка - с отзвуком когдатошнего петербургского высокомерия, не только не посягавшего на теперешнее положение вещей, но придававшего этому положению еще основательности чуть подобострастным напоминанием о себе Найман, 1989 71 - 72 . В Комарово литфонд выделил Ахматовой дачу, дощатый домик, который она скорее добродушно, чем осуждающе, называла Будкой, как хатку под Одессой, где она родилась.

Домик находился на мысочке между улицами Осипенко и Озерной, точно показывая то, что и сама хозяйка в жизни находилась в каком-то промежуточном положении. Как-то она сама сказала, что нужно быть незаурядным архитектором, чтобы в таком доме устроить только одну жилую комнату. В самом деле кухонька, комната средних размеров, притом довольно темная, а все остальное - коридоры, веранда, второе крыльцо.

Неблагополучие, готовность к утратам были нормой жизни Ахматовой. И сиюминутный счастливый поворот какого-то дела, как вспышка, лишь освещал несчастную общую картину. 2.3.3.