Розанов и Гоголь

Розанов и Гоголь. Впервые Василий Васильевич Розанов наткнулся на Гоголя, когда работал над книгой о Достоевском, над Легендой о Великом инквизиторе. И поскольку взгляд его на великого русского писателя был более чем нетрадиционен и неоднозначен, он вызвал массу опровергающих заявлений и статей, среди авторов которых были Говоруха-Отрок и Григорьев.

В ответ Розанов написал так называемое приложение к Легенде о Великом инквизиторе - два этюда о Гоголе, Пушкин и Гоголь и Как произошел тип Акакия Акакиевича. Позже он еще много писал о Гоголе - Гоголевские дни в Москве, Гоголь, Отчего не удался памятник Гоголю, Гоголь и Петрарка, посвятил ему некоторые отрывки из Опавших листьев. Надо сказать, что точка зрения Розанова на творчество Гоголя еще более категорична и необычна, чем у Набокова.

Но прежде давайте рассмотрим некоторые особенности творческой манеры Розанова. Он, как и Набоков, ни в коем случае не записной литературовед и критик. Его критические очерки не только глубоко индивидуальны, но они, как и у Набокова художественны. Увлекшись, Розанов зачастую подтасовывает факты, а то и вовсе не замечает их, если они нарушают цельность картины, которую он создает для подтверждения своих идей. Розанов считал Гоголя одним из самых загадочных русских писателей, может быть, самым загадочным.

Он рассматривал его творчество как тайну, ключ к разгадке которой едва ли можно вообще подобрать. Спорные взгляды Розанова помогают нам лучше проникнуть в глубину творчества Гоголя. Иногда, читая Розанова, кажется, что он буквально был болен Гоголем, и что в его воображении Гоголем болела вся Россия. Так что исцеление, освобождение от Гоголя имело для Розанова не только личный, но и социальный смысл. Да Гоголь и есть Алекс андр Мак едонский, пишет Розанов.

Так же велики и обширны завоевания. Писатель как завоеватель фигура мало симпатичная. Завоевание подразумевает захват, насилие и даже надругательство. Розанов в своих этюдах опровергал А. Григорьева, который писал, что вся наша новейшая литература всходит из Гоголя, и предложил диаметрально противоположный тезис русская новейшая литература вся в своем целом явилась отрицанием Гоголя, борьбой против него Она сводится к тому, что русские читатели не поняли обмана они приняли мертвые души за реальное отображение социального характера целого поколения поколения ходячих мертвецов и возненавидели это поколение.

За свою гениальную и преступную клевету Гоголь, по мнению Розанова, понес заслуженную кару конец его жизни, но воздействие гоголевского творчества, негативным образом отразилось на развитии русского общества. С Гоголя именно начинается в нашем обществе потеря чувства действительности, равно как от него же идет начало и отвращения к ней. И далее После Гоголя стало не страшно ломать, стало не жалко ломать.

Таким образом, творец Мертвых душ и Ревизора был величайшим у нас политическим писателем. Мертвым взглядом посмотрел Гоголь на жизнь, и мертвые души только увидал он в ней. Вовсе не действительность отразил он в своих произведениях, но только с изумительным мастерством нарисовал ряд карикатур на нее от этого-то и запоминаются они так, как не могут запомниться никакие живые образы. Надо сказать, что личность Гоголя и то влияние, которое оказало его творчество на судьбу России, занимала Розанова гораздо больше, нежели анализ и разбор конкретных произведений.

Как и Набоков, Розанов выделял Мертвые души, Ревизора и Шинель, однако его интересовали и другие произведения Гоголя. Например, опровергая так же как и Набоков мысль о том, что Гоголь является основателем реализма в русской литературе, он упоминает некоторые другие произведения Гоголя Гоголь - какой-то кудесник. Он создал третий стиль.

Этот стиль назвали натуральным. Но никто, и Пушкин не создавал таких чудодейственных фантазий, как Гоголь. Вий и Страшная месть суть единственные в русской литературе, по фантастичности вымысла, повести, и притом такие, которым автор сообщил живучесть, смысл, какое-то странное доверие читателя и свое. Разве меньше, так сказать, фантазии мысли, фантазии мышления, узких и странных его коридорчиков, в Невском проспекте, в Риме Наконец, что за странность рассказывается нам в Носе Подробного разбора Василий Васильевич Розанов удостоил лишь Шинель в своем этюде Как произошел тип Акакия Акакиевича, так как считал, что типаж Башмачкина очень характерен для всего творчества Гоголя и до известной степени объединяющий в чертах своих если не все, то главные им созданные типы. Розанов подробно рассматривает историю создания повести от анекдота до последней редакции.

Вначале мы знакомимся с сюжетом, послужившим фабульной основой для Шинели. Некий чиновник купил дорогое ружье и во время охоты потерял его. От огорчения он заболел.

Тогда его друзья в складчину купили ему новое ружье. Василий Васильевич Розанов сравнил образ чиновника из анекдота с образом Акакия Акакиевича Башмачкина, героя Шинели, из ранней и поздней редакции. Он внимательно отследил трансформацию героя гоголевской повести, все изменения, причем начал свой анализ с первых строк Шинели. В результате Розанов приходит к выводу, что сущность художественной рисовки у Гоголя заключалась в подборке к одной избранной, как бы тематической черте создаваемого образа других все подобных же, ее только продолжающих и усиливающих черт, со строгим наблюдением, чтобы среди них не замешалась хоть одна, дисгармонирующая им или просто с ними не связанная черта в лице и фигуре Акакия Акакиевича нет ничего не безобразного, в характере ничего не забитого.

Совокупность этих подобранных черт, как хорошо собранный вогнутым зеркалом пук однородно направленных лучей, и бьет ярко, незабываемо в память читателя. И здесь мы видим, как считает Розанов, уже не сужение, но искалечение человека против того, что и каков он в действительности есть. Причем он полагал, что такое искалечение есть одна из характерных для творчества Гоголя черт, пожалуй, даже основная.

В чем же, по Розанову, причина столь разрушительного действия гения Гоголя Розанов судит Гоголя по тому, что Гоголь создал, и находит, что Гоголь сам не ведал, что творил. Именно в этом неведении, которое Розанов считает роковым для России, заключается главная тайна Гоголя Он показал всю Россию без-доблестной, небытием.

Показал с такой невероятной силой и яркостью, что зрители ослепли и на минуту перестали видеть действительность, перестали что-нибудь знать, перестали понимать, что ничего подобного Мертвым душам, конечно, нет в живой жизни и в полноте живой жизни. Один вой, жалобный, убитый, пронесся по стране Ничего нет Пусто Пуст Божий мир Таким образом, Гоголь непроизвольно создал карикатуру, но в этой непроизвольности была ее сила. Гоголь манекен, моргающий глазами в бесплодных поисках смысла того, что он написал, а потому, пишет Розанов, я не решусь удержаться выговорить последнее слово и д и о т. Он был так же неколебим и устойчив, так же не сворачиваем в сторону, как лишенный внутри себя всякого разума и всякого смысла человек.

Пишу и sic. Великолепно. Но какая же мысль Идиот таращит глаза, не понимает. Словечки великолепны. Словечки как ни у кого. И он хорошо видит, что как ни у кого, и восхищен бессмысленным восхищением, и горд тоже бессмысленной гордостью.

Некоторое внимание уделяет Василий Васильевич Розанов и языку Гоголя. Известно, что критики, придерживающиеся точки зрения, что Николай Васильевич Гоголь - представитель натуральной школы, любят восторгаться языком Мертвых душ и других творений, называя его живым. Опровергая это, Розанов пишет Как преднамеренно ошибся Собакевич, составляя список мертвых душ, или как Коробочка не понимала Чичикова - это все мы помним в подробностях, прочитав один раз и очень давно но что именно случилось с Германом во время карточной игры для того, чтобы вспомнить это, нужно еще раз открыть Пиковую даму. И это еще более удивительно, если принять во внимание непрерывное однообразие Мертвых душ Всмотримся в течение этой речи - и мы увидим, что оно безжизненно.

Это восковой язык, в котором ничего не шевелится, ни одно слово не выдвигается вперед и не хочет сказать больше, чем сказано во всех других. И где бы мы не открыли книгу, на какую бы смешную сцену не попали, мы увидим всюду эту же мертвую ткань языка Это скорее какая-то мозаика слов, приставляемых одно к другому, которой тайна была известна одному только Гоголю.

Не в нашей только, но и во всемирной литературе он стоит одиноким гением, и мир его не похож ни на какой мир. Он один жил в нем но и нам входить в этот мир, связывать его со своею жизнью и даже судить о ней по громадной восковой картине, выкованной чудесным мастером это значило бы убийственно поднимать на себя руку. В этой картине совершенно нет живых лиц это крошечные восковые фигурки, но все они делают так искусно свои гримасы, что мы долго подозревали, что уж не шевелятся ли они. И как бы подытоживая, Розанов пишет Мир Гоголя - чудно отошедший от нас вдаль мир, который мы рассматриваем как бы через увеличительное стекло многому в нем удивляемся, всему смеемся, виденного не забываем но никогда ни с кем из виденного не имеем ничего общего, связующего, и - не в одном только положительном смысле, но также - в отрицательном.

Надо сказать, что позже Розанов изменил свою столь резкую точку зрения, особенно после революции.

Он пишет, что революция оправдала Гоголя. Именно тогда он начинает выделять Гоголя, как первого писателя, сказавшего правду о России. Тогда же Розанов наконец отдает должное Гоголю в своей книге Опавшие листья Перестаешь верить действительности, читая Гоголя. Свет искусства, льющийся из него, заливает все. Теряешь осязание, зрение и веришь только ему. IV.