Михаил Пришвин. Дневники.

Черныйпередел. Михаил Пришвин. Дневники.В начале девяностых, когда возвращались доселенеизвестные произведения отечественной литературы, воскресло имя русскогописателя Михаила Пришвина и творение всей его жизни - его дневники.В 1991 годуиздательство Московский рабочий выпустило в свет первый томпришвинских дневников, но выпуск всего собрания растянулся на многие годы. Ксегодняшнему времени изданы только четыре тома. Дневник Пришвина - это произведение мало с чемсравнимое, вобравшее в себя сам воздух русской жизни и, одновременно, всю еетрагическую сложность.

Есть в нем что-то монашеское, как в послушании, естьмолитвенность. Россия как личность, природа как личность, художник как личность- вот три основы этого метафизического, но и каждодневного повествования.Распадмира внешнего, прошедший будто б и через душу писателя, породил этот порыв кобретению целостного мира внутреннего - своей личности, себя в Природе и себя вБоге. Обращаясь к пришвинской философии и его ужевечной теме сам-человека , можно блуждать в кольцах дневника и ненаходить выхода, потому что попадаешь в целый космос.

Но дневник содержит всебе и просто исторические сюжеты, нам давно известные, однако, при прочтениикоторых испытываешь такое чувство, словно совершаешь археологическую находку факт пришвинского дневника перелицовывает многие факты истории . Есть всем известный миф о революции - что Россияпогибла от рук большевиков - причисляющий к лику святых уничтоженное на корнюкрестьянство, плоть русского народа, но вот дневник Пришвина 1917 годанеожиданно для понимания рассказывает о том, как погибла Россия в одночасье от мужиков, от своей-то этой крестьянской плоти.Революция, похожая на новогодний праздник - стеми же чувствами тут и проводы освобождающие от прошлого, и радостное ожиданиенового и подарков от будущего как в каждой семье на Новый год - загадываньежеланий, натурально вот так - кто чего желает получить, каких плодов, отреволюции.

Но оказывается в деревне, собственно - в России, и обнаруживает уже,что входы этой революции взошли и что посеяно-то в народе было не благое сразумным, а драконьи зубы зависти да невежества.

Наблюдая за тем, что вокруг -а вокруг всего две деревеньки, Кибаи да Шибаи начинает совершать открытие заоткрытием, и все ясней понимает, какая беда пришла с революцией в Россию.Посути, наблюдает как на одном отдельно взятом клочке уничтожается Россия, тоесть дух жизни русской, давая тому для себя определение - черныйпередел . Пришвин воодушевился идеей поехать делегатомВременного комитета Государственной думы в свою Орловскую губернию, гденадеялся, как это записано в Дневнике, найти себе теперь дорогое моепризвание и где находилась вся его маленькая собственность ,часть родового имения, хутор, доставшийся ему в наследство по воле матушки -дом, сад и тридцать две десятины земли.

Он решает посвятить себя земле итворчеству, вдохновленному трудами земными cвободному, новому.Однако попрошествии нескольких месяцев Пришвин отправляет уже сообщение за сообщением вПетербург.

Сообщения эти, вчерне, становятся на многие месяцы впередсодержанием Дневника - они очень схожи с теми записями в Дневнике, что делал онкак репортер на передовой германского фронта. Снова это бесстрастный отчетувиденного, узнанного, пережитого и как тогда с гражданской верой, что там,где есть власть, еще могут изменить ход событий а главный призыв - остановитьстихийный захват и раздел земли.Но скоро он понимает, что происходящее -необратимо.

Революцию пожрала анархия, что есть скрытая в мужике страсть кнасилию, к бунту. Революция, то есть энергия единения народных масс, не находитсебе ни применения, ни воплощения, ни формы кроме карательной То, чтоназывается теперь анархией, по-видимому, совершенно противоположно истинномузначению этого слова анархист ненавидит не только внешнюю власть, городового,но и самый источник ее, право распоряжаться личностью другого, насилие.Междутем в этой анархии, которая теперь у нас водворилась, характерна претензиякаждого на роль городового.

Их речь, эти иностранные слова, которые ониповторяют, как попугаи, их костюмы, их призыв к захвату - все это выражаетотказ от своей личности и призыв к насилию. По ту сторону черты моих человеческихнаблюдений - в Дневнике 1917 года рождается этот экзистенциальныйоборотный взгляд на действительность, что усиливает в картинах чувствоабусрдности происходящего.Наблюдает, как мужики выбирают в сельские комитеты исоветы крестьянских депутатов уголовных кому уголовные, а намхороши . Следом пишет Потом я из расспросов убедился, что явлениеэто в нашем краю всеобщее. Городские юристы мне объяснили, что это дажезаконное явление в революцию и что так было и во Франции вор всегдаителлектуально выше рядового крестьянина и это его наблюдение для насдышит уже современностью.

Дальше поневоле читаешь как про свою современность, ичувство абсурдности происходящего оказывается ни чем иным, как некойсверхъестественной всеисторической Реальностью.Тогда, в семнадцатом году, в дневнике Пришвинавдруг возникает осмысленное им пока что только из жизни понятие враганарода или, в другом варианте - внутренний немец . Это понятиеобъясняет ему существо происходящего великого передела По городам иселам успех имеет только проповедь захвата внутри страны и вместе с тем отказот захвата чужих земель.

Первое дает народу землю, второе дает мир ивозвращение работников.Все это очень понятно в начале войны народ представлялсебе врага-немца вне государства. После ряда поражений он почувствовал, чтовраг народа - внутренний немец.

И первый из них, царь, был свергнут. За царемсвергли старых правителей, а теперь свергают собственников земли. Он сампопадает со своим хуторком в этот молох - Сон о хуторе на колесах уехалбы с деревьями, рощами и травами, где нет мужиков. Захват и раздел помещичьих земель по всей Россиигрозил бедой, которую мало кто осознавал, рассматривая вопрос о земле толькокак политический.Главное, я глубоко убежден, что все эти земледельцынаши, пашущие в год по десятине земли, понятия не имеют о настоящем земледельческомтруде.

И жажда их земли есть жажда воли и выхода из тараканьего положения.Нашикрасные министры понятия не имеют, как мало пахнет тут социализмом Пришвин замечает, что землю в России нельзя стихийно поделить крестьянам -деревня пойдет войной на деревню, потому что нет меж ними осознанных границ.Зато испоклон веков - вспомнить тяжбу Троекурова с Дубровским - была сильнавражда за спорные пограничные луга, рощи. Границы ж земельных наделов, то естьграницы помещичьих владений, рухнули, и уже воспринимая помещичьи земли какобщие, общественные , мужики вот-вот готовы встать на ножи. Норасколото не только земство, расколота в глуби и сама эта ощетиненная вкруговой обороне крестьянская община нужда в земле осмылена в ней только длякрестьян однолошадных , кому есть чем пахать, а безлошадные должны поневоле сдавать в аренду или продвать своитолько обретенные наделы, снова оказываясь без земли, оказываясь в том жебеспросветном таракньем положении . Отношение еще более враждебное изавистливое к городам, под которыми земли много . Землю делят -происходит как бы тектонический разлом России.

По трещинам этого разлома ужеясны очертания неминуемые гражданской войны.

В конце концов драться за землюбудут Россия крестьянская и Россия рабочая.Захват же и передел земли, ужепроизошедий, узаконивают своим первым же декретом большевики, получая за это неиначе как от России крестьянской мандат на власть.

И вот одномунаглецу-матросику уже п о с и л а м гаркнуть да разогнать Учредительное собрание а одним выстрелом Авроры п о с и л а м свергать правительство,устанавливая диктатуру - карающую диктатуру простого народа, несущую толькоразрушение, анархию народных масс. Это крестьянство было той молчаливойгигантской силой, волю которой почуяли да исполнили по-смердяковски большевики,чей декрет о мире и земле был хладнокровным убийством России,пулей, пущенной ей даже не в лоб, а в затылок Брестский мир . Сделать этого несмела ни одна другая партия, то есть политических исполнителей, готовых пойтина это убийство, кроме них не нашлось.

Знаменитый выкрик Ленина - Естьтакая партия был выкриком, что есть партия, готовая к захватувнутри страны и к отказу от захвата чужих земель , то есть котказу от ее обороны.Пришвин замечает в Дневнике Когда помещикво время ли сенокоса или уборки хлеба своими рабочими не справится и нужнопоклониться мужикам, и они на короткое время становятся господами, а помещиккак бы теряет власть свою, то вот как ведет себя мужик, похоже теперешнееправительство во власти разных советов рабочих, солдатских, батрацких ужони-то ломаются, вот уж они-то измываются доверяем постольку, поскольку ипрочее.

Так вот, мужики, что стали на короткое время диктатуры господами решает Пришвин еще в семнадцатом - как разрушат старое государство и накажутстарых господ, так неминуемо будут уничтожены сами большевики лишат Россиюзакона и власти, чтобы после того, как страна разломится на миллионыосколков-островков, пойти на эти земли войной, захватывая область за областьюруками обреченных только на голодную смерть рабочих, солдатскихдеморализованных масс, городских полуинтеллигентов, инородцев, что станутносителями идеи нового Порядка, Закона, Государства - новой Советской России.Чтобы взнуздать мужика, надо лишить его захваченной земли, то есть возвратитьземлю в оборот действительно общественный, соединяя безжалостно и удельныеостровки, мужицкие эти новгородские республики в государство Читая дневник Пришвина 1917 года, после того, как замыкается череда всех этихсбывшихся предсказаний, когда он предвидел будущее в том, что вершилось на егоглазах невольно чувствуешь, что он увидел Россию будто б насквозь и что этотвзгляд пронзает ее -то на все времена.

Статья Олега ОлеговичаПавлова.