Михаил МихайловичПришвин родился 23 января 1873 года недалеко от города Ельца Орловской губерниив купеческой семье. Как водилось тогда сначала гимназия, затем реальноеучилище в Тюмени, затем политехникум в Риге. Дальнейшее образование М. Пришвинполучает за границей, в Лейпцигском университете. В двадцатилетнем возрасте онсдал там государственный экзамен по агрономическому отделу философскогофакультета, и в Россию вернулся агрономом, но с широким общегуманитарнымобразованием.Некоторое времямолодой агроном служит в земстве в Клину, некоторое время занимается с профессором Прянишниковым вСельскохозяйственной академии в Москве, некоторое время работает исследователемна опытной станции в г. Луге, сотрудничает в агрономических журналах, написалкнигу о картофеле. Но Как Нестеровзаписал в своем дневнике я начинаю выделяться по рисованию , так Пришвин почувствовал особенное тяготение к русскому языку.Возможно, он чувствовал его и раньше, но теперь оно проявилось и обострилось.
По совпадениюименно в это время он познакомился с известными русскими этнографами Шахматовыми Ончуковым.
Языковеды-этнографы уговорили Пришвина поехать на север России, вОлонецкую губернию, для собирания народных сказаний, поверий, песен, пословиц ипоговорок. Видимо, в этот момент и решилась судьба Пришвина быть ли емуагрономом и ученым, быть ли ему писателем. Пришвин согласился на уговоры иуехал на Онежское озеро.Пожалуй, как никто другой, он имел основания сказать втот день Жребийброшен, рубикон перейден . Надо представитьсебе, в какой обстановке формировалось самосознание будущего писателя.
Последняя четвертьдевятнадцатого и первое десятилетие двадцатого века в России было ознаменованопробуждением острейшего интереса к национальным, народным ценностям. Это сочеталось с одновременнымвзлетом, можно сказать, всех видов искусств, равно как и науки.Этот обостренныйинтерес к народным, национальным ценностям коснулся, разумеется, и такихобластей культуры, как язык, фольклор, этнография.
Поэтому отнюдь не случайноуговаривал академик Шахматов молодого ученого, пишущего пока о картошке, нотяготеющего к глубинам русского языка, к русскому народному слову, отправитьсяв Олонецкие края за сбором сказаний. Не случайно также молодой ученый на этуэкспедицию охотно согласился. Это было вполне в духе времени. Надо былопредставить и север России тех времен.Это был воистину край непуганых птиц, апласты народности как в языке, в фольклоре, так и в укладе жизни, в быту, вэтнографии были первородны, нетронуты.
Неудивительно,что такой очарованный странник, как Пришвин, жадно начал впитывать душой, умоми сердцем всю эту первородность. Дело не ограничилось собиранием фольклора.Пришвин написал книгу В краю непуганых птиц , которая сразу же сделала ему имя. Онуехал на север скромным агрономом, а вернулся замечательным русским писателем. Строго говоря,послужная биография Пришвина на этом кончается.Он больше нигде и никогда неслужил ни в земствах, ни на исследовательских сельскохозяйственных станциях,ни в каких бы то ни было других учреждениях и организациях. До конца жизнитеперь он будет служить только одному русской литературе, а послужной егосписок это просто-напросто им написанных и изданных книг. Сразу же можно и назвать основные из них В краю непуганых птиц , За волшебным колобком , Адам и Ева , Светлое озеро , Черный араб , Жень-шень , Лесная капель , Календарь природы , Кашеева цепь , Золотой луг , Кладовая солнца , Фацелия , Глаза земли , В перечисленноевходит далеко не все, что было написано Пришвиным, не говоря уж о егомноготетрадных дневниках, которые ждут еще своего исследования и публикации, ноперечисленное вполне определяет лицо, характер художника слова и его место влитературе.
Вообще-то дляоценки Пришвина как писателя и мыслителя всегда и при всех обстоятельствахмогло бы хватить той оценки, которую мы находим в письме Алексея МаксимовичаГорького Пришвину, написано в Сорренто 22 сентября 1926 года. Вот что Горькийпишет в этом письме Я думаю, что такого природолюба, такогопроницательного знатока природы и чистейшего поэта ее, как Вы, МихаилМихайлович, в нашей литературе не было. Догадывался я об этом еще во времена Черного араба , Края непуганых птиц , окончательно прозрел, читая совершенноизумительные Родники . Превосходно писал Аксаков Записки ружейногоохотника и Об ужении рыбы , чудные страницы удалисьМензбиру в книге о птицах, и у Кайгородова, и у других многих природа русскаяпорою вызывала сердечные слова, но ни у кого из них не находил я всеохватывающей, пронзительной и ликующей любви к земле нашей, ко всему ее живомуи якобы смертному, ни у кого, как у Вас, воистину отца и хозяина всех своих видений . В чувстве и слове Вашем яслышу нечто древнее, вещее и язычески прекрасное, сиречь подлинночеловеческое, идущее от сердца сына земли, великой матери, богочтимой Вами. Икогда я читаю Фенологические домыслы и рассуждения Ваши улыбаюсь, смеясь от радости, до того это всеизумительно прелестно у Вас. Не преувеличиваю, что мое истинное ощущениесовершенно исключительной красоты, силой которой светлейшая душа Ваша освещаетвсю жизнь Все у Вас сливается в единыйпоток живого, все осмыслено умным Вашим сердцем, исполнено волнующей,трогательной дружбы с человеком, с Вами поэтом и мудрецом . Итак, первая жекнига М. Пришвина Вкраю непуганых птиц сделала его известным писателем.
Появилось в русской литературе новое имя Пришвин. Но дорога к себе была для Михаила Михайловича не так еще близка, он несразу обрел то свое лицо, которое мы сразу же представляем себе, произнося имя Пришвин.
Осмелюсь заметить даже, что В краю непуганых птиц книга яркая, замечательная, все же книга еще не вполнепришвинская.
Такую книгу мог бы написать и другой русский писатель, ну, скажем,Куприн, а еще точнее Лесков, в то время как пришвинские книги зрелого егопериода ни один писатель в мире, кроме Пришвина, написать не мог. Первая книга и ещенесколько последующих, таких, как Адам и Ева , Светлое Озеро , были, конечно, поисками своего лица,своеобразия, уникальности а каждый большой художник уникален, или его нельзяназывать большим художником , но все же они лежали в русле русской литературытех времен.
Самолету, чтобы подняться в небо, надо некоторое время разбегатьсяпо земле.
Потом наступает точка, когда он отрывается от дорожки и летитсамостоятельно. Первые книги Пришвина и были таким разбегом.
Спору нет, уже поэтому разбегу было видно, какой небывалый летательный аппарат берет разбег, иможно было догадываться уже о его будущих летательных качествах, тем не менееэто было лишь предисловие к творчеству.
Сам писатель о начале своего путиоднажды сказал Я жемало-помалу осознал свой путь и начал культивировать географический очерк,превращая его литературный жанр Но кто же сейчасдумает и говорит о Пришвине как о писателе географическом? Правда, что егоочерки разнообразны по географии Север, Дальний Восток, Средняя Азия, Волга,Запорожье и Средняя Россия правда, что за первую книгу Пришвина избралидействительным членом Географического общества, и все же слово Пришвин со словом география как-то не сочетается. С чем жесочетается точнее всего в вашем сознании слово Пришвин ? Ответить на это не трудно.
Оносочетается со словом природа . А если точнее природаСредней России.Если тут противоречие? Природа это ведьчать географии горы, реки, леса, луга, низменности, овраги Да, это так. Но пришвинская природа этонесколько иная, нежели географическая, категория, у него иное отношение кприроде, нежели у географов, а именно не научно-описательное, адуховно-поэтическое отношение.
Пришвин, начиная как будто с простогоисследования, поднимается в философские, поэтические, духовные сферы, в сферыглубокого искусства. Он не географ, а поэт или, как чаще его называют вобиходном разговоре, певец природы. Певец русской природы.Михаил Пришвинумер 16 января 1954 года. Проходят десятилетия, но еще многие поколения людейбудут наблюдать, как прорастают в душах и сердцах пришвинские семена,облагораживая их, делая чище и лучше.