Лермонтов Михаил Юрьевич

Лермонтов Михаил Юрьевич родился в ночь на 3(15) . 10.1814 в Москве, умер 15(27) . 7.1841 у подножия горы Машук, в 4 верстах от Пятигорска; в апреле 1842 его прах был перевезен в фамильный склеп в Тарханы.Сын армейского капитана Юрия Петровича Лермонтова (1787–1831) и Марии Михайловны Лермонтовой (1795–1817) , урожденной Арсеньевой, единственной дочери и наследницы значительного состояния пензенской помещицы Елизаветы Алексеевны Арсеньевой (1773–1845) , принадлежавшей к богатому и влиятельному роду Столыпиных.

По линии Столыпиных Лермонтов был в родстве или свойстве с Шах–Гиреями, Хастатовыми, Мещериновыми, Евреиновыми, Философовыми и одним из своих ближайших друзей Алексеем Аркадьевичем Столыпиным, по прозвищу Монго. Брак, заключенный против воли Арсеньевой, был неравным и несчастливым; мальчик рос в обстановке семейных несогласий.После ранней смерти матери поэта бабушка, женщина умная, властная и твердая, перенесшая всю свою любовь на внука, сама занялась его воспитанием, полностью отстранив отца. Детские впечатления от семейной драмы отразились в творчестве Лермонтова [драмы “Menschen und Leidenschaften” (“Люди и страсти” , 1830) и “Странный человек” (1831) , а также посвященные памяти отца стихотворения “Ужасная судьба отца и сына” (1831) и “Эпитафия” (1832) ], прямо или косвенно отразились в нем и родовые предания.

Род Лермонтовых – основатель шотландский офицер Георг (Юрий) Лермонт, 17 в – согласно этим преданиям, восходит к полулегендарному шотландскому поэту и прорицателю Томасу Рифмачу (13 в.) , прозванному “Learmonth” (“шотландские мотивы в “Желании” – “Зачем я не птица, не ворон степной” , 1831) . Детство поэта проходило в имении Арсеньевой Тарханы Пензенской губернии.

Мальчик получил столичное домашнее образование (гувернер – француз, бонна – немка, позднее преподаватель – англичанин) , с детства свободно владел французским и немецким языками.Уже ребенком Лермонтов хорошо знал быт (в том числе и социальный) помещичьей усадьбы, запечатленный в его автобиографических драмах.

Летом 1825 бабушка повезла мальчика на воды на Кавказ; детские впечатления от кавказской природы и быта горских народов остались в его раннем творчестве (“Кавказ” , 1830; “Синие горы Кавказа, приветствую вас ” , 1832) . В 1827 семья переезжает в Москву, и 1 сент. 1828 Л. зачисляется полупансионером в 4–ый класс Московского университетского благородного пансиона, где получает систематическое гуманитарное образование, которое пополняет систематическим чтением.

Уже в Тарханах определился острый интерес мальчика к литературе и поэтическому творчеству; в Москве его наставниками становятся А. З. Зиновьев, А. Ф. Мерзляков (у которого он берет домашние уроки) и С. Е. Раич, руководивший пансионским литературным кружком. В стихах Л. 1828–30 есть следы воздействия “итальянской школы” Раича и воспринятой через нее поэзии К. Н. Батюшкого, однако уже в пансионе определяется преимущественная ориентация Лермонтова на А. С. Пушкина, байроническую поэму (первоначально – в интерпретации Пушкина) , а также на литературно–философскую программу любомудров в “Московском вестнике” . В ближайшие годы байроническая поэма становится доминантой раннего творчества поэта. В 1828–29 он пишет поэмы “Корсар” , “Преступник” , “Олег” , “Два брата” . В марте 1830 вольные порядки Московского пансиона вызвали недовольство Николая I (посетившего пансион весной) , и по указу Сената он был преобразован в гимназию.

В 1830 Лермонтов уклоняется “по прошению” и проводит лето в подмосковной усадьбе Столыпиных Середниково (апрель – начало мая – июль 1830) ; в том же году после сдачи экзаменов зачислен на нравственно–политическое отделение Московского университета.

К этому времени относится первое сильное юношеское увлечение поэта – Екатериной Александровной Сушковой (1812–1868) , с которой он познакомился у своей приятельницы А. М. Верещагиной.С Сушковой связан лирический “цикл” 1830 [“К Сушковой” , “Нищий” , “Стансы” (“Взгляни, как мой спокоен взор ” ) , “Ночь” , “Подражание Байрону” (“У ног твоих не забывал ” ) , “Я не люблю тебя: страстей ” и др. ]. По-видимому, несколько позднее Лермонтов переживает еще более сильное, хотя и кратковременное чувство к Наталье Федоровне Ивановой (1813–1875) , дочери драматурга Ф. Ф. Иванова; стихи т. н. ивановского цикла [“Н. Ф. И вой” , “Н. Ф. И.” , “Романс к И ” , “К*” (“Я не унижусь пред тобою ” ) и др. ] отличаются повышенной драматичностью, включая мотивы любовной измены, гибели и т.п. ; общие контуры романа с Ивановой отразились в драме “Странный человек” . Третьим по времени адресатом лирических стихов Лермонтова начала 1830–х гг. была Варвара Александровна Лопухина (1815–1851) , в замужестве Бахметева, сестра его товарища по университету.

Чувство к ней Лермонтова оказалось самым сильным и продолжительным; по мнению близкого к поэту А. П. Шан–Гирея, Лермонтов “едва ли не сохранил его до самой смерти своей” . Лопухина была адресатом или прототипом как в ранних стихах [“К. Л.” (“У ног других не забывал ” , 1831) , “Она негордой красотою ” , 1832, и др. ], так и поздних произведений: “Валерик” , посвящение к VI редакции “Демона” ; образе проходит в стихотворениях “Нет, не тебя так пылко я люблю” , в “Княгине Лиговской” (Вера) и др. В 1832, разочарованный казенной рутиной преподавания, Лермонтов оставляет Московский университет и переезжает в Петербург (июль–начало августа) , надеясь продолжить образование в Петербургском университете; однако ему отказались зачесть прослушанные в Москве курсы.

Чтобы не начинать обучение заново, поэт не без колебаний принимает совет родных избрать военное поприще; в ноябре 1832 сдает экзамены в Школу гвардейских прапорщиков и кавалерийских юнкеров и проводит два “страшных года” в закрытом военном учебном заведении, где строевая служба, дежурства, парады почти не оставляли времени для творческой деятельности (быт школы в грубо натуралистическом виде отразился в обсценных т.е. юнкерских поэмах – “Петергофский праздник” , “Уланша” , “Гошпиталь” – все 1834) . Она оживляется в 1835, когда Лермонтов был выпущен корнетом в лейб–гвардейский Гусарский полк (сентябрь 1834) ; в этом же году выходит поэма “Хаджи Абрек” [не считая раннего стихотворения “Весна” ], поэт отдает в цензуру первую редакцию драмы “Маскарад” , работает над поэмами “Сашка” , “Боярин Орша” , начинает роман “Княгиня Лиговская” . Он получает возможность общения с литературными кругами Петербурга.

Сведения об этих контактах скудны; известно о знакомстве Лермонтова с А. Н. Муравьевым, И. И. Козловым и близким к формирующихся славянофильским кружкам С. А. Раевским, что способствовало укреплению уже определившегося интереса поэта к проблемам национальной истории и культуры.

Раевский, один из близких друзей Лермонтова (в 1837 пострадавший за распространение “Смерти Поэта” ) , был полностью посвящен в процесс работы над романом “Княгиня Лиговская” (1836; не окончен; опубликован в 1882) , одна из сюжетных линий которого опирается на историю возобновившегося романа поэта с Сушковой.

В 1835–1836 Лермонтов еще не входит в ближайший пушкинский круг; с Пушкиным он также не знаком.

Тем более принципиальный характер получает его стихотворение “Смерть Поэта” (1837; опубликовано в 1858) , написанное сразу же после гибели Пушкина.

Лермонтов говорил от лица целого поколения, одушевляемого скорбью о гибели национального гения и негодованием против его врагов.Стихотворение мгновенно распространилось в списках и принесло Лермонтову широкую известность.

Основную тяжесть вины Лермонтов перенес на общество и его верхушку – “новую аристократию” (“надменные потомки/ Известной подлостью прославленных отцов” ) , не имеющую за собой опоры в национальной исторической и культурной традиции и составлявшую в столице ядро антипушкинской партии, сохранившей к поэту и посмертную ненависть.Заключительные 16 строк стихотворения (написанные позднее, 7 февраля) были истолкованы при дворе как “воззвание к революции” . 18 февраля 1837 Лермонтов был арестован; началось политическое дело о “непозволительных стихах” . Под арестом поэт пишет несколько стихотворений: “Сосед” (“Кто б ни был ты, печальный мой сосед” ) , “Узник” , положивших начало блестящему “циклу” его “тюремной лирики” : “Соседка” , “Пленный рыцарь” (оба – 1840) и др. В феврале 1837 был отдан высочайший приказ о переводе Лермонтова прапорщиком в Нижегородский драгунский полк на Кавказ; в марте он выехал через Москву.

Простудившись в дороге, был оставлен для лечения (в Ставрополе, Пятигорске, Кисловодске, апрель–начало мая – 1–ая половина сентября 1837) ; по пути следования в полк он “изъездил Линию всю вдоль, от Кизляра до Тамани, переехал горы, был в Шуше, В Кубе, в Шемахе, в Кахетии, одетый по-черкесски, с ружьем за плечами, ночевал в чистом поле, засыпал под крик шакалов ” (письмо Раевскому, 2–я половина ноября – начало декабря 1837) , в ноябре был в Тифлисе, где, по–видимому, возникли связи с культурной средой, группировавшейся вокруг А. Чавчавадзе (тестя Грибоедова) , одного из наиболее значительных представителей грузинского романтизма.

Лермонтов близко соприкасается с народной жизнью, видит быт казачьих станиц, русских солдат, многочисленных народностей Кавказа.

Все это проецируется в его творчество, в частности, утвердив в нем фольклористические интересы; в 1837 он записывает сказку об Ашик–Керибе (“Ашик–Кериб” ) , стремится передать колорит восточной речи и психологию “турецкого” (тюркского, по–видимому, азербайджанского) сказителя; в “Дарах Терека” , “Казачьей колыбельной песне” , “Беглеце” из фольклорной стихии вырастает народный характер, с чертами этнической определенности.

В Пятигорске и Ставрополе он встречается с Н. М. Сатиным, знакомым ему по Московскому пансиону, Белинским, доктором Н. В. Майером (прототип доктора Вернера в “Княжне Мери” ) ; знакомится с ссыльными декабристами (В. М. Голицыным, В. Н. Лихаревым, М. А. Назимовым) и близко сходится с А. И. Одоевским, памяти которого посвятил прочувственное стихотворение (“Памяти А. И. Одоевского” ) . Люди “поколения 1820–х” , в частности декабристы (Назимов, позднее Лорер) , ощущали в Лермонтове представителя иного поколения, зараженного скептицизмом и социальным пессимизмом и скрывающего от окружающих свой внутренний мир под маской иронии и общественного индифферизма. Внешне это нередко выражалось у Лермонтова в стремлении уклониться от разговора на серьезные темы, в ироническом отношении к восторженности и исповедальности; такая манера держать себя оттолкнула в 1837 Белинского, привыкшего к философским спорам в дружеских кружках.

Между.