Четвёртая книга царств

Начинается книга с курьёза. Охозия Ахавыч вывалился из окна своего дворца — вместе с декоративной решёткой. «И занемог». Ещё бы...

Болезнь не проходила. Охазия послал человечков на поклон к Вельзевулу — аккаронскому божку.

Илия сразу встрепенулся — нельзя Вельзевулу подарки носить и вообще — он же Вельзевул!

Илия перехватил ходоков на полпути и стал стращать их скоропостижной смертью. Ходоки перепугались и вернулись во дворец.

— Что сказал вам Вельзевул?

— Мы вернулись, ибо нас какой-то чудак отговорил ходить в Аккарон.

— Кто такой, размер трусов?

— Имени его мы не знаем. Трусов он не носит — только кожаный ремешок на поясе. Волосатый, как павиан.

— Ага. Это Илия.

«И послал к нему пятидесятника с его пятидесятком».

Чем был «пятидесяток», неизвестно, но предполагают, что это означает 50 вооружённых человек.

Илия сидел на горе и околачивал груши — кожаным ремешком. Пятидесятник остановился у подножия и стал кликать пророка.

— Иди сюда — так тебе наш царь приказал.

— Гореть вам живьём, ребята, за такие слова.

Пятидесятник сгорел живьём. Его пятидесяток тоже. Царю показалось, что случилось какое-то недоразумение. Он повторил процедуру. Вторая делегация тоже сгорела. Живьём.

Царь чувствовал, что не понимает чего-то очень важного, но не мог понять — чего именно. Поэтому он послал третью делегацию.

Третий пятидесятник стоял у подножия горы, заваленной жаренными тушками в фольге (доспехах). И дрожал, как осиновый лист. Его пятидесяток тоже дрожал. Никому не хотелось превращаться в курицу на банке.

На вершине, как ни в чём не бывало, сидел Илия в ремешке и делал вид, что не замечает ни сотни жарких из человечины, ни пятидесяти кандидатов на жаркое.

Пятидесятник принял подобающую позу — встал на четвереньки, и пополз к вершине, обливаясь слезами.

— Не вели казнить, батюшка, рабов твоих. Мы люди невольные, нам приказали — мы выполняем.

— Ну и чего же вам нужно?

— Царь наш, Охазия, хочет поговорить с тобой.

— Ну, ладно.

Пошли к царю.

— Чего звал? — спросил пророк у самодержца.

— Илюша, ну, что за дела?

— Ты хотел посоветоваться с Вельзевулом? Сегодня вечером ляжешь спать, а завтра утром не проснёшься. После этого советуйся с ним, сколько хочешь.

Царь Израиля Охозия умер. А куда деваться? На трон сел его брат, Иорам.

Бог собрался прокатить Илию в вихре на небо. Илия в это время гулял с Елисеем из Галгала в Вефиль. Илия начал уговаривать Елисея не ходить с ним больше — ему не хотелось уезжать на небо с попутчиком.

Возможно, он боялся лишать себя возможности потом о такой поездке соврать — зачем ему свидетель? Но Елисей ни за что не желал бросать друга одного на большой дороге. Пошли вдвоём в Вефиль.

На подходе к городу их встретили юные местные пророки. И сразу набросились на Елисея.

— Ты знаешь, что ему сегодня ещё на небо ехать? Чего цепляешься к человеку? Не даёшь ему сказать родине последнее «прости».

— Ша, не надо меня учить. Я всё знаю. И вообще, закройте рот, пацаны.

Тут прорезался голос у Илии.

— Елисей, останься здесь, ведь мне ещё в Иерихон идти — репетицию духового оркестра проводить.

— Даже не проси, я тебя не оставлю.

— Как знаешь.

Они пошли в Иерихон. Подошли к Иордану. В небольшом отдалении держалась группа юных пророков — пятьдесят человек, которые делали вид, что прогуливаются. Илия оглянулся.

Мальчишки потупились. Пророк взял свой плащ и ударил им по воде, да так сильно, что река расступилась. Вдвоём с Елисеем они перешли по сухому дну на другой берег. Остановились, отдышались.

— Прежде, чем я уеду, попроси меня о чем-нибудь, дружище.

— Пусть твой дух ляжет на меня, а ещё лучше — пусть он ляжет на меня два раза.

— Ну и задачки ты задаёшь. Ладно, если увидишь мой огненный старт — получишь своё, а не увидишь — извини.

В это время прилетел небесный кабриолет — искры веером, дым столбом. Всё, как в кино. Илия сел в тачку и умчался, но плащик волшебный уронил — зачем на небе плащи? Там все голые ходят.

Елисей от этого зрелища впал в экстаз, начал кричать и размахивать руками. Ракета с пророком улетела — больше Елисей его не видел. Подобрал волшебный плащик и побрёл к реке. Начал бить этим предметом одежды по воде и причитать.

— Ну, где ты, бог Илии? Покажись.

Вода разошлась, как и раньше. Елисей пошёл по дну пешком. Юные пророки увидели его выходки и зашушукались.

— Видали? Дух Илии точно на этом мужичке лежит, надо его как-нибудь поздравить.

Мальчишки подбежали к Елисею и стали бить поклоны новоявленному волшебнику.

— Ты не огорчайся так, барин. Может быть, твой дружок и не пропал — выпал из коляски и валяется где-нибудь в ущелье. Если хочешь, мы сейчас сбегаем и поищем его.

— Не надо никуда ходить.

— Нет, мы лучше сходим, барин.

— Ну, ладно, что с вами делать? Поищите, если так вам хочется.

Поискали. Не нашли. Елисей поворчал в том смысле, что надо старших слушать, и успокоился. Решил идти обратно из Иерихона в Вефиль. По дороге над ним насмехались дети: «Плешивый идёт!». Елисей и вправду был лыс, как колено Давида.

Елисей был очень добрым человеком. Он повернулся к детишкам и проклял их. Из лесу тут же выскочили две медведицы и порвали малышей в лоскуты.

Лес в Израиле — фантастика. Медведи там же — полная «скайенс фикшн».

Но божий человек, проклинающий именем бога безобидных, невинных детей — это нечто. Натравил диких зверей на детишек. Медведями было разодрано сорок два ребёнка.

Очень по — библейски. Мораль сей басни такова: не позволяйте своим детям дразнить лысых бродяг на просёлочных дорогах, особенно, если в вашем городе гастролирует зоопарк. Мало ли, что.

Итак, в Израиле воцарился Иорам Ахавыч. Иораму очень хотелось, чтобы авторы библии написали о нём: это был правильный мужик. Для этого он даже демонтировал статую Ваала в столице.

Но на писцов это не произвело никакого впечатления, они всё равно написали, что Иорам грешил перед господом. А всё потому, что он не хотел отдать Израиль под власть Иудеи.

Царь моавитян Меса был жутким богачом. Он ежегодно присылал в Израиль 100 тысяч овец и 100 тысяч нестриженых баранов. Если бы хоть один баран оказался стриженым, израильтяне обиделись бы на моавитян.

Но вот умер в Израиле Ахав, и Меса сказал: не буду больше посылать в Израиль ни овец, ни баранов — ни стриженых, ни бритых.

Иорам понял — без шерсти Израилю не бывать, и созвал все израильские войска на строевой смотр. Смотром он остался доволен и решил, что вполне может рассчитывать на победу.

Но поддержка не помешала бы, поэтому Иорам послал иудейскому царю Иосафату запрос: «А не хотел ли бы ты, мой иудейский друг, прогуляться до моавитян — намылить им холку?».

Иудея хлебом не корми — дай повоевать с кем-нибудь. Иосафат обрадовано захлопал в ладоши: «Пойдём повоюем, брат мой! Отчего же не повоевать?». Иудеи тоже построились на плацу.

Вскоре сборное войско антимоавитской коалиции выступило в поход. За союзниками увязался ещё один царь — едомский, хотя его никто не звал. Решили так: чем больше членов в коалиции, тем лучше.

— Какой дорогой пойдём на супостата, друзья мои? — спросил Иосафат, когда барабаны отбарабанили, а трубы оттрубили.

— Пойдём через едомскую пустыню, чтобы застать его врасплох. Нас никто оттуда не ждёт, и мы навалимся на жирного Месу, как снег на голову. Тем более, что к нам присоединился едомский царь. Он пустыню знает, как свои пять пальцев, авось не заплутаем.

Иосафат вопросительно посмотрел на едомского монарха. Тот радостно улыбался и пускал слюну.

Никто до сих пор не знал, как зовут этого самодержца. Иудей пожал плечами — Иораму, дескать, видней. Выехали.

Идея идти через пустыню была очень хороша — на бумаге. Как только войска втянулись за барханы, оказалось, что коалиция заблудилась. То есть, абсолютно. Семь дней все делали вид, будто всё идёт нормально, но на восьмой день что-то изменилось.

Все захотели пить. Почему-то. Едомский царь даже слюну перестал пускать. Но всё так же улыбался.

Добиться от него, куда надо идти, чтобы выбраться из песков, оказалось гиблым делом. Среди едомских воинов не оказалось ни одного, способного найти в едомской пустыне воду.

Иосафат, как настоящий иудей, решил, что без божьего вмешательства не обойтись.

— Нет ли среди присутствующих какого-нибудь пророка? — спросил он.

Все начали искать по лагерю пророков. Оказалось, что есть, и не кто-нибудь, а сам Елисей — с плащиком Илии.

Он совершенно случайно оказался в войсках союзников, которые шли наказывать моавитян за срыв поставки тонкорунных овец мясно-молочной породы.

Наверное, проходил мимо и завернул на солдатский огонёк. Пророки, они любят это дело — в солдатских палатках ночевать.

Иорам, как главный зачинщик похода, считался как бы главнокомандующим. Поэтому он призвал Елисея пред свои ясные очи.

— Скажи-ка, любезнейший, как бы нам отсюда вырулить побыстрее?

Елисей презрительно цыкнул зубом.

— Я тебя в упор не вижу, морда израильская. Если бы не Иосафат, не видать бы тебе моавитян, как своих ушей. А сейчас, позовите-ка мне гуслиста.

Гуслиста нашли. Елисей приказал ему сыграть что-нибудь такое, чтобы «душа развернулась, а потом свернулась». Гуслист заиграл. Душа Елисея развернулась. Когда она свернулась, Елисей обратился к монархам.

— Значится, так. Пусть народ берёт лопаты и начинает копать канавы — от этой палатки и до горизонта. Завтра эти канавы будут полными воды. Попьёте вы, и ваши кони, и ваш крупный рогатый скот, и ваш мелкий рогатый скот. Когда вы все напьётесь от пуза, приступайте к войсковой операции.

Искать моавитян не надо — вон их страна начинается, сразу за седьмым барханом. Всё, что от вас требуется — разрушить все их города, срубить все их деревья, перекрыть все их водные источники, забросать все их поля и нивы камнями. Приступайте — время пошло.

Народ взялся за кирки и лопаты. Это надо просто понять — никакой семит не идёт на войну без крупного и мелкого рогатого скота, а также — шанцевого инструмента. Особенно, если идти на войну так далеко — от Самарии до земли моавитской.

Копали всю ночь. Утром в канавах зажурчала вода.

За всеми манипуляциями союзников молча наблюдала моавитская армия, стоявшая за тем самым седьмым барханом. Оказалось, что все попытки подкрасться к ним незаметно были напрасными.

Ещё в день строевого смотра моавитяне знали, что Иорам со товарищи идёт на них войной. И сразу выставили войска на границе. Целую неделю они смотрели кино — про то, как коалиция ходила кругами в пустыне.

Моавитян подвела самонадеянность. И невежество. Смешиваясь с местными грунтами, вода становится красной. Как только рвы наполнились водой, союзники начали подпрыгивать на месте от радости, размахивать шанцевым инструментом и издавать гортанные крики.

Моавитяне увидели эту возню, услышали крики и металлический лязг... А вода была красной. Они решили, что враги сошли с ума от жажды и пускают друг другу кровь. Решили включиться в процесс.

Эта ошибка им дорого обошлась. Утомлённые солнцем союзники обрушились на моавитян со всей своей благородной яростью. Они расстреливали врагов из луков, рубили мечами, топтали волами, бодали козами и обливали презрением.

Моавитяне побежали. Союзники устремились за ними, выводя из строя моавитские источники водоснабжения, засыпая поля камнями, срубая все деревья и разрушая города и веси. Осталась лишь моавитская столица Кир-Харешет.

Союзные пращники подвергли столицу артиллерийскому обстрелу, да так, что она разрушилась.

Моавитский царь собрал из остатков своего войска группу в 700 удальцов и попытался пробиться с ними к едомскому царю.

Видимо, хотел ему отомстить за то, что тот неправильно вёл евреев по пустыне — так, что они не заблудились. Но его кровожадный замысел не удался — евреи были начеку и не дали друзей в обиду.

Тогда побеждённый монарх впал в отчаяние, схватил своего первенца — сына, заволок его на крепостную стену (которую только что разрушили еврейские пращники) и сжёг пацана. Живьём.

Союзники ахнули и «вознегодовали». От такой жестокости дрогнуло сердце даже у Елисея, который накануне скормил медведям четыре десятка ребятишек.

Коалиция отступила, не в силах смотреть на это зверство. Война закончилась ничем. Как говорится — победила дружба.

Елисей одумался, вспомнил, чей плащик на его плечах болтается, и решил — пора делать добро людям, как юные тимуровцы и прочие положительные персонажи.

Первое доброе дело было так себе — помог вдове откупиться от кредиторов — с помощью колдовства. Само дело очень напоминает то, как Христос превратил на свадьбе воду в вино.

Второе доброе дело было действительно добрым. О нём нужно сказать поподробнее. Пророк частенько покупал хлеб в одной и той же булочной. Хозяин и хозяйка его заприметили.

Как теперь говорят, он стал постоянным клиентом. Брэнд — великое дело. Хозяйка, которая отвечала за брэнды, ибо она стояла за прилавком, пока хозяин булку испекал, вышла на мужа с коммерческой инициативой.

— Знаешь, муженёк, надо бы как-то нашего постоянного клиента отметить — да так, чтобы он и думать о конкурентах забыл.

— Что ты предлагаешь, солнце моё?

— Давай пристроим ему флигелёк — пусть останавливается у нас переночевать. Попить, покушать, поспать, туда-сюда — много ли человеку для счастья надо?

Сколько нужно для счастья пророку, хлебопёк не знал, но флигелёк срубил — из ливанского кедра. Теперь пророк задерживался у них на денёк-другой, прежде чем продолжить свои пророческие похождения.

Спал во флигельке, а слуга его — на пороге, свернувшись клубочком. Да, у пророков тоже бывают слуги, а вы, как думали?

Вообще-то, Елисей не был идиотом. Когда тебе пристраивают флигелёк — жди продолжения. Чтобы не ждать, пророк решил форсировать события. Послал слугу за хозяйкой — сразу после сытного ужина. Хозяйка явилась, не запылилась (а очень даже наоборот).

— Ты звал меня, божий человек?

— Я тут размышлял на досуге — какие всё-таки душевные люди живут у нас в Палестине. Человечищи! Ты столько добра для меня сделала, добрая самаритянка, даже не знаю, как благодарить тебя.

— А не надо меня благодарить. На моём месте каждый поступил так же.

— Не скромничай. Я-то знаю, что почём, всякого повидал. Ты скажи-ка мне, любезная, чем тебе помочь? У меня сейчас период альтруизма, так что, ты лови момент. Может, долги надо вернуть, или ещё чего? Пока я добрый, а то у меня и «медвежьи» времена случаются.

— Всё у нас хорошо, урожаи высокие, зерна навалом, народ наш хлеб любит. Чего ещё просить? Вот только...

— Что «только», душа моя?

— Не дал нам бог детей, а я ребёночка хочу.

— Что ж ты молчала, милая? Это как раз по нашей, по пророческой части. Сто процентов гарантии. Ни одного сбоя со времен исхода.

За этим у нас не заржавеет — в следующем году готовь колыбельку. Господи, делов-то! А я то думал, у тебя действительно проблемы.

«И женщина стала беременной, и родила сына на другой год...»

Шло время. Ребёнок рос. Однажды у него сильно заболела голова. И он умер. Мамаша первым делом отнесла ребёнка во флигелёк и положила трупик на постель пророка. Вторым делом она поехала к самому Елисею и рассказала ему о том, что приключилось.

Елисей пытался оживить ребёнка с помощью своего слуги Гнезия (Гиезия) и волшебной палочки, но ничего не получилось. Пришлось делать всё самому. Лёг на мальчика и прижался губами к его губам. Мальчик ожил. Вот такие дела.

Третьим добрым делом Елисея стало насыщение людей во время голода. Этот приём тоже напоминает христово деяние — у озера. Одни говорят, что евангелисты списали подвиги древних пророков, чтобы придать Христу веса.

Но есть и такие, которые считают, что библия писалась от конца к началу, а значит, подвиги Елисея списаны у Христа.

Сирийцы, многократно «покорённые» израильтянами, опять оказались свободным народом, достаточно могущественным для того, чтобы грабить соседей.

Самым выдающимся сирийцем времён Елисея был главный военачальник сирийского царя. Вершиной оперативно-тактического искусства этого полководца стал пошлый киднэппинг.

Сирийцы украли с израильской территории маленькую девочку, которую принудили стать слугой жене какого-то Неемана.

Кто такой Нееман, мы не знаем, зато нам известно, что он болел проказой. Скорее всего, он и был тем самым выдающимся полководцем. Девочка была не простой, а очень мудрой.

Моя полы и вышивая крестиком, она не переставала рекламировать госпоже пророка из Самарии, которому проказу снять — раз плюнуть. Ну, может быть, два раза. И лицо полководца опять станет милым и привлекательным.

Нееман пошёл посоветоваться к своему царю. Нельзя ли ему, царскому стратегу, пройти курс лечения в лечебном заведении сопредельного государства, с которым они находятся в состоянии перманентной войны? Царь почесал затылок.

— Иди, что с тобой делать? Хоть ты и совершал набеги на израильские земли, но глядеть на твою прокажённую рожу сил никаких нет. Не в лепрозорий же тебя запирать!

Напишу я израильскому царю письмишко и попрошу посодействовать твоему излечению. Неужели ему самому нравится воевать с таким уродом?

Нееман затарился деньжатами — взял с собой 6 тысяч сиклей золота, 10 тысяч талантов серебра, одежонки от Армани — 10 коллекций, и поехал в Самарию.

Приехал, истребовал у царя аудиенции и вручил ему депешу от сирийского монарха. «Излечи моего человечка, дружище. Не могу на эту рожу больше смотреть».

Царь прочёл письмо и впал в отчаяние. Он заламывал руки, катался по земле и, наконец, порвал на груди тельняшку. На две части.

«Я не господь бог и не Эскулап. Что мне теперь делать? Ведь обидится на меня сирийский царь за такое пренебрежение к его просьбам, опять войну начнёт».

Елисей узнал о происшедшем и послал к сирийскому гостю своего слугу. Того самого.

— Приходи к Елисею, мил человек. Тогда и узнаешь, есть ли в Израиле народная медицина.

Сириец поехал в гости к Елисею. Остановились у крылечка. У ступенек их встречал слуга пророка.

— Мой хозяин велел передать тебе: пойди, помойся в Иордане — семь раз.

Стратег оторопел.

— Я помыться и дома мог. Слава богу, сирийские реки почище еврейских будут.

Слуга вмешался в процесс.

— Тебе трудно помыться, барин? От тебя не убудет. Вдруг поможет?

«Барин» пошёл к реке. Вошёл в воду по пояс, зажмурился и начал окунаться, отфыркиваясь как морж. Слуга на берегу считал омовения. После седьмого раза сириец вышел на берег — гладкокожий, словно младенец.

Радостно побежал к пророку — благодарить. Елисей отказался принимать дары — бог ему не позволял. Сириец предложил одарить хотя бы его слугу. Елисей и на это не согласился.

Полководец поклонился пророку в пояс и поехал восвояси. Слуга Гиезий никак не мог забыть о невостребованных подарках сирийского гостя. Не выдержал, побежал догонять вельможу. Догнал. Сириец смотрел исподлобья.

— Что-нибудь не так?

— Да нет, всё так. Мой хозяин от подарков отказался, но сейчас к нам пришли два богомольца с Ефремовой горы — им твоя помощь пригодилась бы. Если ты не передумал, барин, то эти юноши с радостью приняли бы твои дары.

— Сколько?

— Скажем, талант серебра и два комплекта нарядов от Армани их бы удовлетворили.

— Нет вопросов. А серебра возьми лучше два таланта — чтоб делилось легче.

Гиезий нагрузил своих слуг сирийским добром и вернулся домой. Подарки он спрятал в надёжном месте и пошёл к Елисею, как ни в чём не бывало.

— Далеко ли ходил, слуга мой верный?

— А я никуда не ходил, батюшка. В мазанке своей сидел безвылазно.

— Врать нехорошо, молодой человек. За то, что ты пошёл к сирийцу попрошайничать, получай его болячку на себя.

Так Гиезий стал прокажённым.

Юные пророки стали тяготиться обществом Елисея и необходимостью ютиться с ним на одном подворье. Обратились к нему с просьбой — отпустить их на Иордан — порубить леса и построить себе домики.

Да, леса на берегу Иордана знатные, даже на Енисее такого кедрача нет.

— Идите, если вам так хочется.

— Нам хочется, отец ты наш духовный, чтобы и ты с нами сходил, а то, мало ли что.

— Отчего же не сходить?

Пошли к Иордану и занялись лесоповалом. Лесорубы из попов никакие. Один из них уронил топор в реку.

Как надо рубить лес, чтобы топор, вырвавшись из рук, улетел на середину реки?

Для этого нужно очень сильно постараться. Юный пророк расстроился и горько заплакал.

— Чего ты рыдаешь, как барышня? — спросил его Елисей.

— Топор я одолжил, как теперь я его верну?

— Покажи место, куда он упал.

Увидев место, куда упал топор, Елисей бросил туда простую деревяшку. Топор всплыл!

По этому поводу есть хорошая русская поговорка. «И поплыл топор по реке».

Как только излечённый сирийский стратег Нееман (очень ближневосточное имя, вы не находите?) вернулся в Дамаск и доложил царю о благополучном излечении, самодержец обрадовался.

— Ну, наконец-то, а то я уже скучать начал. Так, быстренько собирай войска и вперёд — на Израиль! Война — знак благодарности по библейски.

Обновлённый Нееман («нейман» — новый человек!) объявил всеобщую мобилизацию в сирийских вооружённых силах. После мобилизации собрали полководцев в штабе и начали планировать боевые действия.

Каким-то образом Елисей узнавал места дислокации сирийских войсковых частей и вовремя предупреждал об их изменениях израильского царя, которого он, как мы видели, ни во что не ставил.

Но патриотизм — удивительная вещь.

Ещё мы можем сделать вывод о том, что разведка Елисея была на высоте.

Это и наличие большого количества «сынов пророческих», которые постоянно окружали старшего пророка, говорит о наличии некоей могущественной организации на манер ордена иезуитов.

Сирийский царь «встревожился» по этому поводу и приказал провести расследование — кто из его приближённых военачальников является «кротом»?

Расследование показало, что канал утечки информации не обнаружен.

Положение спас слуга сирийского царя (слуги всегда всё знают!).

Слуга доложил, что информация необъяснимым образом становится достоянием израильского пророка Елисея, а тот передает её своему монарху.

Венадад (так звали сирийского самодержца, если вы забыли) снарядил отряд специального назначения — изловить пророка-резидента и доставить в Дамаск. Отряд прибыл к жилищу Елисея и начал готовиться к захвату.

Слуга пророка выглянул в окошко и обеспокоился — за воротами хозяйского дома бегали странные вооружённые люди, отдавали друг другу короткие чёткие команды, наносили на лица зелёные полосы, щёлкали затворами автоматов и всё такое. А Елисей, как ни в чём не бывало, гонял чаи.

— Хозяин, у нас проблемы. Там, за забором собрался сирийский корпус быстрого реагирования и, сдаётся мне, они что-то замышляют.

— Не бойся, сынок. Нас намного больше, чем их.

С этого момента Елисей занялся гипнозом. Слуга, который не поверил, что сирийцы в меньшинстве, стал первой жертвой его новых способностей.

Елисей начал бормотать молитву и слуга увидел, что вся местность до горизонта заполнена израильскими войсками.

Войска эти, конечно же, не были настоящими, ибо пророк не стал насылать их на сирийцев. Вместо этого, он внушил супостатам, что они слепы.

Сирийцы перестали воспринимать окружающее в визуальном ключе. Получается, что Елисей зря старался — кроме его слуги никто не видел огромного виртуального воинства.

Елисей вышел за калитку — к слепым сирийцам. Оккупантов не очень беспокоил факт собственной слепоты. Они продолжали заниматься своим делом — готовились к захвату.

— Вы ищете кого, ребята?

— Ищем, батя. Тут где-то живёт пророк Елисей, нам поговорить с ним надо, парочку вопросов задать и вообще.

— Вы всё перепутали: он живёт в другом месте. Давайте, я провожу вас прямо к его дому.

Пророк повёл сирийских захватчиков в Самарию. Они пошли за ним гуськом, послушные, как дети.

Привёл прямо на главную площадь израильской столицы. Щёлкнул пальцами — сирийцы пришли в себя. Удивлённо оглядывались вокруг, не понимая, что происходит.

На площадь подошёл царь — узнать, что за шум возле главпочтамта. Увидев причину шума, он спросил пророка.

— Может их «того», отец родной?

— Зачем так? Ты же не пленил их в бою. Лучше накорми гостей, чем бог послал, и отпусти восвояси.

На площадь вынесли столы. Всех оккупантов накормили от пуза, дали харчей на дорогу, проводили до ворот и долго махали вслед платочком, утирая слезу.

«И не ходили более полчища сирийские в землю Израилеву».

Правда, красивый конец истории? Прямо, как в сказке про царя Салтана.

Но автор библии не даёт насладиться нам хэппи-эндом. Уже в следующем предложении он разрушает нашу веру в счастливые концы, а заодно проявляет свою лживую сущность.

«После того собрал Венадад, царь Сирийский, все войско свое и выступил, и осадил Самарию».

Вот так.

Венадад взялся воевать не на шутку — осадил Самарию так плотно, что в столице начался голод. Израильтяне начали кушать всё подряд — ослиные головы и голубиный помёт.

Ослиная голова была деликатесом, её продавали по 80 сиклей серебра. Голубиный помёт шёл дешевле — по 5 сиклей за мешочек.

Израильский царь делал ежедневный обход крепостной стены, когда к нему обратилась горожанка с просьбой о справедливости.

— В чём проблема, уважаемая?

— Тут такое дело, государь. Вчера моя соседка предложила решение продовольственного вопроса. Сначала мы должны были съесть моего сына, а на следующий день — её сына. Моего сына съели — всё чин чином. А сегодня она спрятала своего ребятёнка — не хочет делиться. Некрасиво получается.

Получилось действительно нехорошо. Как в анекдоте про курильщиков: «сегодня курим твои, а завтра — каждый свои».

Царь начал горевать — прямо на стене порвал свою тельняшку и пообещал отрезать голову Елисею тупым перочинным ножиком.

В самом деле — в городе ни одной ложки птичьего дерьма не осталось, а он сидит себе в своей квартирке и со стариками разговоры разговаривает.

Небось, когда за его калиткой сирийские морды появились, сразу вспомнил и про бога, и про волшебство.

Царский слуга побежал к Елисею — арестовывать. Пророк усмехнулся и обратился к старикам.

— Сейчас от царя человечек прибежит. Так вы его внутрь не пускайте, а прищемите входной дверью, чтобы дух из него вон.

Слуга прибежал, дедушки зажали его дверью. Но удавить насмерть силёнок не хватило, ведь голод — не тётка.

Елисей вышел к народу.

— Не надо кипятиться, уважаемые! Завтра мера зерна у ворот города будет стоить один сикль серебра. А сейчас не мешайте мне медитировать своими криками.

Один из царских сановников, на чью руку опирался монарх, ибо сам ходить от голода уже не мог, усомнился в речах пророка. Елисей зло усмехнулся.

— Дружище, ты это зрелище сможешь увидеть, но есть дешёвого хлеба уже не будешь.

У ворот города сидели четыре прокажённых и размышляли о жизни.

— Чего теперь делать? Лепрозориев ещё не придумали — деваться нам некуда. Пойти в город — так ведь с голоду помрём. Здесь сидеть — тоже помрём. Пошли-ка к сирийцам, вдруг они накормят нас пельменями?

Сказано — сделано. Пришли четыре красавца в сирийский лагерь, а он пуст — хоть шаром покати.

Дело в том, что сирийцам накануне вдруг послышалось лошадиное ржание, грохот колесниц и позвякивание мечей.

Они решили, что израильтяне ухитрились нанять египтян и те пришли на подмогу еврейским друзьям. Испугавшись, сирийцы побросали всё имущество, даже лошадей, и побежали в Сирию — пешком, без оружия, без воды и еды.

Четыре лунноликих друга занялись мародёрством. Ограбили одну палаточку, другую, третью, а потом задумались. «Нехорошо получится, если нас застукают за этим делом».

Друзья быстренько припрятали наворованное и побежали в Самарию с доброй вестью. В городе им не поверили. Сначала.

Но потом царь послал два дозора в сирийский лагерь — проверить, нет ли тут подвоха. Подвоха не было, но было много еды и разного добра.

«И вышел народ, и разграбил стан сирийский, и была мера муки лучшей по сиклю...»

Награбившись, народ устремился обратно в город — сложить добычу, набрать тары и вернуться в сирийский лагерь — за добавкой.

Все радовались, пели песенки и жевали в обе щеки. Среди этого ликования царь вдруг обратился к вельможе, помогавшему ему ходить во время осады.

— Вот что, любезный. Сходи-ка к воротам и постой там минут десять.

— Зачем, государь?

— Как это, зачем? Ты что, забыл, о чём давеча Елисей толковал?

Вельможа не забыл. Он покачал головой и поплёлся к городским воротам. Царь очень точно рассчитал время. Как только вельможа оказался в створе ворот, возвращавшаяся толпа затоптала его в момент. Так он и умер голодным. Пророки слов на ветер не бросают.

Елисей не забыл женщину, сына которой он так оригинально вернул к жизни. Пророк навестил свою старую знакомую, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие.

— Тут начинается голод, уважаемая. Ты вот, что сделай — съедь на время куда-нибудь и пережди лихую годину, лады?

Женщина согласно закивала головой. Собрала пожитки и поехала на родину, в Финикию.

Прошло семь лет, жизнь в Израиле наладилась. Женщина вернулась издалека и пошла к царю на поклон — похлопотать о своём доме и приусадебном участке.

Жизнь полна совпадений. Именно в это самое время царь беседовал со слугой Елисея и умолял его рассказать о каком-нибудь подвиге знаменитого пророка.

Пророческий слуга поведал дивную историю о воскресении бедного мальчика и, картинно всплеснув руками, воскликнул: «Да вот же и она, государь, эта счастливейшая из женщин, мать воскрешённого мальчика!»

Царь умилился до слёз и велел придворному лично проследить, чтобы женщине возвратили всё её имущество — до последнего гвоздя и черепицы с крыши. Видимо, её имуществу добрые израильтяне за семь лет приделали изрядные ноги.

Самое интересное в этой истории — с царём о подвигах Елисея разговаривал тот самый слуга Гнезий, которого суровый пророк наградил проказой за жлобство.

В это время Елисея не было в Израиле, он прибыл в Дамаск с полуофициальным — полудружественным визитом. Соседи, всё таки. Царь, как назло, болел. А может быть, на удачу.

Царь позвал слугу своего и велел ему выйти навстречу пророку, имея при этом в руке какую-нибудь безделицу в качестве подарка.

— Встреть его вежливо и спроси насчёт моей болезни, а то я уже замучился парчу на носовые платки переводить.

Слуга взял в руку подарочек для пророка, потом немного подумал и добавил к нему от себя 40 верблюдов, навьюченных драгоценностями. Мало ли чего? С этими пророками никогда не знаешь — понравится им подарок или нет. А так, хоть количеством его возьмём.

Елисею подарок, видимо, пришёлся по душе.

— Скажи своему царю, братец, что он выздоровеет.

Слуга радостно улыбнулся, пророк улыбнулся в ответ, а потом... Разговор оставался каким-то незавершённым. Зря что ли Азаил присовокупил к царскому подарку такой «скромный» довесок? Пауза затягивалась, становилась невыносимой.

«И устремил на него Елисей взор свой, и так оставался до того, что привел его в смущение».

А потом пророк заплакал.

— Почему ты плачешь, уважаемый?

— Быть тебе сирийским царём, братец. Пойдёшь ты войной на Израиль, все крепости спалишь, всех юношей убьёшь, и грудных младенцев не пожалеешь, а беременных женщин поразрубаешь на две части.

— Тьфу на тебя! Что за человек?

Слуга царя, которого звали Азаил, вернулся во дворец. Царь поинтересовался результатом беседы.

— Что сказал тебе пророк?

— Он сказал, что ты очень скоро выздоровеешь.

— Это хорошо.

— Ещё бы.

После этого слуга пошёл в ванную комнату, намочил под краном одеяло, вернулся в царскую спальню, бережно накрыл августейшую физиономию мокрым одеяльцем и ласково надавил.

Задушил царя нафиг!

Трудно сказать, охотно ли выполнял Азаил пророческое «предсказание», но попробовал бы он его не выполнить! Как говорят в армии, предсказание пророка есть закон для заговорщика.

Азаил стал сирийским царём.

Елисей без политики жить не мог. После успешно организованного переворота в Сирии он решил подтянуть «хвосты» в Израиле. Послал отрока в Галаад. Сунул ему в руки горшок с елеем и приказал: «Найдёшь Ииуя Иосафатыча, намажешь ему башку елеем и назовёшь царём».

Пророк был очень вредным человеком — постоянно держал израильские (и не только израильские) власти в напряжении. Он тасовал правителей, как карты в колоде.

Ни один ближневосточный монарх, ложась вечером спать, не мог быть уверенным в том, что утром царём уже не будет кто-то другой.

Отрок всё сделал, как учили. Пока елей стекал тягучими струйками по голове претендента, парень произнёс спич. «Быть тебе царем. Тебе надлежит уничтожить весь дом Ахава — вырезать всех, кто стоя писает на стену».

Не верите?

«... и ты истребишь дом Ахава, господина твоего... истребить у Ахава всех мочащихся к стене».

Закончив спич, отрок ... убежал. Ииуй вышел на воздух и стал вытирать голову полотенечком. Его обступили люди Иорама.

— Чего от тебя хотел этот шизофреник?

— Ну, что вы, не знаете, о чём такие ребята разговоры ведут?

— Не знаем. Расскажи.

— Да всё, как обычно — налил мне на башку елея, пообещал царство израильское и всё такое. Вот теперь придётся в рабочее время голову мыть «сансилком».

Дальше произошло то, чего претендент никак не ожидал. Придворные начали трубить в горны и верещать во всю глотку: да здравствует царь Ииуй!

Ииуй, который до сего момента воспринимал происходящее, как нелепицу, курьёз, в одночасье оказался заговорщиком и узурпатором.

Царь Иорам в это время находился на сирийском фронте. Вернее, он как раз прибыл на родину для краткосрочного лечения — старые ранения давали о себе знать. Лечение происходило в Изрееле.

Ииуй, который примирился с тем, что он стал заговорщиком, собрал придворных на совет.

— Раз уж вы такие прыткие, то вот вам мой приказ. Заприте город — ни одна мышь не должна выскользнуть из крепости незамеченной. Мне очень не хочется, чтобы какой-нибудь стукач убежал на царский курорт и заложил нас.

Сам Ииуй оседлал лошадь и поехал в Изреель — повидать сверженного царя, который ещё не знал о своём свержении.

Поехать-то он поехал, да только не один. Часовой на башне Изрееля заметил, что к городу в тучах пыли приближается «полчище Ииуево».

Непонятно — то ли самозванец поехал на лошадке один, то ли в сопровождении большого войска.

Неужели опять противоречие? Нет, никаких противоречий. Не пешком же он шёл! Ехал на лошадке, а следом за ним шла повстанческая армия.

Итак, к царской резиденции, в которой, кроме израильского законного царя, находился иудейский самодержец, приближалось большое войско, возглавляемое самозванцем, который решил занять трон лишь потому, что какой-то бродяга облил его голову растительным маслом.

Иорам лечился в Изрееле не один. Его приехал проведать партнёр по антисирийской коалиции, Охозия. И вот самодержцы решили выяснить, что за фигня творится у крепостных стен. Послали к Ииую всадника. Всадника арестовали. Второго всадника тоже забили в колодки.

Цари выехали навстречу самозванцу — на колесницах. Иорам всё никак не мог взять в толк, что происходит путч.

— Ты с миром ли, Ииуй?

— Какой может быть мир, если твоя мамаша Иезевель — шлюха последняя!

Логично? Тут надо сделать маленький экскурс. Хоть библия полна несуразностей, в этом месте они начинают плодиться, как тараканы.

Итак, пророчица Иезевель. Если помните, она в Израиле неплохо прищемила хвост иудейским попам. Помогла мужу приобрести виноградник, за что Илия проклял её и самого Ахава. Ахав погиб в войне с сирийцами, на трон сел его сын Охозия.

О жизни Иезевели с тех пор ничего не было слышно — до заговора Ииуя.

Итак, сколько лет могло быть Иезевели в тот момент, когда Ииуй обвинил её в аморальном поведении? Иезевель была матерью Гофолии, которой к тому моменту самой уже перевалило за сто лет.

Гофолию выдали замуж за Иорама Иосафатыча иудейского. Лет 15 ей было в то время. Охозия был её 43-м сыном. Это значит, что она родила его лет этак в 60.

Охозия вступил на трон в 20 лет, когда Гофолии было под 80. Это значит, что Иезевели было около 120 лет, когда её сын Иорам правил Израилем, а внук Охозия руководил Иудеей — и оба воевали с Сирией.

Дядя отдыхал с племянником в Изрееле, Ииуй захватывал власть, а беспутная 120-летняя Иезевель предавалась радостям секса с кем попало.

Итак, Ииуй сказал двум царям, что их мать и бабушка — проститутка.

Цари поняли, что конструктивной беседы не получится и развернули оглобли своих царских колесниц — в крепость тикать. Ииуй открыл им вдогонку огонь на поражение — из лука.

С трупами узурпатор поступил по-разному. Израильского царя он приказал бросить на обочине дороги — на съедение бродячим собакам.

Иудейского самодержца велел отвезти в Иерусалим и похоронить в царской гробнице.

Хотя, трупам было уже всё равно. Бывшие придворные убиенного царя, а теперь придворные самозванца, бросились выполнять приказание.

После этого подвига Ииуй въехал в Изреель. Старушка Иезевель приготовилась к встрече — накрасила губы, подвела брови — всё чин чином. Села у окошка и стала дожидаться победителя. Наверное, надеялась его соблазнить. Ведь у Сарры получилось! Победитель не замедлил появиться.

Старуха начала говорить герою комплименты с подтекстом — намекала на судьбу других ветхозаветных узурпаторов. Но Ииуй, хоть и помнил о проклятии, наложенном ещё Илией, остальных библейских баек не знал. Поэтому он просто закричал: кто там вякает?

На крик в окошко выглянули 3 евнуха. Он сказал им: «Чего пялитесь? Ну-ка выбросьте эту дуру из окна». Евнухи были исполнительными созданиями.

Выбросили Иезевель результативно — кровь любвеобильной старушки забрызгала стены дворца и придворных лошадей. Лошади от этой крови озверели вконец и растоптали бабушку, да так, что от неё потом смогли найти только череп и кисти рук.

Ииуй посмотрел на это дело, удовлетворённо покивал головой и сел покушать. Напихивая рот жареными рябчиками, он пробормотал евнухам: «Найдите эту стерву и похороните. Всё-таки, она царская дочь».

На этом резня не кончилась. Нет, она только началась. Иезевель, что бы о ней не говорил Ииуй, была настоящей матерью-героиней. Всего она родила от Ахава 70 сыновей.

Узурпатор послал маляву в Самарию — воспитателям этих детей. «Завтра к обеду я хочу видеть перед собой головы всех Ахавовичей».

Сказано — сделано. Израильские педагоги отложили указки и глобусы, достали перочинные ножики, отрезали царственным школьникам головы, поскладывали в корзиночки и курьерской колесницей отправили в Изреель.

Ииуй сел покушать, когда ему доложили о прибытии спецгруза.

— Все 70 голов привезли?

— Так точно, можете пересчитать. Что с ними делать теперь?

— Так. Сложите их во дворе, но не насыпью, а то будут кататься у людей под ногами, как арбузы. Сложите их в две аккуратные пирамидки. Понятно?

— Так точно.

— И пусть полежат так до утра. А утром я народу речь скажу.

Утречком весь городской люд согнали на политинформацию, которую решил проводить лично новоиспечённый монарх. Начал он с самого главного.

— Народ, вы уже в курсе, что я царя вашего грохнул. Теперь я ваш царь. А вот этих невинных ягнят, — Ииуй картинным жестом указал на две пирамидки из голов, — убил не я. Их убили ваши сограждане. А это говорит, о чём?

Горожане закаменели. Каждый боялся ошибиться и сказать что-нибудь не то.

— Правильно, это говорит о том, что у вас произошла революция. А раз революция — тащите сюда всех из дома Ахава — и родственников, и друзей, и даже попов. Всех пустим в расход — нашей революционной рукой.

Завертелось. Полетели головы, полилась кровь — как вода. Но и на этом резня не кончилась.

Наведя пролетарский порядок в Изрееле, Ииуй двинул на Самарию. По дороге ему встретились 42 брата убитого накануне иудейского царя Охозии.

— Далеко ли путь держите, братцы?

— Да вот, едем царя проведать.

— Ага, хватай их ребята. Но брать живыми, они мне нужны живые.

Взяли живыми. Интересно, зачем Ииуй приказал пленить князей обязательно живыми? Как это зачем? Чтобы заколоть их! Их тут же закололи. В самом деле, не трупы же колоть кинжалами.

А что, если трупы? Если всё-таки трупы?

Как вы думаете, почему Охозия, который был 43-м сыном своей матери, оказался царём Иудеи? Неужели 42-м старшим претендентам еврейский народ отказал в доверии?

Нет, Охозия стал царём потому, что все 42 его брата были убиты к тому времени арабами. Просто убийство это описано в следующей библейской книге «Паралипоменон», до которой мы ещё дойдём.

Итак, на пути в Самарию Ииуй повстречал 42 мертвецов, что само по себе не сулило ничего хорошего. Поэтому он приказал убить их — так, словно они ещё живые.

На этом Ииуй не успокоился. Он продолжил поездку в Самарию. По прибытии новый царь уничтожил в израильской столице всех, кто имел хоть какое-то отношение к Ахаву.

Но и этого Ииую показалось мало. Не спалось пареньку. Вроде бы политическая задача шизофреника Елисея была выполнена, но что-то не давало нашему «новому» еврею покоя.

Вдруг он понял — что именно не даёт ему спать спокойно.

Конечно, все сторонники Ахава были убиты в Израиле, но осталось ещё столько священников — служителей Ваала! И он решил побороться за чистоту истинной веры, хотя Елисей его об этом не просил.

«Зачем нам Елисей? Мы и сами с усами». Поэтому...

Ииуй собрал весь народ на очередную политинформацию. И обратился к землякам с простенькой, но пламенной речью.

— Вот вы все думаете, что я уничтожил весь род Ахава за то, что он уклонился от путей господних и поклонялся Ваалу? Так ведь? Ведь вы думаете именно так?

Все молчали. Давно стало понятно, что вопросы Ииуя не требуют ответа.

— Вы ошибаетесь, люди добрые. На самом деле я убил их всех потому, что Ахав слишком мало поклонялся Ваалу — нашему истинному богу! А посему давайте соберём всех служителей Ваала и закатим гулянку в его честь. Тема гулянки: «Дело Ваала живёт и побеждает».

Все жрецы Ваала собрались в центральном храме Самарии. Ииуй обеспечил каждого из них новой униформой. Приступили к церемонии. В это же время 80 воинов Ииуя окружили храм.

Каждый из воинов получил чёткое предписание: «выпустишь из храма хоть одного человека — с тобой сделают то, что должны были сделать с тем, кого ты упустил».

Бойцы после такого инструктажа превратились в настоящих демонов войны.

Всем служителям культа выпустили кишки — прямо в храме. После этого все истуканы были вынесены во двор, порублены и сожжены.

Религиозная чистота была наведена в Израиле простым пареньком Ииуем. Или не наведена?

«Впрочем от грехов Иеровама, который ввел Израиля в грех, от них не отступил Ииуй — от золотых тельцов...»

Как вам это? Правда, интересно? Наверное, бог должен был возмутиться таким положением дел. Но он не возмутился, нет.

Он обратился к Ииую напрямую: «Спасибо тебе, паренёк, за всё, что ты сделал для меня. И хотя ты не поклоняешься мне, я отблагодарю тебя — твои потомки до четвёртого колена будут править Израилем».

Они друг друга стоят: библейские пророки, герои и их бог.

Почему так бывает? Мы с содроганием произносим имена Сталина, Гитлера, Полпота, и называем их кровожадными и озверевшими диктаторами.

А вот Ииуй для нас — образец для подражания, чьи подвиги занесены в нашу «Книгу книг». Книгу, на которой наши президенты клянутся нам (не кому-нибудь) в верности.

Если вы знаете, о чём написано в этой книге, то у вас нет права осуждать ваших правителей в чём бы то ни было — библейских героев им всё равно не превзойти, не переплюнуть — ни в честности, ни в человеколюбии, ни в набожности.

Но, не пора ли поставить точки над прописными буквами?

В самом деле, все противоречия исчезают, если понять, о чём же, в самом деле, эта ужасная книга — библия.

Эта книга не о боге. Конечно, нет. Это — книга о жрецах.

И всё становится на свои места. Жрецы — вот главные её герои.

А главный герой, он хорош по определению — просто потому, что он главный.

Даже если жрец ворует пожертвования, жрёт кошерное мясо, совращает замужних женщин — он хорош, он выше суда.

Всё остальное прилагается. Кто слушает жреца — тот угоден богу, даже если он совершает все смертные грехи и нарушает все заповеди.

Но, если он не слушает жрецов!.. Гореть ему в вечном огне, даже если он молится 100 раз в день и не способен обидеть муху.

Кого любит жрец, того любит и бог — через жреца.

Если кому-то вдруг померещится, что бог любит лично его, без жреческого «фильтра», напрямую, то очень скоро ему растолкуют, как он ошибается.

Ему скажут, что его посетил дьявол, ведь без жреца никто не разберётся — кто есть кто в небесной табели о рангах.

Вот почему тора перекочевала в христианскую библию — нашим попам очень нравится постановка вопроса о статусе жреца.

Посмотрите на этих румяных бородачей — на этих наследников Елисея. Немножко больше жира, немножко меньше пафоса.

Скажите им, что вас посещает бог — над вами проведут обряд экзорцизма, или упрячут в дурдом.

Неужели бог живёт только в церкви? Конечно, ответят попы, больше ему жить негде.

Очень удобная позиция. Что бы плохого ни случилось с вами — это кара за ваши грехи.

Что бы хорошего ни приключилось — это результат стараний попа, который помолился за вас.

Вернёмся к нашим героям. Ииуй нарушал заповеди, бог его за это любил. Израиль терял одну провинцию за другой — Азаил постарался. Вы помните, кто такой Азаил? Я надеюсь на это.

«Прочее об Ииуе и обо всем, что он сделал, и О МУЖЕСТВЕННЫХ ПОДВИГАХ ЕГО, записано в летописи царей израильских».

Вот оно — настоящее мужество. Вот он — настоящий героизм и подвижничество.

Но это не всё о резне, произошедшей во времена Ииуя. Мы помним, что у Иезевели осталась дочь, Гофолия, мать Охозии — иудейского царя.

Гофолия, которая родила 43 сыновей, решила сама посидеть на этом стульчике — троне.

Как только она узнала, что её младшенький сынок убит Ииуем, решила не терять времени. Наточила ножик и пошла резать всех своих внуков.

Резня получилась на славу. «Гофолия встала и истребила все царское племя». Не всех ей удалось порешить. Её дочь, Иосавеф, сестра Охозии, спасла малолетнего племянника — спрятала в спальне под кроватью.

Иоас Охозиевич остался жить. Кстати, Гофолия, выходит, не только сыновей рождала, но и дочерей тоже. Сколько всего у неё было детей — трудно сказать.

Иосавеф была замужем за священником Иодаем. Малолетнего наследника престола 6 лет прятали в храме, которым командовал Иодай.

Вот, что интересно: Гофолия, как и её мать, прославилась поклонением Ваалу и нетерпимостью к служителям Яхве — Саваофа. И, тем не менее, выдала свою дочь за священника. Очень по-библейски.

На седьмой год Иодай собрал челядников и показал им царского сына. Попросил их хранить тайну и огласил план вооружённого захвата власти, а также воцарения Иоаса Охозиевича.

Переворот получился на славу. Мальчишку короновали в храме. Гофолия, услышав дикие крики «да здравствует царь!», прибежала на шум. Увидев и поняв происходящее, она порвала на себе платье и закричала: заговор!

Иодай велел своим людям вывести старушку из храма, а кто попытается её поддержать — убивать на месте.

Полуголую Гофолию зарезали мечом возле конюшни. Главного жреца Ваала, Матфана, тоже убили. Тельцов и истуканов уничтожили.

«И веселился весь народ...».

Чернь имеет только две реакции на игры власть предержащих. Это отражено в типичных ремарках драматургов. «Народ ликует» или «народ безмолвствует». Третьего не дано.

Народ никогда не бунтует. В крайнем случае, он лишь поддерживает бунтарей, а потом ликует. Или безмолвствует.

Понятное дело, малолетним царём должен был управлять кто-то мудрый и достойный. Иодай, кто же ещё? И пока Иодай рулил Иудеей, Иоас был богоугодным юношей.

Иодай взялся исправить грехи предыдущих иудейских правителей и предложил правительственную программу по восстановлению иерусалимского храма.

Программа была одобрена — им самим, поскольку Иоас был ещё малолеткой. Состояла она в том, что у народа конфисковали серебряные украшения — для оплаты ремонтных работ в храме.

Сказано — сделано: народ понёс в храм серёжки, кольца, браслетики, кулончики. Лишь бы храм был восстановлен.

Ну, а дальше случилось то, что случается и сегодня во всех христианских странах. Драгоценности исправно поступали в руки священников — там же они и пропадали.

На 23-й (!) год правления Иоас заметил, что в храме НИЧЕГО НЕ СДЕЛАНО. Иодай и все священники мычали что-то нечленораздельное и бегали по углам поросячьими глазками.

Иоас приказал установить контроль за поступлением пожертвований и ходом ремонтных работ.

Этим он подписал себе смертный приговор.

«И восстали слуги его, и составили заговор, и убили Иоаса...»

Опять смена династии? Нет, зачем? На трон сел Амасия, малолетний сын Иоаса. А малолетнему царю нужен регент — из самых мудрых и достойных. Вы уже догадались, кто?

Вы заметили странную особенность — когда в Израиле правит Иван Петрович, то в Иудее — непременно Пётр Иванович? Интересно.

Итак, в Израиле воцарился Иоахаз, сын Ииуя — узурпатора. Он, как водится, грешил и делал неугодное. За это бог наслал на него сирийского царя Азаила. Азаил крепко потрепал израильтян.

После этой трёпки у Иохаза осталось 50 всадников, 10 колесниц и 10 тысяч пехотинцев. Царь запереживал и помолился богу.

— Избавь меня от сирийцев, пожалуйста.

— Но ты же грешник и поклоняешься другим богам!

— А я больше не буду.

— Ну, ладно.

Сирийцы ушли восвояси. Почему они ушли? Отвечаю: они ушли потому, что царь помолился богу и пообещал исправиться.

А Иохаз? Продолжил грешить, как и раньше. 17 лет он поцарствовал. И умер.

После Иохаза в Самарии сел на трон его сын, Иоас. Правил 16 лет. Грешил. Воевал с иудейским Амасией и совершал подвиги. Какие — неизвестно.

Итак, правители мелькали, как карты в руках опытного шулера — Елисея. Но и Елисей не вечен. Пришло время подбивать бабки. На прощание Елисей нас удивил. Это очень интересная история.

Когда пришла пора помирать, Елисей притворился Робин Гудом. Позвал к себе Иоаса. Царь увидел, что Елисей при смерти, и начал причитать. Елисей на него прикрикнул, велел взять в руки лук и стрелять в открытое окно.

Но он не стал, как Робин Гуд, просить похоронить себя в том месте, куда упадёт стрела. Нет, он таким образом предрёк поражение сирийцев, которых недавно сам же и навёл на израильтян. Этих пророков не поймёшь.

После выстрела Елисей велел царю стучать стрелами по паркету. Иоас пожал плечами и стукнул. Три раза.

— Ты идиот! Почему стукнул только три раза?

— Как это, почему? Ты же не сказал, сколько раз нужно стукнуть. Я молчу о том, как идиотски выглядит царь, стреляющий в окно, как в белый свет и царапающий стрелами дубовый паркет.

Бог с ним, с паркетом. Так ты ещё мне морали читаешь — сколько раз стукнуть! Три раза, как мне кажется, достаточно. И потом, бог, он троицу любит.

— Нужно было стукнуть раз пять, а то и шесть — тогда не видать сирийцам в жизни счастья. А так, ты побьёшь их только трижды. Разве можно быть таким лохом?

С такими укоризненными словами Елисей умер. Куда девался плащ Илии, неизвестно. Похоронили старика. Но история на этом не заканчивается.

Через год после похорон на Израиль напали моавитяне, о которых все уже и думать забыли. Но моавитяне помнили и напали.

Напали они очень некстати — в Самарии как раз хоронили какого-то бедолагу. Израильтяне увидели вражье войско на подступах к столице — и испугались.

Испуг был настолько сильным, что добрые люди уронили труп, который собрались хоронить. Труп упал — угадайте, куда? В могилу Елисея.

Да, труп свалился на голову мёртвому Елисею — и ожил. Ожил не Елисей, а труп, который хоронили израильтяне.

Видно, израильтяне сильно любили своего пророка — целый год он провалялся в открытой яме, как дохлый бродячий пёс.

Моавитяне, наверное, так испугались этого оживления, что прекратили атаку. Во всяком случае, библия ничего не говорит о продолжении этой кампании.

Путаница нарастала. Вскоре стало трудно разобраться: кто где правит, кто чей сын, кто кого сменил, убил, предал. Хаос.

Сирийцы не были столь пугливы, как аммонитяне. Вражеские трупы не вызывали в них никаких эмоций. Поэтому Азаил продолжал трепать израильтян — никакой труп Елисея ему не помешал.

Тогда в дело вмешался бог. Он решил, что израильтяне — хорошие ребята, хоть и не были верны ему ни одного дня с момента вручения скрижалей Моисею на Синае. А ведь столько лет прошло!

Итак, бог вмешался — Азаил умер. Азаил был и так немолод. Если бы бог не вмешивался, то жил бы израильский царь вечно? Вряд ли.

И всё-таки, Азаил умер, его сменил сын Венадад. Как только Венадад сел на трон, Иоас отвоевал у него все израильские города обратно. Если учесть, что в Израиле городов было — с гулькин нос, то божественное вмешательство засияет во всём блеске.

В Иудее в это время воцарился Амасия Иоасович, который правил 29 лет. Он «делал угодное в глазах Господа, впрочем, не так, как Давид». Да, до высот Давида редкая птица долетает.

Первым делом духовный наследник Давида убил своих слуг, которые задушили его папу, царя Иоаса.

Вы ведь помните этот инцидент? Да. Но детей этих мастеров удавки он не тронул. Хороший мальчик.

Вторым делом он убил 10 тысяч идумеян на Соляной долине, захватил их город Селу и переименовал её в Иокфеил. О реальности этого подвига мы не будем говорить.

Третьим делом Амасия послал израильскому Иоасу письмо: «Приходи, надо встретиться лично».

Иоас, который воевал в это время с сирийцами, не стал вдаваться в тонкости протокола. Он ответил просто: «ты победил идумеян и думаешь, что взял бога за бороду. Но ты ошибаешься, дружище. Сиди-ка ты в своём Иерусалиме и не вякай, а не то быть беде».

Амасия не внял дружескому совету и был за это крепко бит.

Иоас сделал передышку в войне с сирийцами, быстренько пришёл с войсками под Иерусалим, разбил всё иудейское войско. Разрушил иерусалимскую крепостную стену на 400 локтей, разграбил храм, забрал всё золото и серебро. И вернулся в Самарию.

А, что же Амасия? Как это — что? Встреча монархов, на которой так настаивал иудейский герой, состоялась. Амасию Иоас забрал «в полон». Теперь они могли общаться, сколько влезет.

«Прочие дела Амасии описаны в летописи царей иудейских».

Интересно, какие ещё подвиги мог совершить наследник Давида в израильском плену?

Может быть, он расшатал столбы дворца, как героический Самсон? Да нет. Он жил в Самарии ещё 15 лет, пока Иоас не умер. А что потом?

Потом в Самарии воцарился Иеровам Иоасович. Молодой монарх посчитал, что иудейский царь ему во дворце ни к чему. Библия пишет, что в Иерусалиме против Амасии составили заговор и он бежал в Лахис.

Полный идиотизм, ведь Амасия жил в плену у израильтян. Ну, ладно, он бежал в Лахис, где и был убит... заговорщиками из Иерусалима.

Дальше — больше. Убитого Амасию привезли в Иерусалим и с почестями похоронили в царской гробнице.

На трон сел 16-летний сын убиенного царя, Азария. Если заговор зрел в Иерусалиме, то малолетний царевич и был главным заговорщиком.

Только, зачем строить заговор против царя, который сидит в плену у другого царя?

А если Амасию убили израильтяне, то какой же это заговор? Пленник им надоел, и они пустили его в расход — только и всего.

Итак, в Израиле правил Иеровам. Он, как обычно, делал неугодное, но продержался на троне 41 год.

Он восстановил все владения Израиля, он позволил пророчествовать знаменитому Ионе. Но вот главный его подвиг: он возвратил Израилю Дамаск!

Во как! Что же — отбил у сирийских захватчиков исконно израильский городок Дамаск?

Нет, господа хорошие. Он возвратил Израилю Дамаск, принадлежавший Иудее!

Как говорится, сушите вёсла, господа, ибо вы взволнованы.

После этого удивительного подвига, Иеровам умер. На трон сел его сын Захария.

Итак, в Иудее правил Азария. Он делал «угодное», но заболел проказой. Не пошла масть. Прокажённому царю построили маленький и уютный лепрозорий. Там он и коротал свои царские денёчки.

Страной правил его сын Иофам. Потом Азария умер, и царевич стал царём по-настоящему.

Захария, который воцарился в Израиле, даже не успел обустроить исконно израильский городок Дамаск. На шестом месяце правления какой-то Селлум убил его на глазах честного израильского люда. И сам сел на трон.

Ему тоже не довелось править очень долго. Через месяц царствования убили и Селлума. Убийцей был некто Менаим, который, по такому случаю, специально приехал в Самарию из Фирцы.

Менаим был крутым парнем. Он не собирался править какие-то жалкие несколько месяцев. И вообще, он прошелся по Израилю огнём и мечом. Жители одного из городков не поспешили открыть ему ворота.

Он поступил с ними по свойски — всех убил, стены разрушил, а беременных женщин лично разрубал мечом — хотел посмотреть, как у них там всё внутри устроено. Не мог надивиться сложности человеческой природы.

Изучивши женскую анатомию, Менаим начал править Израилем. Продержался 10 лет. Во время его правления на Израиль наехала Ассирия. Фул, царь Ассирии, пришёл в Израиль и устроил оккупацию.

Менаим глядел с крепостной стены в подзорную трубу — изучал противника. Странно, но во вражеском войске не было ни одной беременной женщины — только мужики, да ещё какие!

Поняв, что с ассирийцами ему ничего не светит — в смысле порубить — Менаим прибегнул к дипломатии. Собрал с населения 1000 талантов серебра (не своё же отдавать!) и откупился от Фула. Ассирийский царь подумал, забрал серебро и уехал.

После пережитого стресса Менаим умер естественной смертью. На трон сел его сын Факий. Факий правил целых 2 года. Пал жертвой заговора. Главным заговорщиком против Факия был его секретарь, которого звали ... Факей.

Факей набрал банду из 50 человек и устроил маленький переворот. Они ворвались в царскую спальню и зарезали Факия.

Факий умер — да здравствует Факей!

Этот правил целых 20 лет. В годы его царствования на Израиль напал другой ассирийский царь, Феглаффелассар.

Захватчик оккупировал Ион, Авел-Беф-Мааху, Ианох, Кедес, Асор, Галаад, Галилею и всю землю Неффалимову. Всех евреев, которые жили в этих местах, оккупанты переселили в Ассирию.

Пока Факей оценивал размеры того, что осталось под его скипетром, некто Осия составил заговор, убил царя и занял его место.

В Иудее правил Иофам. Сын прокаженного Азарии? Нет, не Азарии, а Озии. Какого Озии? Не знаю, но библия говорит, что Озия был иудейским царём.

Откуда он вынырнул — непонятно. Ясно, что в этой путанице не могли разобраться сами авторы библии. Что говорить о нас?

Чьим бы он сыном ни был, а правление его трудно назвать счастливым. Напала Сирия — царь Рецин постоянно совершал набеги. Но сирийцами не ограничилось дело, на Иудею нападал Израиль.

Да, пока ассирийцы решали вечный вопрос в Галилее, Факей грабил Иудею, мечтая о иерусалимском троне. В то время, как Факей грабил Иудею, Иофам строил верхние ворота в иерусалимском храме.

Потом Иофам умер и его сменил его сын Ахаз. Ахаз не был праведником — совершал языческие обряды. В этом он не отличался от большинства иудейских и израильских царей.

Единственное отличие — он заставил своего сына пройти через огонь. Зачем? Наверное, сомневался в его честности.

Израильтянин Факей и сириец Рецин осадили Ахаза в Иерусалиме, но не смогли взять города. Зато Рецин сумел отвоевать у иудеев Елаф — сирийскую землю. Всех евреев он оттуда депортировал.

Ахаз сразу послал письмецо ассирийцу Феглаффелассару: «Хозяин, тут твоего раба ущемляют подлые сирийцы и израильтяне. Приди и наведи порядок. При сём шлю тебе всё золото и серебро, которое я смог найти в иерусалимском храме. Жду ответа, как соловей лета. Целую, твой Ахаз».

Ахаз от страха совсем ошалел — забыл, что ассирийцы завоевали израильские области, а Иудею пока что не трогали.

Ассирийцы не стали удивляться, а сыграли побудку своим войскам. Первым делом пошли на Дамаск — «исконный» городок, который накануне израильтяне отвоевали у сирийцев обратно.

Всех жителей Дамаска ассирийцы выселили в Тир. Но их очень удивил тот факт, что на троне в Дамаске, отвоёванном израильтянами, сидел... сирийский царь Рецин.

Захватчики очень просто решили это недоразумение — убили Рецина и дело с концом. На Самарию ассирийцы не пошли — зачем?

В это время Ахаз приехал в Дамаск — засвидетельствовать своё почтение Феглаффелассару. Во время аудиенции он заметил дивный сирийский жертвенник. Его рука тут же потянулась за карандашом и блокнотом.

Не вынимая рук из карманов, он быстренько перерисовал жертвенник. В тот же день он послал эскиз сирийского жертвенника в Иерусалим — к священнику Урии.

В препроводительной записке он чётко поставил задачу своему попу: «К моему приезду чтобы стоял в нашем храме точно такой же».

Сказано — сделано. К возвращению Ахаза из Дамаска всё было готово. В иерусалимском храме стояла точная копия сирийского жертвенника и радовала глаз. Родной жертвенник, сделанный по чертежам самого Яхве, был задвинут в угол.

Потом Ахаз умер. На трон взобрался его сын Езекия, который ходил через огонь, и остался жив.

В Израиле же воцарился Осия, сын какого-то Илы. О Факее давно все забыли. На него напал ассирийский царь Салманассар, крепко побил и обложил данью. Осия дань платил, но тихонько послал дипломатов к египетскому фараону Сигору.

Салманассар это дело просёк и засадил Осию в темницу. Этот эпизод удивляет тем, как быстро, просто мгновенно сменились действующие лица: Осия, Салманассар, Сигор.

После ареста Осии Салманассар осадил Самарию (вассальный городок) и через три года (!) сумел взять её штурмом. После этого Израиль перестал существовать, как политическая единица.

Всё население ассирийцы переселили к себе на родину — в Халах и Хавору. Оно им было нужно?

Израильтяне на чужбине занимались привычным делом — поклонялись Ваалу и Астарте. Вот только Яхве — Саваоф время от времени приходил в себя, удивлялся и всплёскивал руками: «Как? Вы стали язычниками!». Израильтяне посмеивались в бороды.

Более того, израильтяне не только наплевали на скрижали, они даже в ассирийском плену умудрились поставить себе царя — Иеровама Наватовича!

Хорошо, что ассирийцы об этом не знали, а то они бы сильно и глубоко удивились.

Ассирийцы на этом не остановились. Они переселили в Израиль людей из Вавилона. Эксперименты, которые Иосифу Виссарионовичу даже не снились. Да и Адольфу Алоизовичу они не по зубам.

У тех была техника, транспорт — цивилизация! А у Салманассара — только желание, но какое! Удивить всех читателей библии. Ему это удалось.

Итак, вавилоняне заселили Израиль, но Яхве не поклонялись. За это иудейский бог наслал на халдеев стаю львов. Львы начали исправно кушать жителей Междуречья — на территории Израиля. Об этом доложили ассирийскому царю.

Ассирийский царь наморщил репу. Что же