Вильям Ш.

 

Кажется, антиквара эта надпись позабавила.

— «Ш.» — это Шопенгауэр? — простодушно спрашивает он.

— Нет, «Ш.» — это Шекспир, Вильям Шекспир, — отвечает бабушка.

В голове у Артура что-то щелкает, и он, вытащив только что вложенный в книгу листок, перечитывает фразу: «Кто захочет отправиться в стану минипутов, тот доверится Шекспиру».

— Ра-азве? — недоверчиво тянет антиквар. — Ну да все равно, это почти одно и то же.

Бабушка укоризненно смотрит на него.

— Конечно, ведь вы ошиблись всего на двести лет!

— Да?.. Как быстро летит время! — восклицает антиквар, пытаясь скрыть свое невежество за неуклюжей шуткой.

— Вы правы, время летит очень быстро, поэтому поторопитесь и выбирайте, пока я не передумала, — сурово отвечает бабушка.

— Мы забираем все! — говорит антиквар грузчикам.

Бабушка утратила дар речи. Артур потихоньку засовывает листок в задний карман брюк.

— Погоди, погоди, малыш! Не надо жульничать! — с улыбкой инквизитора произносит антиквар. — Я же сказал: мы забираем все!

Артур неохотно вытаскивает листок и протягивает его антиквару. Тот моментально опускает его в собственный карман.

— Вот и хорошо, малыш, — удовлетворенно говорит антиквар, поглаживая мальчика по головке.

Грузчики приступили к своим обязанностям. Мебель и все остальное исчезает с поистине ужасающей быстротой. Бабушка смотрит, как уносят память о ее юности, и глаза ее предательски поблескивают. Так бывает во время лесного пожара, когда дым стелется во все стороны, и на глаза невольно наворачиваются слезы.

Один из толстяков-грузчиков хватает портрет Арчибальда. Бабушка бросается ему наперерез и, ухватив раму за угол, заявляет:

— Нет. Только не это.

Не выпуская из рук добычи, здоровяк заявляет:

— Вы же слышали: «все»!

Бабушка повышает голос:

— А я вам говорю — все, кроме портрета моего мужа!

Не ожидая со стороны почтенной старушки такого напора, грузчик вопросительно смотрит на антиквара. Но тот предпочитает пойти на уступки.

— Симон! Верни на место супруга мадам! Он тебе ничего не сделал! — шутливо бросает он. — Простите его, сударыня. К сожалению, его физические способности обратно пропорциональны его способностям умственным…

И, забрав портрет у грузчика, торговец возвращает его бабушке.

— Вот, держите, мадам… подарок от фирмы! — нагло заявляет он.

Тем временем грузчики сносят вниз последние коробки.

Артур тоже бежит вниз: теперь основные события будут происходить там.

Отсчитав несколько кредитных билетов, антиквар вкладывает их в руку бабушки.

— Триста евро. За все! — гордо заявляет он.

Почтенная дама грустно вздыхает:

— Так мало… за целых тридцать лет воспоминаний!

— Это аванс, — ободряет ее антиквар. — Если мне удастся все продать, вы получите еще по крайней мере десять процентов!

— … Ну и прекрасно! — безнадежно машет рукой бабулечка.

— … Ярмарка открывается через десять дней. Если вы измените свое решение, у вас есть время забрать все обратно, — поясняет торговец.

— Это очень любезно с вашей стороны.

Открыв входную дверь, она выпроваживает антиквара, и тут же сталкивается лицом к лицу с маленьким человечком в сером костюме, которого сопровождают двое полицейских.

Человечек в сером костюме — судебный пристав.

— Мадам Сюшо? — вежливо обращается он к бабушке. Ни голос его, ни тон не оставляют никаких сомнений о цели его визита.

— В чем дело? — встревожено спрашивает она.

Один из полицейских, стоящих за спиной у пристава, успокаивающе машет руками. Это Мартен, тот самый, который всегда любезничает с бабушкой у входа в супермаркет.

Человек в сером костюме представляется:

— Фредерик де Сен-Клер. Судебный исполнитель.

Взор его падает на пачку денег, врученных почтенной даме антикваром.

— О… я как раз кстати! — восклицает он таким сладким голосом, что его вполне можно класть в чай вместо варенья.

Порывшись в сумке, чиновник вытаскивает оттуда исполнительный лист.

— Согласно этому документу вы обязаны погасить задолженность по векселю, выписанному на имя Эрнеста Виктора Эмманюэля Давидо. Сумма вашего долга составляет сто восемьдесят пять евро, плюс шесть процентов за просрочку платежа, плюс судебные расходы. Общая сумма к оплате равна двести девяносто евро.

Торговаться судебный исполнитель явно не намерен.

Бабушка смотрит на деньги, которые все еще держит в руке, и протягивает их чиновнику.

Тот изумлен: он ожидал чего-то иного.

— Вы позволите? — спрашивает он, принимаясь пересчитывать деньги.

Артур наблюдает за этой сценой из гостиной. Он ничему не удивляется. Ему просто противно. Он понимает, что его бабушку хотят вовлечь в заколдованный круг, откуда ей уже никогда не вырваться.

— Не хватает трех евро… конечно, я мог ошибиться и готов пересчитать еще раз… — говорит судебный исполнитель.

— Не понимаю… только что там было ровно триста евро, — растерянно произносит бабушка.

— Хотите, я пересчитаю еще раз? — вежливо спрашивает чиновник.

Вряд ли он ошибся. Если могильщик говорит вам, что клиент мертв, значит, так оно и есть. С могильщиком не поспоришь — как и с судебным исполнителем.

Расстроенная бабушка тихо качает головой.

— Нет, что вы… Вы, разумеется, правы.

 

* * *

 

Грузовичок антиквара рассекает ночную тьму, владелец его довольно потирает руки.

— Однако неплохое дельце я провернул, — усмехается он.

И запускает руку в карман:

— Посмотрим, что этот маленький негодяй хотел от меня утаить.

Он вытаскивает листок, который столь неохотно отдал ему Артур. Это список покупок для супермаркета.