Есть ли образ, который не являлся бы архетипическим?

В практической психологии широко распространено использова­ние сказок как ПРОЕКТИВНОГО материала. Действительно, когда че­ловек вспоминает образы знакомых с детства сказок, это сразу вызы­вает эмоциональный отклик, и кажется, что легко найти многозначи­тельные параллели в собственной жизни или в жизни общества, которые «разбужены» этой сказкой.

«Жили-были дед да баба, и была у них курочка ряба... Снесла курочка яичко, да не простое, а золотое. Дед бил-бил, не разбил. Баба била-била, не разбила. Мышка бежала, хвостиком махнула — яичко-то и разбилось. Плачет дед, плачет баба, и говорит им Курочка-Ряба: «Снесу я вам яичко не золотое, а простое...» Читатель может сам по­пробовать ответить на следующий вопрос: «Что значит для вас сейчас эта сказка, какой смысл в том, что золотое яичко разбилось...» И в качестве психологической параллели автору вспоминается один эпи­зод из работы группы личностного роста. Участник, работая с мета­форой, говорит другому участнику: «Я не могу принять тебя, твою по­мощь в качестве ЗОЛОТОГО ОСОБОГО (волшебного) яблока... Я хо­чу, чтобы это было обыкновенное, ПОНЯТНОЕ МНЕ яблоко, и тогда я готов взять его...»

2. Вообще полярность ПРОСТОЕ-ЗОЛОТОЕ — не такая уж про­стая в нашей культуре... И то общее, что каждый найдет в ответе на простые вопросы, будет отсылать к архетипическому уровню семан­тики.

Итак, что же происходит, когда человек воспринимает сказку? Счи­тается, что «психологический ответ» приходит с трех разных по глу­бине уровней, это приблизительно соответствует схеме работы с сим­волическими сновидениями в Юнгианском подходе.

Первый Уровень: События сказки задевают эмоции, герои и их от­ношения между собой «проецируются» на обыденную жизнь, ситуа­ция кажется похожей и узнаваемой «по ассоциации».

Второй Уровень: Сказка напоминает о важных социальных и мо­ральных нормах, в жизни, в отношениях между людьми, в том, что такое «хорошо» и «плохо».

Третий Уровень: Сказка задевает глубинные механизмы подсозна­ния, сохранившие архаические элементы, часто непривычные для ра­зума.

Первый, наиболее поверхностный уровень восприятия дает воз­можность отреагировать значимые эмоции, и обсуждение чувств и по­требностей героев сказки, их конфликтов и затруднений является терапевтичным. Наилучший материал для этого дают бытовые сказки. Волшебные сказки менее всего подходят для такой работы, у них другая, более серьезная функция.

Второй уровень, затрагивающий моральные нормы взаимоотно­шений, наиболее сложен для работы, так как многие сюжеты сказок сложились в давние времена, когда закономерности жизни были иными, мы часто не распознаем за экзотическими деталями архаического быта глубинные универсальные механизмы психической деятельности и поведения. Именно этот уровень наиболее «вредит» использованию сказок работе с детьми, так как система образов и отношений персонажей сказки мало приемлема для бытового сознания. Поэтому с детьми — а часто и со взрослыми — трудно обсуждают эту тему, и лучше ее специально не усиливать, а сразу перейти на символический план непосредственного переживания опыта, более однобокий. Если же долго оставаться на уровне моральных норм, то возникают странные вопросы: например, как мама в «Красной Шапочке» отпустила девочку в лес одну, например — и это открывает двери самым запутанным интерпретациям, переводя волшебную сказку в категорию басен. Но эта история символическая, так как сказка относится к категории «волшебных», то есть ритуальных сюжетов, в ней описывается НЕ БЫТОВОЕ, поведение, а мир символов, и так далее. Поэтому «работа» с ней как с басней приводит к парадоксальным результатам.

Третий уровень, уровень проекции универсальных глубинных структур бессознательного, затрагивает наиболее интересные аспекты, и именно он дает эмоциональную энергию и интерес при восприятии сказки, но правила работы с ним требуют особого разговора, касающегося стратегий индивидуальной психотерапии.