Конгресс под эгидой

 

Здесь, в Каире, все горазды попусту тратить время...

Р.Ирвин

 

 

Артем Калашников ступил на изумрудную, казавшуюся нарисованной траву и вдохнул прохладный, чуть сладковатый воздух чужого мира. Ровное зеленое поле простиралось до самого горизонта, терявшегося в белесой дымке. Калашников захлопал глазами, огляделся по сторонам и в растерянности остановился.

- Пошли, пошли, - толкнул его в спину Гозенфус. - На самом деле тут совсем рядом!

- Иллюзия, что ли? - спросил Калашников, шагая вперед. - А зачем?

- Сейчас увидите, - пообещал Гозенфус. - Кстати, достаньте ваши документы!

Калашников проследил взглядом за тремя красноволосыми гуманоидами, первыми выскочившими из вагона, и удовлетворенно отметил, что шагах в тридцати от станции они растаяли в воздухе. Окрестности и впрямь оказались иллюзией; Калашников даже заподозрил, что далеко не для всех пассажиров прибывшего рейса они выглядели одинаково. Засунув руку в задний карман брюк, Калашников вытащил пачку светящихся пластиковых карточек - материальных копий полученных им сопроводительных документов.

- Ого, - воскликнул Гозенфус. - Отель "Септ"!

- По званию положено, - улыбнулся Калашников. - Я все-таки Звездный Пророк...

- В таком случае, здесь мы с вами расстанемся, - поклонился Гозенфус. - До встречи на Конгрессе!

- До встречи, - кивнул Калашников и сделал еще один шаг.

Так вот что такое "трансферт", подумал он в следующую секунду, обнаружив себя в пассажирском кресле похожего на летающую тарелку аппарата, медленно поднимающегося над серой, каменистой землей. Зеленая трава исчезла вместе с голубым небом, и взору Калашникова открылся настоящий Бадарамхаз-Карамх.

Такси с Калашниковым находилось на самом дне громадной чаши, края которой уходили так высоко в небо, что самого неба вовсе не было видно. Только маленький светлый круг, диаметром едва ли в пять солнечных, освещал эту вывернутую наизнанку планету холодным синевато-белым светом. По стенкам громадной чаши разноцветными пятнами расползались моря, реки, леса и пустыни, перемежаемые серо-коричневыми кляксами городов. Калашников понял, что действительно видит весь Бадарамхаз-Карамх, и восхищенно цокнул языком. Даже если это еще одна иллюзия, подумал он, то все равно здорово. А если это специальным образом выстроенная атмосфера, преломляющая лучи таким образом, что с любой точки видна вся планета, - то я хочу познакомиться с эрэсом, который такое придумал! Вот тебе и "блошиный рынок Галактики"!

Опустив глаза, Калашников повернулся вправо и посмотрел на пилота. Такси успело уже подняться на несколько сотен метров, развернулось и взяло курс на топорщившееся неподалеку скопление небоскребов; закончив разворот, пилот в свою очередь повернулся к Калашникову и широко улыбнулся, сверкнув двумя рядами отполированных до зеркального блеска металлических зубов.

- Вы - Звездный Пророк? - спросил пилот на чистом русском языке. Только голос, прозвучавший слишком спокойно для существа из плоти и крови, выдавал в пилоте искусственное происхождение.

- Да, - кивнул Калашников. - А вы - робот?

- Да, - гордо ответил пилот. - Я - один из тех, кому предстоит спасти этот мир!

Господи, подумал Калашников. Неужели это адепт моей Церкви?!

- Я тоже один из них, - улыбнулся Калашников. - Нет Бога, кроме нас с вами...

- ... если с нами Звездный Пророк, - закончил робот, подтвердив, что действительно принадлежит к робоверцам. - Артем, с вами намерен встретиться еще один робот.

- Прямо сейчас? - задал Калашников свой любимый вопрос.

- Да, прямо сейчас. Он просит вашего разрешения.

- А зачем он хочет со мной встретиться? - поинтересовался Калашников.

- Он репортер, - ответил пилот, - который пишет о роботах. Будет лучше, если первое интервью на этой планете у вас возьмет именно он.

- Интервью? - нахмурился Калашников. Потом ему вспомнились слова Гозенфуса: "Буржуазная пресса придумает все за вас". Следовательно, буржуазную прессу надо опередить. - Ну что ж, давайте интервью. Где этот ваш робот?

- Здесь, - ответил пилот. - Риппа, выходи!

Калашников обернулся, ожидая, что в кабине окажется второй ряд сидений. Однако такси как было, так и осталось двухместным, так что Калашников повернулся обратно в полном недоумении. Повернулся - и нос к носу столкнулся с висящим перед ним в воздухе миниатюрным существом. Размером с палец, оно имело две пары блестящих крыльев, стройное девичье тело, большие человеческие глаза, носик-пуговку и маленький рот.

- Привет! - тонким голоском пропищало создание. - Я - Риппа! Можно, я сразу начну задавать вопросы?

- Можно, - пробормотал ошеломленный Калашников. - Простите, вы - фея?

- Я робот, - мило улыбнулась Риппа. - Но для вас я с удовольствием стала феей! Скажите, какова подлинная цель вашего прибытия на Конгресс?

Калашников открыл рот, чтобы ответить правду - врать этому сказочному существу он не хотел и не мог. Однако же ответить правду Калашникову помешала другая, куда более веская причина: он и сам ее толком не знал. Действительно, подумал Калашников, а на Конгресс-то я зачем ломанулся?! Приехал бы как турист, купил бы зрительский билет, дождался бы в холле, кого следует...

Нет, решил Капашников, закрывая рот. Раз уж взялся за гуж, то ври до последнего!

- Я собираюсь выступить со специальным заявлением, - важно произнес Калашников. - Первый этап нашего служения завершен; Церковь стоит на пороге нового откровения. Пройдет совсем немного времени, и Верующие в Совершенство услышат тему для новых молитв. Вы терпеливо ждали долгие сезы; подождите же еще несколько галчей!

Надеюсь, подумал Калашников, я ничего не перепутал. "Галч" по-нашему будет "час", а "сез" - "год". Или наоборот? Вот "месант" - это точно три месяца, тут не запутаешься.

- Артем, - пискнула Риппа, - нас слушают тысячи Сотворящих и миллионы готовых уверовать. Что вы можете сказать им, впервые получившим возможность услышать слова Звездного Пророка?

- Близится день, - вдохновенно соврал Калашников, - когда я смогу сказать слова, о которых так долго мечтал. День, после которого мир уже никогда не будет прежним. Братья и сестры! Осталось совсем немного!

Интересно, о чем это я, подумал Калашников. А впрочем, какая разница? Их миллион человек, сообща чего-нибудь да придумают.

- Последний вопрос, - сказала Риппа, Она подлетела к самому лицу Калашникова и вдруг резко сложила крылья. Машинально Калашников подставил ладонь; Риппа мягко свалилась в ложбинку между средним и безымянным пальцами, закинула ногу на ногу и погладила себя по груди. - Кто вы, Артем Калашников? Кем вы были до того, как стали Звездным Пророком, и кто вы теперь?

- Тот же, кто и раньше, - ответил Калашников, отводя взгляд от лежащей у него на ладони бесстыжей нимфы. - Раньше я был непризнанным пророком, теперь мое имя известно миллионам. Но сам я - все тот же Артем Калашников, в меру слабых сил своих пытающийся изменить к лучшему этот несовершенный мир.

Он подмигнул Риппе и резко подбросил ее в воздух. Роботесса поняла намек, выпустила крылышки и зависла неподалеку от лобового стекла.

- Спасибо, Артем! - сказала Риппа и отправила Калашникову воздушный поцелуй. - До встречи... в неофициальной обстановке!

Надеюсь, подумал Калашников, в эфир эта фраза все-таки не пойдет. А так я, похоже, справился.

Риппа помахала на прощание пилоту, юркнула в щель кондиционера и мигом оказалась снаружи такси. Калашников проводил ее взглядом, поражаясь маневренности этого хрупкого с виду существа, а потом посмотрел вниз. Такси летело над типичными городскими кварталами, где по прямоугольным улицам струился нескончаемый поток разноцветных машин. Несмотря на яркий дневной свет, многие дома перемигивались световой рекламой, с крыш небоскребов поминутно срывались такси и целые летающие автобусы; словом, внизу кипела жизнь. Калашников завертел головой, высматривая зеленую пирамиду отеля "Септ" и похожее на скрипичный ключ здание Палас-отеля. Слева, на уровне глаз, он увидел что-то похожее - торчащий из наклонной стены оранжевый крюк рядом с изумрудной семиугольной пирамидкой.

- Сейчас будем, - сказал пилот, резко увеличив скорость.

Пирамидка выросла буквально на глазах, превратившись в закрывающую половину чаши громадину, довлевшую над остальными строениями словно Вавилонская башня. Такси облетело вокруг отеля и повисло на высоте трехсот метров как раз посередине между "Септом" и Палас-отелем. С минуту Калашников разглядывал деловые кварталы Бадарамхаз-Карамха, а затем вопросительно посмотрел на пилота. Тот коснулся штурвала, такси рванулось вперед и сразу же оказалось на причальной площадке, выдвинувшейся из глубины пирамиды навстречу летательному аппарату.

- Мой номер - в вашей записной книжке, - улыбнулся пилот. - Вызывайте в любое время!

Калашников молча кивнул и вышел из такси. Сияющий белозубой улыбкой чернокожий стюард в ослепительно-белом мундире уже спешил ему навстречу; высокие хрустальные двери распахнулись с мелодичным звоном, приглашая в роскошно обставленные апартаменты.

- Приветствую вас в нашем отеле! - проникновенно произнес стюард. - Прикажете показать вам комнаты?

Калашников покачал головой. Осмотр восьми или девяти комнат - точно он даже не помнил - казался ему напрасной потерей времени.

- Я отдохну в кресле, - сказал Калашников, - а потом прогуляюсь по городу. Для этого нужны какие-нибудь процедуры?

- Ваш вид на жительство, - с достоинством ответил стюард, - предусматривает полную свободу перемещений по семнадцати мирам Бадарамхаз-Карамха. Вы можете пользоваться любым воздушным, водным и наземным транспортом, а также перемещаться пешим образом. Рекомендую принять услуги сопровождающего; наши роботы отличаются приятной наружностью, обеспечивают клиенту первый "Б" класс безопасности и обладают высокой эрудицией, позволяющей поддерживать беседу на любые интересующие вас темы!

- На то они и роботы, - усмехнулся Калашников, вспомнив Риппу. - Спасибо, я подумаю.

Он прошел через хрустальные двери, проследовал по мягкому, желтовато-белому ковру к стоявшим около прозрачного журнального столика креслам и уселся в одно из них. Потом щелкнул пальцем, отдав местной Сети мысленный приказ.

- Ваш тоник, сэр, - склонился перед ним стюард, державший в руках поднос с одним-единственным бокалом. - В любое время, когда пожелаете!

Калашников вздохнул - все-таки не Звездная Россия! - и взял бокал с тоником. Ну вот, подумал он, отхлебывая приятный на вкус и запах напиток. Наконец-то я за границей!

 

 

Развернув перед собой бумажную схему Хосоти - так на местном наречии назывался мир деловых кварталов, - Калашников долго водил по ней пальцем, выбирая маршрут для прогулки. До встречи с пустотным шейхом осталось почти шесть часов, до открытия Конгресса, на котором Калашников после некоторого колебания решил все-таки появиться - около трех. Уйма времени, учитывая, что это земные, а не галактические часы!

В отличие от множества других, куда более экзотических миров, Хосоти не предоставлял заезжему туристу богатого выбора развлечений. Калашников скользнул взглядом по длинному списку ресторанов, магазинов, концертных залов, задержался с некоторым сомнением на виртуальной копии знаменитой Арены - места, где сражались между собой хищные твари со всех концов Галактики, - улыбнулся, наткнувшись на кружок с названием "Сад небесных наслаждений", и наконец остановил свой выбор на маршруте, включавшем в себя главную улицу Хосоти, перпендикулярный ей пешеходный мост-парк, загадочный "Народный Стадион" сразу же за мостом и местную набережную, выстроенную на берегу искусственного моря.

- Стюард, - сказал Калашников, поднявшись на ноги. - А как мне выйти в город? Я имею в виду - пешком?

- В каком направлении? - осведомился стюард, мигом оказавшись перед Калашниковым. Он еще и поклониться успел, робот эдакий!

Калашников посмотрел на схему.

- Северо-восток, - сказал он. - В сторону мост-парка.

- Через эту дверь! - торжественно произнес стюард, указывая на вторую из семи расположенных в ряд серых дверей, которые Калашников принял было за стенные шкафы.

- Спасибо, - сказал Калашников, распахнул дверь - и оказался на улице.

Повернувшись, он убедился, что назад дорога есть. Он находился у одного их парадных подъездов "Септа", изумрудная громада которого вздымалась высоко в небо. Локальный телепорт, понял Калашников. Чтобы по этажам не скакать. Надо думать, обратно меня перенесет с той же легкостью. Ну что ж, пройдемся по Хосоти!

Спустившись по широкой лестнице из темно-зеленого камня, Калашников вышел на обсаженную гигантскими фиолетовыми цветами аллею, которая вскоре привела его к главной достопримечательности Хосоти - Центральному Шоссе, вытянувшемуся строго вдоль меридиана на добрую сотню километров. Калашников посмотрел налево, задрав голову - здесь, на Бадарамхаз-Карамхе, дальние предметы не уходили за горизонт, а напротив, поднимались вверх по кривым стенкам гигантской чаши, чьи стенки и представляли собой поверхность планеты. Так и есть - шоссе поднималось вверх, заканчиваясь примерно на четверти дуги от плоскости до зенита полукруглой колоннадой. Повернувшись в другую сторону, Калашников убедился, что стоит в середине шоссе - в этом направлении оно поднималось столь же высоко, упираясь в сложенную из громадных глыб стену, отделявшую Деловой Мир от Безлюдной Пустыни.

Значит, мне направо, решил Калашников, припомнив общую схему Делового Мира. До моста намного ближе, чем до стены, так что можно особо не торопиться. Заложив руки в карманы, Калашников ступил на вымощенный мягким пористым камнем тротуар и зашагал в сторону Пустыни, бросая вправо и влево жадные до впечатлений взгляды.

Поначалу чужой мир не слишком-то радовал глаз. Громада "Септа" подавила своим величием окрестную уличную жизнь, сведя ее к бесконечному потоку разноцветных машин да полосатым столбикам активной ограды, очерчивавших территорию отеля. Прохожие, попадавшиеся Калашникову навстречу, выглядели самыми обыкновенными гуманоидами, рекламные плакаты изображали вполне привычные предметы - звездолеты, емкости с какими-то жидкостями, аппетитные гамбургеры и полуголых красоток всех цветов и размеров. Калашников уже было заподозрил, что Бадарамхаз-Карамх вообще находится на Земле, как тут из-за поворота на него вылетело совершенно невозможное существо.

Калашников шарахнулся к виртуальному забору и втянул голову в плечи. Трехметровый богомол повернул в его сторону свою треугольную голову, сверкнул круглыми фасетчатыми глазами и задумчиво пожевал жвалами. Сейчас сожрет, даже с некоторым восторгом подумал Калашников, и вдруг осознал, что на богомоле надета длинная, отвисшая на животе тельняшка. Пониже тельняшки богомол носил красно-коричневую юбку, из которой торчали коленками назад мощные задние ноги, а в передних лапах держал наполовину растянутый баян, у которого на панели управления вместо кнопок имелись специальные зажимы как раз под богомольи пальцы.

- Руски?! - свиристнул богомол и вывел на баяне мелодию, которую Калашников с перепугу сразу же узнал: то были первые такты песни "Широка страна моя родная".

- Ага, - машинально кивнул Калашников.

- Выпьем?! - задал богомол второй вопрос, сопроводив его залихватским аккордом, который Калашников тоже знал, но название забыл.

Собрав в кулак всю волю специального агента ГРУ, Калашников отрицательно покачал головой.

- Мне нельзя, - жалобно объяснил он. - Я - Звездный Пророк!

- Ю-уу! - огорченно присвистнул богомол. - Не руски! Ю-уу...

И пошел себе дальше, тихонько наигрывая на баяне.

Калашникову понадобилось около минуты, чтобы прийти в себя. Отодвинувшись от уже начавшего многозначительно жужжать забора, он посмотрел богомолу вслед, качнул головой и снова шагнул на тротуар. Ладно, решил Калашников про себя; посмотрим, кто тут еще водится!

Не прошло и получаса, как Калашников убедился, что по обилию разномастной живности Хосоти не уступает привокзальной Москве. Сначала его спихнули с тротуара слоноподобные четвероногие, полностью поглощенные интеллектуальной беседой; какой-то прямоходящий муравей опрыскал Калашникова пахучей жидкостью, как потом выяснилось - с целью поприветствовать; уворачиваться от ударов там и сям мелькавших в воздухе крыльев Калашников научился в первые же минуты, и потом уже не обращал внимание на эту мелочь; но когда шедшая шеренгой по два группа закованных в темную броню роботов как по команде отдала ему честь - тут уж Калашников не выдержал и присел перевести дух в ближайшей автоматической закусочной.

Заказав тоник, Калашников расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке и протянул ноги, наслаждаясь покоем и безопасностью. Бармен-робот - четверорукая улыбающаяся змея в соломенной шляпе - плеснул в стакан фиолетовой жидкости и по воздуху направил заказ в сторону Калашникова. Отхлебнув тоник, вкусный до умопомрачения и бодрящий до слез, Калашников подумал, что жизнь, в сущности, не так уж и плоха.

- Укуситься? - услышал Калашников тихий, свистящий шепот. Повернувшись на звук, он увидел перед собой большую сумчатую крысу с двумя парами передних лап; крыса скалила один зуб и заговорщицки подмигивала левым глазом. - Ты же гуманоид, да?

- Ну, гуманоид, - настороженно ответил Калашников. - А что значит "укуситься"?

- Кайф, - сказала крыса, ожесточенно подмигивая. - Смотри!

Молниеносным движением нижней передней лапы крыса извлекла из своей сумки толстого розового червяка и протянула Калашникову. Червяк повел головой, словно принюхиваясь, а потом раскрыл маленький круглый ротик и высунул оттуда острый черный язык.

- Ну и что? - спросил Калашников, недоумевая, откуда у червяка язык. Может быть, это и не червяк вовсе?!

- Ты что, новичок?! - опешила крыса. - Ладно, объясняю! Кайф, понял? Как от рипса пополам с водкой, только круче и без похмелья. Видишь, какой большой захал-гвирт? - крыса тряхнула червяком. - Натурально, без обмана!

Захал-гвирт, запросил Калашников у Сети. "Бадарамхазская пиявка, - ответила Сеть, - выделяет сильнодействующий наркотик, которым одурманивает своих жертв. В природе почти не встречается, разводится на подпольных фермах. Известно несколько искусственно выведенных пород, самые лучшие из которых обеспечивают до шестидесяти часов наркотического опьянения. Стоимость дозы - "укуса" - колеблется от ста до трехсот миллэ, в зависимости от размеров и породы захал-гвирта".

- Ну, вижу, - пожал плечами Калашников. - Только я не кусаюсь!

- Дурак, - фыркнула крыса. - Первый укус - бесплатно!

Она резким движением ткнула червяком в сторону Калашникова. Тот испуганно отстранился, зацепился стулом за какую-то неровность в траве и неуклюже повалился на землю. Что-то холодное ударилось Калашникову в шею и соскользнуло под рубашку; он принялся бить себя по спине, с ужасом понимая, что червяк наверняка присосался к самому неудобному месту. Ударив по спине еще пару раз, Калашников качнул головой и весело рассмеялся:

- Да что я, как дурак?! Это же халява!

Он поднялся на ноги, подобрал с травы выпавший из рук стакан, в котором все еще плескался тоник, и приветливо подмигнул крысе:

- Кайф, говоришь?! Что-то непохоже!

- Ну, извини, - скривилась крыса, подобрала с земли успевшего отползти от Калашникова подальше червяка и спрятала его в сумку. - Если пробьет, знаешь, где меня найти.

Хлестнув по траве длинным голым хвостом, крыса нырнула в заросли фиолетовых цветов и скрылась из виду. Калашников помахал кредитной карточкой, расплачиваясь за тоник, и выскочил на тротуар, разыскивая в толпе давешнего богомола. Идея выпить с этим экзотическим эрэсом вдруг показалась Калашникову очень здравой.

Длинный желтый автомобиль бесшумно остановился у обочины, и навстречу Калашникову выскочили три гуманоида в серебристо-белых скафандрах.

- Руки за голову! - скомандовал один из них, в то время как другие оказались от Калашникова справа и слева. - Незаконное употребление наркотиков! Вы арестованы!

- Я протестую! - воскликнул Калашников, с трудом удерживаясь от смеха. - Звездный Пророк не курит и не пьет!

И тут же, сраженный собственным остроумием, согнулся пополам в приступе дикого хохота.

 

 

Гуманоиды в скафандрах были настроены куда серьезнее. Они молча заломили Калашникову руки и затолкали его на заднее сиденье машины. Забулькал антигравитационный двигатель, чмокнули, герметизируясь, двери, и Калашников наконец понял, что происходит.

- Это похищение?! - с восторгом спросил он у ближайшего гуманоида.

В ответ тот схватил Калашникова за подбородок и со всего маху ударил по губам. Из глаз у Калашникова посыпались искры, а затем он почувствовал во рту вкус ржавого железа.

Не смешно, подумал Калашников, насупился и попытался выглянуть в окно. Автомобиль - а точнее сказать, антиграв, - летел уже на порядочной высоте, держа курс на Безлюдную Пустыню. Большего Калашников разглядеть не успел - сидевший рядом гуманоид снова ударил его по лицу, и кровь залила Калашникову глаза.

Ох, совсем не смешно, подумал Калашников. Больно не было, но безудержное веселье, охватившее его сразу после укуса, постепенно переходило в легкое беспокойство. Калашников опустил голову, закрыл лицо руками и глухо застонал, весьма убедительно изображая полное отчаяние.

"Допрыгался? - раздался у него в голове язвительный голос даймона. - Говорили тебе, найми охрану!"

"Толку-то, - мысленно ответил Калашников, к которому уже возвращалась ясность мышления. - Ликвидировали бы эту охрану, как маленьких. Вон как у них все подготовлено - вплоть до сумчатой крысы!"

"Подготовлено, говоришь? - усмехнулся даймон. - Может быть, ты даже знаешь, кто тебя похитил?"

"Отморозки какие-то, - ответил Калашников. - Вроде этих, как их... масхинцев!"

"Ого, - с уважением протянул даймон. - Быстро же ты от наркотика оклемался!"

"На то и лирк в брюхе, - философски заметил Калашников. - Однако что же мне теперь делать?! Помирать, что ли?!"

"А что ты еще можешь сделать? - хмыкнул даймон. - Разговаривать с тобой никто не будет, оружия у тебя нет, выход в Сеть заблокирован..."

"А Земля? - спохватился Калашников. - С Землей-то связь есть?!"

"Есть, есть, - успокоил его даймон. - Небось, все ГРУ сейчас над тобой хохочет. Образцово-показательное похищение, да и только!"

"Может быть, полицию вызвать? - предложил Калашников. - Через Землю?"

"Да ты что?! - всполошился даймон. - Это же секретный канал! Знаешь, сколько русичей в Галактике полегли, а тайну так и не выдали?! Предателем стать хочешь?!"

"Пардон, не подумал, - пошел на попятную Калашников. - Обидно просто, что эти уроды безнаказанными останутся..."

"Ну так дай им по морде, - предложил даймон. - Тебе все равно терять нечего!"

"Не пойдет, - покачал головой Калашников. - Им по морде получить - все равно что мне кетчупом облиться. Наказание должно быть адекватным!"

"Например? - поинтересовался даймон. - Какое наказание ты сочтешь адекватным?"

Калашников задумался. По морде - маловато будет, убить всех - вроде бы перебор. Шесть месяцев тюрьмы? А почему не пять? Тогда штраф? Так у меня и так денег куры не клюют...

"В роботов бы их переделать, - предложил Калашников. - Чтобы честным трудом на жизнь зарабатывали!"

"Какое ж это наказание? - удивился даймон. - У любого робота, между прочим, встроенный модуль счастья имеется. Робот, когда работает, непрерывный кайф ловит!"

"Ну и пусть ловит, - разрешил Калашников. - Лишь бы мне морду не бил!"

"Вон ты как повернул, - хмыкнул даймон. - Ну ладно, тогда я согласен!"

"Ну так давай, переделывай, - предложил Калашников. - А то я уже на Конгресс опаздываю!"

"Что значит - переделывай?! - возмутился даймон. - Я ж у тебя запасное сознание, а вовсе не боевой робот! Если ты, как дурак, без охраны ходишь, я-то что могу сделать?! Разве что добрый совет дать, относительно момента смерти!"

"Ну так дай, - попросил Калашников. - Еще не пора?!"

"Не пора, - ответил даймон. - Надо будет, скажу!"

Голос в голове смолк, и Калашников вернулся к омерзительной реальности Бадарамхаз-Карамха. Антиграв сделал крутой разворот и пошел на снижение, ничуть не заботясь о вестибулярном аппарате Калашникова; у того мигом закружилась голова, и перед глазами поплыли черные круги. Вот будет некстати, подумал он, если я вырублюсь. Кто помирать-то будет?!

Однако у Калашникова хватило сил дотерпеть до земли.. Антиграв ткнулся в песок на задворках приземистого здания, сложенного из желтого песчаника. Не успел Калашников опомниться, как его подхватили под руки и буквально выбросили из машины; потом поставили на ноги, защелкнули на запястьях наручники и повели внутрь здания через широкий темный проход.

Внутри пол сразу же пошел под уклон, и Калашников понял, что остаток здешней жизни ему придется провести в подземелье. Через минуту впереди показался свет, ударил в глаза, Калашников прищурился, его грубо толкнули вперед, развернули и с размаху усадили на жесткое деревянное кресло. На лодыжках Калашникова защелкнулись металлические зажимы, вокруг горла закрутилась толстая медная проволока, и только тогда яркий, заставлявший жмуриться свет наконец потускнел, позволив Калашникову рассмотреть своих похитителей. Взглянув на их широкие обезьяньи морды, взъерошенные черные бороды, ниспадавшие на сине-фиолетовые камуфляжные костюмы, Калашников плотно сжал зубы и глухо застонал.

Масхинцы, самые обыкновенные масхинцы! Наверняка те самые, что спрашивали у Лапина насчет Звездного Пророка! Вполне в их стиле - похитить человека, набить морду, а только потом начинать переговоры. Господи, подумал Калашников, какой же я идиот! Еще на Земле мог бы догадаться, что не просто так Хусин Салик мной интересуется! И вообще в этой Галактике без охраны шляться - все равно что два пальца в розетку засовывать!

В поле света появился еще один масхинец, державший в руках скомканный серебристо-белый скафандр. Стоявшая перед Калашниковым громадная обезьяна обернулась к вновь пришедшему и прорычала:

- Грры-жры-хрумм?!

- Как все прошло? - услышал Калашников лишенный интонаций компьютерный перевод. Лирк, по случаю потери Сети подменивший стандартного переводчика, обеспечивал лишь самую поверхностную передачу смысла.

- Чисто, - рявкнул боевик-масхинец. - Слишком чисто!

- Что такое? - взревела главная обезьяна. - Говори!

- Он был без охраны, - пояснил боевик. - Что-то не то!

Главарь ударил себя кулаком в грудь и довольно заухал:

- Он дурак! Он родился четверть кольца назад!

Боевик глухо зарычал, но не стал возражать.

Главарь махнул рукой в другую сторону. В глаза Калашникову снова ударил свет - на этот раз от трех больших белых квадратов. Позвольте, подумал Калашников, да это же осветители! Меня что, будут снимать в кино?!

- Нож! - скомандовал главарь.

- Вот он, Хусин! - рявкнула еще одна обезьяна, подскакивая к главарю и опускаясь перед ним на одно колено. Хусин взял нож, больше походивший на римский меч, поднял его вертикально на уровень глаз и пустил зайчик в глаза Калашникову.

- Отблеск твоей смерти, Звездный Пророк! - на чистом русском языке прорычал Хусин. - Надеюсь, ты не закроешь глаза! Салнум!

Барабанный бой, перевел лирк последнее слово. Хусин шагнул вперед, все так же держа нож вертикально перед собой, а остальные масхинцы выстроились полукругом и начали в такт бить себя кулаками в грудь. Гул глухих ударов быстро заполнил подземелье; Калашникову показалось, что даже светильники вспыхивают и гаснут в такт этой грубой, но очень заразительной музыке.

Хусин сделал шаг, и гул ударов превратился в рокот. Еще шаг - и Калашников покрылся холодным потом; теперь с каждым ударом его буквально подбрасывало на кресле. Еще шаг - и Калашников смог увидеть глаза своего убийцы.

Обезьяна с ножом, подумал Калашников. Хорошо еще, что не с гранатой.

Он улыбнулся, отлично сознавая, что эта улыбка может стать последней. Но скованные за спиной руки и проволока на горле придали Калашникову мужество отчаяния. Он снова улыбнулся и приветливо посмотрел Хусину в глаза.

- Рэзать будэм? - осведомился Калашников с подчеркнутым южным акцентом.

Грохот слаженных обезьяньих ударов заставлял пол ходить ходуном. Но Хусин Салик все же расслышал слова своего пленника - и даже их понял. Нож в его руке дрогнул, опустился вниз, потом взлетел над головой - да так там и остался. Хусин зарычал, выбросил вперед левую руку и схватил Калашникова за подбородок:

- Сначала ты перестанешь смеяться!

"Уже", - хотел было сказать Калашников. Но проклятая улыбка застыла у него на лице, а в голове завертелась неприятная, однако здравая мысль: пока я смеюсь, он меня не убьет. Бить будет, но не убьет. А тем временем кто его, знает, что может произойти?!

- Посмотрим, - сказал Калашников и как можно шире растянул губы.

 

 

Калашников ожидал, что могучие пальцы масхинца сожмутся у него на подбородке и попросту сломают нижнюю челюсть. Однако Хусин Салик решил пойти другим, более хитрым путем. Он отступил на шаг и отдал короткий приказ:

- Огня!

В мгновение ока перед Калашниковым появилось ведро, распространявшее острый аромат этилового спирта. Подскочивший к ней худой масхинец вскинул тепловой излучатель; спирт вспыхнул едва заметным голубым пламенем.

- Ботинки! - приказал Хусин Салик.

Опять огонь, подумал Калашников, и от огорчения перестал улыбаться.

- Салнум! - крикнул Хусин Салик, решивший, что дело сделано. Его приспешники тут же восстановили полукруг и принялись дубасить себя по грудным клеткам. Над Калашниковым снова навис сверкающий нож.

Улыбнуться, что ли, подумал Калашников. Да только зачем? Раньше сядешь - раньше выйдешь. Хорошо еще, что все так быстро закончилось; по крайней мере я никому не успел навредить.

Калашников поднял глаза и посмотрел на уже начавший опускаться нож. В то же мгновение нож с мелодичным звоном растаял в воздухе, а Хусин Салик отпрыгнул на несколько метров в сторону, и в каждой его руке оказалось по здоровенному пистолету.

Рокот обезьяньих ударов мгновенно стих, а на смену ему пришло неприятное, но завораживающее гудение, как от роя гигантских пчел.

- Сложить оружие, - осознал Калашников перевод, а потом услышал и саму фразу - она резанула по нервам, как удар ультразвукового бича. Повернув голову, Калашников увидел у входа в пещеру группу низкорослых, угловатых гуманоидов.

Хусин Салик поднял свои пистолеты и выпустил в пришедших две очереди плазменных шариков. Полыхнул огнем защитный кокон, в воздухе запахло электричеством, волосы у Калашникова встали дыбом. Ну, сейчас начнется, с восторгом подумал Калашников; однако секунда летела за секундой, а в подземелье больше ничего не происходило. Попробовав повернуть голову, Калашников понял, в чем тут дело: он не мог пошевелиться. Воздух оказался пронизан тончайшими прозрачными нитями, плотно охватывающими все выступающие части тела; они не затрудняли дыхание, но делали невозможным любое резкое движение. Скосив глаза, Калашников убедился, что масхинцы скованы по рукам и ногам теми же путами; Хусин Салик с выпученными от напряжения глазами пытался дотянуться до выбитых из рук пистолетов, висевших в воздухе в каком-то полуметре от его носа. Безуспешно.

Неужели полиция, опешил Калашников. А может быть, это та самая сенсация, о которой предупреждал Гозенфус? Подготовленная продажной прессой?!

Светящиеся квадратные экраны погасли, и Калашников смог наконец рассмотреть своих спасителей. Их было двенадцать человек - точнее сказать, эрэсов, потому как с первого же взгляда стало ясно, что никакие они не гуманоиды. Желто-черные туловища незнакомцев делали их похожими на гигантских прямоходящих ос, треугольные головы с большими фасетчатыми глазами заставляли вспомнить киношных пришельцев, а тонкие узловатые конечности, далеко выступавшие из широких рукавов и штанин, вызывали законное удивление - как может такое большое тело держаться на таких тонких ножках?

- Я просил вас сложить оружие, - осознал Калашников смысл перевода, а затем услышал заунывное, печальное гудение. - Просьба Подметальщика Улья священна; теперь вы должны умереть.

Подметальщик Улья, нахмурился Калашников. Что-то знакомое... ба, да это же лоимарейцы! Жаль, что Сеть недоступна - это же прекрасный повод наконец изучить их повадки!

Однако тут же выяснилось, что для знакомства с повадками лоимарейцев доступ к Сети вовсе не так уж и нужен. Предводитель лоимарейцев вышел на середину подземелья и отвесил два церемонных поклона - направо и налево. Затем он протянул перед собой правую верхнюю конечность - ну ладно, решил Калашников, разглядев на ней пальцы, пусть будет "руку". В воздухе мелькнуло что-то блестящее - в руке у предводителя появился тонкий изогнутый меч.

- Вернуть оружие, - услышал Калашников перевод, - и больше света!

Шевельнув головой, Калашников понял, что невидимые нити исчезли. Хусин Салик тоже это понял, подхватил оба пистолета, но выстрелить не успел: сверкнула блестящая сталь, обе руки масхинца отделились от тела и вместе с оружием свалились к его ногам. Другие масхинцы успели выстрелить, но уже через секунду стало ясно, что их выстрелы были лишь напрасным расходом боеприпасов. Отраженные все теми же едва заметными бликами стали, плазменные шарики прожгли потолок, а громадные обезьяны по очереди стали оседать на пол, разваливаясь на две, три, а то и на четыре части.

Сталь сверкнула в последний раз, и перед Калашниковым возник Подметальщик Улья. Его разноцветные фасетчатые глаза искрились, его узкий рот был изогнут в инопланетном подобии улыбки. Тонкий меч, отставленный в сторону, почтительно принял другой лоимареец - и тут же упаковал в специальный футляр, раскрашенный в черные и красные цвета.

Калашников качнул головой и вопросительно посмотрел на лоимарейца.

- Этот хаккар, - сказал тот, поднимая левую руку, - доказывает мое уважение к Звездному Пророку!

Калашников поглядел на потолок и приоткрыл рот. Пунктиром кровавых пятен на потолке были выведены две сходящиеся вместе кривые. Да это же "лоза", сообразил Калашников, официальная эмблема Технотронной Церкви! А что такое "хаккар"? "Общее название для произведений лоимарейского боевого искусства", - подсказал лирк.

- Понимаю, - кивнул Калашников. - Но чем я обязан, - он покосился на потолок, - столь высокому уважению?

Лоимареец заложил руки за спину и выдвинул вперед свою треугольную голову.

- Я буду говорить с тобой, как с равным! - сообщил он высоким, пронзительным свистом. - Ты позволил схватить себя и почти потерял лицо. Но теперь только ты и я знаем, что случилось на самом деле. А что знают двое, того не знает никто!

Калашников покосился на остальных лоимарейцев, статуями выстроившихся вдоль стен. Ох уж эти межрасовые различия, подумал он. Выходит, у лоимарейцев не только подчиненные эрэсами не считаются, но и местоимение "двое" означает только тех двоих, что действуют заодно. Интересно, как у них называются двое врагов?

- Я благодарен тебе за спасение, - ответил Калашников, почувствовав, что должен что-то сказать. - Но разве нас - двое?!

- Присягни, - прожужжал лоимареец, - и о твоем позоре буду знать только я. Остальной мир услышит о Звездном Пророке, принявшем сан Экуменического Кардинала Лоимареи!

Калашников захлопал глазами. Кто он такой, Экуменический Кардинал? Кому подчиняется, кем командует, каким бюджетом распоряжается?! Как можно вести переговоры, понятия не имея, о чем разговариваешь?!

"Экуменический Кардинал, - выдал лирк краткую до неприличия справку, - седьмое от Императора звание в иерархии Лоимарейской Империи. Оно же является высшим возможным званием для эрэсов некоренной расы. Дает право на управление отдельными планетами в составе Империи".

Так себе предложение, подумал Калашников. Планетой я и без того командую.

- Что ты сделаешь, если я откажусь? - спросил он Подметальщика Улья.

Лоимареец издал злобное шипение:

- Ты не можешь отказаться! Отказ для тебя - позор и смерть!

Калашников решил не уточнять, какими будут эти "позор и смерть". Кровь на потолке и так выглядела весьма впечатляюще.

- Я должен подумать, - сказал Калашников.

- Думай, - кивнул Подметальщик Улья, - я подожду. У тебя есть шесть земных суток.

- Почему шесть?! - удивился Калашников.

- Потому что таков предельный срок, который эрэсы вашей расы могут прожить без пищи и воды, - спокойно ответил лоимареец. - Когда ты умрешь, ты больше не сможешь думать.