Моль сильно нервничает. Интересно, в чем же дело?
– Настя, – здравствуйте еще раз, – может, объясните, к чему такая спешка?
Вместо ответа мадемуазель Белова сунула мне в руки обыкновенную тетрадь в клеточку – сорок восемь листов. Начальные страницы исписаны мелким почерком.
– Это Ксенин дневник. Я нашла его в письменном столе, когда убиралась в Ксениной комнате. Там такое понаписано, такое!.. Я как смогла вырваться – сразу вам позвонила, – сообщила девица.
Между прочим, читать чужие дневники…
– …Только его надо после на место положить, так что вы побыстрее, пожалуйста.
Не в моих правилах рыться в грязном белье. Что я, старая бабка‑сплетница?
Но моль не дает и слова вымолвить:
– Там про убийство – все‑все, во всех подробностях. Представляете, какой шок! Сроду бы не подумала, но это Ксенин почерк, я ее руку знаю.
Убийство? Может, стоит все‑таки просмотреть тетрадь? При известных обстоятельствах личный дневник способен легко превратиться в улику.
Ну хорошо, возьму.
– Когда тетрадь нужно вернуть?
– В шесть, на этом же месте ждите меня. До свидания! – Странная мадемуазель торопливо зашагала прочь.
Я посмотрела ей вслед, машинально отметив, что бледная моль заспешила в сторону дома «известного бизнесмена».