Однако есть справедливость на свете. Или совесть у людей. Кому что больше нравится.
До сих пор меня никто не «затребовал». Дали спокойно позавтракать. Позволили заняться домашними делами. Я их, правда, не очень люблю, но время от времени… когда больше некому… сами понимаете. Но самое главное, мне не мешали думать – в тишине и спокойствии.
А размышляли мы, Танечка, вот о чем: какой резон Ксении меня обманывать, и куда подевался канделябр, и – не навестить ли нам моль бледную в ее обители… и еще о многом другом.
Ксения, Ксения… Мадемуазель Королева теперь сидит дома, вся в переживаниях, и, скорее всего, жалеет о рассказанном вчера.
А напросимся‑ка мы на чай к девочке Настеньке. Как знать, может, что‑нибудь да прояснится в этой запутанной истории. Так. Выходной‑то когда у нас, милая молька? Последний был тринадцатого… если любимица «известного бизнесмена» сказала правду. Значит, очередной – сегодня. Или завтра. В зависимости от того, какое «нонеча» число.
…Тяжело, братцы, жить на свете белом… особенно когда все даты в голове перепутались.
Жалею вас, приверженцы фатальных дат и цифр,
Томитесь, как наложницы в гареме…
– Кажется, это уже диагноз. Весна. «Время обострения заболевания у шизофреников и проч.», – утверждает справочник фельдшера. А я‑то думаю, с чего бы это вдруг меня вторые сутки на стихи тянет. Тем более что читать я их не умею…
– Явно – филолух. С чего бы вдруг вторые сутки на стихи тянет? Съела что‑нибудь не то? Кофе на королевской даче был отравлен?..
Ты совсем перестала изъясняться по‑русски. Народ тебя не поймет.
– Главное, чтобы я сама себя понимала. Вот, пожалуйста – девиз душевнобольного:
Тихо сам с собою,
Тихо сам с собою
Я веду беседу.
Помолчи, alter ego. Не перебивай. Некогда за речью следить – и без того забот хватает.
…Итак, вернемся к нашим баранам. То бишь к Насте Беловой. То бишь к числу.
Двадцатое сегодня.
Теперь – что касается «домохозяйки и гувернантки». Она явно что‑то скрывает. Более того, всеми силами старается сбить меня с пути истинного.
Я вспомнила нашу с молью первую беседу. «Помогала Маргарите Алексеевне присматривать за девочками, – лепетала тогда мадемуазель Белова. – Потом был звонок…» Да, позвонили соседи, сообщили об убийстве. Но перед звонком вернулась Ксения. Когда именно, Настенька так и не смогла мне сказать:
«– Ксеня поздно пришла…
– Когда примерно?
– Ну… я не помню…
– Маргариту Вадимовну уже привезли?
– Кажется, да. Впрочем, тоже точно не помню…»
Естественно, что сия «домохозяйка и гувернантка» может знать, ежели сама в этот день отличалась отсутствием присутствия… проще говоря, если у нее действительно был выходной.
Проверить несложно.
Я набрала номер домашнего телефона «известного бизнесмена». Ответила Маргарита Алексеевна.
– Мужа нет дома, – заявила она, услышав мой голос. – Позвоните, пожалуйста, позже.
Что за тон? Ни «добрый день» тебе, ни «добрый вечер»… А, понятно, обиделась за младшенькую «дщерь». Ну конечно, возвратили деточку «до дому», обругали, пригрозили… Ух, какая нехорошая тетя Таня, какую бяку она себе позволяет!
Ладно, хватит. Бедную женщину можно понять: сколько всего свалилось на ее, еще не седую, голову за такое короткое время.
– Маргарита Алексеевна, извините, пожалуйста, но не Вадим Сергеевич мне нужен, а вы.
– Ничем не могу быть полезна, – сухо ответила леди Королева.
Но трубку не бросила. То ли воспитание не позволило, то ли любопытно стало, для чего мне так срочно понадобилось услышать приятный глас дамы средних лет.
Ну, загнула. Сколько ерунды – ради одного‑единственного вопроса.
– Хотелось бы, чтоб вы вспомнили, если можно, брала ли ваша домработница выходной тринадцатого числа.
– Разумеется, – уверенно произнесла «лучшая половина» «известного бизнесмена», – мы всегда отпускаем ее по вторникам.
– А почему не в субботу и не в воскресенье? – поинтересовалась я.
– В эти дни дом, как правило, полон людей: родственники, знакомые, друзья; коллеги Вадима Сергеевича… Мне необходима помощь. Понедельник же, сами знаете, – день тяжелый. Квартиру следует привести в порядок.
Конечно, проходной двор на неделю – до следующей субботы – нужно снова сделать домом. И как хозяева не устают от такого количества гостей? Я давно бы всех повыгоняла… то есть – выставила за дверь.
– Значит, по вторникам? Замечательно! Ну что ж, спасибо большое, вы очень помогли мне.
Дежурная фраза: «Вы весьма помогли нам в расследовании сего запутанного преступления». Звучит как‑то… глупо!
– Передавайте большой привет и самые наилучшие пожелания Ксении Вадимовне.
Ну, стерва! Не удержалась‑таки, съязвила. И не спросила – хотя бы вежливости ради, – как там старшая дочь Маргарита. Ладно, в другой раз.
Так. Тринадцатого моль бледная «пребывала на заслуженном отдыхе». Может, стоит подстраховаться и позвонить еще Мише: он всегда все про всех знает.
Какие вы, Татьяна Александровна, осторожные стали! Обожглись на молоке, теперь на воду дуть будете.
…– Алло! Миша? Здравствуйте, это я.
…Думаю, передавать разговор мой с возницей не имеет смысла: он был более кратким и, разумеется, более содержательным, нежели беседа с тещей «безвинно убиенного» Баргомистрова. Ничего лишнего: вопрос – ответ – спасибо – до свидания. Люблю так. А то зависают никому не нужные паузы, и в это время в голову лезет всякая ерунда. Рассуждать начинаешь, философствовать…
М‑да. Философия – это, конечно, хорошо… но в меру. И в определенное время. Сейчас же следует поразмыслить над тем, что нам делать с Настей Беловой, милой лживой молькой. И туманные «любомудрые» измышления, как кто‑то где‑то когда‑то сказал, ныне вовсе не к месту.
– Итак, королевская «домохозяйка и гувернантка» весьма умело запудрила нам мозги.
– Фи, что за выражения! – Это опять мое alter ego.
– Иди отсюда. Ты мне мешаешь.
Следовательно, моли бледной выгодно было свалить все на хозяйскую дочку…
– Почему – «следовательно»?
– …и, пока я гонялась за призраками…
– Ты же не веришь в привидения.
– …девица успела замести следы. Но вот что смущает: история с дневником Ксении. – Странная штука получается: Королева оставляет тетрадь чуть ли не на видном месте, будучи уверенной, что моль его найдет, – для чего? Настя находит и сейчас же бежит ко мне; а в это время Ксения, напуганная пропажей, которую сама же подстроила, в два счета собирается и уезжает на дачу.
– Нелитературно ты как‑то выражаешься, Танюша.
– Тебя не спрашивают.
Объясните мне, люди, в чем тут дело? Напрашивается вывод: любимица «известного бизнесмена» и хозяйская помощница – заодно. Какой смысл, не понимаю. Что за резон мадемуазель Беловой подставлять сообщницу?
– Фу, как грубо!
– И кто в таком случае тюкнул мальчика Витю антикварным канделябром? Если не Ксения, то – моль. А эта – за что? Королева – еще понятно; но моль бледная… Страшно подумать: может, «добропорядочный семьянин» был еще и Настенькиным любовником?
Ничего не понимаю. Путаница какая‑то. Определенно, стоит нанести визит сударыне Беловой – может, хоть что‑нибудь выясню.
– Ну да, то же самое ты говорила, когда собиралась «разоблачить» Ксению.
– Как я от тебя устала, alter ego!