Всемирная Колумбовская выставка

Сцена ночью.

Невозможно подобрать эпитеты, чтобы описать красоту и величие зрелища, открывающегося на выставке днем, но еще невозможнее дать хотя бы отдаленное пред­ставление об ослепительном видении, которое предстает глазам посетителя ночью...

Словами не опишешь электрические фонтаны. Один из них – «Великий гейзер» – поднимается на высоту 150 фу­тов над ансамблем «маленьких гейзеров». Вращающиеся цветные лампы производят удивительное, с толку сбиваю­щее впечатление. Их причудливая игра завораживает, не оставляя равнодушным ни одно сердце.

У. Камерон

1 мая открылась Чикагская всемирная ярмарка или Колумбовская выставка. Это счастливое событие, произошло в трудное для страны время: с одной сто­роны, Соединенные Штаты заявили, что стали лиде­ром в области создания и внедрения новых техноло­гий, с другой же – страну захлестнула Паника 1893 года. В то же время (редчайший случай!) земной шар находился в состоянии всеобщего мира.

Колумбовская выставка занимала почти семьсот акров, на ней было представлено шестьдесят тысяч экспонатов, а устройство ее обошлось в 25 миллио­нов долларов. Чикагскую ярмарку посетили 28 мил­лионов гостей, и прибыль составила 2,25 миллиона долларов. Чудом Парижской выставки 1889 года ста­ла великолепная Эйфелева башня высотой 984 фута, а самым заметным экспонатом Чикагской ярмар­ки – колесо Ферриса. На крупнейшей в мире цель­ной оси вращалось колесо высотой в 264 фута, спо­собное вместить две тысячи человек.

Каждый день сотни тысяч посетителей из разных уголков земного шара стекались в чикагский «Белый город». Главный архитектор, коренной житель Чика­го Дэниэл Хадсон Бернем вместе с другими коллегами в основу своего проекта положили водный город наподобие Венеции. В центре экспозиции находился «Суд чести», где располагались самые главные дворцы. Деревянные фасады были декорированы под мрамор, а здания соперничали с величественными – каменными памятниками древних римлян и греков.

Павильон Промышленников и Гуманитарных наук, по площади превосходивший все другие почти вдвое, являлся «на тот момент самым большим зданием в – мире». Длина его составляла почти треть мили, а ши­рина была больше двух футбольных полей; строение занимало 30,5 акра площади и вмешало семьдесят пять тысяч посетителей.

В дальнем конце площади «Суда чести» – на бе­регу озера Мичиган – располагались великолепная арка и окружающий ее перистиль, колонны которого напоминали воздетые руки огромного дирижера. В таком окружении стояла изваянная главным скуль­птором Огастесом Сент-Годесом статуя Христофора Колумба, величественно въезжающего на выставку в колеснице, запряженной могучими лошадьми. Несколько ниже этой квадриги возвышалась исполин­ская позолоченная статуя Республики высотой шестьдесят пять футов – подобно добродушному ве­ликану, благословляющему не только павильон Промышленников, но и сельскохозяйственные дворцы (спроектированные Стэнфордом Уайтом), павильо­ны Машинной промышленности и Электричества, а также администрацию.

И это был только «Суд чести»!

Перпендикулярно «великому квадрату» тянулся почти на целую милю густо застроенный ров, где располагались почти все самые крупные павильоны и где было представлено, как говорилось в одной из статей, «смешение передовых культур, обращенных язычников, иноземной речи и причудливых заморских диковинок». Пятьдесят гондол с новенькими электрическими двигателями перевозили гостей к павильонам.

Павильон Электричества, украшенный дюжиной изящных минаретов, четыре из которых поднимались над залом на высоту 169 футов, в длину равнялся двум, а в ширину – одному футбольному полю.

Это «просторное и внушительное» сооружение в три с половиной акра «по праву занимало место самой современной и блестящей экспозиции Колумбовской выставки».

Бывший губернатор Иллинойса Уильям Камерон назвал этот дворец «вместилищем магических изоб­ретений мистера Эдисона и его собратьев-волшебни­ков». В главном вестибюле, над огромной статуей Бенджамина Франклина, запускающего своего воз­душного змея, были написаны имена отцов-основа­телей электрической науки, и павильон представлял собой очаровательное попурри передовых техноло­гий.

Среди участников первое место занимали круп­нейшие корпорации, такие, как «Вестингауз» и «Дже­нерал Электрик» из Америки и чуть более скромный концерн АЭГ из Германии. В то время как АЭГ представил образцы оборудования переменного тока, использованные Брауном и Добровольским в «эпоха­льной» передаче Лауффен-Франкфурт на расстоя­ние 108 миль, «Дженерал Электрик» выставила соб­ственную систему переменного тока. Вестингауз, вы­игравший конкурс на освещение ярмарки при помощи только собственных запатентованных техно­логий, оказался в странном положении. С юридической точки зрения он мог бы помешать конкурентам рекламировать украденное изобретение, но с точки зрения прагматической, учитывая нехватку времени и другие факторы, такая тактика была совершенно исключена. В какой-то мере компания была даже в долгу перед АЭГ за выбор направления. Компания Вестингауза должна была дать понять, что существу­ет лишь один изобретатель многофазной системы, поэтому воздвигла в центральном проходе павильона Электричества монумент высотой сорок пять футов, объявляющий истину всему миру. Большими буква­ми было написано: «Электрическая компания Вестингауза, многофазная система Тесла». При помощи этой системы из пристройки в павильоне Машино­строения Вестингауз полностью осветил Всемирную выставку. Включив в сеть четверть миллиона стопор­ных ламп, созданных специально для этого случая, Вестингауз потратил втрое больше энергии, чем обычно требовалось всему Чикаго.

Не желая отставать, «Дженерал Электрик» уста­новила в самом центре павильона Электричества сверкающую восьмидесятидвухфутовую Башню све­та. Восемнадцать тысяч ламп переливались по всему подножию пьедестала, а на вершине светилась гигант­ская лампа Эдисона.

На втором этаже павильона Электричества были представлены электроприборы «для лечения от всех болезней», такие, как заряженные пояса, электриче­ские расчески и устройства для комплексной стиму­ляции организма, а на первом были выставлены экс­понаты самых выдающихся изобретателей современ­ности. Элайхью Томсон, например, представил высокочастотную катушку, создававшую искры в пять футов длиной, Александр Грэм Белл – телефон, способный передавать голоса при помощи светового луча; Элиша Грей – свой телеавтограф (прообраз со­временного факса). За несколько центов прибор на расстоянии воспроизводил подпись желающего.

Том Эдисон (и это был настоящий рог изобилия) представил свои изобретения, включая многоканаль­ный телеграф, фантастическую говорящую машину, названную фонографом, и кинетоскоп, который впервые продемонстрировал публике «меняющиеся движения» шагающего человека.

Экспозиция достижений Тесла, занимавшая часть территории Вестингауза, включала его ранние изобретения с использованием переменного тока: моторы, обмотки и генераторы, фосфоресцирующие надписи с именами известных исследователей элект­ричества, таких, как Гельмгольц, Фарадей, Максвелл, Генри и Франклин, а также с именем его любимого сербского поэта Йована Змая Иовановича. Тесла также представил вакуумные лампы, загорающиеся посредством беспроводной передачи, вращающееся 2 яйцо Колумба, искрящиеся полотна света, созданные при помощи высокочастотных разрядов между двумя изолированными пластинами, и неоновые надписи вроде «Вестингауз» или «Добро пожаловать, электри­ки». Последние два экспоната демонстрировали «эф­фект модифицированного разряда молнии в сопро­вождении оглушительного шума, похожего на насто­ящий гром. Вероятно, это было одно из самых сенсационных изобретений, представленных на вы­ставке. Шум его можно было услышать повсюду в павильоне Электричества, а вспышки миниатюрной молнии были потрясающе яркими».

В августе Тесла отправился в Чикаго не только для того, чтобы посетить выставку и провести демон­страционную неделю, но также чтобы принять учас­тие в Международном электрическом конгрессе, проводившемся в том же месяце. «В павильоне Элек­тричества профессор Тесла объявил, что пропустит 100 000 вольт через свое тело без всякой опасности для жизни, – эксперимент, кажущийся тем более удивительным, если вспомнить, что разряд, исполь­зовавшийся для казни убийц в нью-йоркской тюрьме Синг-Синг, никогда не превышал 2000 вольт. Мис­тер Тесла также проделал ряд других интересных экс­периментов, и некоторые из них были настолько по­разительны, что не поддавались описанию».

25 августа Никола Тесла выступил перед «тыся­чей инженеров-электриков» на Международном электрическом конгрессе в павильоне Сельского хо­зяйства. Среди присутствующих было целое «созвездие знаменитостей», включая Галилео Феррариса, сэра Уильяма Приса, Сильвануса Томпсона, Элайхью Томсона и почетного председателя Германа Людвига фон Гельмгольца, которому Тесла в течение часа лично показывал свои экспонаты.

«Люди толпились в дверях и требовали, чтобы их пропустили. Большинство пришедших надеялись увидеть, как Тесла пропустит через себя 250 000 вольт... За билет предлагали по десять долларов, но тщетно. В зал были допущены только участники Электрического конгресса с супругами, но даже у них требовали удостоверения личности». Перед лек­цией чикагский репортер спросил у профессоров Уильяма Приса и Сильвануса Томпсона, каково на­значение оборудования, представленного в зале, но «они изумленно взглянули на него и признались, что понятия не имеют... Они называли все эти приборы «зверушками Тесла».

«Наконец появился убеленный сединами Элиша Грей в сопровождении высокого, сухопарого молодо­го человека. Они направились к трибуне. Молодой человек улыбался, но при этом скромно опускал гла­за к полу. Его щеки были впалыми, но черные, глубо­ко посаженные глаза были полны жизни. Напряжен­ная и продолжительная работа истощила его силы, и друзья говорили, что он уже полумертв. Джентльмен, обедавший с ним неделю назад, уверял, что почти не слышал его голоса с другого конца стола, так ученый был слаб. У него были блестящие волосы, разделен­ные пробором посередине, под орлиным носом – густые усы, сходящие на нет в уголках рта, большие, оттопыренные уши. На нем была коричневато-серая визитка с четырьмя пуговицами». Под шум нараста­ющих аплодисментов Грей произнес: «Представляю вам гения физики – Николу Тесла».

«Я принимаю ваши комплименты с неохотой, поскольку не имею права управлять потоком речи нашего председателя, – начал Тесла с характерным для него чувством юмора. Тесла, похожий на живого мертвеца, постарался успокоить тех, кто опасается за его хрупкое здоровье: – Несколько ученых мужей уговорили группу инженеров-электриков выступить с лекцией. Многие пообещали прийти, но, когда про­грамма была готова, выяснилось, что я – единствен­ный здоровый человек... поэтому мне удалось захва­тить с собой часть своих приборов и... я попробую кратко представить вам суть моей работы».

Далее Тесла познакомил слушателей со своими новыми паровыми генераторами и механическими осцилляторами; некоторые из них были настолько компактны, что «их можно было легко спрятать под шляпу». Ученый рассказал собравшимся о том, сколь многогранны его цели. Такое устройство, помимо прочего, могло быть использовано для достижения полнейшей синхронности в работе моторов и электрических часов. Тесла также представил публике ра­диопередатчик с незатухающей волной – впрочем, в то время никто еще не мог оценить истинного значе­ния этого аппарата. Тем не менее, когда достигалась резонансная частота, беспроводные лампочки зажи­гались, таким же образом могли передаваться и сооб­щения.

Одним из самых необычных экспонатов Тесла, вроде Колумбова яйца, было кольцо, наглядно демонстрирующее не только принципы действия вра­щающегося магнитного поля, но и теорию планетар­ного движения Тесла.

«В этом эксперименте использовались, как пра­вило, один большой и несколько маленьких медных шариков. Когда включалось поле, все шарики начи­нают вращаться – крупные оставались в центре, а маленькие кружились вокруг них, словно луны во­круг планет, постепенно отступая, пока не достигали внешнего края поля, и тогда все начиналось заново.

Однако больше всего аудиторию поразило одно­временное движение нескольких шаров, вращающихся дисков и других объектов, помещенных в раз­ные точки на значительном расстоянии от вращаю­щегося поля. Когда включали ток, и вся конструкция приходила в движение, это было незабываемое зре­лище. Мистер Тесла продемонстрировал несколько вакуумных ламп, в которых драгоценные камни были по оси совмещены с легкими металлическими диска­ми. Они начинали вращаться в любой точке павильо­на, когда через железное кольцо пропускали заряд».

Тесла вернулся в Нью-Йорк усталым, но довольным.

Филиповы (1894)

Мистера Тесла считали мечтателем-провидцем, но он был обманут вспышкой метеоров. Однако братья по на­уке все больше убеждаются, что из-за того, что он видел дальше других, ему открывалось мерцание новых горизон­тов на новых материках науки. Восприятие и воображе­ние не всегда одинаковы у одного и того же гения.

Т.К. Мартин

К ученому пришла слава. В инженерных кругах Тесла был известен как «один из самых выдающихся исследователей своего времени», журналы называли его (Боже упаси!) «новым Эдисоном», газеты – «на­шим первым инженером-электриком», публика – удивительным волшебником из чудесной страны, а финансисты – пригодным для вкладывания средств.

С самого начала разглядев в Тесла мастера, Т.К. Мартин, как главный глашатай, помогал превратить убежище ученого в общественную арену. Коммерфорд – так его называли друзья – завел благоприят­ные отношения с нужными людьми, познакомился с Робертом Андервудом Джонсоном – заместителем редактора «Сенчури» и предложил ему написать ста­тью о видном ученом.

«Присаживайтесь», – предложил Джонсон, огля­дывая горы рукописей, разбросанные в офисе, в по­исках подходящего стула. Брат конгрессмена и поэт Джонсон в 1889 году получил награду от города, ког­да ему поручили написать сонет в честь открытия ар­ки на Вашингтон-сквер, который он зачитал перед президентом Харрисоном и другими высокими гос­тями. Временное сооружение, построенное Стэнфордом Уайтом, в честь столетия со дня инаугурации Джорджа Вашингтона, эта арка была позже заменена мраморной, которую также создал Уайт. Джонсон был знаком с изобретателями, так как в начале 1880-х годов посетил лабораторию Эдисона в качестве журналиста «Скрайбнерс Мансли» – предшественника «Сенчури». Вне всякого сомнения, Тесла вызвал его интерес.

Красноречивое описание Мартина впечатлило Джонсона, и он пригласил своего коллегу на обед. «Почему бы не взять с собой волшебника? Возмож­но, он достоин не одной статьи».

Будучи на короткой ноге с такими людьми, как кандидат в мэры Теодор Рузвельт и писатель Марк Твен, два частых гостя его квартиры на Юни­он-сквер, – Джонсон и его энергичная жена Кэтрин были наглядной иллюстрацией выражения «госте­приимные хозяева». На их обедах в доме № 327 на Лексингтон-авеню можно было встретить любых знаменитостей, таких, как скульптор Огастес Сент-Годенс, актриса Элеонора Дузе, натуралист Джон Мьюр, активистка борьбы за права детей Мэри Мейпс Додж, дирижер Бостонского симфонического оркестра месье Жерике, композитор и пианист Игнацы Падеревский, трагедийный актер Джозеф Джефферсон или удивительный писатель Редьярд Кип­линг. Джонсон с женой вернулись из второго путе­шествия по Европе, где случайно повстречались с Твеном в Венеции. Для них мир был уютным и ро­мантичным, потому что они именно так на него смотрели и потому, что сами его таким сделали.

Мартин появился с «бледным, изможденным и осунувшимся» Тесла в доме Джонсонов в разгар рож­дественских праздников. Их встретили Кэтрин и Ро­берт Джонсоны, а также их дети – шестнадцатилет­няя Агнес и Оуэн, который был на два или три года моложе.

Болезненное состояние Тесла, который, как пи­сал один репортер, «достиг пределов человеческой выносливости», удивило Джонсонов, особенно Кэт­рин. Эта удивительная женщина и искусная собеседница была родом из Ирландии, спокойная, с рас­правленными плечами и гордо поднятой головой. Хотя ее волосы уже начали седеть, она по-прежнему излучала дыхание юности. Особенно гостей притягивали ее глаза. Чуть кокетливые, они сочетали в себе дерзость и задумчивость.

Испытывая целую гамму эмоций от материнских инстинктов до изумления, Кэтрин была зачарована, некоторые даже говорили, околдована сербским волшебником, попавшим в ее мир; и она ему тоже очень понравилась.

Тесла рассказывал о своем путешествии по Евро­пе, особенно о встрече с сэром Уильямом Круксом, и Джонсоны пригласили его на Рождество.

— Вы слишком много работали, мистер Тесла, вам следует отдохнуть, – объявила Кэтрин. – Может быть, в первые месяцы нового года вам поможет хо­рошее рождественское угощение.

— Все, что необходимо, я получаю из своей лабора­тории, – ответил Тесла. – Знаю, я совершенно вы­мотан, но не могу прекратить работу. Мои экспери­менты так важны, так прекрасны, так удивительны, что я едва могу оторваться от них, чтобы поесть, а когда пытаюсь уснуть, то все время думаю о них. Полагаю, что буду продолжать, пока не упаду замертво. Приглашаю вас к себе на десерт.

Вызвали экипаж, и вскоре Джонсоны уже были в «пещере волшебника».

— Приготовьтесь к сюрпризам, – предупредил Тесла, когда, по словам репортера, уже бывшего у него, «проводил их в комнату размером в каких-нибудь двадцать пять футов, освещенную с одной стороны двумя большими окнами, полуприкрытыми тяжелыми черными шторами. Лаборатория была полна удивительных механических приборов, которые не­возможно описать. Похожие на змей кабели вились вдоль стен, по полу и потолку. В центре комнаты на большом круглом столе, покрытом широкими поло­сками черной шерстяной материи, стояло электрическое динамо. Два больших коричневатых шара восемнадцать дюймов в диаметре свисали на шнурах с потолка. Эти шары из меди, покрытые для изоляции воском, служили для распространения электростатического поля...»

Тесла закрыл двери и задернул шторы, чтобы «не осталось ни одной щелочки для солнечных лучей, и лаборатория погрузилась в непроницаемую тьму. По­ка мы ожидали продолжения, повсюду стали появля­ться удивительно красивые светящиеся надписи и приборы таинственного назначения. Иногда они пе­реливались, и вся комната наполнялась электриче­скими вибрациями, когда начинали светиться трубки и лампы, которые мы держали в руках. Но больше всего нас поразил простой и очевидный факт: мы со­вершенно не пострадали, в то время как вокруг нас летали электрические разряды».

Несколько дней спустя в честь празднования сер­бского Рождества 6 января Кэтрин послала Тесла бу­кет.

«Хочу поблагодарить миссис Джонсон за пре­красные цветы, – писал Роберту Тесла. – Мне никогда прежде не дарили цветов, и этот букет произ­вел на меня любопытное впечатление».

Тесла регулярно бывал в доме Джонсонов к ужи­ну или с поздним визитом и часто приглашал хозяев куда-нибудь. Они собирались на ослепительное пред­ставление симфонии Дворжака «Из Нового Света».

«Получив ваше первое письмо, – писал Тесла Роберту, – я немедленно заказал лучшие места на субботу. Нет ничего лучше пятнадцатого ряда! Жаль, но нам придется воспользоваться биноклями. Но тем лучше для богатого воображения миссис Джонсон. Ужин в «Дельмонико».

Увлеченный удивительным наследием Тесла, Ро­берт начал интересоваться сербской поэзией, и уче­ный стал для него переводить. Они получили разре­шение от Змая Йовановича включить некоторые из его поэм в «Сенчури», а также в книгу Джонсона под названием «Песни свободы». Вне всякого сомнения, их любимой была баллада о воине, принимавшем участие в черногорской битве в 1874 году.