Лука Филипов

Воин-легенда, воин-герой

Был среди войска славных сербов.

Мы поведем рассказ простой

Лютня к лютне и сердце к сердцу.

Эй, мусульманин, как лист трепещи

И пощады у нас не ищи,

Имя сокола громко звучит

Лука Филипов!

Далее описывается ожесточенная битва, в кото­рой Лука захватывает в плен пашу и ведет его к кня­зю. Но по пути Луку ранят из засады, и солдаты ре­шают отомстить, убив пленного турка.

Мы бы стреляли, только Лука

В жесте протеста руку поднял.

И пистолета немой приказ

Без перевода был нами понят.

Колени турецкий паша преклонил,

Героя на спину к себе взвалил

(И, словно лавочник, – куль, потащил)

Луку Филипова!

Мы прославляли Луку, пока

Турок нес его сквозь ряды.

Пистолет и ружье, и крови река,

Но песня лилась из груди.

А когда с поля боя гонец прискакал.

Рассказать нам, что день тот победным стал,

Гордо выпрямился и без чувств упал

Лука Филипов!

Легко представить, как сияли глаза Кэтрин, когда Тесла переводил оду Змая в «их гостиной в один из вечеров, и как Роберт отшлифовывал ее для публика­ции. С этого момента Роберта стали называть «доро­гой Лука», а Кэтрин – «миссис Филипов».

Для Кэтрин Тесла был больше, чем просто муж­чина: он был личностью исторического значения, трофеем для показа подругам и даже живым симво­лом ее потаенных желаний. В душе Кэтрин жила неутоленная художница, чей восторг то и дело сменял­ся отчаянием из-за постоянных стремлений и желаний. Должно быть, с ней было нелегко, но, как и Тесла, она умела привносить в жизнь ту искру, которая и делает ее ценной. Самолюбивая, эгоцентрич­ная и иногда неестественная, Кэтрин обладала какой-то магической силой, которая не только притя­гивала к ней людей, но и с помощью которой она ими манипулировала. Даже скрытный отшельник попался, как муха, в ее паутину.

«Дорогой мистер Тесла, – писала она в январе 1894 года, – с четверга у нас дома больница. Роберт и Агнес больны. Роберту уже лучше, но он не выхо­дит, и мы хотим, чтобы вы пришли сегодня вечером и развлекли нас. Окажите нам услугу, приходите...»

Эти упоминания о своем супруге, как о каком-то придатке, постоянно встречались в письмах в тече­ние многих следующих лет. Например, в 1896 году она писала: «Дорогой мистер Тесла, ожидаю увидеть вас сегодня вечером», в 1897-м – «Приходите побы­стрее», а в 1898-м – «Приходите, пожалуйста, ко мне завтра вечером и постарайтесь быть немного порань­ше... Я очень хочу вас видеть и очень огорчусь, если вы отмахнетесь от моей просьбы».

Однако Кэтрин была не одинока в своем ослеп­лении; ученого открыл Т.К. Мартин, а Роберт скоро стал его близким другом. Этот тройной союз вскоре начал распадаться, когда влияние Коммерфорда Мартина ослабло. Джонсоны обожали Тесла, и он отвечал им взаимностью. В этой любящей семье отшельник мог найти себе приют.

Здоровье Тесла было постоянно не только пред­метом их тревог, но и должно было сохраняться на благо общества. Мартин, чья новая статья в «Сенчури» должна была служить для подъема по служебной лестнице не только его самого, но и Тесла, также вы­сказывал озабоченность, обсуждая внушающую опа­сения ситуацию с Кэтрин.

«Я не верю, что он скоро прекратит работу, – писал Мартин. – Когда я будто случайно заговорил с ним о Калифорнии, выяснилось, что он уже получил оттуда приглашение прочесть лекцию, поэтому не хочу засовывать его голову в пасть ко льву. Надеюсь, что он будет бережнее относиться к своему здоровью, и вы можете оказать всем нам большую услугу своими своевременными словами. Но несмотря на это, – продолжал Мартин, – боюсь, что он будет продолжать жить с убеждением, что женщина – это всегда Далила, которая лишит его волос. Если вам удастся, думаю, это будет отличный план, чтобы свести его с этим доктором. Я бы предписал ему недель­ную лекцию от миссис Роберт Андервуд Джонсон». Эти слова, написанные коллегой Тесла, являются на­меком на одну из самых больших загадок, окружаю­щих ученого, а именно его безбрачие и таинственные сексуальные наклонности.

По стечению обстоятельств, всего две недели спустя скончался Генрих Герц. Ему было всего тридцать шесть лет. Мартин писал Тесла: «Ради Бога, пусть это будет для вас предостережением. Вся Евро­па скорбит о его безвременной кончине».

Но Тесла не обращал внимания, и привычка до­водить себя до изнеможения стала стилем его жизни на долгие годы. Будущее человечества и его роль в нем были ему ясны: ничто не должно было встать у него на пути.

«Придет время, – писал Тесла Кэтрин, – когда, переплывая океан на корабле, вы сможете прочитать на борту ежедневную газету с самыми важными но­востями и с любого расстояния при помощи карман­ного прибора и провода в земле говорить с друзьями, у которых дома тоже будет такое же приспособле­ние». Кэтрин завораживали его взгляд и дар прори­цания. Ей все больше хотелось проникнуть в его внутреннее святилище.

В самом начале непревзойденные достижения Тесла, его внезапный прорыв в царство международ­ных корифеев науки и многообещающее будущее вызывали у всех желание вкладывать в него средства, желание продавать его бесчисленные изобретения, чтобы они могли поднять их на следующую ступень социальной лестницы. Их цель была – стать миллионерами. Первым шагом мог стать «холодный свет» Тесла.

Так как умное биографическое эссе Мартина удостоилось похвалы даже его соперников, Джонсон предложил написать продолжение, в котором речь бы шла о лаборатории. Джонсон пригласит туда своих известных друзей и сделает снимки. Это будет эк­склюзивный материал, первое описание холодного света. Джонсон писал:

«Мы часто были свидетелями его экспериментов, которые включали среди прочего создание электри­ческих вибраций невиданной доселе интенсивности. Похожие на молнии вспышки длиной до пятнадцати футов были обычным явлением, а его лампы элект­рического света использовались, чтобы делать фото­графии друзей на память об их посещении. Он был первым человеком, который использовал фосфорес­цирующий свет для фотографии – само по себе за­метное изобретение. Я был среди группы, в которую входили Марк Твен, Джозеф Джефферсон, Марион Кроуфорд и другие, – нам выпал уникальный шанс сфотографироваться таким образом».

Естественно, в центре внимания оказались фото­графии Твена. С. Клеменс, как он подписывался в посланиях к Тесла, приехал в лабораторию 4 марта 1894 года, а потом 26 апреля. Твен написал с просьбой перенести первую встречу на следующий день, и Тесла уведомил об этом Джонсона. Любопытно, но в дневнике Твена за этот период нет упоминания о данном событии. В январе он обедал со Стэнфордом Уайтом в его башне на Мэдисон-сквер-гарден, а в следующем месяце получил уведомление о том, что ему уже перечислили 160 000 долларов роялти за на­борную машину Пейджа, которую он финансировал, но это было все, что он записал, хотя Твен знал о существовании Тесла с того самого момента, когда ве­ликий ученый приобрел известность после изобрете­ния своей многофазной системы переменного тока. Еще в ноябре 1888 года Твен писал: «Я только что видел рисунок и описание электрической машины.

…недавно запатентованной мистером Тесла и продан­ной компании Вестингауза, которая в корне изменит всю электрическую промышленность в мире. Это са­мый ценный патент со времен изобретения телефо­на».

Твен случайно встречался с Тесла в «Клубе игро­ков» и в «Дельмонико», а также в художественной студии Роберта Рейда. Однажды ночью «известный во всем мире блистательный инженер», по словам Твена, присоединился к гостям Рейда. Собравшиеся обменивались шутками и рассказывали разные исто­рии, пели песни, особенно популярна была песня на стихи Киплинга «Мандалай». Тесла рассказал о том, как книги Твена спасли ему жизнь, когда двенадца­тилетним мальчиком он заболел малярией, и эта ис­тория сблизила Твена и Тесла, так что на глазах пи­сателя даже показались слезы.

Заинтересованный изобретениями и их примене­нием, Твен спросил Тесла в лаборатории, правильно ли он поступит, если продаст свои высокочастотные приборы для электротерапии богатым европейским вдовам во время своего следующего путешествия; изобретатель, естественно, согласился. В свою оче­редь Тесла показал великому писателю другое изоб­ретение, которое, по его уверениям, поможет этим вдовам переваривать пищу.

Он объяснил, что это приспособление «состоит из платформы, поддерживаемой эластичными подушками, которые колеблются под воздействием сжатого воздуха. Как-то раз я ступил на эту платфор­му, и колебания передались моему телу. Очевидно, эти повторяющиеся через равные промежутки, быстрые колебания стимулируют перистальтику кишеч­ника, что, в свою очередь, помогает проводить пищу по пищеварительному тракту».

«Хотите сказать, что я буду регулярно ходить в туалет?» – поинтересовался Твен.

«Точно. И без применения всяких эликсиров, специальных лекарств или внутренних вливаний».

Без лишних слов Твен взошел на платформу, в то время как Тесла пытался угомонить хихикающих помощников. Так как Твен изъявил такое большое желание попробовать, Тесла не сказал ему, что реакция будет почти мгновенной.

«Внезапно Твен почувствовал острое и нестерпи­мое желание, которое должно было быть тут же удов­летворено», – рассказывал на следующий день Тесла Джонсонам, которые хохотали до слез. Твену при­шлось срочно спрыгнуть с платформы и скрыться в туалете.

«Думаю, я начну с приборов для электротера­пии, – вернувшись, сказал Твен. – Не хочу, чтобы все вдовы сразу выздоровели».

Только почти через год в прессе появились фото­графии Твена и других гостей. Тесла был в восторге и поведал Джонсону, что один из снимков Джозефа Джефферсона был «поистине великолепен. Я имею в виду тот, где он стоит один в темноте. Мне кажется, это произведение искусства». Кэтрин предложила от­праздновать в «Дельмонико», а потом всем вместе отправиться на летние каникулы в Хэмптон. Тесла написал в ответ: «Боюсь, что если я слишком часто буду нарушать свои привычки, то будет беда». Одна­ко поняв, что скоро ему будет не хватать «удовольст­вия видеть вас», Тесла неохотно согласился на обед, но не на поездку: «В предвкушении радости от встре­чи с друзьями и в предчувствии последующей разлу­ки искренне ваш, Н.Тесла».

Что касается фотографий, впервые сделанных с применением фосфоресцирующего света, то Тесла, у которого был нюх на потенциальных инвесторов, с нетерпением ожидал огласки, но Мартин и Джонсон были категорически против.

«Думаю, нам надо поговорить насчет того, чтобы намекнуть ежедневным газетам, что мистеру Тесла удалось сделать снимки при помощи фосфоресциру­ющего света, – предупреждал Мартин. – Когда-ни­будь это выйдет на свет, и тогда кто-нибудь с привычным невежеством поместит статью в газетах.

Нужно заверить свои права. Уверен, что Р. Джонсон думает так же».

Это стало началом разногласий между изобретателем и его издателем. «Изобретения, исследования и статьи Николы Тесла» уже появилась в печати, и а Мартин с Тесла получали гонорары от продажи книги, однако Тесла продолжал настаивать на раздаче экземпляров бесплатно. Он отправил текст каждому из своих дядюшек и трем сестрам в Боснии и Хорва­тии, а также послал свою статью, посвященную Змаю, дяде Пахо и сестре Марице.

Мартин должен был действовать осторожно, так как, хотя его огорчало пренебрежение Тесла к финансовой стороне, он совершенно не хотел порывать отношений с талантливым ученым. Мартин писал: «Ваша просьба о дополнительных бесплатных экзем­плярах слишком обременительна. Мне кажется, что ребята из Питтсбурга, если они действительно любят вас, не должны пожалеть немного денег на книгу. Однако вам лучше судить о ваших отношениях». Мартин обещал прислать Тесла дюжину экземпляров по сниженным ценам. «Возможно, вы захотите сде­лать заявку на все издание. Когда пишете мне, старайтесь подписываться собственноручно. Люди на­чинают сокращать мои запасы».

С точки зрения Тесла, это была его книга, и Мартин должен был просто исполнить его просьбу. Это вызвало трения особенно потому, что Мартин часто одалживал Тесла деньги из сумм, причитающихся ему как редактору, но Тесла их никогда не возвращал. На какое-то время Мартин решил за­крыть на это глаза.

После получения первых фотографий, включая скромную стилизованную гравюру с изображением недавнего портрета Тесла, Мартин попросил предва­рительного просмотра. «Я положу их под замок или в сейф, если пожелаете, пока не наступит время пуб­ликации, – обещал Мартин. – Но я хочу получить одну из первых в качестве исторического сувенира». В то же время Мартин сообщил Джонсону, что Университет Небраски предложил присудить Тесла почетную докторскую степень в честь празднования их двадцатипятилетней годовщины. «Я уговаривал его принять. Хочу, чтобы вы с миссис Джонсон тоже на него повлияли. Мне кажется, он имеет на нее боль­шое влияние так же, как и на любую другую женщи­ну, включая его сестер».

Маловероятно, чтобы Тесла очень хотелось полу­чить докторскую степень от малоизвестного Универ­ситета в Небраске. Для человека такого происхожде­ния и образования это предложение было незначите­льным. Джонсон считал, что лучше было бы, если с таким предложением выступил более престижный университет, например, Колумбийский колледж. Тесла только что получил Золотую медаль Эллиота Крессона от Франклинского института за «серьезные и неутомимые исследования в качестве пионера в этой области и за неоценимый вклад в науку». Одна­ко медаль не могла сравниться с докторской степе­нью, и Джонсон написал Хьюи Фэрфилду Осборну – одному из высокопоставленных лиц в Колумбий­ском колледже, уговаривая его сделать предложение Тесла.

«Будет очень разумно, если именно Колумбий­ский колледж предложит ему степень, так как его первая лекция, если я не ошибаюсь, была прочитана именно там, и поскольку Нью-Йорк является сценой его исследований. Думаю, что можно справедливо сказать, что не много существует людей, занимаю­щих такое же положение и теоретической и практи­ческой областях науки. Что касается его общего ку­льтурного уровня, то могу сказать, что он хорошо знаком с литературой Италии, Германии и Франции, а также славянских стран, не говоря уже о греческой и латинской. Особенно ему близка поэзия, и он по­стоянно цитирует Леопарди, Гёте или венгерских и русских поэтов. Я не знаю людей с таким разнообра­зием вкусов и обладающих такими колоссальными знаниями».

Джонсон закончил свое письмо описанием характера ученого. «Это очень мягкий, искренний, скромный, утонченный, щедрый и сильный человек».

Поскольку профессор Осборн хорошо знал Тесла – и слышал его лекцию, он согласился с Джонсоном и поговорил с Сетом Лоу – президентом университета.

— Пултон сказал мне, что в Англии и Франции Тесла был удостоен множества наград. Мы не должны позволить другому университету опередить нас и наградить человека, который живет рядом с нами.

— Он ведь соотечественник Пьюпина? – поин­тересовался Лоу.

— Да, конечно. Именно по настоянию профессо­ра Пьюпина и профессора Крокера Тесла выступил у нас с лекцией.

— Разве они не поссорились? – осторожно спро­сил президент.

— Я краем уха слышал, что между ними возник­ли небольшие разногласия, но уверен, что все нала­дится. В любом случае остается мало сомнений в том, что Тесла ведущий инженер-электрик в нашей стране.

Через несколько недель ученый получил почет­ную докторскую степень от Колумбийского колледжа, а вскоре после этого удостоился подобной чести от Йельского университета.

Добившись признания своих коллег, Тесла полу­чил то, к чему стремился. В престижных газетах и журналах появлялись статьи, и он был на короткой ноге с самыми видными литературными и общественными деятелями того времени.

Сила Ниагарского водопада (1894)

Насколько необычна была моя жизнь, может наглядно показать следующее происшествие. Подростком я был очарован рассказами о Ниагарском водопаде и рисовал в своем воображении огромное колесо, движимое этим водопадом. Я сказал дяде, что поеду в Америку и приведу этот план в исполнение. Тридцать лет спустя мои мечты воплотились в жизнь на Ниагарском водопаде, и я изумился непостижимым глубинам разума.

Никола Тесла

Покорение Ниагарского водопада не было ни в коем случае предопределено. Оно зависело от многих факторов. Первый серьезный план по покорению могучего водопада был предложен в 1886 году – план Эвершеда. Томасу Эвершеду, гражданскому ин­женеру, работавшему на канале Эри, пришло в голо­ву создать разветвленную сеть каналов и туннелей вблизи водопада, на которых разместились бы двести водяных колес и промышленных мельниц. Возмож­но, он работал над своим планом сорок лет, посколь­ку еще в 1840-х годах молодым человеком трудился на Ниагаре землемером. Хотя план был привлекате­лен, он требовал много средств и был опасен, поско­льку почти все девять миль раскопок, необходимых для рытья каналов и котлованов для колес, должны были производиться взрывом каменных пород, и за­траты примерно составляли 10 миллионов долларов. Таким образом, чиновники из «Ниагарской строите­льной компании» хотели посоветоваться с видными инженерами и изобретателями.

В 1889 году Эдисон предложил план, в котором смело утверждалось, что постоянный ток может по­ступать в Буффало, находящийся на расстоянии при­близительно двадцати миль. Поскольку значительное количество постоянного тока никогда прежде не пе­редавалось на расстояние больше, чем одной-двух миль, это предложение было встречено с энтузиаз­мом, однако большинство инженеров выразили со­мнения, особенно Спрейг и Кеннеди – два сотруд­ника Эдисона. Вестингауз также сомневался в осу­ществимости этого плана по передаче электрической энергии и предложил использовать сложную систему кабелей и труб со сжатым воздухом для передачи энергии в Буффало. По этим причинам планы по по­корению водопада в основном сосредоточились на строительстве промышленного комплекса рядом с Ниагарой.

Передача электрической энергии на большие расстояния была на грани фантастики. Надо по­мнить, что Эдисону удавалось создать всего лишь не­большое количество энергии, которого хватало на то, чтобы зажечь лампочки, да и то только в непосредст­венной близости от источника энергии. Поскольку в его аппарате постоянного тока по-прежнему исполь­зовался коллектор, он не мог передавать большое ко­личество энергии, хотя был способен заставить рабо­тать несколько моторов, если они находились рядом с генератором. Поэтому передача энергии между Лауффеном и Франкфуртом в 1891 году так всех пора­зила. Браун и Добровольский не только превзошли примерно на сто процентов рекорд Эдисона, но и передали значительное количество энергии – огром­ное достижение, не имевшее аналогов.

У Брауна и Добровольского были предшествен­ники. Двумя годами ранее Себастьян Джанни де Ферранти, сын итальянского музыканта, проживаю­щий в Ливерпуле, впервые использовал аппарат Тесла на фабрике в Депфорде. Ферранти – блестящий инженер, которого называли соперником Эдисона, уже произвел важные усовершенствования аппарата переменного тока Голара-Гиббса для компании «Сименс», а также для лондонского филиала «Ганц энд Ко». Он вынашивал дерзкий план создания цен­тральной станции на берегам Темзы, чтобы электри­чество могло поступать на многочисленные подстан­ции вокруг города. В 1889 году Ферранти передал не­виданные доселе 11 000 вольт из Депфорда на четыре подстанции в шести-семи милях от города, где были запущены генераторы переменного тока мощностью 10 000 лошадиных сил. Это было великолепное до­стижение, но сомнительно, чтобы многие понимали, что использовалась система Тесла или что вообще произошел невиданный прорыв. Это происшествие не могло сравняться с событием в Лауффене-Франкфурте и не вызвало мысли о том, что силу Ниагарского водопада можно передавать в окружающие районы.

Первые достижения Вестингауза в области пере­дачи электрической энергии не показали возможно­стей системы Тесла. Он преуспел в Теллуриде, Кана­да, со Стилвеллом, Шалленбергером и Скоттом, пе­редав 60 000 вольт переменного тока на расстояние в четыре мили, чтобы зарядить мотор Тесла мощно­стью сто лошадиных сил, и освещал Чикагскую все­мирную ярмарку в 1893 году. Это были величайшие победы, но ни одна из них не продемонстрировала, что электрическую энергию можно передавать на бо­льшие расстояния. Короче говоря, без успеха в Ла­уффене-Франкфурте не было бы доказательств того, что переменный ток можно передать на двадцать миль от Ниагары в Буффало, не говоря уже о Нью-Йорке, который находился в трехстах милях. Поэтому финансисты Ниагарского проекта отправи­ли президента «Ниагарской строительной компании» Эдварда Дина Адамса в Европу для встречи с Брау­ном и Добровольским, и по этой же причине Добро­вольский намекнул, что это его изобретение. Не су­ществует физических доказательств обратного, по­скольку ясно, что именно он и Браун были первыми и единственными инженерами, предпринявшими этот шаг.

Адаме – представитель бостонской компании «Уинслоу, Ланье энд Ко» – был худощавым, деликатным джентльменом с большими круглыми глаза­ми, маленькой головой, лицом подростка и длинны­ми, закрученными вверх мамонтовыми усами. В 1881 году он начал работать с давнишним сотрудником Дж.П. Моргана Чарльзом Ланье. Став со временем полноправным партнером, Адаме стал членом совета директоров нескольких крупных железнодорожных компаний, включая «Нордерн Пасифик» Генри Вилларда, а также «Онтарио» и «Западной железной дороги», которые тянулись от Буффало до Нью-Йорка.

Он также был в совете директоров «Эдисон Электрик Лайт Компани» и являлся ее вторым по важности акционером.

В 1889 году вместе с Виллардом Адаме пытался – соединить все крупные электрические компании в одну большую корпорацию. Он хотел прекратить дорогостоящие судебные разбирательства между Эдисоном и Вестингаузом по поводу патентов на электрические лампочки, примирив их, но, конечно же, Эдисон не захотел идти на компромисс.

Как президент «Ниагарской строительной компа­нии» Адаме продал свои акции в концерне Эдисона, чтобы стать независимым в своих исследованиях, и в 1890 году «организовал Международную Ниагарскую комиссию со штаб-квартирой в Лондоне. В его наме­рения входили консультации с ведущими европей­скими учеными и инженерами и изучение самых пе­редовых технологий в области гидравлической энер­гии (сжатого воздуха) – отрасли науки, в которой особенно преуспели швейцарцы».

В 1890 году Адаме путешествовал в Европу с док­тором Коулманом Селлерсом, еще одним чиновни­ком из «Ниагарской строительной компании», где они общались с инженерами из Франции, Швейца­рии и Англии. В Лондоне они нанесли визит Ферранти на его электростанции в Депфорде, также встретились с профессором Роулендом, приехавшим из Университета Джона Хопкинса, и Гисбертом Кэппом – инженером-электриком, редактором и авто­ром классического произведения «Электрическая пе­редача энергии». Роуленд выступал за переменный ток, а Кэпп рекомендовал Ч. Брауна как самого вид­ного инженера для осуществления этого проекта. Он работал на фирме «Машиненфабрик Эрликон» в Швейцарии. Адаме послал телеграмму Дж.П. Морга­ну в Париж, предложив вернуться в Швейцарию и встретиться с Брауном. Морган согласился.

Перед отъездом из Англии Адаме встретился с сэром Уильямом Томсоном (лордом Кельвином), ко­торого поставил во главе «Международной Ниагарской комиссии», и устроил конкурс на лучший план по покорению водопада – общая сумма приза равнялась 20 000 долларов. Л.Б. Стилвелл, который нахо­дился в Лондоне с Биллесби в отделении Вестингауза, передал телеграмму в Питтсбург, прося разреше­ния участвовать в конкурсе и предоставить Адамсу план, основанный на системе Тесла, но Вестингауз не одобрил эту идею, потому что не хотел расставать­ся с изобретением стоимостью 100 000 долларов ради такой ничтожной суммы.

Из двадцати представленных проектов большин­ство были разработаны с использованием сжатого воздуха и гидравлического оборудования. «Из шести электростанций, в четырех использовался перемен­ный ток, в одной однофазный постоянный ток, од­нако детали не были описаны. Последний проект профессора Джорджа Форбса был выполнен на осно­ве многофазного тока». Форбс – профессор из Глаз­го и ставший позднее инженером-консультантом «Ниагарской энергетической компании» – писал членам комиссии: «Многих удивит, как удивило, должен признать, и меня, когда я обнаружил после тщательного и объективного рассмотрения пробле­мы, что единственное практическое решение заклю­чается в применении генераторов и моторов пере­менного тока. Единственным действующим мотором является мотор Тесла, произведенный «Вестингауз Электрик Компани», с которым я сам проводил раз­личные испытания на их фабрике в Питтсбурге».

Хотя сначала доклад Форбса был отвергнут ко­миссией, он привлек внимание Адамса. Однако он все равно поехал в Швейцарию, чтобы встретиться с Брауном, который отклонил предложение возглавить Ниагарский проект.

Эмиссаром Моргана был Фрэнсис Линд Стетсон – адвокат, впоследствии ставший сотрудником «Ниагарской строительной компании». Его отправи­ли в Швейцарию и Лондон, чтобы выбрать главенст­вующую технологию для их компании «Дженерал Электрик», но уже становилось очевидно, что все основные патенты принадлежали Вестингаузу. В Тиволи, где находились водопады высотой 334 фута, будапештская компания «Ганцэнд Ко», также связанная с Вестингаузом, сооружала гидроэлектростанцию для передачи электричества в Рим, находящийся на расстоянии восемнадцати миль, а в Портленде, штат и Орегон, на водопаде на реке Уилламет, Вестингауз также передавал тысячи вольт переменного тока на расстояние двенадцати миль. Хотя Кельвин был согласен с Эдисоном в том, что постоянный ток лучше, Адаме знал, что все козыри были у Вестингауза.

Однако, с точки зрения «Дженерал Электрик», в Америке результат не был столь очевиден. Паника 1893 года принесла свои плоды, и Чарльз Коффин, исполнительный директор «Дженерал Электрик», был вынужден «безжалостно» уволить большое коли­чество рабочих и сильно урезать зарплату других. Снизилось не только производство электрического оборудования, но и обострилась борьба между лаге­рями Томсона и Эдисона. Хотя теперь Томсон и Штейнмец понимали, что переменный ток намного эффективнее постоянного, они не могли гарантиро­вать Коффину, что создадут оборудование лучше, чем у Тесла. В отчаянии Томсон отправил генераль­ному менеджеру «Дженерал Электрик» Э. Уотерсу меморандум с целью найти информатора, работав­шего на Вестингауза.

Заметив пропажу чертежей, Вестингауз обвинил «Дженерал Электрик» в промышленном шпионаже и выдвинул обвинение против Томсона и его фабрики в Линне, где шериф, действуя по указу суда, нашел пропавшие документы. Чиновники из «Дженерал Электрик» заявили, что они просто хотели узнать, не производит ли Вестингауз пиратские электрические лампочки, и двенадцать присяжных разбились в своем решении пополам. Вестингауз подозревал, что виновником был дворник, но его так и не вызвали в суд.

В это же время Штейнмец с Томсоном подали заявление с просьбой о выдаче патента на мотор переменного тока, в котором использовался «множест­венный ток» вместо настоящего многофазного, но сотрудникам бюро патентов было ясно, что основой – аппарата была система Тесла, и их прошение отклонили. Это не помешало Томсону настаивать, что именно он был настоящим создателем системы пере­менного тока, и к 1894 году он создал индукционный мотор, кое в чем превосходивший мотор Вестингауза. Забавно, но даже по сегодняшний день биографы Элайхью Томсона часто обвиняют Тесла в пиратстве, а не наоборот! Хотя «Дженерал Электрик» пришлось отвечать в суде за украденные чертежи, в течение не­сколько следующих лет компания нагло продолжала через Уотерса шпионить за фабрикой Вестингауза в целях получения информации.

Тем не менее успех Вестингауза в Теллуриде и на Чикагской всемирной ярмарке положил конец всем сомнениям относительно того, кто получит право на воплощение в жизнь Ниагарского проекта. В начале 1893 года Форбс, Роуленд и Селлерс посетили Питтсбург для проверки своего оборудования, и в мае то­го же года с Вестингаузом был заключен контракт.

Так как Дж.П. Морган был главной силой за «Дженерал Электрик», интересно поразмыслить, почему он позволил Вестингаузу получить этот проект. Прежде всего, когда подписали контракт, из-за мас­штабности предприятия и связей Моргана с «Джене­рал Электрик» большая часть работ была предостав­лена именно этому концерну. Вестингауз построил «генераторы, распределительные устройства и допол­нительное оборудование электростанции, а «Джене­рал Электрик» получила право на создание транс­форматоров, линии электропередач до Буффало и оборудования для местной подстанции». Таким обра­зом, хотя Вестингауз получил большую часть, «Дже­нерал Электрик» за бортом не осталась и в конце концов добилась соглашения, позволившего ей на законном основании завладеть основными патента­ми другой компании.

Морган был связан с Августом Бельмонтом, од­ним из спонсоров Вестингауза, и возможно, что их знакомство имело отношение к заключению соглашения. Морган сдался по причине своего уважения к я созданной Адамсом комиссии и по совету своего адвоката Уильяма Рэнкина, который жил в Буффало и посвятил всю жизнь этому предприятию, а также близкого соратника Фрэнсиса Стетсона, который рассказал о «дерзком обещании Тесла (в 1890 году) зарядить электрический провод током мощностью 100 000 лошадиных сил и послать его за 450 миль в направлении Нью-Йорка – огромного мегаполиса на востоке, и на 500 миль к Чикаго – крупнейшему городу запада для обслуживания этих огромных городских конгломератов».

В 1894 году Тесла принялся за дело. Статья Мар­тина в «Сенчури» послужила отправной точкой, и к ученому хлынула целая армия репортеров из газет и журналов. В том году статьи о Тесла появились в та­ких престижных периодических изданиях, как «Нью Сайенс Ревью», «Аутлук» и «Кэссьерс»; «МакКлюрс» и «Ревью оф Ревьюз» смело утверждали, что Тесла был автором открытий, ставших основой для «вели­чайшего электрического предприятия в мире», а «Нью-Йорк Таймс» поведала об ученом в статье на развороте, дополненной большим стилизованным портретом и всесторонним отчетом о его философ­ских взглядах и новейших изобретениях. На следую­щий год «Таймс» написала: «Тесла принадлежит нео­споримая честь стать человеком, чьи труды сделали возможным осуществление Ниагарского проекта. Не может быть лучшего доказательства практических ка­честв его творческого гения».

Поскольку были подписаны контракты с Вестин­гаузом и «Дженерал Электрик», Адамсу не нужно бы­ло больше притворяться беспристрастным, он мог пуститься на поиски деловых авантюр. Он приехал в Нью-Йорк, чтобы нанести визит Тесла в его лабора­тории, и там ознакомился с новыми механическими и электрическими осцилляторами и революционной системой переменного тока, намного превосходившей предыдущую. Адаме предложил Тесла 100 000 долларов за контроль «четырнадцати американских патентов и множества иностранных патентов», а также любых других изобретений, которые создаст ученый. Тесла принял предложение. В феврале 1895 го­да было формально заявлено о создании компании Николы Тесла, директорами которой стали сам Тес­ла, Альфред Браун из Нью-Йорка, Чарльз Коуни из Нью-Джерси, Уильям Рэнкин из Буффало, Эдвард Адаме и его сын Эрнест из Бостона.

Тесла попал в святая святых деловой элиты. Его коллегами стали два самых видных участника Ниа­гарского проекта, и он работал над полудюжиной со­вершенно новых изобретений, каждое из которых могло стать зачинателем новой индустрии. Его меха­нические осцилляторы могли заменить паровой дви­гатель, электрические осцилляторы были незамени­мы для системы электрического освещения, дистан­ционного управления и ставших секретными работ в области беспроводного сообщения; у него было мно­го других идей, например, работа над созданием ис­кусственного интеллекта, производство озона, «де­шевой заморозки и дешевого производства жидкого воздуха, создание удобрений и азотной кислоты из воздуха». Однако почти все эти изобретения находи­лись еще на стадии разработки, а производство ни­когда не было сильной стороной Тесла. Он привле­кал спонсоров большей частью из-за своих работ в области переменного тока, а также многообещающи­ми холодным светом и различными осцилляторами. Но по-настоящему его интерес и все стремления бы­ли направлены к беспроводной передаче энергии, и в этом направлении он в основном и работал.

В ореоле славы (1894)

Дорогой мистер Тесла,

В начале 1894 года я сказал нашему общему другу Т.К. Мартину, что ваша книга «Изобретения, исследования и статьи Николы Тесла» и через сто лет будет считаться классикой. Я не изменил своего мнения. Применение провозглашенных в ней принципов переменило к лучшему жизнь на планете. Д.Макфарлан Мур

В феврале 1894 года Тесла и Т.К. Мартин отправились в лабораторию мистера Беттини – ученого, который усовершенствовал фонограф Эдисона. «Он хочет показать свою замечательную коллекцию запи­сей мадам Мельба, де Режке, Сальвини и Бернхардта, – писал Мартин. – Он почтет за честь заполучить и ваш голос».

Все это время Мартин продолжал отправлять от­зывы из «Бук Ньюс», «Физике Ревью» и «Лондон Электришн». «Похвала сэра Герберта Спенсера – вот настоящая похвала! – писал издатель. – Благодарю за продолжение русского перевода. Немецкое изда­ние также хорошо продается».

На внутреннем фронте Тесла сформировал но­вую компанию совместно с двумя координаторами Ниагарского проекта и теперь переключил внимание на создание беспроводной системы, которая сможет передавать свет, информацию и электричество. Та­ким образом, ученый работал над усовершенствова­нием своих электрических и механических осцилля­торов и вакуумных ламп. Механический осциллятор мог эффективно превращать пар в электрическую энергию, электрический осциллятор мог генериро­вать частоты, необходимые для передачи энергии, а беспроводные флуоресцентные лампы загорались при верной длине волны, способной рождать свет. Согласно теории Тесла, если колебания эфира дости­гали 500 триллионов в секунду, вырабатывался чис­тый свет, а до этой цифры – только тепло.

Т.К. Мартин продолжал играть роль эдакого им­пресарио. Весной он уговорил ученого позировать скульптору мистеру Вольфу и, к смятению Тесла, ор­ганизовал интервью с С.С. МакКлюром – известным издателем журнала. График Тесла и так был очень напряженным, но Мартин настаивал. «Я не могу отменить встречу с мистером МакКлюром, – писал Мартин. – После вашего совмест­ного обеда он жаждет во что бы то ни стало написать статью». Заканчивая послание привычной похвалой, Мартин писал: «Теперь он знает из первых уст то, что раньше знал лишь понаслышке, а именно, что вы великий человек и хороший товарищ. Прощаю вам ваше смущение».

«Сенчури» понадобился почти год, чтобы закон­чить собственную статью и организовать фотосъемки известных людей, посещавших Южную пятую авеню, 33-35, но наконец в апреле 1895 года появилась ста­тья-продолжение Мартина. Даже сегодня, век спус­тя, она остается наглядным свидетельством сущест­вования легендарной лаборатории волшебника, по­скольку в ней не только отображены многие интереснейшие изобретения и прогнозы, но и пред­ставлены блестящие фотографии таких звезд, как ак­тер Джозеф Джефферсон, поэт Ф.Марион Кроуфорд и повелитель электричества – Никола Тесла. «Чтобы оценить статью Мартина, ее нужно прочитать очень внимательно», – писал Тесла Джонсону.

В то время на тридцать пять домов, освещаемых при помощи газа, приходился лишь один освещен­ный электричеством, и рынок созрел для более эф­фективного источника энергии. Однако флуоресцен­тные лампы Тесла еще находились на эксперимента­льной стадии, свидетельством чему является десятиминутная покадровая съемка Марка Твена, сделанная для статьи Мартина. Аналогична история с паровым динамо Тесла. Согласно данным Марти­на, девять десятых всех динамо-машин в стране ра­ботали на пару. Остальные – либо на сжатом воздухе или на бензине, либо при помощи водяных колес. Поскольку осциллятор Тесла был в сорок раз эффек­тивнее многих паровых динамо, казалось, что про­мышленное производство такого устройства принесет большую выгоду. Но опять же изобретение не было доведено до ума и не могло попасть на рынок.

Однако это была революция, и Тесла обратился к фирме «Бэбкок энд Уилкокс» для создания опытных образцов. Перед многочисленными врачами и инженерами Американской электротерапевтической ассоциации, собравшимися в лаборатории в октябре 1894 года, Тесла продемонстрировал осциллятор для получения Е электричества, которого хватило более чем на пятьдесят ламп накаливания и вакуумных ламп. Также были показаны «в действии дуговые лампы». Естественно, осциллятор мог генерировать чрезвычайно высокие частоты, необходимые для получения цели­тельного электротерапевтического эффекта.

Оттачивая теорию беспроводной связи, ученый понял, что электрическую энергию можно передавать двумя совершенно разными способами: по воз­духу – в виде излучения и проводя сквозь землю. Сегодня это различие можно наблюдать на примере AM- и FM-частот. Чтобы удостовериться, что FM-волны проходят в основном по воздуху, a AM через землю или параллельно ей, попробуйте заехать на машине в туннель и включить радио. Когда вы пе­реключитесь на AM (амплитудная модуляция), то, вероятно, услышите атмосферные помехи, в то время как FM (частотная модуляция) будет приниматься четко и громко. «Когда я показал свои эксперименты собравшимся и хотел воспользоваться одиночной це­пью, среагировали сразу несколько цепей, и мои гос­ти обратили на это внимание. Мне пришлось ска­зать, что цепи не были точно настроены». Таким об­разом, ученый обратился к проблеме создания разделённых каналов.

Изучая теории Герберта Спенсера о равнодейст­вующих силах и нервной проводимости, Тесла начал понимать, что сможет создать вакуумные лампы, ко­торые будут реагировать только на особую комбина­цию из двух или более электрических цепей. Таким образом зажглась лампа, которую держал Твен, – ее двойная цепь среагировала на двойную цепь, созданную двумя кабелями в комнате. Как и комбинация на сейфовом замке, это изобретение не только объясняет механизм настройки различных станций на радиоприемнике, но и принцип действия телефона и телевизионных шифраторов. Тесла удалось добиться «обособленности импульсов».

Передача сообщений с внешней цепи на внут­реннюю, расположенную на расстоянии двадцати футов, – это одно, а отправление информации на большие расстояния – совсем другое. Уже несколько лет назад Тесла понял, что земля несет в себе заряд, поэтому решил использовать планету в качестве носителя электрической энергии. Если это так, если можно создать индивидуальные каналы, линии пере­дачи становятся излишними. После этого ученый принялся за разработку катушек разного размера для связи с землей (обычно через водопровод), чтобы выяснить период земной частоты.

Об осцилляторе, созданном для этой цели, Мар­тин писал: «...если он еще не определил точный электрический заряд земли или ее «емкость», то уче­ному все равно удалось добиться потрясающих резу­льтатов, которые красноречиво показали, что он су­мел потревожить электрическое поле земли. Когда его осцилляторы находятся в гармонии с собствен­ными колебаниями Земли, вибрация или колебания становятся интенсивными». Мартин закончил статью предположением, что при помощи такого устройства можно передавать не только сообщения и энергию, но и влиять на погоду. «Быть может, когда-нибудь мы «дозвонимся» до Марса, а сигналами послужат электрические заряды обеих планет», – заключил Мартин, в финале цитируя Тесла.

Определить, кем же на самом деле был Тесла, становилось все труднее и труднее. Мартин характе­ризовал его как ученого-практика, волшебника и бунтаря; критики называли его «совершенно непрак­тичным энтузиастом-провидцем». «Его изобретения говорят о его гении», – утверждал один из журналистов, но его «предсказания кажутся бредом сумасшедшего».

«Испытываешь естественное разочарование, потому что никакого практического результата не последовало за блестящими экспериментальными исследованиями, которыми Тесла ослеплял весь мир», – писал лейтенант Ф.Джарвис Паттен в «Электрикал Уорлд». Однако нельзя было игнорировать достижения Тесла в Ниагарском проекте. Статья заканчивалась такими словами:

«Общественность видит в нем удивительного уче­ного из Восточной Европы, от которого ждут, ни много ни мало, лампы Аладдина в руке, что, конеч­но, несправедливо как по отношению к самой общественности, так и к мистеру Тесла. Несомненно, у него припасено для нас множество важных откры­тий, но никогда не стоит забывать различий между поиском природной истины в лаборатории физика и сведением полученных результатов к практическому использованию, как бы многообещающи они ни бы­ли. Если хотя бы часть мечтаний, которые сегодня лелеют Тесла и другие, когда-нибудь станет явью, масштабы изменений в материальном мире превзой­дут самые смелые фантазии».

В Манхэттене Тесла вскоре привлек внимание Джозефа Пулитцера – венгеро-немецкого эмигранта и владельца «Нью-Йорк Уорлд». Пулитцер отправил на интервью своего нового сотрудника Артура Брис­бена. Брисбен, уже ставший одним из самых попу­лярных обозревателей страны, недавно ушел из «Нью-Йорк Сан» Чарльза Даны (но в возрасте три­дцати лет он покинул и Пулитцера, и стал делать скандальные репортажи в перспективном «желтом» издании «Джорнал» под руководством Уильяма Рэндольфа Херста). Брисбен встретился с Тесла в июле 1894 года.

Как-то во время позднего ужина в ресторане «Дельмонико» сам господин Дельмонико представил ре­портеру «очень красивого молодого человека с ост­рой черной бородкой». Брисбен писал, что «мистер Дельмонико понижает голос, когда говорит о мистере Тесла, как делали бостонские кучера, говоря о Джоне Салливане».

«Этот мистер Тесла может все, – уверял Дельмо­нико. – Как-то ночью нам удалось уговорить его сыграть в пул. Он раньше никогда не играл, а только немного наблюдал за нами. Он очень рассердился, когда узнал, что мы собираемся дать ему пятнадцать очков форы. Но это ничего не значило, он легко обыграл нас всех и получил все деньги». Дельмонико упомянул, что они ставили по двадцать пять центов, но отметил: «...нас волновали не деньги, а то, как он следил за игрой, а потом обыгрывал нас, хотя мы практиковались годами. Мы были очень удивлены». Учитывая, что Тесла не был новичком в бильярде, но скрывал это ото всех, история делается еще более за­гадочной. Тесла умел обманывать, особенно когда дело касалось денег.

Несмотря на то что статья получилась довольно несвязной и многословной, в ней тем не менее точно описывались привычки и внешность Тесла. Ученый часто ужинал в этом известном ресторане, он всегда выбирал столик у окна и читал газету. Брисбен пи­сал: у Тесла «очень глубоко посаженные глаза. Они довольно светлые. Я спросил у него, почему так, ведь он серб. Он ответил, что раньше его глаза были на­много темнее, но благодаря напряженной работе мозга посветлели на несколько оттенков». Это под­тверждало теорию о связи мозговой деятельности с цветом глаз, о которой слышал Брисбен.

Далее Брисбен писал, что Тесла «сутулится, как большинство неуверенных в себе мужчин» и «сам на себе замкнут». Однако статья была дополнена фанта­стической гравюрой, где Тесла стоит в полный рост, прямо и гордо, сверкая, словно рождественская елка. Эта статья, занимающая целую полосу, представ­ляет собой один из самых живописных портретов изобретателя. Многие люди после публикации спра­шивали Тесла, что он ощущает, пропуская сквозь свое тело такой огромный заряд электричества.

«Должен признать, что я был встревожен, когда начинал эти эксперименты, – признавался Тесла. – Но после того как я понял принципы, я мог спокойно продолжать».

Когда годы спустя в Гарвардском клубе ученому стали задавать подробные вопросы, он ответил: «Когда тело человека подвергается быстро изменяющемуся давлению со стороны электрического осциллятора напряжением в два с половиной милли­она вольт, это незабываемое и удивительное зрелище. Экспериментатор стоит на обширном полотне, сотканном из яростного, слепящего света, его тело окружено блистающими искрами, словно щупальца­ми осьминога. Пучки световых игл расходятся от спины. Когда он протягивает руки, живые языки пламени срываются с его пальцев, словно мириады крошечных снарядов, с такой скоростью, что могут пройти сквозь стены. В свою очередь человек испытывает давление окружающего воздуха и пыли».

Тесла не искал легких путей и был противоречи­вой натурой: отшельник против прирожденного ак­тера. Интерес прессы усложнял борьбу с пиратством. Ученый хотел открыть свои истинные намерения на благо общества и науки, но ему приходилось умалчи­вать о подробностях. Один из репортеров, который провел целый день с «этим добрым волшебником с Вашингтон-сквер», сообщал: Тесла «признался мне, что занят несколькими чрезвычайно многообещаю­щими секретными экспериментами, но не может ни намеком упомянуть об их сути. Однако мистер Тесла разрешил мне написать, что когда-нибудь сумеет пе­редать колебания по земле, и можно будет послать сообщение в город с океанского лайнера, как бы да­леко он ни находился, без всяких проводов». По­дробности своих секретных экспериментов Тесла скрывал даже от сотрудников лаборатории.

Высчитав размер планеты и гипотетическую дли­ну волны солнечных лучей, Тесла соорудил радиопе­редатчик с несколькими электрическими цепями, способный посылать разряд в землю. Один конец этого устройства был подсоединен к земле через радиатор или водопровод, а другой связан с кабелем, который Тесла установил на крыше здания как ан­тенну. Мистер Диас Бутраго – чертежник Тесла – следил за передатчиком, а свои приемные устройства ученый уносил на расстояние пяти миль. Его первые опыты проводились на крыше отеля «Герлах», распо­ложенного примерно в тридцати кварталах от лабо­ратории. Используя баллоны, наполненные горячим воздухом, гелием или водородом (для удержания ан­тенны в небе над зданиями), и кабель, подсоединен­ный к водопроводу отеля, Тесла устанавливал свои приемники и подтвердил, что от лабораторного пере­датчика действительно можно получать электриче­скую энергию.

Если бы во время одной из таких экскурсий Тес­ла сопровождал журналист, возможно, история изоб­ретения беспроводной передачи звучала бы сегодня совершенно иначе, потому за всю жизнь Тесла ни разу не демонстрировал своих опытов в этой области перед публикой.

Должно было пройти еще три года, прежде чем Тесла отобразил детали своей работы в патентной за­явке, а пока он зашифровал часть своих планов в па­тентах на механические и электрические осциллято­ры, уже полученных в 1891 и 1893 годах. Это стало проблемой на пути Майкла Пьюпина, который также экспериментировал с эффектом резонанса и едино­временной передачей сообщений. Однако целью Пьюпина было усовершенствование существующих телефонных и телеграфных линий. Он не пытался посылать сообщения без проводов.

Пьюпин понимал, что при помощи равномерных колебаний переменного тока можно намного увели­чить скорость передачи и число сообщений. К сожа­лению, его патентный проект за февраль 1894 года уже был воплощен в изобретениях Тесла и в его лек­циях на тему высоких частот.

В Лондоне в феврале 1892 года Тесла заявил, что «если длина волны импульсов будет намного меньше длины провода, соответствующие короткие волны к значительно снизят свою электрическую емкость, позволяя посылать по проводу высокочастотные токи на огромные расстояния. Более того, характер колебаний не будет сильно изменяться». Создание «экрана» для «разделения провода на небольшие участки» сделает возможной передачу многих телефонных сообщений по трансатлантическому кабелю.

Эти патенты и уже опубликованные сведения со­вершенно не смутили Пьюпина. Он чувствовал, что совершил открытие, и затеял длительную кампанию против американского бюро патентов, пытаясь уза­конить свои права. Если ему повезет, награда будет огромной, поскольку он получит эксклюзивные пра­ва на одновременную передачу большого количества телефонных и телеграфных сообщений на большие расстояния. Проклятием Пьюпина стал Джон Сей­мур, отвечавший за выдачу патентов.

Первым этапом в плане профессора Колумбий­ского университета было составление патентной заявки. Он подал ее 10 февраля 1894 года, и в ней гово­рилось: «Я считаю себя первым ученым, на практике применившим принцип многоканальной телегра­фии».

Несколько месяцев спустя Сеймур ответил Пьюпину, что «просьба отклонена по причине существо­вания патентов, уже выданных Томсону и Раису, а также статьи Тесла «Эксперименты с переменным током». Сеймур также указал точную цитату и номер страницы, в заключение написав, что Пьюпин про­сто «увеличил число цепей электрического освеще­ния мистера Тесла», что ни в коей мере нельзя счи­тать новым изобретением.

Наняв юриста, чтобы тот помог составить письмо по всем правилам, Пьюпин продолжал настаивать, будто действительно является изобретателем «систе­мы распределения электрической энергии при помо­щи переменного тока». Это отпечатанное на машин­ке лаконичное резюме, напоминающее официаль­ный судебный документ, гласило: «Тесла производил световые эффекты и не учитывал возможности передачи множественных сигналов. Не он обнаружил существование нескольких возбуждающихся каналов, действующих на главной линии, и не он нашел спо­соб индивидуальной настройки каждого канала. Ав­тор этого прошения первым применил принцип, на котором основаны его заявления, а не просто увели­чил в несколько раз электрическую цепь Тесла».

Сеймур в ответ написал: «Утверждения 1, 2 и 3, касающиеся Тесла, снова отклонены. Хорошо изве­стно, что на одной и той же линии могут быть одно­временно задействованы несколько каналов. Прове­ряющий видит здесь только увеличение количества электрических цепей Тесла, этот метод хорошо изве­стен всем работающим в данной области».

Пьюпин был непреклонен. Он твердо верил, что первым изобрел этот «велосипед» и имеет полное право использовать осцилляторы Тесла, поскольку они были уже всеми приняты в качестве генераторов с оптимальными частотами для передачи электриче­ства на большие расстояния. Изучая каждое пись­мо-отказ, полученное от американского бюро патен­тов, Пьюпин шлифовал язык своих обращений, дабы заполучить патент на законном основании. Более то­го, он продолжал уверять себя, что изобретение действительно принадлежит ему.

Перекраивая историю по своему желанию, вы­черкивая имя Тесла из употребления в своей аудитории, Пьюпин продолжал борьбу за обладание столь соблазнительным патентом на одновременную пере­дачу сообщений на большие расстояния. Эта борьба продолжалась шесть лет, до самой отставки Джона Сеймура.

1894-й стал звездным годом. В июле в журнале «Уорлд» появился впечатляющий портрет Тесла. Ученому были посвящены почти все репортажи «Электрикал Уорлд», «Нью-Йорк Таймс» и «Ревью оф Ревьюз», а его многофазную систему переменного тока собирались использовать на Ниагарском водопаде. Тесла стал партнером финансистов с Уолл-стрит, приглашал в лабораторию гигантов своей эпохи и добился значительных успехов в экспериментах по беспроводной связи.

Визит Джонсонов в мастерскую Тесла стал последним событием года. «Дорогой Лука, – писал Тесла 21 декабря, – надеюсь, вы не забыли о завтрашнем визите в мою лабораторию. Будут Дворжак и многие другие представители американской элиты».

Антонин Дворжак был старше Тесла на пятнад­цать лет. В 1892 году он эмигрировал из Чехословакии и возглавлял Национальную консерваторию. Он постоянно скучал по родине и прожил в Соединен­ных Штатах всего три года, но за это время успел со­здать самые знаменитые свои произведения, в том числе симфонию «Из Нового Света». После концер­та Дворжак посетил лабораторию волшебника. Рождество и Новый год в компании Джонсонов завер­шили этот, поистине замечательный, год.

Пожар в лаборатории (1895)

Гибель мастерской Николы Тесла со всем ее удивите­льным содержимым – не просто личная трагедия. Это не­счастье для всего мира. Не будет преувеличением сказать, что можно по пальцам одной руки пересчитать ныне жи­вущих людей, которые больше значат для человечества, чем этот молодой джентльмен. Едва ли найдется даже один такой человек.

Чарльз Дана

Это произошло «в один прекрасный воскресный полдень 1894 года». Прогуливаясь по Пятой авеню с двадцатипятилетним Д. МакФарланом Муром – своим многообещающим коллегой в области флуо­ресцентного освещения, сербский ученый муж «не­торопливо остановился» и задумчиво произнес: «Мур, как только мы научимся передавать сигналы из любой точки земного шара, следующим шагом станет общение с другими планетами».

Но, прежде чем ставить перед собой эту гранди­озную задачу, нужно было усовершенствовать пере­дачу на большие расстояния на Земле. Ученый пла­нировал передавать сообщения из своей лаборатории на принимающее оборудование, размещенное на па­роходе на реке Гудзон. К несчастью, 13 марта 1895 года лаборатория Тесла сгорела дотла. «Пол обру­шился, и оборудование провалилось на второй этаж».

В первый момент весь цивилизованный мир при­шел в ужас, поскольку уничтожение мастерской ма­эстро было трагедией, последствия которой невоз­можно оценить. К счастью, сам Тесла не постра­дал – в это время он спал в отеле. «Две готовых развалиться кирпичных стены и разверстая пасть мрачной пропасти, полная черной воды и масла, – вот все, что можно было увидеть в то роковое утро. Больше ничего не осталось от лаборатории, которая для всех, кто посещал ее, была одним из самых инте­ресных мест на земле».

Этот «великий в будущем человек, – писал жур­нал «Современная литература», – который живет, словно во сне, забывая о времени, только ради гря­дущего, должен был вот-вот совершить революцию в области электрического освещения, сделав его до­ступным беднейшим слоям населения. Мгновенное уничтожение его бесчисленных чудес – катастрофа не только для него самого, но и для всего человечест­ва». Возможно, чтобы хоть немного подбодрить Тес­ла, «в честь сербско-американского пионера электри­ческой связи Почтово-телеграфный союз Сербии произвел сенсацию, соединив проходящие одновре­менно в Белграде и Нисе концерты при помощи те­лефона, чтобы их могли слышать жители обоих горо­дов».

«Лаборатория Тесла была, в своем роде, частным музеем, – писал Т.К.Мартин. – Владелец хранил в ней множество сувениров в память о прошлых рабо­тах и экспериментах». После подробного описания содержимого лаборатории Мартин завершал статью такими словами: «Возможно, самой трагической потерей является гибель всех записей и бумаг мистера Тесла. У него хорошая память, и он может подробно – описать любой эксперимент, проведенный в прошлом, но время, которое ему потребуется на восстановление исследований, будет стоить другим ученым многих лет боли и труда в поте лица. Но на дымящихся руинах надежды Тесла, стиснув зубы, вновь берется за работу».

Напряжение было огромным, и Тесла неимовер­ным усилием воли заставлял себя не поддаваться от­чаянию. Одна из газет сообщала, что у него «упадок сил».

Чтобы поддержать Тесла, Мартин встретился с ним в местном кафе и подарил ученому еще несколь­ко бесплатных экземпляров его книги. Возможно, издатель также дал ему денег. «Если это доставит удовольствие Вашей светлости, – с поклоном произ­нес Мартин, – ваши эксперименты были повторены в Берлине, и на них присутствовал брат императора, принц Генри. Если вы не будете получать от меня ежедневную поддержку, то скоро впадете в апатию, как бывает, когда вы забываете принять свою еже­дневную дозу электричества». Они вместе работали над статьей Мартина, посвященной пожару в лабора­тории, чтобы дать более подробное описание погиб­шего оборудования.

Вестингауз по-прежнему сражался с Уильямом Стэнли из «Уильям Стэнли Компани» и Элайхью Томсоном из «Дженерал Электрик» в судебной бит­ве, посвященной патентам, поскольку оба концерна продолжали незаконное производство индукционных моторов переменного тока, утверждая, будто это их собственный проект. За 1893-1897 годы эти кон­церны в общей сложности продали на 10 000 киловатт больше, чем Вестингауз. По некоторым сведениям, их моторы и генераторы были более эффективными. Стэнли, продолжавший нахально рек­ламировать свою многофазную систему в электротехнических журналах, к тому времени увеличил штат – сотрудников с пятнадцати человек до нескольких сотен, а «Дженерал Электрик» была вдвое больше «Уильям Стэнли Компани».

Захваченная патентными спорами, компания Вестингауза решила опубликовать в газете полностра­ничное объявление, гласившее:

«Электрическая производственная компания Вестингауза» – единственный обладатель многофазной системы Тесла».

Далее говорилось: «Новаторство изобретений ми­стера Тесла было подтверждено профессором Элайхью Томсоном, который при обсуждении работ Тесла в Американском институте инженеров-элект­риков в 1888 году сказал: «Меня очень заинтересова­ло описание нового очаровательного моторчика мис­тера Тесла. Возможно, вам известно, что я тоже ра­ботал в этом направлении и добился примерно таких же результатов. Свои эксперименты я проводил с ис­пользованием единичной, а не двойной цепи пере­менного тока».

Хотя компания «Дженерал Электрик» вскользь дала понять, что мотор Тесла опасен, потому что слишком искрит, не доказано, что пожар в лаборато­рии был вызван находящимся внутри оборудованием. Он начался этажом ниже, в химчистке. Некото­рые исследователи предполагают, что виной всему стала неосторожность ночного сторожа, который мог курить рядом с промасленной ветошью.

Оборудование не было застраховано, и сумма убытков приближалась к миллиону долларов, но, возможно, истинная цифра составляла примерно 250 000. О'Нейл предполагает, что на помощь при­шел Адаме, предложив 40 000 долларов в обмен на часть компании. Однако Адаме и так уже был парт­нером Тесла, а значит, тоже понес убытки. Однако существуют доказательства того, что Адаме все же помогал Тесла. Роялти из Европы и скромные еже­годные суммы, выплачиваемые компанией Вестингауза, также сделали свое дело, но Тесла нужно было найти дополнительный источник доходов, чтобы построить новую лабораторию.

Тесла получил множество писем от друзей из компании Вестингауза. Инженер Эрнест Гейнрих писал: «Спешу выразить вам мои искренние соболезнования». Не зная истинного положения дел, он продолжал: «Полагаю, вы хорошо застрахованы и вскоре сумеете найти другое подходящее место для возобновления вашей работы».

Тесла не был застрахован, но продолжал двигать­ся вперед по инерции. Через несколько дней он уже искал новое помещение. В перерывах между поиска­ми он заглядывал в одну лабораторию, где всегда под рукой было жизненно необходимое оборудование. В течение следующих нескольких недель Никола Тесла трудился в лаборатории Эдисона в Ллуэ-лин-парк, Нью-Джерси, «куда не допускают никого, кому не дали пропуск сам мистер Эдисон или один из его ассистентов». В это же время Тесла связался с Альбертом Шмидом насчет поставки оборудования. Он сражался за каждый цент, впрочем, это было его привычкой. «Относительно цены полностью полага­юсь на честность «Вестингауз Компани», – говорил Тесла, прибавляя: Полагаю, что в этой стране еще есть джентльмены, которые верят в загробную жизнь».

Вице-президент и генеральный управляющий Сэмюэл Баннистер в качестве подарка отправил Тесла несколько его ранних моделей, оставшихся от Всемирной ярмарки, и выразил сожаление в связи с постигшим ученого несчастьем: «Я рад слышать, что вы работаете не покладая рук, пытаясь восстановить утерянное как можно быстрее». Однако это было слабое утешение, поскольку «Вестингауз Компани» выставила Тесла счет за погибшее в огне оборудова­ние, которое ученый брал в аренду; компания также требовала денег за новое оборудование.

В апреле в ответ на заявление Брисбена о том, что Тесла «еще более велик, чем Эдисон», обострилась конкуренция этих двух ученых (по крайней мере, в прессе). «Кто король: Эдисон или Тесла?» – спрашивала нью-йоркская «Трои Пресс». Джозеф Джефферсон, трагик из Бостона, без колебаний заяв­лял: «Эдисон низвергнут, а Тесла будет коронован».

«Электрические волшебники-близнецы» вместе с Александром Беллом встретились в мае в Филадель­фии, на Национальной электрической выставке. Впервые переменный ток Тесла был передан на рас­стояние пятисот миль. Тесла был разочарован, пото­му что по существующим телефонным линиям пере­дали лишь незначительное количество энергии, так как страховщики опасались повреждения или пожа­ра. Однако эксперимент увенчался успехом и затмил рекорд, поставленный в Лауффене и Франкфурте.

«Самое удивительное на этой выставке – демон­страция возможности передавать электрический ток, полученный от Ниагарского водопада. По моему мнению, это решает один из важнейших вопросов, связанных с развитием электричества», – отметил Эдисон. Белл согласился с ним: «Эта передача электроэнергии на большое расстояние является крупней­шим достижением электрической науки за последние несколько лет».

«Глядя в будущее, Белл с Эдисоном поняли, что при помощи данного открытия города и деревни, уда­ленные от электростанций, смогут получать электри­чество с величайшей экономией и удобствами, на­много превосходящими те, что существуют сегодня».

Тесла, «решивший эту проблему», заявил: «Я твер­до убежден, что можно передавать электричество при помощи гидроэнергии в коммерческих целях на рас­стояние свыше пятисот миль, это обойдется в поло­вину дешевле, чем пар или уголь. Я готов поставить свою жизнь и репутацию на карту в поддержку дан­ного утверждения».

Не осталось письменных записей того, что гово­рили Тесла и Эдисон по этому поводу, но, вероятно, каждый втайне посмеивался над представленным в прессе соперничеством. Тесла поблагодарил Эдисона за предоставленную во временное пользование лабораторию, а Эдисон выразил Тесла сочувствие по поводу потери мастерской.

«Дженерал Электрик» проигрывала свою пропагандистскую кампанию на всех фронтах. Даже Эдисон признавал достижения Тесла. Поползли слухи о том, что было достигнуто соглашение с Вестингаузом об объединении патентов, но до окончательного решения оставалось еще несколько лет: во-первых, у «Дженерал Электрик» было слишком много филиа­лов, занимающихся пиратской деятельностью в от­ношении аппарата Тесла, а во-вторых, Вестингауз не видел выгоды в немедленном заключении соглаше­ния. После серьезного поражения в суде штаб-квар­тира «Дженерал Электрик» утратила свое влияние, однако компания продолжала борьбу, потому что ее спонсоры контролировали Ниагарский проект. Более тою, масштабы предприятия не позволяли Вестингаузу браться за дело в одиночку. Т.К.Мартин наивно думал, что близится полное примирение и реабили­тация Тесла. «Это будет означать признание превос­ходства ваших многофазных патентов, – писал он. – Полагаю, они все получат право на существо­вание».

Не похоже, чтобы Тесла сообщил ему о подпи­санном контракте, потому что год спустя издатель снова затронул эту тему. «Не могу выразить, как я рад слышать о признании ваших патентов компа­нией «Дженерал Электрик», и спешу вас с этим по­здравить. Теперь у вас наконец появятся собствен­ные деньги», – заключил Мартин.

С исторической точки зрения признание было уже близко, поскольку теперь даже конкуренты соглашались, что только изобретения Тесла способны «обуздать Ниагарский водопад». Но ученый так и не получил никакой финансовой выгоды, кроме ранее оговоренной в контракте.

«Это открытие легло в основу попытки Ниагар­ской компании использовать огромную мощь водопада, которая веками пропадала впустую, и заставить работать машины в больших и малых городах, таких, как Буффало, расположенный в двадцати милях, и, возможно, в Нью-Йорке и Чикаго», – объявил «Ревью оф Ревьюз». После этого журнал сообщил сенсационную новость: «Открытие также лежит в основе намного менее дерзновенного проекта Вестингауза и Болдуина, которые собираются пустить железнодо­рожный экспресс, работающий на электричестве. Не будет преувеличением сказать, что мотор Тесла стоит за всеми попытками передачи энергии, которые предпринимаются в нашей стране, не только в обла­сти производства и транспорта, но также в шахтер­ском деле, ирригации и сельском хозяйстве».

7 августа 1895 года

Дорогой мистер Вестингауз,

Из журналов я узнал о вашем обоюдном соглашении с железнодорожной компанией Болдуина. Новость о вашем объединении стала приятной неожиданностью. Такое прекрасное сочетание способно