Дорога через снега

 

Закутанные в меховые плащи, купленные в порту на последней стоянке перед прибытием на Южный Эргот, они напоминали трех медведей. Ворчун выделялся высоким ростом, а Алина и Гилтанаса было невозможно отличить даже с близкого расстояния. Дикий скакал позади, увязая по брюхо в снегу. Его морда была припорошена ледяной пылью. Волк с любопытством тянул ноздрями незнакомый морозный воздух.

У Гилтанаса стучали зубы.

— Не прошло и месяца, как я попал из раскаленных Северных Равнин в эту холодину, — прокричал он, понимая, что Алин ничего не слышит сквозь толстый шерстяной капюшон и свист ветра. — Мало кому такое понравится. Полдень — самое теплое время. Что же будет вечером?

Эльф знал, что родина Каганести покрылась льдом из-за белого дракона, который изменил климат по своему вкусу, но он даже представить себе не мог, какой здесь мороз. Холод проникал сквозь мех плаща и рукавиц, щипал нос и уши, ноги коченели, несмотря на теплую обувь.

Ветер выл, точно сонм привидений, нагоняя тоску. Гилтанас оглянулся на белую бухту, усеянную маленькими айсбергами. Посреди нее темным пятном выделялась «Наковальня Флинта». Бросив прощальный взгляд на корабль, эльф продолжил путь вглубь острова, он был уверен, что ни стужа, ни тьма не помешают ему найти верную дорогу.

Местами снег слежался так плотно, что образовалась твердая корка. Это облегчало движение путников, хотя их одежда была громоздкой и тяжелой. Там, где снег был мягкий и рыхлый, Гилтанас, который шел первым, поначалу проваливался по пояс. Ворчун помогал ему выбираться, стараясь не увязнуть сам. Чтобы окончательно не попасть в ловушку, приходилось предварительно прощупывать дорогу. Грозное копье Дамона, которое мореход и так одолжил скрепя сердце, нашло необычное для себя применение.

Вскоре после полудня небо окончательно затянулось. Бледный, расплывчатый пейзаж не предвещал ничего хорошего.

— Месяц, — сказал эльф. — Поиск Усыпальницы и Копья у нас займет целый месяц. — Он взглянул на Алина. — Может, чуть больше. Ты раньше расставался с женой так надолго?

Алин покачал головой:

— Да, это очень трудно. Я люблю ее и детей. Но одной любви мало. Чего-то недостает в моей жизни.

— И ты думаешь найти это в ледяной пустыне?

— Я хочу познать этот мир. С помощью магии и с помощью разума.

— В тебе так много от твоего великого дяди и отца.

«Младший Маджере свяжется с отцом, если мы... когда мы, — поправил себя Гилтанас, — достигнем своей цели. Тогда Палин с помощью волшебства заберет нас отсюда. Вернуть друзей домой куда легче, чем посылать в неизвестность». Он хорошо помнил, с каким трудом дались магу прощальные слова: «Может случиться, что вы навеки останетесь в этих ледниках».

Гилтанас, Алин и Ворчун постепенно сбавили шаг и еле тащились. Дикий переносил непогоду лучше остальных. Изредка он отбегал в сторону, если обнаруживал особо интересный запах, прижимал уши и крался, поводя носом.

Алина не покидало ощущение, что за ними наблюдают. Теперь ему стало ясно, почему Дикий выглядит таким взволнованным. Не было никаких явных признаков чьего-либо присутствия, хотя Маджере мог поклясться, что дважды видел сзади на тропе темный силуэт. Однако, как только он хотел попросить Гилтанаса или Ворчуна посмотреть, все исчезало.

Ночь застала их сидящими внутри выгнутого подковой сугроба. Алина не покидали мысли о видениях. Он понимал, что здесь не лучшее место для ночлега, но все настолько устали, что просто не могли искать другое.

Ветер разогнал облака, на небе проглянули звезды. Их свет падал на снег, рассыпаясь по равнине тысячами бриллиантов. Эльф зачарованно смотрел вокруг, не забывая, тем не менее, про себя ругать холод.

— Может, это был великан,— предположил Гилтанас, — а может, Диковатый Эльф, не покинувший остров, слоняется здесь один, боясь приближаться к чужестранцам.

Защищенные от свистящего ветра, они впервые, с тех пор, как вступили на землю Южного Эргота, смогли нормально расслышать друг друга.

Алин отрицательно покачал головой. Тот, кого видел маг, не походил ни на одно существо, встреченное им раньше, тем более на Каганести. Рост его был слишком высок, а тело имело бочкообразную форму. Правда, этот кто-то находился слишком далеко, чтобы можно было рассмотреть детали.

Гилтанас прислонился спиной к ледяной стене их убежища и закрыл глаза. Эльф очень устал, но жаловаться не имело смысла, потому что он сам предложил направить их маленькую группу на поиски Усыпальницы Хумы и со всей убедительностью доказал, что должен возглавить поход.

Копье Дамона было воткнуто в снег и торчало возле сугроба без всякого присмотра.

— Скорее всего, оно нам не понадобится,— объяснил эльф. — Риг все жаждал убить дракона, но, даже если оно выковано для борьбы с ними, против владыки такое оружие бессильно.

Алин кивнул и задремал. Он тоже добровольно согласился участвовать в поисках Копья на Южном Эрготе. Его любовь и уважение к отцу были безграничны, но возможность проявить себя не просто как сын Палина Маджере представлялась очень важной.

«Я взрослый человек, а всю жизнь провел в тени великих предков,— думал Алин.— Здесь же я сам по себе».

Гилтанас плотнее завернулся в плащ и крепче прижался к младшему Маджере. Он старался думать о горячих песках, просыпающихся ручьях в весенних дубравах, о почках, набухающих на деревьях, — только не о лютом морозе, но и это не помогло согреться.

 

Спустя неделю путники заметили необычных существ, в руках у которых были не то копья, не то посохи.

— Выглядят они не очень дружелюбно,— сказал эльф.

В тот же день обнаружилась цепочка следов, тянущаяся в том же направлении, в котором шли трое друзей. Отпечатки были слишком маленькие, чтобы принадлежать великанам или тем могучим созданиям, что следовали за ними. Стало ясно, что впереди шли люди. Судя по следам, их было девять.

— Не нравится мне все это, — сказал Гилтанас ночью на привале в маленьком сосновом леске. — Что им понадобилось в таком диком месте? Какие сокровища?

— Вот именно — сокровища! — воскликнул Алин. — И заметь, они идут туда же, куда и мы, — прямо к Усыпальнице Хумы. А еще эти... позади,— добавил он, дожевывая кусок вяленой говядины, — непонятно, кто такие. Настроены-то они враждебно, раз вооружены, но держатся на расстоянии. Пожалуй, и сами боятся.

Ворчун, не принимавший участия в разговорах, потянул носом воздух. Ветер принес до боли знакомый запах, чуждый этим краям, — запах моря и рыбы. Полулюдоед взволнованно огляделся, склонил голову и пошел на запах.

Дикий зарычал и пополз на брюхе, пробираясь между кустами, шерсть на его загривке стояла дыбом. Ворчун откинул капюшон, чтобы лучше видеть происходящее. Внезапно волк завыл и метнулся назад. Полулюдоед заметил рану, нанесенную копьем, в боку зверя. Распахнув плащ, Ворчун вытащил из-за пояса кофель-нагель и бросился вперед, вспахивая снег, который полетел в лицо Алину и Гилтанасу, спешившим следом.

Четыре фигуры, словно выросшие из-под снега, стояли между двух сосен. Лунный свет, падающий сквозь ветви, освещал уродливые физиономии. Они были чем-то средним между людьми и моржами — восьмифутового роста, с широкими плечами, за которыми мог спрятаться даже Ворчун, и мощной прослойкой жира на торсе. Их огромные мускулистые руки напоминали человеческие, но на пальцах росли короткие толстые когти, головы, в точности как у моржей, сидели на коротких толстых шеях, два кривых клыка торчали по углам рта, полного коротких острых зубов, крохотные черные глазки блестели над щетиной, торчащей на верхней губе. Грубая кожа отливала серо-синим. Это были таной — люди-моржи.

Они закричали глубокими гортанными голосами. Ворчун видел только шевеление губ, но разобрать слов не мог — мешали клубы пара, вырывающиеся из пастей. Полулюдоед ткнул кофель-нагелем ближайшего таной, но его шкура оказалась такой прочной, что лезвие просто отскочило, не причинив никакого вреда.

— Уведи Ворчуна от сосен! — крикнул Алин Гилтанасу и начал колдовать, не сводя глаз с деревьев. «Если огненное заклинание сработало против корабля рыцарей, почему бы ему не подействовать на сосны», — рассудил он.

Трое других таной выставили копья и двинулись на Ворчуна. Он попятился, пока не уперся в ствол дерева. Полулюдоед не собирался отступать, он отбросил ножик и ухватился за копье одного из нападавших, его мускулы напряглись — наконечник плясал возле лица. Ворчун отвел копье в сторону и дернул на себя, завладев оружием. Теперь он мог не только защищаться, но и нападать.

Дикий, завывавший позади, бросился на обезоруженного таной, яростно кусая его. Человек-морж пытался отшвырнуть зверя, но Дикий, хоть и был ранен, ловко уворачивался от острых когтей. Снег окрасился кровью, розовой в свете луны.

— Ворчун не слышит меня! — закричал Гилтанас, схватив копье Дамона и устремляясь к полулюдоеду.

— Отойди назад и прикрой его! — приказал Алин, руки которого уже светились бледно-красным светом, а пальцы были направлены на вершину дерева, под которым стоял Ворчун.

Эльф скинул плащ, закрыл глаза и представил, что не ледяной ветер хлещет его, а ласкает живое любящее существо, попытался слиться с потоками холодного воздуха, пропитаться их мощью. Он вытягивал из каждого порыва энергию, которая увеличивала магические силы. Ветер пронизывал Гилтанаса насквозь, его губы дрожали от холода, брови покрылись инеем, пальцы онемели, он трясся как в лихорадке. Когда эльф почувствовал, что стихия отвечает на зов, он выставил руки вперед, точно щит, напряжение достигло предела.

— Быстрее, Алин! Я так долго не выдержу!

Как только раздался отчаянный крик Гилтанаса, сноп искр ударил в сосну. Ствол вспыхнул как свеча. Яркое пламя охватило ветки, горящие иглы осыпали противников, но ни одна не упала на полулюдоеда. Ветер относил их в сторону, защищая Ворчуна.

Таной, не привыкшие к жаре, корчились на земле, а полыхающие иглы и сучья все падали на них, поджигая меховые накидки. По роще пополз запах смолы и горящего дерева, но зловоние, исходившее от опаленной кожи людей-моржей, перекрывало все остальные. Ворчун застыл на месте в восхищении и ужасе, Дикий продолжал бороться с последним таной, сопротивление которого становилось все слабее.

— Надо уходить отсюда! — торопил Гилтанас, набрасывая плащ на плечи. — Такой пожар виден издалека!

— Белый дракон! — выдохнул Алин, понимая, что, возможно, совершил ужасную ошибку.

— Да. Фрост легко может заметить такой переполох, — ответил Гилтанас, устремляясь с опушки. — И тогда, если я не сумею поразить его копьем, считай, что мы мертвы.

К счастью, огонь не перекинулся на другие деревья, а потух так же быстро, как и вспыхнул. Обугленная сосна покачивалась и скрипела, готовая рухнуть. Полулюдоед осторожно отошел в сторону, Дикий, перемазанный кровью, потрусил за ним. Все трое посмотрели на волка — рана на его боку затягивалась прямо на глазах.

— Сейчас нет времени удивляться всему этому, — поторопил Гилтанас. — Идемте быстрее!

Они двинулись в направлении каньона, извилистым шрамом рассекавшего долину. Лунный свет ложился на его отроги, растворяясь в недосягаемой глубине. Ворчун и Дикий шли впереди, путники спускались не один час. Только на рассвете они ступили на дно каньона и остановились на отдых.

Спали по очереди, следя за тем, чтобы опять не появились люди-моржи или белые медведи, следами которых был испещрен обрыв.

Приходилось опасаться и девяти неизвестных, которые снова были где-то поблизости. Ступая след в след, они протоптали целую тропинку. Из-за этого путники спешили скрыться, заслышав любой непонятный звук.

Теперь идти стало легче — высокие стены каньона защищали от пронизывающего ветра. Гилтанас расспрашивал Алина о тайнах магии и постоянно наблюдал за Диким, пытаясь понять, почему рана зажила так быстро.

К вечеру начался буран, который продолжался три дня. Он замедлил продвижение и замел следы, по которым шли путники. Приходилось делать многочасовые остановки, и друзьям уже начало казаться, что смерть близка, но когда буря утихла и солнце выглянуло из-за облаков, надежда возродилась.

Устье каньона вывело путников на пустынную заснеженную равнину.

— Думаю, прошло около трех недель, — подсчитал Алин время, которое они провели в дороге.

— Скорее четыре, — возразил ему Гилтанас.

— Вообще кажется, что мы здесь целую вечность. Ты ведь вроде говорил, что на все уйдет месяц?

— Это по самым скромным подсчетам, — ответил эльф. — Пару десятков лет назад, когда здесь была цветущая земля, у меня уходило две-три недели, чтобы пересечь весь остров. Но, зная, что теперь значительно похолодало, я прибавил еще неделю.

— По-моему, ты переоценил наши силы,— возразил Алин. — Интересно, отец уже нашел скипетр? Он наверняка будет в безопасности в Цитадели Света у Золотой Луны много раньше, чем мы доберемся до Усыпальницы.

— И в тепле, — добавил Гилтанас.

— Я и забыл, что это такое.

— Ничего страшного. Уже не так далеко, дня два, не больше. Это как раз за равниной.

Поначалу они с Алином беспрестанно сетовали на холод и ветер, но постепенно стужа стала настолько привычной, что никто не обращал внимания на задубевшие пальцы и отмороженные носы, теперь же предчувствие близости Усыпальницы Хумы вновь согрело их.

Гилтанас взглянул себе под ноги и в ужасе остановился. Снег был забрызган темно-красным. Кровь замерзла, поэтому было невозможно определить, как давно она здесь появилась.

— Бе-лый. Ми-двидь! — вскрикнул Ворчун.

Полулюдоед взял на изготовку копье, отобранное у человека-моржа. Огромный белый медведь стоял буквально в двух шагах, готовый броситься на внезапно появившуюся добычу. Его шкура сливалась со снегом, и только блестящие глаза да черный нос позволили Ворчуну разглядеть зверя и первым нанести удар. Но медведь не шелохнулся и не издал ни звука.

Дикий занервничал, припал к земле и заскулил. Алин осторожно подошел к пораженному полулюдоеду и, пожалев, что плохо знает язык жестов, потянул его за рукав, сжал кулаки и постучал себя по груди. Это означало холод, мороз. Потом он указал на медведя, пытаясь сказать, что тот, очевидно, замерз насмерть.

— Не. А-лин не прав, — прозвучал ответ. Ворчун приблизился к медведю и выдернул оружие из брюха несчастного животного. Алин и Гилтанас подошли следом. Только Дикий остался на месте. Он подвывал и ни за что не хотел приближаться.

— Во имя Паладайна, — прошептал Алин. Позади окоченевшего медведя под снегом оказалась полоска тонкого льда, которая затрещала и сломалась, как только друзья ступили на скользкую кромку. Открылся вход в подземелье, внутри которого громоздились туши тюленей и других животных. Путники удивились, увидев среди них кита, поскольку пещера находилась довольно далеко от побережья.

— Сюда! Сюда! — раздался голос, который Алин поначалу принял за вой ветра. Но призыв повторился снова, на этот раз громче.

Маджере сделал несколько шагов и увидел девятерых человек. Восемь из них сидели, укутавшись в теплые плащи, под которыми угадывались доспехи Рыцарей Такхизис. Девятым оказалась молодая женщина, на ней был отливающий серебром мундир Соламнийского Рыцаря Короны, открытые руки и лицо посинели от холода, но глаза сверкали живым блеском.

— Сюда! — звал один из Рыцарей Такхизис, Алин и Ворчун бросились вперед, а Гилтанас остался у входа. Эльф тяжело дышал.

— Логово Геллидуса... — прошептал он и уже громче окликнул: — Алин! Если мы хотим спасти кого-нибудь из оставшихся в живых, надо торопиться. Здесь нельзя долго оставаться, неизвестно, когда дракон проголодается и вернется перекусить.

Алин и Ворчун яростно раскидывали ледяные завалы. Только два рыцаря и девушка подавали признаки жизни, их дыхание было слабым и прерывистым. Все остальные были задушены толстой ледяной коркой, покрывавшей их целиком, как и почти всех других существ, находящихся в подземелье.

— Белый... — произнес первый освобожденный Рыцарь Такхизис, пошатываясь и едва держась на одеревеневших ногах, — ... напал на нас в долине. Думаю, он хотел убить здесь нас всех.

— Он хотел сохранить вас свежими для будущей трапезы, — поправил Алин.

Он помог Соламнийскому Рыцарю подняться. Гилтанас и Ворчун подхватили рыцарей Владычицы Тьмы, и увеличившийся отряд поспешил прочь.

Только удалившись на значительное расстояние, друзья решили остановиться и допросить рыцарей.

— Фиона Квинити,— представилась девушка, сняла шлем и встряхнула головой, рыжие кудрявые волосы рассыпались по плечам. — Я недавно поступила на службу в Замок Взгляд-на-Восток в западной части Южного Эргота.

— Вы шли к Усыпальнице Хумы? — спросил Гилтанас тихим голосом. — Что вам там было нужно? Как ты оказалась в обществе Рыцарей Такхизис?

— Мы с друзьями охотились на оленя, когда появились черные рыцари. Они убили моих товарищей, оставив в живых меня одну.

Фиона угрюмо оглянулась на пленников. Один из рыцарей, тот, что помоложе, отвел взгляд.

— Достаточно было одного человека,— тихо сказал он, — чтобы забрать Копье.

— Для Келлендроса, — подтвердил старший.— Нам бы оно не далось. А с ней было легче всего справиться и заставить показать дорогу.

— Вы убьете нас? — спросил младший рыцарь.

— Надо бы, — ответил Гилтанас, — да боюсь, что Алин с Ворчуном будут возражать, у них сердца добрее, чем у меня.

Эльф нахмурился и опустил глаза, вспомнив месяцы заточения в крепости у рыцарей, но тут же перевел взор на небо, опасаясь появления белого дракона.

— И если бы вы получили Копье Хумы, что бы вы сделали с ним? — продолжал допрос Алин.

— Мы должны были отдать его Скаю, — быстро ответил старший рыцарь.

— А потом?

— Ждать нового задания.

— Есть еще группы, ищущие реликвии?

— Не знаю. Я выполнял приказы, данные только моему отряду. Мне неизвестны планы Шторма над Ансалоном.

Алин повернулся к девушке. У нее были темно-зеленые глаза, и она казалась совсем еще девочкой.

— А много еще соламнийцев в Замке Взгляд-на-Восток?

— Да. Около двадцати человек. Мы охраняем оставшихся на острове людей и эльфов. Я уверена, что нас будут искать. Мой командир не успокоится, пока не узнает, что с нами произошло.

— Когда все закончится, мы найдем возможность вернуть тебя домой.

— Спасибо, чужеземцы.

Алин представил себя, Ворчуна и Гилтанаса. Дикий быстро подружился с Фионой: когда они продолжили путь, он все время вертелся рядом.

К концу следующего дня даже рыцари согласись принять участие в поисках и поклялись оставить Орден. Возвращаться к Келлендросу с пустыми руками было равносильно смерти, да и командир их не встретил бы с распростертыми объятиями.

Тем не менее, Алин считал, что они поступили так только затем, чтобы получить шанс добыть талисман и спасти проваленное задание. Он все время следил за ними. То же самое делала и Фиона.

 

Пополнившийся отряд миновал руины маленькой башни, спустился по крутому склону в Долину Туманов, и плотная завеса поглотила их.

— Держитесь ближе друг к другу и следуйте точно на север, — наставлял Гилтанас. — Усыпальница должна быть как раз там.

Алин, не отрываясь, наблюдал за рыцарями. Видимость была не больше двух шагов, поэтому никакие меры предосторожности не были лишними.

— А долго еще идти? — спросил маг у Гилтанаса. Чтобы подойти к эльфу, ему пришлось перепрыгнуть через пару маленьких сугробов.

— Не больше часа, — ответил тот, ускоряя шаг.

Ворчун, шедший позади колонны вместе с Фионой и Диким, очень нервничал, теперь и глаза стали плохо воспринимать окружающее. Полулюдоед шел медленными, тяжелыми шагами, постоянно оступаясь.

— Ты видишь? — поминутно обращался он к Фионе. — Ты видишь?

Дикий беспокойно бегал возле него, исчезая, а потом неожиданно возникая перед полулюдоедом. Ворчун не слышал его приближения и всякий раз вздрагивал, когда волк неожиданно вырастал перед ним из завесы тумана.

Группа медленно пересекла долину и остановилась возле моста, который возвышался над бурлящим водным потоком мраморной аркой. Пар, поднимавшийся снизу, оседал на перилах, покрывая их слоем инея.

— Туман образуется из-за того, что горячий поток, текущий с правой стороны долины, впадает в холодное озеро слева, — объяснил Гилтанас, — а мост построен на месте их слияния. Нам стоит даже поблагодарить Геллидуса за такое прекрасное укрытие. Туман здесь еще гуще, потому что пар из озера и реки смешивается с ледяным воздухом.

Один за другим смельчаки переползли на четвереньках скользкий пролет моста. Когда они оказались на противоположном берегу, туман с северной стороны неожиданно рассеялся.

— Смотрите! — закричал Алин.— Это Фрост!

Огромный, размером со скалу дракон возник из клубящихся волн серого пара. Все, кроме Гилтанаса, бросились врассыпную. Одни бросились вперед, чтобы принять бой, другие повернули назад, к мосту.

— Стойте! Стойте! — крикнул эльф, размахивая руками и хохоча. — Это же просто статуя! Видите, он не шевелится?

Огромный монумент опять скрылся в густом тумане.

Алин, принявший было боевую стойку, с облегчением вздохнул и спросил:

— Есть еще сюрпризы, о которых ты забыл предупредить?

Гилтанас, продолжавший смеяться, дал знак остальным следовать за ним. Внезапно он остановился и сообщил:

— Вот один из них…

Прямо перед ними возвышалась фигура черного цвета.

— Это страж,— сказал эльф.— Усыпальница уже совсем близко.

Ворчун прошел мимо сбившихся в кучу спутников и приблизился к изваянию из вулканического стекла, чтобы лучше его рассмотреть, затем полулюдоед повернулся к Алину, поманил его пальцем, несколько раз указал на свои глаза, а потом на стража.

— Очень похож на твоего отца, — перевел Гилтанас.

Алин встал рядом с Ворчуном.

— На отца? Разве?

— Нам видится изображение Палина Маджере, потому что мы пришли в это место только с самыми добрыми намерениями. Те, кто не несет сюда зла, воспринимают этого стражника как доброго друга и свободно идут своей дорогой.

— Ты сказал — этого стражника?

— Есть и другие. Множество таких статуй окружают место упокоения. Но достаточно разговоров, займемся делом.

Пройти к Усыпальнице, следуя на почтительном расстоянии от грандиозного монумента, оказалось действительно совсем несложно. Лишь два новых попутчика застыли в оцепенении — страх обуял Рыцарей Такхизис. Слуги Келлендроса никак не могли миновать препятствие, они попятились и столкнулись с Фионой и Диким. Волк поднялся на задние лапы, перекрыв обратный путь, соламнийка посоветовала им, закрыть глаза ладонями, но и это не помогло — руки опускались сами собой. Открывавшийся вид притягивал взгляд рыцарей своим ужасающим величием, они не могли пошевельнуться и стояли окаменев, словно сами превратились в статуи, пока Ворчун не схватил обоих под мышки и не проволок мимо стража.

За этим происшествием никто не заметил, что происходит в небе, а между тем дракон, скрытый облаками, взмахами белых крыльев разгонял снежные хлопья. Опустив голову, чтобы рассмотреть маленькие фигурки, копошащиеся внизу, он начал описывать круги и снижаться.

Усыпальница Хумы представляла собой невысокое прямоугольное сооружение, располагающееся на восьмиугольном фундаменте. Там, где снег под собственной тяжестью сполз со стен, проступала гладкая мраморная поверхность.

— Где-то здесь должны быть ступени, — сказал Гилтанас.

Он ловко забрался на фундамент и подошел к дверям. Мороз, потрудившийся над испарениями теплого водоема, выковал на медной поверхности створок неповторимый сияющий узор. Эльф потянул за ручку. Продольная трещина взломала ледяной рисунок, и двери тихо распахнулись.

Гилтанас с улыбкой оглянулся, все остальные потянулись к входу. Дикий, подхваченный волнами тепла, льющимися изнутри, радостно поскакал вперед. За порогом он отряхнулся, снег, облепивший шкуру, разлетелся в разные стороны, осыпался на мраморный пол и тут же растаял. Волк повернул голову, как бы желая сказать: «Идите скорее, здесь так хорошо»,— и пошел внутрь.

Отряд вошел в усыпальницу, и все замерли. Глазам предстало захватывающее зрелище. Горящие факелы, укрепленные на стенах, не дымили и не оставляли копоти, их желтое отражение играло на черном полированном потолке. Вдоль стен комнаты тянулись ряды скамеек, в середине на возвышении стоял саркофаг, дальний конец помещения занимал алтарь.

— Это принадлежало Хуме, — сказал Гилтанас, указывая на меч и щит у основания саркофага. Он помолчал немного, затем быстро направился к каменному алтарю.

— Орден Меча... Короны... и Розы, — прочитала Фиона вырезанные на камне слова. Девушка быстро убрала руки за спину, боясь подходить ближе и дотрагиваться до святыни.

Гилтанас нагнулся. Одна из плит на полу имела круглую форму, железное кольцо в центре служило ручкой. Эльф потянул за него и оттащил плиту в сторону.

— Давайте вниз. Ты первый, — велел он Алину.

Молодой маг нерешительно посмотрел в черный проем.

— Так, очередная неожиданность...

Гилтанас рассмеялся:

— Это путь в Гору Дракона. Чтобы попасть туда, нам нужно через этот лаз проникнуть в подземелье, а оттуда — прямая дорога внутрь горы.

Эльф потормошил Ворчуна, указав сначала на него, а потом на люк. Полулюдоед заморгал и повторил движения, с той только разницей, что тыкал пальцем в Гилтанаса.

— Да. Я тоже, — ответил тот.

— Я пойду первой, — вызвалась Фиона, выступив вперед.

Она села на пол, придвинулась ближе к люку и спустила ноги в темный проем.

— Я чувствую сильный поток воздуха. Такое впечатление, что меня засасывает.

Дикий уселся было рядом, но отпрыгнул, когда соламнийка начала спускаться вниз.

— Здесь ручки, за которые можно держаться, — донесся голос из шахты, но тут же умолк, унесенный мощным порывом ветра. Лица собравшихся вокруг колодца вытянулись от испуга и удивления. Один Гилтанас сохранял спокойствие.

— Наверное, она уже внутри Горы Дракона. Туда добираются очень быстро.

Волк пронзительно взвизгнул и сунул морду в гудящую бездну. Он уже скреб по полу, готовясь к прыжку, но вдруг заколебался и отступил. Ворчун подошел к своему питомцу сзади, хлопнул его по рыжей холке, волк рванулся вперёд и безмолвно исчез в темноте.

Следом спустились в люк Алин и Ворчун, а за ними рыцари и Гилтанас. В мгновение ока они перенеслись в ярко освещенное помещение. Наверху, в галерее, куда вела длинная винтовая лестница, находился Зал Копий.

Оружие, которое там хранилось, поразило бы самого искушенного знатока. Это были копья, украшенные золотым и серебряным орнаментом, некоторые из них ничем не отличались от копья Рига, и создавалось впечатление, что их делал один и тот же мастер. Древки одних копий покрывала замысловатая резьба, другие были совершенно гладкими — они служили только для боя и стояли в стороне от остальных, гордо и строго, как солдаты. На копьях не было ни пылинки.

— Но какое же из них Копье Хумы? — спросил Алин.

— Этого я не знаю, — ответил Гилтанас. — И поиски могут занять много времени, если наши друзья не сообщат его приметы, о которых им наверняка известно.

Эльф посмотрел на Рыцарей Такхизис, но они даже не пошевелились.

— Ну и ладно. Давайте отдохнем немного. Во всяком случае, мы добрались до места. Я так, например, очень рад наконец-то оказаться в тепле, даже в сон потянуло.

Он прошел по коридору, зевнул для убедительности и бросил меховой плащ на пол.

— Вот хорошее место. Я не собираюсь проверять все эти копья, пока не отдохну пару часов.

Фиона стояла у входа в зал, пробегая глазами нескончаемые ряды копий, терявшиеся вдали. Алин проследил за ее взглядом, сбросил плащ и соорудил из него подобие ложа.

«Найти здесь нужное копье практически невозможно, — думал он, — но нужно приложить все силы». Маджере сел, чувствуя, как внутри все оттаивает: «Тепло! Я вспомнил, что это такое!»