ОШИБКА ПЛАНИРОВАНИЯ

 

С точки зрения стратегии, это был почти идеальный план. Почти – это потому, что идеала в природе не существует, все равно что-то пойдет не так, но в целом… Через портал на территории Монголии выйти по удобным для бронетехники грунтовым дорогам к границе Российской Федерации, смести малочисленное заграждение (таможенный пункт – 8 человек, 8 ПМ, 5 АК-74У в оружейке, погранзастава – 32 человека, вооружение штатное, тяжелого оружия нет), по хорошей дороге пройти через приграничную зону, установить контроль над приграничным районом (26 000 населения в 35 селах, 150 милиционеров, военных частей нет, тяжелого вооружения у милиции нет, население, по данным разведки, определяется как мало опасное, не склонное к сопротивлению властям), пройти до южной оконечности озера Байкал, перекрыть федеральную трассу М55 и железную дорогу… все! Половина того, что жертвы Испытания называют Сибирью, отсечена от своего государства. Далее – уже к другим стратегам, которые задавят Читинскую область и Дальний Восток.

База в районе Култука, возле крайне удобно расположенных железнодорожных тоннелей, позволяет, накопив силы, водой, по Байкалу, или по трассе М55 наступать на промышленный район Иркутска. Конечно, довольно длинное плечо снабжения от станции приема с орбиты – 77 километров и два проблемных места по хорошей дороге (горы, чего б вы хотели) немного осложняют ситуацию, но именно что немного – хорошая, на большинстве участков асфальтированная дорога окупает все. Плюсом, с точки зрения снабжения, являлось и то, что войска вторжения довольно долго могли существовать на местных ресурсах – на 26 000 населения приграничного района приходилось 48 000 голов крупного рогатого скота, не считая овец, коз и прочей мелочи. А местное население… что ж, еще кто-то древний и римский сказал проVae Victum.В смысле – горе побежденным.

На первый этап этой локальной, но вне сомнения важной операции Войны Испытания командованием сил вторжения был выделен усиленный штурмовой батальон. И танковая рота – для закрепления успеха на федеральной трассе…

 

Михалыч (В. М. Воронков, 1951 г. р., егерь Национального Парка «Тункинский», женат, трое детей, в партиях и движениях не состоит, по работе характеризуется положительно) вышел на тропу войны. В смысле, проснулся. Утро, как всегда, не радовало – болела нога, поврежденная в давней аварии, ныло простреленное злобными браконьерами плечо… до кучи еще и телевизор не работал, выдавая на экран ровный серый фон.

– Эх, сейчас точно кого-нибудь пришибу! – крикнул он в пространство и пошел ставить чайник.

– Пришиби, пришиби, чо тебе… – сонно пробормотала в постели жена Зинаида и повернулась на другой бок. – Корову выгнать не забудь.

– Алька выгонит. – Включив чайник, Михалыч открыл заслонку печки, присел перед ней с сигаретой, закурил. – На хера мы таких лосей с тобой рОстили, пусть работают.

«Блин, что за жизнь пошла! – думалось Михалычу. – Зарплаты уж второй месяц не плотют, стволы заставили в оружейку сдать к ментам, если б не свой – хер бы я кого гонял на участке, бензина не дают… уволиться бы на хрен, дак до пенсии год всего доработать надо. Ничо, до зимы дотяну, а там как Димка Павлов – сначала в отпуск, потом на больничный, потом всех на хер отправлю и на заслуженный отдых. Ага, отдых. Скота семь штук, лошадь, эти оглоеды Алька с Гошкой совсем оборзели со своими девками, одна Светка молодец, все при ей. Сейчас внуки будут, Сухой поди привезет…»

На лавочке с другой стороны забора терли друг другу уши вечно не спящие бабки Валя и Дарима. Михалыч, вышедший на крыльцо, прислушался.

– Ой, е, Валя, у тебя телевизер работат?

– Не. Чо к чему? Опеть, что-ли, станцию отключили?

– Не, хаишта,[12]дед тарелку включил – тоже угыштэ все. А в Туране, говорят, бухулдэшки появились.

– Да ты чо! Однако совсем они там допились-то спирту, али чо?

– Не, Амбаевский Баирка он арся вообще не пьет. Утром гудело-гудело, потом приехали на машинха, корову забрали, овец забрали, собаку убили – тоже авад. Сами как эти, по телевизеру, обезьяны.

– И чо?

– Баирка к дедушке Абгалдаеву брызгать яба, тот говорит, что это бухулдэшки с Монголии пришли и нам всем унтыхы, помрем однако, и водку жрет.

– Не знай, Даримка, ты как хошь а я в магазин за солью. И ишо муки прикупить надо.

А к вечеру они пришли. Те самые бухулдэшки. К дому Серебренниковых, самому солидному на улице, подъехал бронетранспортер (чего-чего, а уж по этой части старший сержант Воронков, в / в 61452, ошибиться не мог. Три года в сапогах, мотопехота), из него вылезли пять рыл… ну, точно обезьяны в форме. Высокие, под два метра, все в ремнях, при оружии – что-то вроде СКС, к которым, не входя во двор, они примкнули длинные ножевые штыки… Так, забеспокоился Михалыч, у деда Степаныча даром что дом самый красивый и большой, скотины-то он не держит, все у детей-внуков. Значит, ко мне пойдут следом. Вон какие морды, явно жрать хочут. И побежал в дом за ружьем.

Во дворе дома ветерана Великой Отечественной, инвалида войны и просто очень авторитетного в отдельно взятом сибирском районе человека Серебренникова Павла Степановича стоял весь из себя черный джип «Тойота Ландкрузер» – не деда Степаныча, конечно, тот с одной рукой машину сроду не водил, а зятя Василия, который приехал в гости на выходные. Бухулдэшки обошли машину, вошли в открытые сени…

Дверь дома распахнулась и в сени на стук вышла женщина лет 50-ти… нет, Инна Павловна Серебренникова, Бумажникова по мужу, много чего повидала в жизни, горилла в форме и каске ее особо не удивила. Но тянуть к ней волосатые лапы не стоило. С криком «Вася!!!» Инна Павловна захлопнула дверь, вбежала в кухню…

Вася (Бумажников Василий Григорьевич, 1949 г. р., рост 195 см, вес 120 кг, полковник в отставке, спецназ ВВ) отреагировал на постороннюю тушку в помещении в лучших традициях школы Кадочникова, мастером которой был признан года этак с 1990-го. Связав поверженного противника его же ремнями, он сунул в руку проснувшемуся деду Степанычу свой «Удар», попросил посторожить, хапнул со стола пару кухонных ножей, схватил винтовку врага, открыл окно в задний двор, выпрыгнул. Выстрел, истошный визг… еще выстрелы, из знакомого оружия.

– Витька Воронков опеть стрелят. – Прокомментировал Павел Степанович. – И откуда такая пакость вылезла? Инна, Тольке с Санькой звони да Дмитрию, пусть придут, разбираться будем.

– Сейчас, папа!

Последний из бухулдэшек (вот сволочь, патрон перекосило, уйдет ведь – мелькнуло в голове Михалыча) убегал по улице, бросив винтовку. Видимо, такого теплого приема агрессоры не ожидали… навстречу ему выскочил из своего двора поднятый по тревоге еще один зять Степаныча, Дмитрий, прорычав нечто вроде «нно, разбегалась пропастина!» разрядил в него оба ствола тулки 12 калибра.

Пленного бухулдэшку вытащили в огород. Собрались все – Михалыч с сыновьями, Павел Степанович, зятья, внуки Толя и Саня, правнук Тема…

– Что делать-то будем? – озвучил общий вопрос Степаныч, как старший по возрасту.

– Бля, меня сейчас стошнит, – неожиданно встрял Гоша Воронков. – Ну и урод, иметь его во все дырки, ой, простите, Павел Степанович!

– Так, хватит лирики, – взял на себя командование товарищ полковник. – Виктор, ты с нами?

– А чо делать, с вами, – ответил Михалыч.

– Смотри что у тебя с оружием, их стволы подберите и пристройте. Потом доложишь. Дед!

– Так точно!

– Товарищ капитан запаса, поручаю вам эвакуацию семьи в Еловку. Туда в ближайшее время вряд ли доберутся. Везет Санька, потом возвращается на точку, куда скажу. Возьмете мою машину, Саня, понял?

– Понял, понял… – ни разу не служивший внук Саня поправил на плече ремень карабина. – Задами проберусь, через Бадарский, не проблема. Соляра-то есть?

– Полный бак, приступай. Старший лейтенант запаса Павлов! – Внук Толя подтянул брюхо в безнадежной попытке придать себе бодрый вид. – Что у нас с оружием?

– С оружием хорошо, товарищ полковник. У папы 12-й и вкладыш под винтпатрон, у меня 16-й и вкладыш, у Темы мелкашка, сейчас ящик открою. С патронами хреново.

– Ясно. Звони в военкомат, милицию, ФСБ, поднимай на уши. На все тебе полчаса, потом поедем этого сдавать.

– Да замели они уже всех, наверное, товарищ полковник. Не люди это, как биолог скажу.

– ВЫПОЛНЯТЬ!

– Так точно!

Сам Василий Григорьевич залез в бухулдэшный (ну вот привязалось название и все!) БТР, примерился к управлению – ничего сложного, у всех две ноги, две руки, чем-то похоже на «семидесятку», справиться можно, завел его и загнал за соседский сеновал через огородные ворота – так, на всякий случай.

Минут через двадцать Михалыч подошел к командиру.

– Так что, Василий, вот. Пять этих ихних винтовок, штыки, патроны, наборы каки-то. Куды их?

– Сюда давай. Стрелять из этого сможем, как думаешь?

– А чо сложного-то, винтовка как винтовка. Только калибер, ты смотри, миллимЕтров десять. Плечо-то на раз отшибет. Ну ладно, я коров отогнал в дальне поле, Альку послал, баб моих возьмете в Еловку?

– Повезет кто?

– Дак зять, он со смены утром приехамши. Эмчеэсовец он у меня, с нами хочет…

…По всему селу стреляли. Гулко бухали охотничьи ружья, щелкали мелкашки, громко шипели винтовки бухулдэшек.

Где-то слева, примерно в полукилометре, раздались выстрелы из чего-то большого и тяжелого, прогремел взрыв, к небу поднялся столб дыма…

– Ну все, ментам звездец, – невесело усмехнулся Михалыч, – 02 можно больше не звонить.

Вбежал Анатолий, одетый как положено – в не сходящийся на животе пехотный камуфляж с погонами старлея. На плече его висела одностволка 16 калибра, за спиной – шашка в ножнах, на поясе – нож.

– Товарищ полковник, милиция молчит, военкомат молчит, пожарка на хрен отправила, никто ничего не знает. Интернета тоже нет. Что делать?

– Проконтролируй эвакуацию, смотри, чтоб Тема твой с нами не увязался, понял? Потом ко мне, попробуем этого расспросить.

Саня загружал багажник – консервы, вода на всякий случай, палатка, одеяла… ну его на фиг, родня, конечно, родней, а вдруг в тайгу линять придется, лучше уж со своим. Тема сидел на переднем сиденье, вцепившись в мелкашку ТОЗ-8М и обижался на мир:

– Ну, дядя Саша, я пойду, гляну как там они, можно?

– Нельзя!!!

– Так, молодой. – Анатолий подошел к машине. – Прекращай это дело. Бабушек надо охранять, братец ведь назад поедет. Ты один мужик, тебе за них отвечать, понял?

– Понял, папа. – Тема нахмурился и обиженно продолжил. – Вот так всегда самое интересное пропускаю, туезошников гонять не взяли, на медведя не взяли в Оку, сейчас тоже посылаешь…

– Надо, потомок. Надо. Вот, держи. – Анатолий полез под куртку, достал кинжал в окованных серебром ножнах – настоящую каму. – Держи. Шашка со мной остается, а это – твое, ты в роду после меня самый старший, у Сани-то одни девки. Прапрадед твой, получается, с Кавказа после Шамиля привез. Ладно, давай. Саня, все готово?

– Готово, готово.

– Полкан сказал – встреча в соснячке за Голой Бабой. Ждешь сутки, если никого нет – обратно. – Резко развернувшись, Анатолий вышел из двора, направился к соседскому сеновалу…

Василий Григорьевич задумчиво правил на ремне трофейный нож, время от времени поглядывая на пленного. Того явно колбасило.

– Что можешь сказать, биолог? – спросил он.

– Не человек. Примат, прямоходящий, таак, – преодолевая подступающую к горлу тошноту и липкий необъяснимый страх, Толя приблизился к бухулдэшке, пощупал челюсти сквозь кляп и тряпку, череп. – Ух, твою мать, всеядный, гортань по ходу приспособлена для голосового общения. Только на хрена, простите?

– Смотри, что я нашел в машине. – Полковник достал из пластикового пакета с надписью URSA лист чего-то, похожего на хорошую бумагу, сложенный в несколько раз.

– Опа, это ж карта! Наша карта, вот Туран, вот застава, вот мы. Смотри-ка, у них изобаты и высоты даже отмечены! А что это за значки?

– Как думаешь, он нам скажет?

Анатолий посмотрел сначала на полковника, потом на бухулдэшку, потом снова на полковника…

– Скажет. Даже если не сможет, хы-ы. Нервы у него должны быть как у нас, если что подскажу. Для начала ключицу ему сломай. И кляп выдерни. Я ему растолкую про длину волны водорода, блядь! И про херню эту свою на танке, полумесяц с чашками и стрелочкой, пусть расскажет, и про все остальное…

– Не учи ученого…

 

Планирование вторжения, как это водится, производилось по результатам разведки. Степень опасности местного населения для войск оценивалась по многим признакам – наличие оружия в личном пользовании, уровень преступности, много еще чего – но именно для этой самой отдельно взятой сибирской приграничной долины те самые факторы криминала и огнестрела не были учтены правильно. Данные в общем и закрытом доступе просто не учитывали охотничьи гладкоствольные и незарегистрированные стволы, которых на один зарегистрированный приходилось пять или шесть. Не учитывали они и то, что один из самых низких по России уровень преступности – следствие не безвольности и покорности населения, но наоборот – его суровой отмороженности и нежелания привлекать закон там, где можно разобраться по обычаю, суровому и справедливому. Не учитывалось и то, что до последнего времени не отслужить в армии для мужчины в этой долине считалось позором, что в школах, несмотря ни на что, занимались спортом, в основном национальным – борьбой, стрельбой, бегом, что почти все, годные к службе, служили не в стройбате, то есть умели многое.

Захватчики попали… в стремлении как можно быстрее победить они нарвались не на мирное население, а на людей, привыкших жить вольно последние этак лет четыреста, потомков тех, кто сбежал из степи в тайгу, не покорившись монголам, потомков тех, кто пришел в эту землю за ясаком. Предки, которые в двадцать бородатых харь стояли в остроге насмерть против четырехсот монгольских воинов и выстояли. А потом, собрав местное ополчение и объединив роды, наваляли захватчикам так, что монголы навсегда забыли дорогу на эти земли. Они не поняли бы своих правнуков, уступивших отеческие могилы каким-то чертям с чужой планеты.

План был хорош, но неверен. Батальона на таких было мало…

 

…Саяну (Тарбаев Саян Баирович, 1984 г. р., лейтенант милиции, должность – участковый, женат, один ребенок) повезло. Когда начали стрелять, он был на вызове – на Первомайской кто-то спьяну дебош устроил, аж соседи позвонили. Разогнав приезжих монголов (откуда они лезут, им что тут – медом намазано? И пить не умеют), наряд поехал обратно… к счастью, здание милиции, стоящую рядом с ним и стреляющую по нему в упор бронетехнику они увидели издалека, метров с трехсот.

– Твою мать, это что ж такое? – водитель Боря резко тормознул. – Саян, смотри, что творится!

– Ё…, быстро из машины! – милиционеры выскочили из «уазика», который буквально через секунду получил полновесную очередь по стеклам и мотору. – Дворами уходим!

Отбежав переулками метров за триста, они остановились, тяжело дыша.

– Ну и что это было?

– Не знаю. Но нашим точно звездец. Надо доложить.

– Кому? Сергей Нимаич как раз совещание проводит, они все там! Так что старший по званию ты, Саян, однако командуй! – нервно ухмыльнулся Боря.

– А что командовать-то? Бегом к нашим, тащим в Улбугай. У тебя дома что?

– Татьяна, Светка, теща.

– Из оружия что есть?

– Ну, карабин, 12 калибр еще.

– Ты к себе, я к себе. Берем баб, прячем по родне, со стволами у моста в парке, где памятник, в лыжном сарае. И наших всех обзвони кого найдешь, а то мобильники не тянут что-то…

Поздно вечером восемь человек – все, что осталось от сельской милиции, собрались в назначенном месте.

– Кто это нас так? – мрачно спросил старший по званию, капитан Дармаев. – Кто что знает?

– Докладываю, – столь же мрачно ответил Саян. – Как наших расспросил. В шесть часов замолчала застава и таможенники. В 9.00 по дороге прошла колонна неопознанной техники, думали, что с Оки оборудование «Бурятзолото» перевозит, в одиннадцать связь с постом на выезде из района пропала, но не шибко беспокоились, у них сам знаешь там как. Часов в пять дня подъехали к нам не меньше чем на восьми танках…

– Это не танки. На танках большие пушки стоят, а тут миллиметров тридцать, – поправил Мишка Столяров из вневедомственной охраны. – БТР это.

– … какая на хрен разница! В общем, расстреляли все окна, потом вылезли из них здоровые такие обезьяны и всех застрелили. Елистратов у себя отстреливался, одного по ходу завалил.

– Где они сейчас, мы знаем. Администрацию районную заняли, – подытожил Дармаев. – Как думаете, много их, шутхэров этих?

– Их уже бухулдэшками зовут, хы, – снова встрял Мишка. – Не шибко много, машин пятнадцать, в каждой по пять солдат вроде бы. Да их постреляли сильно, когда они полезли скотину забирать. Воронковские аж пятерых завалили, когда эти к Павлу Степанычу полезли. Там еще Павловские были и зятья. Этот, с Иркутска приехал, полковник, который Дарму-то в прошлый раз на посту застроил.

– Народ отгоняет скотину, прячется, мужики не знают что делать, – подытожил Саян. – Надо бы к Павлу Степанычу сходить, он плохого не скажет.

– Ага, начнет «за Родину, за Сталина», как 9 Мая. – Лейтенант Дармаев ненадолго задумался. – Бадма, Борис, Дмитрий – сходите туда, узнайте что к чему. Остальные по народу пробегитесь, скажите, чтоб уезжали подальше в тайгу, скажите, что дорога перекрыта в город. На все – три часа. Я здесь, Саян, со мной остаешься.

В 22.00 выключили электричество. Похоже, что-то поняли и в «Бурятэнерго». Или в Иркутске, все ведь с ГЭС идет… допрос пришлось продолжать при свете керосиновой лампы. Героически молчал бухулдэшка до четвертого, последнего на правой руке, сломанного пальца. Потом завопил что-то вроде «Аусшми ласарр» и глазами показал на синюю пуговицу на плече. Анатолий нажал на нее…

– Людей не победить! За мной придут! Лучше сдавайтесь сразу и тогда мы вас не больно убьем! – раздалось из пуговицы.

– Смотри-ка, все продумали, гады! – восхитился товарищ полковник и легонько стукнул нелюдя кулаком в лоб. – Имя, звание, должность, личный номер!

– Камень Быстрый, командир пяти, второй взвод роты обеспечения!

– Во, запела пташка! – восхитился Толя. – Василий Григорьевич, я Альку или Гошку пришлю вместо себя, можно? С батей пока дырчик подключим, вскрою одного, гляну, что там внутри.

– Доброе дело, племянник. Если тех трупов не хватит, доработаешь на этом…

В сельских дворах кипела работа – угоняли на дальние пастбища еще не отогнанный скот, увозили стариков, женщин и детей. Кто-то уезжал сам, но в большинстве своем мужчины оставались – на кого дом бросишь?

– Здорово, дядя Володя! К тебе приходили?

– Не, оне только до вас дошли. Ты куды?

– Брата надо встретить.

– Э чо, а потом чо делать будешь?

– Дядя Володя, бери ствол да к нам подходи, там полковник озадачит.

Брат ждал в лесу у реки, возле плеса Голая Баба.

– Ну как, нормально все?

– Довез, у тетки Устиньи они. Что, домой?

– Поехали, там полкан уже правду поди нашел.

Возвращались тихо, с потушенными фарами, благо дорогу знали наизусть…

Во дворе толпились мужики, вещал Василий Григорьевич:

– … пленного мы допросили. Он сообщил, что они с другой планеты, пришли к нам со стороны Монголии. Заняты все села долины, дорога на Иркутск и Улан-Удэ, а также култукская стрелка – перекрыты блокпостами. Захвачена также карта с отметками наиболее важных объектов. Из допроса выяснилось, что нашу долину будут использовать как базу вторжения, местное население, нас то есть, собираются либо перебить, либо увезти куда-то. Силы противника примерно равны нашему батальону, много бронетехники, рота танков. Всего этих духов – человек 800, максимум 900.

Товарищи! Я не могу ни о чем вас просить, мы все уже давно невоеннообязанные. Но я лично сдаваться не намерен. Кто со мной – подходите к Виктору и его зятю, они запишут и объяснят. Как вернется Анатолий Дмитриевич – определит, куда вам идти и что делать…

Народ митинговал до двух ночи. У Виктора Воронкова записалось сорок человек от 25 до 70 лет, все с оружием, все служили… пришли трое ребят из милиции, которые потом позвали остальных уцелевших, числом пять, подошел вычисленный через родню контуженный прапорщик Сермяжко с военкомата, трое с базы МЧС, двое пожарников. Оставив человек двадцать в караулах и разведке, товарищ полковник и лейтенант милиции Сергей Дарбаев (должность заместителя Анатолий с удовольствием передал Сергею. Все же хоть и звание поменьше, но сто раз не пиджак, обе Чечни за спиной у человека), распустили остальных до утра по домам – снаряжаться и готовиться.

Дмитрий Михайлович, отец Толи и Сани, завел генератор, закрыли окна ставнями, стали думать…

– Карту надо переправить в Иркутск! – начал Сермяжко. – Спутники посшибали, скорее всего, в штабах не знают, что у нас тут творится. Если сейчас ударят в сторону Слюдянки – мы их стопчем!

– Ой, товарищ старший прапорщик, только не ори… хотя ты прав, факт. У них, такое впечатление, весь расчет на скорость и скрытность. Перехватить дорогу, построить приемную площадку, развернуться, прежде чем мы отмобилизуемся. Чистые ключи они на раз проскочат, там полк кадрированный всего, Иркутск и Ангарск возьмут – и все, четверть Сибири под ними. Как будем передавать карту, ваши предложения, товарищи? – сказал Василий Григорьевич. – Дороги перекрыты, пока будем нести по тайге через сопки – данные устареют.

– По Иркуту до города сплавиться. Два дня.

– Спасибо, товарищ…

– Рядовой запаса Сороковиков Петр, электросвязь.

– … но тоже долго. Нужно что-то другое.

– Самолет сойдет? «Аннушка». Только пилота нет, убили сегодня вместе с десантниками пожарными его, – вступил в разговор начальник станции МЧС Леонид Потапов, более известный в районе как Изюбер.

– Откуда у нас самолет?

– Мониторинг лесных пожаров по контракту с Национальным Парком. Они каждый год в это время прилетают. Самолет целый, стоит на аэродроме, заправлен полностью.

– Точно стоит?

– Сгорел – все бы увидели, наверное. Только все равно без пилота не взлетишь…

– Есть пилот, – все повернулись на слова Сергея Дарбаева. – Дядя мой двоюродный, Дамдин. Он на таких летал, пока не списали. Если надо, могу к нему отправить. Он на Базарной живет.

– Отправляй кого-нибудь из своих.

– И пусть они заодно посмотрят, что с Кардашовым Алексеем, это рядом, – попросил Анатолий. – Если живы, пусть с зятем сюда подтягиваются. Гы-ы, нам нужны хорошие партизаны.

…Ночь получилась бурная, страстная и плодотворная. Мужики, пошарившись по заначкам, нашли грамм 400 аммонала, поналивали в бутылки бензин… Милиционер Боря привел с собой Алексея Кондрашова и его зятя. Пилота они, все втроем, принесли…

– Однако Дамдин Петрович из запоя так и не вышел, – прокомментировал дядя Володя. – Но ничо он, когда пьяный, еще лучче летат.

Анатолий (на пару со своим тезкой Толей Кимом, хирургом районной больницы) все же вскрыл инопланетянина. Данные (из интересного и полезного оказалось следующее – слух у оппонентов был лучше человеческого, зрение скорее всего – тоже, но не ночное, запахи они чуяли хуже людей, ну и анатомия…) приложили к донесению.

А в 05.00 началось…

Гостиница для проезжих, в которой с комфортом разместились первый и второй взводы отдельной роты обеспечения бухулдэшек, расположена была очень удачно, просто идеально для диверсии – метрах в семидесяти от автозаправочной станции. Прочие обстоятельства тоже весьма способствовали – компактная асфальтированная парковка, на которой, в тесноте да не в обиде, стояла бронетехника, кусты вдоль невысокого заборчика, деревянное строение… Семеро напрочь отмороженных, которых возглавил владелец заправки Антон Варенников (эх, от сердца отрываю! Василий Григорьевич, мне потом бензин оплатят?) незадолго до этого под покровом ночи раскатали срощенный из кусков чем попало восьмидесятиметровый шланг, перебросили его через поребрик парковочной площадки (часовой, выставленный бухулдэшками, даже не шевельнулся. Сигнализация не сработала, т. к. сработали стереотипы захватчиков – в силу некоторых анатомических особенностей ползти по-пластунски бухулдэшки не могли, а потому выставили сигнальный луч, прекрасно, кстати, видимый в темноте, на сорока сантиметрах) и ручным насосом начали качать… к нужному времени накачали тонны три, тихо смотали шланг…

Вышка МТС была самым высоким сооружением райцентра. Когда с нее замигали мощным фонариком – один короткий, два длинных, Антон махнул рукой… директор детской спортивной школы мастер спорта по стрельбе из лука Толмачев Сергей Юрьевич нехорошо улыбнулся, наложил стрелу с намотанной на нее пропитанной масляной отработкой паклей на тетиву и скомандовал:

– Абдулла, пиджигай!

– Нэ магу, Ахмэт сыпычки абассал! – ответил его коллега, тренер по борьбе Холхоев Виктор Иванович, и чиркнул зажигалкой.

Полыхнуло качественно, два крайних БТРа даже загорелись и взорвались – видимо, сдетонировала боеукладка. От взрыва перевернулось еще две машины… бухулдэшки полезли в двери и окна гостиницы. Окна из стеклопакетов сразу не вышибались – зато пулями пробивались легко.

– Бля, это что же за фигня такая! – Кондрашовский зять Игореша, браконьер со стажем и большой любитель фантастики, в очередной раз нажал на курок. Позиция на крыше сеновала через дорогу от гостиницы была идеальной. – Нна! Бля, где «Звезда Смерти», бля, н-на! Где, бля, Принцесса Лея, бля! Всю мечту испоганили, 3,14дарасы!

Перекатившись в сторону, он сменил позицию – но поздно. Вышедший сквозь огонь на дорогу бронетранспортер перечеркнул сеновал очередью из автоматической пушки.

– Уходим! – крикнул Антон. – Врассыпную! – семеро отмороженных побежали в сторону леса. Пули опомнившихся захватчиков свистели вокруг, одна нашла свою цель – Галсан Доржеев упал, неуклюже крутанувшись. Левая рука его была почти оторвана тяжелой пулей.

– Галса-ан! – его брат Вова подхватил, потащил за собой…

– Хае, Вовка, мне все! – слабея, Галсан оттолкнул брата. – Беги! Би… бай… яр…. тэ… – схватив одной рукой двустволку, он лежа выстрелил куда-то назад. И умер от потери крови.

Потрепанный «Москвич» Петьки Усольцева подъехал к одиноко стоящему на краю поля самолету, из «Москвича» выскочили Анатолий и Саня Павловы, вылез, пошатываясь, наскоро приведенный в чувство Дамдин Петрович, поддерживаемый под руку прапорщиком Сермяжко.

– Все, братец, давай, – впервые в жизни братья обнялись. – С богом! Дамдин, не дай бог не долетишь – на том свете найду, ты меня знаешь!

… Самолет разбежался, взлетел и ушел в сторону реки, скрываясь между холмами.

– Дай то бог… – прошептал Анатолий. – Дай то бог… Все, Петро, поехали. – Анатолий влез на заднее сиденье «Москвича», выставил в открытое окошко дверцы ствол инопланетянского ружья. – Сейчас они начнут зверствовать, надо успеть хоть одного прибрать.

– Дмитрич, в кого ты такой кровожадный? Папа-мама вроде спокойные как танки, братец вообще… – Петя завел машину, тронул с места. – Ты что вместо него не полетел, от тебя там явно толку больше будет.

– Надо так. Давай задами к администрации, заныкаемся около водокачки, стрельнем пару раз – и на Старую Каланчу, хрен они нас в тайге найдут.

Василий Григорьевич размышлял… самолет улетел, мужики организованно покинули село и расположились вокруг, в тайге, Содном Матвеев с Изюбером отогнали и спрятали трофейный БТР в овраге за кладбищем, после чего ушли на мотоциклах в сторону Нурая, в разведку… образовалась пауза для раздумий. «Странная какая-то война получается», – думал товарищ полковник. – «Если это захват территории – то почему так мало войск охраны тыла? И какой вообще смысл? Проехали бы тихо, потом пришли вежливо, поговорили со здешним начальством – всяко же Павлик Морозов нарисовался бы какой-нибудь… нет, надо грабить и стрелять. Оружие тоже не пойми для чего. Стрелять из такого по людям – разве что метров с 200, не дальше, мощность явно избыточная. Они захватили плацдарм, перекрыли дороги, строят что-то для приема основной армии, надо, кстати, с Толей поговорить, он фантастики много читает, по идее они должны на полном самообеспечении быть – так нет, полезли коров на мясо забирать, собак отстреливать… нелогично как-то получается. Однако я тридцать лет служу и знаю, что в армии нелогичного ничего нету – все можно понять. То есть такой вот сценарий общения с местным населением явно включен в план операции… интересно, каковы тогда ее цели, операции этой? Выжигать нас ядреными бомбами явно не собираются и нам не дали, это уже понятно. Завоевание с целью эксплуатации ресурсов? Тоже нет, тогда бы они тыл сильнее охраняли и не так работали бы на местах. Религиозная война? Вот это возможно, Камень этот что-то вопил про „испытание“, „миссию“ и „все беспомощные умрут“, жаль, помер, кто ж знал, что у них сердце слабое… то есть мочить нас будут не в сортире. Нас собираются сжигать на кострах, вроде как аутодафе. Ладно, если эти не уйдут до 15.00, выманим в лес и захватим еще „языка“, тогда посмотрим».

В селе вовсю стреляли пушки бухулдэшек. Стреляли в пустоту – простейшие давилки, фиг ли, охотников хватало, с настороженными капсюлями и холостыми патронами, заставляли оккупантов бесцельно тратить боезапас.

Подошел свояк Дмитрий.

– Вася, кушать будешь? Война войной, обед по распорядку. Я тут харюзков надергал, уху сварили.

– Давай, сейчас иду.

– Ты как думашь, Санька долетит?

– Точно долетит. Этот вчера сказал, у них авиации для нас нету, только когда в Нурае построят что-то, появится…

 

…Таких, как Витька Домышев, в долине называли «беспутыми». Родители-алкоголики, окончательно спившиеся с уходом советской власти, школа – пять классов и три коридора, первая сигарета в девять лет, первая рюмка – в одиннадцать, в пятнадцать – первый срок на малолетку за кражу, и покатилось… сейчас двадцатилетний, недавно откинувшийся уголовник, сидя под елкой, маялся с похмелья. Вчера вечером его и двух его братьев, Вовку да Максимку («Хоть дерьмо, да свое! Не отдам, женщина легкого поведения, лучше сам изнахрачу, суки, до зеленых соплей!»), поднял на пинках глава сельской администрации, загнал в кузов грузовика к детям и старикам да увез в лес. У деда Дармы из наспех собранного пластикового пакета торчала головка литровой бутылки, так что ночь пролетела незаметно, а днем Витька хорошо выспался. Но голова все равно болела… ой, однако, как болела! Это ж полный звездец, где бы, чо каво?

– Э, Витек, – рядом пристроился Баирка Барбоев, того же разлива оглоед. – Чо, плохо?

– Ну дык.

– Чо где найти, не знашь?

– У медведЯ муди, бля! Смотри кто кругом, сразу закопают и скажут, что так и было!

Обстановка действительно не располагала к расслабленности и покою – соседи по селу снаряжали патроны, пара десятков мужиков ушла в лес с бензопилой, топорами и лопатами, многие стояли в очереди к котлу с чем-то вкусно пахнущим, за которым дежурила местная бизнес-леди (магазин «Только для Вас», продукты-промтовары) Цуцар Надежда Ларионовна. Все были злы и сосредоточены на недобром.

– Опа, братан! Магазины-то на селе пустые, чо ли! Чо-каво, пойдем позырим!

– Не, нахер-нахер, там эти, бухулдэшки стреляют.

– Ну и хер на них, мы по-тихому. Сейчас братцев свистну и вперед, на винные склады.

Последние слова стали решающими.

– Однако идем. Там по Сухой речке обойти можно и сразу к центрАм. А эти не спалят?

– Да кому мы на хер нужны? Один раз живем, братан!

Бухулдэшки время от времени проезжали по центральной улице, не выходя из своих машин… Витька, просочившись через дыру в заборе, прокрался через двор и влез в магазин «Оазис», (ИП Дармаева И. Л., св-во № 25), с заднего входа, коротким свистом подозвал Баирку и братьев.

– От мать твою… – полки магазина были пусты. Все, кроме тех, на которых стояла ликероводочная продукция. – Точно инопланетяны. Ребзя, грузи чо не приколочено, тока тихо, – скомандовал он. – Потом сваливаем до Саньки Гельмана, у его открыто, там посидим до вечера, женщина легкого поведения!

Там, в хибаре пьющего еврея-сапожника, их и повязали через три часа. Слух у бухулдэшек был просто замечательный, а пьяные песни и мат слышно было хорошо и далеко.

…Грузовой отсек инопланетянского бронетранспортера быстро пропитался естественными для «домышат», именно так прозвали этих «беспутых», соседи, запахами – немытое тело, перегар, блевотина, моча… подтянутый, бравый, несмотря ни на что, бухулдэшка, открыв дверь, аж отшатнулся.

– Выходить! – донеслось из пуговицы на его плече.

– Не-е, женщина легкого поведения, не-е, не выйду! – кинулся в привычную истерику Витька. – Не замай, начальник, не было ж ничего!

– Не хочешь выходить? – спросил пришелец.

Гулко прошипела винтовка.

– Выходить! А то убью! – Максимка, Вовка и Баир ломанулись в дверцу, отталкивая друг друга.

Развороченная Витькина голова, раздробленные руки, которые эту голову прикрывали, кровь, кусочки мозга, растекающиеся по похожему на резину упругому покрытию были более чем убедительны…

Подталкивая прикладами, бухулдэшки подвели троицу к бронетранспортеру, на котором, кроме башенки с пушкой, стояли трубки размером с пузырь портвейна без горлышка, смотрящие в небо.

– Стоять! С вами говорит старший сорока Первый сын Мясника! Отвечать, когда спросит!

Старший этих страшных, видимо тот самый сын мясника – чуть ниже ростом, с коротким мечом на поясе, начал допрос:

– Ты, который отличаешься! – четырехпалая рука ткнула в Баира. – Имя, звание, должность!

– Баир Барбоев!

– Не понял. Говори понятно. Имя, звание, должность!

– Я не виноват, это они меня позвали, отпустите пожалуйста…

– Бесполезен, – меч вылетел из ножен, крутанув его неуловимым движением, бухулдэшка отсек Баиру голову. К букету запахов добавились сомнительные ароматы крови и дерьма. – Ты! – острие клинка вплотную приблизилось к глазам Максимки. – Имя, звание, должность!

– Максим Домышев! Звания нет! Я мирный, я ничо…

– Где ваши воины?

– Какие воины? Солдаты, чо ли?

– Солдаты вашей армии.

– Нет у нас солдат. Одна милиция…

– Кто убил людей вчера и сегодня? Солдаты? Милиция?

– Павловские их убили! Толян, Саня, Антон Вареник! У них ваши ружья есть!

– Павловские – это солдаты?

– Нет, они тут живут!

– Где их место в данный момент?!

– Чо?

– Где они сейчас находятся?! Отвечать!

– В лесу-у… возле Большой Каланчи они, около Третьей Мельницы! Не убивайте, ааааа!

– Бесполезен. – Максимка зажмурил глаза. Плеснуло кровью, свежей. Больно не было. Открыв глаза, он увидел, как бухулдэшки оттаскивают в сторону тело его брата.

– Ты нам покажешь, где находятся не солдаты Павловские?! Мы не убьем.

– Да-а… покажу-у…

В отличие от утренних бухулдэшек, люди, ушедшие в лес, охранение поставили правильно.

– Идут! – подбежал к товарищу полковнику Валерий Холхоев. – Пять машин, будут минут через десять.

– Внимание! – голос Василия Григорьевича легко перекрыл шум лагеря. – Расходимся! Толя со своими на гору, стрелять, если выйдут из машин! Сергей, Саян, на вас дорога, завалить и отойти! Дмитрий, бери старших и уходите к бабам, прикроете! Остальные – за мной! Немного не так получается, – сказал он уже тихо. – Рассчитывали выманить одну машину или две, а их вон сколько…

Отряд товарища полковника укрылся на краю леса. Сам Василий Григорьевич, десять молодых и не очень мужчин, пятеро стариков лет шестидесяти, суровая учительница литературы Любовь Дмитриевна, жена дяди Володи. Женщин в долине традиционно к таким делам не допускали, но тут сделали исключение, и никто не решился спорить… Как-то раз она пошла в курятник, собрать яйца, и на нее что-то бросилось. Взмахнув лопатой, которой убирала куриное дерьмо, Любовь Дмитриевна сшибла это «что-то» на пол. Протянула руку к выключателю, включила свет… на полу умирала рысь. Женская слабость выразилась в публичном реве на всю улицу – ты, мудрила с Нижнего Тагила, охотник или кто? Всяка пропастина бегат прямо по дому, а он телевизор смотрит! Дядя Володя виновато прятался за спинами сыновей… стреляла Любовь Дмитриевна не хуже мужа.

– Так, когда подойдут метров на четыреста – все назад, Лопсон и Женька открывают огонь, если они не разворачиваются на нас – стреляют еще, пока они не развернутся. Потом уходим влево и на во-он тот холмик. После того как Сергей перекроет дорогу – не выпускать их из машин. Всем ясно? Мунко!

– Я, товарищ полковник!

– Будь готов бежать по отрядам. Ну все, ждем.

Потекли минуты ожидания…

– Э чо, Вася, смотри! – дядя Володя показал рукой в сторону поля. – Оне почто-то в тот лес, в овраг едут, на Суху речку, на кладбище. А чо мы их, там заловим али чо?

Товарищ полковник прикинул изменившийся расклад.

– Мунко, к Сергею! Скажи – пусть бегут к оврагу, когда колонна войдет в него полностью, валить деревья с тылу, понял? Лопсон со мной, Женька и все – к Толе, собирайте весь бензин, мы их там спалим! Анатолию приказ – как колонна встанет, бросать бутылки, ветки, чтоб горело!

– А кто спереди?

– А спереди их встретят… – нехорошо ухмыльнувшись, Василий Григорьевич размеренно побежал к лагерю. Он знал, где стоит замаскированный мотоцикл «ИЖ-Юпитер».

Максимка, как-то сразу протрезвев, понял – ему все равно не жить. Хер с ними, с бухулдэшками – свои, когда выплывет правда, остатки семейства со свету сживут… Кровь Домышевскую в долине считали немного порченой. Почти двести лет назад один граф, дворянства лишенный и в долину после стояния на Сенатской сосланный, соблазнил девку из хорошей семьи. А когда ссылка его кончилась переводом в солдаты на Кавказ, оставил ей и своим насквозь незаконным детям хороший двухэтажный дом. Оттуда и фамилия пошла. Отличались «домышата» невероятной даже по местным меркам отмороженностью, малоумием и хвастливостью – что вполне закономерно приводило фамилию к упадку, никто приличный с ними не знался и не роднился. Но их терпели – свои все же, даже немного гордились – как же, вот, того самого, который «Войну и Мир» написал, родственнички-то у нас в КПЗ сегодня отдыхают. Они были – свои. Поэтому, отогнав первый испуг, предать Максимка не мог. «Повожу их до кладбища, по Сухой речке, потом пошлю на хер, пусть валят», – пришло решение…

– Вот сюда, налево, в соснячок тот. Километра три еще, – глянув в широкую смотровую щель, сказал он. И, подпустив в голос жалости, почти простонал: – Только не убивайте!

Синие бэтээры инопланетян въехали в глубокий, метра три с половиной, овраг – русло речки, которое углублялось каждый год весенними паводками.

– Сейчас приедем! – Максимка тянул время, умирать не хотелось. – Сейчас!

Раздались ухающие гулкие звуки. Бухулдэшка нервно шевельнул ушами, что-то спросил по своему.

Товарищ полковник успел. Найти и завести трофей, выгнать к оврагу, поставить на выходе, пересесть на место стрелка, навести пушку на склон, выстрелить, чтобы склон обвалился, высадить остатки снарядов в первую машину противника… с другой стороны оврага начали падать вековые сосны, отрезая путь к отступлению.

… Максимка повернул голову в сторону бухулдэшки, глянул в синие, без белков глаза нелюдя… голос его сорвался на уже не важный, несолидный фальцет:

– Иди на хер! – и плюнул в обезьянью рожу.

Анатолий подбежал к оврагу почти последним – все же лишний вес да и… а-а, каждый выбирает по себе и не фига жалеть! Передняя машина бухулдэшек горела, из открытого люка пушечной башенки свисало длиннорукое тело в синем. Народ стрелял – бестолково, но с энтузиазмом. Время от времени разбивались о броню бутылки с бензином, падали сухие ветки и целые молодые сосенки, кем-то вывернутые с корнем… отдышавшись, он нашел Сергея – всего из себя с перемазанной мордой, в рваном камуфляже, трофейным ружьем за плечами, бензопилой «Штиль» в руках.

– Терминатор отдыхает, Серега! Завязываем стрелять, ори громче, я не могу!

– ПРЕКРАТИТЬ ОГОНЬ! Валите на них сушняк, спалим на хер!

Начали открываться задние люки бэтээров – видимо, пришельцы поняли, что выйти из оврага им не дадут, стрелять из пушки они могли только прямо или назад, бойницы для стрелкового оружия были закрыты стенками оврага… Подоспели люди из отряда Василия Григорьевича, развернулись – и начали выщелкивать пришельцев по одному, не давая высунуться из люков. Тех, кто успел подняться по дымящимся машинам на склон оврага, тоже ждала теплая встреча – борьба и бокс пользовались в долине здоровой популярностью, а драки на штакетинах у клуба были национальным видом спорта.

– Нна! Ууу, самка собаки! – бухулдэшка небольшого (по сравнению с остальными) роста выбрался из люка, прикрываясь человеческим телом, отбросил тело в сторону, одним прыжком вскочил на машину, прыгнул на край оврага, ловко ткнул кого-то коротким прямым клинком…

Толя потянул из ножен шашку (не зря таскал, не зря!), отцепил от ружья трофейный длинный нож – и бросился навстречу.

…Нет ничего, кроме врага и его клинка… двух клинков, враг отстегивает от пояса и берет в левую руку нож. Короткий выпад кинжалом, пусть откроется, враг отбивает мечом, с кисти проход в грудь, нет, отскочил, бьет мечом – колющим в голову, принимаю на нож, отвожу, уход в сторону, расходимся, показываю удар шашкой сверху и одновременно – укол ножом, грудь открыта… купился! Нож встречает меч, отводит влево и сабля снизу – в подмышку правой руки врага, нна! А теперь сплеча наискось – нна!

Анатолий вытер впервые испившую неземной крови шашку об одежду врага и, опустошенный, опустился на землю… бой кончился. Двух пленных, чудом не запинанных до смерти, отстоял товарищ полковник. Зачем-то они ему были нужны.

Из ста двадцати человек, устроивших засаду, в живых осталось девяносто.

 

Самолет пришлось посадить на вынужденную в десяти километрах от Иркутска – что-то мешало подлететь к городу ближе, мягко заворачивая влево. Остановив маршрутку «Усть-Куда—Иркутск», прапорщик Сермяжко и Саня Павлов добрались до городского военкомата, нашли нужных людей, передали донесение… солдат в Иркутске хватало – и срочной службы, и контрактников. Уже к вечеру сводный полк выступил по дороге М55 в сторону Култука. Ничего хорошего инопланетянам, перекрывшим дороги, не светило – сибиряков просто было больше. Всего в четыре раза. А техника… техника, как выяснилось из тех же разведданных, особо не удивляла.

Впрочем, у инопланетян был шанс. Им надо было продержаться всего два дня до прибытия с орбиты основных сил.

 

Товарищ полковник понимал – надо успевать, пока народ не перегорел, пока мужики еще на порыве и на злобЕ. Поэтому, лично закинув хорошо избитые тушки пленных в грузовой отсек крайнего БТРа, он начал работать, благо работа была насквозь привычной.

– Сергей! Дарбаев! Ко мне! Толя! Сюда! Все у кого ВУС – мехводы, ко мне! Дядя Володя! Бери дедов, обдирай с этих все, тащи сюда! Все моложе тридцати – ко мне! Мужики, слушай сюда! Оттаскиваем бревна, мехводы на машины, выводим на дорогу, кто сколько может берет на бортА – и в село, мы их раком сейчас поставим! Все поняли?! Анатолий, на тебе раненые, организуй. Сергей, начинаем с аэродрома и дальше по ситуации. Их всего четыре машины осталось. Вперед, пошел!

Механиков-водителей отыскалось даже с избытком – восемь человек (из-за свойственного жителям долины небольшого в среднем роста, редко кто вырастал выше ста восьмидесяти сантиметров, в танкисты их брали охотно), обучение много времени не заняло – принципиальных отличий в управлении от той техники, с которой они плотно общались в армии, не было. Пять машин тихо, без привычного рева дизелей, выползли из оврага и ушли…

Перевязочный пункт развернули за горой в густом кедровом лесу, натянув тенты от эмчеэсовских палаток. Тяжело раненных было мало – пуля из карабина бухулдэшек, как правило, не оставляла человеку шансов, отсутствие санитаров на поле боя тоже не способствовало выживаемости. Но кого смогли – принесли.

– Так, Баирма, этого в первую очередь! Аппарат для переливания! – Анатолий Ким, хирург районной больницы, протер руки спиртом… – У кого здесь первая группа крови? Кто точно знает? Ты? Ложись рядом, сейчас донором будешь.

– А вы точно знаете, что у него первая?

– Ну так, мой клиент, месяц назад штопал.

– Точно, у него три пальца циркуляркой отхватило, помню, – операционная сестра деловито разворачивала оборудование.

– Мда… – Ким свел края глубокой резаной раны на руке Вовки Доржеева, начал шить. – Не дергайся! Терпи… Мунко, сволочь хитрая, воевать умотал. Что мне теперь делать без анестезиолога, киянкой их усыплять, что ли?

– Не, не надо молотком! – подал голос пациент. – Они, суки, Галсана утром убили, я их еще не всех покончал, ууууу!

– Батя, смотри, что у меня есть! – похвастался Анатолий. – С бою взял.

Дмитрий Михайлович повертел в руках прямой обоюдоострый меч.

– Красота… срубил али ножом?

– Срубил. Хотя знаешь… они двигаются как в воде, такое впечатление. Если бы этот на своей реальной скорости работал – хана бы мне пришла. Во, это тебе, для коллекции, второй у него был.

– Ничо так ножик, на рыбалку сойдет. Вася чо говорит, что дальше-то делам?

– Пока слушаем. Как они отгрохочут там, будем думать. Батя, я ухо давану, разбуди часа через два, не спал ночь, колбасит вообще.

– Давай, спи. Не, что-то мы их слишком просто.

– Да я, отец, и сам не пойму. Какие-то стремные звездные войны получаются…

Разведчик вернулся поздно вечером. На условном месте его встретили и проводили в очищенное от бухулдэшек село.

– Докладываю, – начал Содном Матвеев. – В местности Нурай сосредоточены силы противника в количестве пятнадцати бронемашин, трех единиц инженерной техники, пяти танков. Ну, похожи на Т-72 они. Численность противника – примерно 120–150 единиц. Охранение – сигнализация по периметру, часовые, тревожная группа на бронемашине. Роют ямы, в одной при нас начали монтировать какое-то оборудование. Торопятся, работают без перекуров.

– Что с нашими там?

– С нашими там… – Содном, человек редкого спокойствия и выдержанности, старшина спецназа ВДВ, рота разведки, ныне – хозяин гостиницы на одном из курортов долины, помрачнел. – Нету там наших. Кто успел – ушел, а так бухулдэшки всех положили. Нурай, Зактуй – ни одного целого дома, по ходу из огнеметов жгли. Может, кто за Иркут успел уйти, Изюбер смотреть пошел. Он будет часа через два, если все нормально.

– Схему охраны и расположение постов нарисовать можешь?

– Ручку и бумагу надо, все помню.

– Еще вопрос. – немного отдохнувший Василий Григорьевич потянулся, хрустнул сцепленными ладонями. – Часа в четыре там все было тихо, никаких сторонних шевелений не было?

– Не было, товарищ полковник.

– Так… рисуйте, старшина. Значит, связи у них с райцентром нет. Так какого же… нет, я решительно их не понимаю. Анатолий!

– Да, что?! – вскинулся спящий на ходу Толя. Все-таки мало одного часа сна, мало. – Слушаю, дядя Вася!

– Что ты думаешь по поводу вторжения, любитель фантастики?

– Любителя фантастики сегодня утром пристрелили… я профессионал, три гигабайта в библиотеке, – ухмыльнулся Толя. – Знаете, что мне это все напоминает? Тертлдава, книжка у него была про нападение разумных ящеров на Землю в 1941 году. Ну, у них звездолеты и все такое – а техника примерно как у землян. Наши, конечно, победили. Ящеров еще, помню, подсадили на дурь, русские там – редкие уроды… здесь немного другое. Непонятное пока. Потому что если с такими мощностями воевать серьезно – нам хана часа за три-четыре. И то, чтоб помучились и не сразу.

– Это бэтээры ихние – мощность, что-ли? – вмешался Сергей Дарбаев. – Да таких из граника или пушки – на раз.

– А ты движок ихний видел? Прикинь, сколько энергии надо, чтобы оно вертелось. То есть они нас давят не в полную силу. И еще, смотрите. Связи у них, как выяснилось, нормальной нету, только ближняя, с машины на машину. То есть с орбиты задавили и наше, и бухулдэшное. Стволы – чистое недоразумение, гранат – нету, по крайней мере у тех, которых мы стоптали, зато у каждого – длинный штык, у командиров – мечи грамотные, и работать они ими умеют, факт. В общем, я так думаю – это захват плацдарма, в Нурае они строят лифт гравитационный или еще какую хрень, по ней спустят на Землю основные силы – и тогда нам точно хана. За добрые дела – огребем по полной. Однако не привыкать, нам татарам одна хрен – что любить подтаскивать, что отлюбленных оттаскивать…

– Спасибо, Анатолий Дмитриевич, – поблагодарил полковник. – Слушай мою команду. Сергей! Назначить караулы, организовать охранение, можешь с этим к Дмитрию Михайловичу, его бойцы сегодня не воевали, остальным – спать до утра. Утром хороним наших – и выступаем в сторону Нурая, состав отряда будет оглашен после похорон. Саян, Содном, Борис – допросите пленных, если они еще не сдохли, уточните насчет их планов. По выполнении – доложить, я не сплю.

…Хоронили рано утром… на кладбище собрались почти все жители села – кроме тех, кого успели отвезти к родне и не успели предупредить и тех, кто стоял в охранении. Речей особо не говорили – попрощались, прочитали молитвы, закопали, поставили кресты и пирамидки с желтым кругом, разными путями отправились поминать. Те, кто задумал справить особенные поминки, собрались в лесу у районной подстанции. Сорок пять человек, молодых и не очень. Тридцать семь бухулдэшных карабинов, три CКС, «Тигр» с оптическим прицелом, один МЦ-12, одна трехлинейка, один дробовик 12 калибра. Пять трофейных бронемашин.

– Товарищи, мы знаем, на что идем, – начал Василий Григорьевич. – Пленные, которых допросили этой ночью, говорят, что если разрушить приемную станцию, агрессия на нашем участке будет остановлена. Как это… вы пройдете Испытание, а мы его проиграем. Я не знаю, что это за Испытание, мне все едино, что у них за религиозная муть – но сделать это надо. И мы это сделаем, если будем работать строго по плану. По машинам!

Анатолий сел в кресло командира БТР, рядом с мехводом. «Блин, неудобно, – подумалось ему. – Советская техника в этом смысле лучше. Однако мы все равно молодцы. Что могли, сделали. Хоть стыдно на том свете не будет. О!»

– Лопсон, дай общую трансляцию!

– Зачем?

– Надо!

– Есть, товарищ старший лейтенант!

– Товарищ полковник, я тут вспомнил.

– Слушаю.

– Это надо всем слышать. Наш один написал, он в Улан-Удэ сейчас, тоже, наверное, зажигает. Я в свое время наизусть выучил.

– Давай.

Толя поправил неудобную, не под человека сделанную гарнитуру, придвинул к губам микрофон (касок у бухулдэшек почему-то не было, танкошлемов тоже) и начал. Негромким хрипловатым голосом:

 

На страны великой мёрзлых пожарищах

Как умеем – верим, любим… живём.

Ожидает возвратившихся с кладбища

Очищение водой и огнем.

 

И пожалуй, это все-таки правильно:

Жизнь прожив в спокойной, светлой любви,

Умирая – знать, что внуки и правнуки

Будут гнезда на земле твоей вить,

 

И что в них – до самой поздней их старости

Будут каяться, творить и грешить

Отблеск дедовой ликующей ярости,

Отблеск бабушкиной тихой души…

 

Нас рожали и не думали – нужно ли?

Нас растили – не для встречи с бедой.

Смоем пыль и грязь, и горечь минувшего

Наших рек живой и мертвой водой.

 

А огнем – очистим путь, нами пройденный

В прошлом, будущем, вчера и сейчас…

Тот огонь – суть вера в Бога и Родину

Ту, которая не может – без нас,

 

Ту, исполненную света и шалостей,

Без которой мы не будем собой,

Ту, которая ввергает безжалостно

Наши души то в войну, то в запой

 

Где поднялись на лихое крыло мы, и

Ту, что столь нам, всем живым, дорога

Что умрем – лишь чуя сладко-соленое

Из разорванного горла врага.

 

Будем жить! Пока пора не пришла ещё.

Ведь июньским летним ласковым днём

Ожидает возвратившихся с кладбища

Очищение водой и огнем…

 

 

…Наматывалась на колеса раздолбанная весенними лесовозами лесная дорога, бронемашины потряхивало на корнях и камнях.

На небесах радовались души предков – тех, которые умели делать, любить и ненавидеть чисто и яростно. Радовались за потомков, сумевших победить врага, себя и мир. Они, потомки, уже победили. Как обычно – несмотря ни на что и вопреки всему. Потому что смерти для них здесь и сейчас – уже не было.

 

…Передний БТР остановился.

– Так, – донеслось по общей связи. – Все знают, что делать, покидаем машины, экипажи – по точкам, группы – действуем по плану. Сигнал – выстрел из снайперки! Группа четыре – в мою машину и в машину Георгия!

Они расходились… время имелось – пройти восемь километров за полтора часа для таежных жителей не составляло труда. Три группы по семь человек и одна – девять, в бэтээрах остались водитель, стрелок и заряжающий, впрочем, им не завидовали – все знали, что шансов уцелеть у них почти не было.

Две бронемашины переправились через широкую, метров тридцать, но неглубокую быструю реку, по лесной дороге поднялись на склон холма.

– Леонид, дай винтовку, – товарищ полковник осмотрел лагерь противника в прицел «Тигра». – Это они здорово придумали… я бы лес снес на полкилометра во все стороны, а тут, смотри, до периметра метров пятьдесят. Заходи не хочу.

– Знаешь, Василий, они нас вообще не боятся. Нюх утратили, уроды. Не, но работают здорово, эту бы энергию да на мирные цели. Вчера пруда не было, канал вон отрыли целый к большой-то херне.

– Не помешает, пройдем справа, они, видимо, торопились, сектор обстрела вон, смотри, перекрыт. Так, время – 13.40. Обед, говоришь, точно у них по распорядку?

– Вчера именно так было.

– Мы пошли тогда. Смотри, как увидишь нас на берегу в кустах и эти в кучу соберутся – начинай их валить.

– Так точно… Ну, до встречи!

Экипаж машины боевой, которая по сигналу должна была начать бой, вышел на место – в лесок около автомобильной асфальтированной трассы, рядом с грунтовкой, что сворачивала на Нурай. До противника было километра полтора. Экипаж получился семейным – водитель Юркин Александр Иванович, 1973 г. р., морская пехота, стрелок Юркин Федот Иванович, 1979 г. р., ВДВ, на подаче боеприпаса и обороне БТР – Юркин Иван Иванович, 1948 г. р., тоже ВДВ, правда, очень давно… так уж получилось. Дядя Ваня (по-уличному – Иван Стаканыч) сидел на броне и слушал. Гул какой-то техники, непонятный звон на грани слышимости, комариный писк… во, оно! Выстрел из «драгуновки», громкий и хлесткий, Иван Иваныч не мог перепутать ни с чем. Упав на кресло командира, он скомандовал:

– Сына, вперед! Шуганем их!

Бухулдэшки, стоящие в охранении, наверное, удивились, когда медленно выехавшая задом на поляну машина взвода снабжения (все как положено – знак Равновесия Сил на правом борту, дверцы грузового отсека открыты… ну, нагрузились по самое не могу, как обычно), развернув башню, влепила полновесную очередь в стоящий на правом углу периметра танк (по случайности один из снарядов попал под погон башни и заклинил ее), после чего на полной скорости ушла в сторону автомобильной трассы… наверное, командир захватчиков смог бы отреагировать быстро и правильно – но сложно отвечать на требования окружающей среды, если в голову попала пуля калибром 7,62. С трехсот метров, да при безветрии, да при такой мишени (ага, меч на поясе, какие-то фитюльки на левом плече), Леонид, за выносливость, терпеливость и точность ударов, а также крутость нрава прозванный Изюбером (если кто не в курсе, изюбрь – это благородный олень. Из рогатых в тайге страшнее только лось), промахнуться просто не мог.

– Два, – еще один «меченосец» упал, сраженный выстрелом, Леонид сменил позицию – вовремя, пули бухулдэшек (из чего-то другого, не карабины эти ихние явно!) застучали по стволам и камням.

– Ду-ду-ду! – вступили в бой бэтээры, разнося что-то вроде круглой палатки, вокруг которой собрались эти… разные почему-то. Одни – уже привычные длинные и тощие в синем, другие – невысокие, приземистые в коричневом. Впрочем, снарядам калибра 50 мм было все равно до видовой принадлежности тех, кого они ранили и убивали.

Группа товарища полковника бросилась через реку… упал, сраженный случайной пулей, Петро Усольцев, Дарма Бандеев подхватил его, сорвал рюкзак с его плеч, отбросил тело… пробежав по берегу канавы, бойцы обогнули большую, метров десять в диаметре, полусферу – и наткнулись на готовую к бою охрану объекта – двух бухулдэшек с непонятными карабинами. Василий Григорьевич упал на землю, прокатился боком вперед, уходя от выстрелов, подсек одного синего и худого, вскочил, сунул нож под ремень каски второму… из восьми ребят, что пошли с ним, остались четверо. Саян, Вадим Сыбенов и Петя Семенихин лежали. Дверь в полусферу меж тем начала опускаться.

– Стоять, сука! – товарищ полковник заклинил ее трофейным оружием и в кувырке ушел вперед. – За мной! Ыыыы!

В полукруглом помещении, открывшемся за небольшим тамбуром (вторую дверь на всякий случай заклинили тоже, Дарма остался охранять, перебросив рюкзак Сергею Дармаеву), находилось нечто, похожее на экран на короткой стойке, по которому бегали непонятные огоньки. Двух небольших волосатых человечков в коричневом прибили походя.

– Хыы, – тяжело выдохнул Василий. – Что одни построили, мы всегда… – приклад инопланетного ружья опустился на нечто, похожее на клавиатуру… – Херачим тут все, взрываем и уходим!

…Из разворошенного лагеря противника за машиной Юркиных вырвалось два бронетранспортера, открыли огонь танки. «Пока не попадают, – подумал Александр. – Но это ненадолго».

– Саня, стоп! – крикнул брат Федя. – Нна! Нна! Ходу, снарядов нет, батя, давай!

Все же стреляли из своих пушек бухулдэшки лучше, чем только-только освоившиеся с новым оружием люди – и, проскочив по трассе около километра, БТР был подбит. Бабахнуло крепко – энергия двигателя освободилась, оставив большую воронку. Остановившиеся на ее краю (инерцию никуда не денешь…) бронетранспортеры врага получили в правые борта от затаившихся в кустах машин засады. Выманить всех из лагеря, конечно, не удалось – но все же Юркины погибли не зря.

– Идем к нашим, напрямую! – скомандовал Содном, и два бэтээра начали подниматься на вершину холма. У них оставалось еще по 50 снарядов на ствол. Потратить их без толку они вовсе не желали.

Когда в лагере бухулдэшек начались шум, грохот и нестроение, Анатолий поднял своих.

– Огонь! – бухулдэшки, разбегающиеся под разрывы снарядов, начали падать и от выстрелов своих же ружей. Шипящие гулкие звуки в суматохе боя были почти не слышны… – Вперед!

Семь человек бросились к большой, метров семь в диаметре, яме, на дне которой стояла блестящая полутораметровая сфера. На ходу Толя перебросил ружье за спину, выхватил инопланетянский меч… – Нна! – все же в ближнем бою от холодного оружия нельзя отказываться!

В яму спрыгнули трое, обложили полусферу бутылками, подожгли фитили – и полезли наверх по покатым, покрытым металлом склонам.

Бухулдэшки, похоже, опомнились – явно это были не те насквозь беспечные придурки, что приперлись в райцентр. Вспыхнул подбитый снарядом из танковой пушки БТР Соднома, свалился во вторую яму, рванула боеукладка… собравшись небольшими группами, враг прорывался к своей бронетехнике, вот завелась одна машина, вторая…

«Сейчас нам звездец, – холодно и отстраненно решил Анатолий. – Но мы им еще…»

…Василий Григорьевич засунул в дыру в полу, рядом с разбитой панелью, пакет с аммоналом, воткнул в него детонаторы, рванул к двери, разматывая телефонный кабель, грамотно уложенный покойным Петро… по идее, тридцати метров провода должно было хватить.

– Бегом, бегом, уходим! – свалившись за край вырытого за ночь бухулдэшками котлована, у среза воды, он замкнул контакт взрывмашинки.

Не все успели. Взрыв, послуживший сигналом к отступлению, и еще один, последовавший минут через десять, после которого над рекой поднялось грибообразное облако, – многим просто не позволил оторваться, к тому же маршрут отступления для трех групп был перекрыт – враг опомнился, открыв отсечный огонь. Пришлось уходить через реку, бросив последний БТР, вниз по реке и к Иркуту, мимо моста. Над Нураем стояло знакомое по фильмам облако… матерился полковник, поймавший на отходе пулю в совсем не героическое место, несшие его хохотали сквозь слезы и тяжелое дыхание – такого они не слышали давно, а то и вовсе. Анатолий старался не задевать за висящую на перевязи, противно мозжащую левую руку, за спиной его висели ружье и два меча в ножнах – с паршивой овцы хоть шерсти клок, братцу подарок будет… или сыну, все равно через Еловку уходить…

Около моста через реку, у сожженной деревни Сергей Дарбаев, ведущий людей, остановился и прислушался.

– Гадом буду, а ведь это из КПВТ стреляют! – удивленно сказал он.

Остатки сводного полка иркутян, обошедшие укрепления бухулдэшек по руслу реки Хабартуйка и прямо по рельсам Кругобайкальской железной дороги, смяв слабые заслоны на второстепенном направлении, ударившие во фланг усиленного батальона захватчиков, добивали противника…

Великолепно задуманная, грамотно спланированная, разумно оснащенная операция по захвату Восточной Сибири была сорвана.

 

После этого случилось многое. Была голодная зима двенадцатого года, военные действия, разрыв связей между областями и городами. Кто-то сдался – и стал никем. Кто-то дрался до последнего патрона – и погиб, но дети его, те, что остались, обрели новое, не совсем радостное – но вполне обеспеченное будущее. Многое было. Однако на земле одной сибирской долины те, кого называли «бухулдэшками», не появлялись больше НИКОГДА…