Ричард Бах

 

«ПУЛЬСИРУЮЩИЙ ЦВЕТОК»

Базовое дыхательное упражнение, направленное на гармонизацию энергетики и включение в общее энергопространство.

Выполняется сидя. Тело расслаблено; Позвоночник прямой. Входим в Хозяйское состояние. Представляем, что сверху, из бесконечности, к нам в макушку входит некая шнурообразная энергетическая субстанция. Спускается по позвоночнику и, проходя через копчик, уходит куда-то в центр Земли. Ощущения «энергошнура» сделать предельно чёткими и осязаемыми.

Теперь на вдохе представляем, как через этот шнур в нас входит космическая светлая, голубовато-невесомая энергия. В процессе вдоха она концентрируется в середине груди на уровне сердца и на выдохе уходит через копчик в центр Земли. На новом вдохе из центра Земли в нас входит плотная, влажная, белая земная энергия. Она концентрируется в середине груди на уровне сердца и на выдохе отдаётся через макушку в пространство. Цикл закончен. Довести до 21 цикла. Одновременно ощущаем, как внутри нас, в середине груди на уровне сердца распускается цветок. При каждом новом цикле дыхания он становится всё ярче, выразительнее, больше. Он распускается и растёт... Обратите внимание на то, как он меняется в процессе упражнения. После окончания, техники продолжайте ощущать его внутри.

Упражнение делать 30 дней подряд. Циклы дыхания удобно отсчитывать при помощи чёток.[2]

ДОМАШНЕЕ ЗАДАНИЕ

1. Внимательно ознакомьтесь с содержанием данной главы, в течение следующей недели поделитесь полученными знаниями как минимум с тремя людьми из вашего окружения. Смело вступайте в возникающие при этом споры, выдерживая логическую канву, заложенную в данный текст. Используйте принцип: «Обучая — обучаюсь».

2. Выполняйте акцию благодарения, делайте это тотально, не давая возможности просочиться в ваш ментал ни одной мысли, сориентированной на дефицит чего бы то ни было. Используйте принцип: «Вспомнили — сделали».

3. Создавайте и поддерживайте гармоничное внутреннее состояние, используя «внутренний смех». Отслеживайте любую «рябь» на поверхности вашего «озера спокойствия» и тут же разряжайте её.

4. Ежедневно выполняйте «Пульсирующий цветок», желательно в одно и то же время, в спокойной обстановке. Но возможны «блиц-включения» в любой ситуации — на ходу, в транспорте и т. д. — на короткое время.

СЕДЬМОЕ ЗАНЯТИЕ

Петя стаял перед приоткрытыми заплесневевшими воротами, ведущими в замок Змея Горыныча. Массивные, изрядно подгнившие брёвна, из которых они были сложены, перехватывали заржавевшие от времени железные скобы.

Видно было, что воротами давно уже никто не пользуется.

— Оно и понятно, — подумал Петя, протискиваясь промеж створок. — Летучий же...

Казалось, что мрачный замок Горыныча сложен из камня, наспех подобранного где ни попадя, — был он весь какой-то бугристый и неровный.

— Видать, построил Змей замок из камней, в его огород брошенных, — озадаченно бормотал Петя, бродя по двору взад-вперёд и пытаясь найти вход.

Двор, как и сам замок, выглядел заброшенным и безлюдным. Потыкавшись вокруг, нашёл-таки Петя лесенку узкую, стал по ней подыматься.

Дошёл до двери невысокой, дух перевёл и, глянув к себе внутрь — неподвижно озеро спокойствия было, зеркально, — толкнул дверь.

В высокой зальной комнате с огромным, как ворота, окном на груде подушек почивал Змей Горыныч, похрапывая в три голоса, каждой головой на свой лад.

Петя постоял, осматриваясь, и негромко позвал:

— Эй... — сказал он. И после паузы громче: — Эй!.. говорю!.. На один храп стало меньше. Средняя голова, приоткрыв веко, невнятно пробормотала:

— Я же тебе сказал: «Приходи завтра!» А ты всё сегодня приходишь да сегодня...

Голова гулко потянула носом и вдруг резко вскинулась:

— Дух... — сказала она, вращая глазами, — человеческий дух... Нашарила взором Петю и будто насквозь пронзила злющим взором. У Пети что-то екнуло внутри, почти на автомате он включил в себе смех.

— ... Человек... — проговорил Горыныч средней головой. — Человек — это звучит гордо... вот только выглядит отвратительно...

— Я тоже хочу звучать гордо... — не открывая глаз, пробормотала левая голова.

— А ты — рот закрой, — оборвала её средняя, — сквозит ведь...

— Ты кто? — спросила у Пети.

—Я — Петя, — ответил тот. Закончив внутренний смех, он был вновь спокоен. — А ты? Значит, ты и есть Змей Горыныч?..

— Я?.. — Горыныч хохотнул средней головой. — А что, не похож? Ну считай тогда, что я помесь акулы с Золотой Рыбкой. Исполняю любое желание... Последнее.

— Что нужно здесь?.. — добавил уже угрожающе, с рыком, из его открытой пасти потянулась слабая струйка дыма.

Колыхнулась на длинной шее и поднялась, с ощутимым трудом отворяя глаза, правая голова. Выражение её морды было откровенно нецензурным. Глянув на Петю, она икнула. Потянуло перегаром.

— Старуху ищу, — сказал твёрдо Петя. — Кощей сказал — у тебя она.

— Старуху?.. — удивилась средняя голова. — Постой, постой... Так ты тот самый Петя?.. — что-то новое мелькнуло в её взоре.

— Наслышан я о тебе, Петя, а как же... Говорят, растёшь ты на глазах прямо...

— Как бельмо!.. — хихикнула правая голова и вновь икнула.

— Старуху, значит,… — не обращая на неё внимания, продолжал Горыныч головой средней. — Кощей, говоришь, сказал?.. Не иначе, как вновь приступ честности у него... Мается, бедолага...

— Старуха где?.. — напомнил о себе Петя. Он глядел на своё «внутреннее озеро покоя», с ужасом наблюдая за поднявшимся там штормом. Из недр его родовых неспешно подымался дикий ужас перед нечистью, поедающей его взглядом.

Петя сделал внутреннее усилие, пытаясь включить смех, да не тут-то было — мысли, плененные страхом, судорожно метались в голове его, улыбка на лице превратилась в гримасу, и вместо смеха он ощутил в себе лишь дребезжание странное и натужное.

Совсем у ж было растерялся бывший старик, как неожиданно фыркнул в нём кто-то и урчащий голос Мява спокойно и насмешливо сказал: «Слушай себя, Петя, слушай внимательно, загляни под мысли свои испуганные, услышь наконец-то, что давно уже живёт в тебе».

И Петя услышал вдруг... Будто целый хор голосков детских смеётся в нём взахлеб, заполняя его едва ощутимым, но несмолкаемым смехом с головы до самых пяток. Всего лишь мгновенье слышал он это, но тут же свободу внутреннюю ощутил — ужаса, леденящего душу, как не бывало, а кудахтанье внутреннее вновь в привычный смех превратилось.

Изумился Петя, не понимая, что же такое приключилось в нём, но раздумывать о том сейчас было некогда.

Будто разбуженная его смехом, вскинулась и левая голова. Она расплылась в оскале улыбки, словно и не спала. Потянулась всем Горынычевым телом, сладко крякнув.

— Баба с возу, — сказала, — потехе час. А ты, лапоть, всё по сказкам шляешься, ушами хлопаешь...

— Да, да, — осклабилась ей вслед и правая, — оставил бы ты старуху свою в покое... Что тебе до неё сейчас? Ничто так не украшает, понимаешь ли, женщину, как временное отсутствие мужа...

— Вот-вот, была здесь как-то одна... — вклинилась в разговор и средняя. — До чего изысканно сложена была... Помню, я всё никак не мог оторвать от неё глаз. Пришлось начинать с уха...

Как ни странно, но именно в этот момент, пропуская все насмешки мимо ушей, Петя и достиг состояния Хозяйского. Пережитый в течение нескольких мгновений сильный, по роду переданный ужас перед тварью летучей словно придал нынешнему его состоянию особую глубину, будто маятник внутренний в другую сторону качнуло...

Такого с ним ещё не было — вроде как двое его стало. Один, смеющийся, будто со стороны на Петю смотрит, а другой и есть Петя, что и первого собой так же ощущает. Первый — спокойный, со смехом лёгким за всем наблюдает, а второй Петя такой же, как всегда, — бывший нестарый старик, с бурчащим сейчас животом. И всё ж не двое их, а один... такая вот петрушка... Странное, но занятное ощущение...

Забавно очень Пете стало. А главное, глядел он, как Змей его окручивает, запугивает всячески, и не окручивался, не запугивался, а напротив даже — весёлость в себе ощущал.

Горыныч же, отчего-то утратив интерес к Пете и будто даже забыв о нём, болтал одновременно в три головы.

— ...Приходят разные, хамят, — говорила одна, — на бой вызывают, а что?.. Я и не против. Каждый рыцарь — это 70-80 килограммов хороших мясных консервов. Латы аккуратненько так отогнёшь...

— ...И всю оставшуюся жизнь он видел летящий в него кирпич... -вспоминала о чём-то своём, приятном, другая голова.

— ...Ничего не понимаю!.. — говорила третья, ковыряя в носу когтистым толстым пальцем. -Впрочем, какая разница?..

Неожиданно Горыныч замолчал весь и в шесть глаз уставился на Петю.

— .. .А было у царя три сына... — неожиданно начал он говорить головою левою. — И послал их отец во двор. Наступил на грабли старший сын. И шандарахнула его рукоять промеж глаз ясных... Наступи на грабли средний сын. И туда же шандарахнула его рукоять та же... Пригорюнился тут младший сын... Да делать нечего...

Петя слушал Змея вполуха, так как вновь ощутил странное — словно тысячи звонких голосков засмеялись в нём, то ли отзываясь на внутренний смех, то ли напротив — призывая и поддерживая его. Будто каждая клеточка стариковская превратилась в маленькую самозабвенно хохочущую рожицу.

Длилось такое состояние совсем, недолго, вспыхнув лишь на мгновенье

смеющимся светлым пламенем.

— Глупая сказка, — сказал Петя, возвращаясь к действительности и обрывая Змея на полуслове, — не про меня.

— А вот это мы как раз и проверим, — прошипела средняя голова Горыныча. — Старуху тебе...

— Слушай сюда, Петя, — сказала она вдруг пронзительно. — Диктую большими буквами...

— Три желания моих выполнишь — твоя старуха. А нет если — то и ты моим станешь...

Змей загоготал в три глотки, наполнив воздух смрадом перегарным, и добавил, глядя на Петю уже откровенно кровожадно:

— Одна голова хорошо, конешно, но без неё смешнее как-то...

— Вот тебе моё первое желание, — сказал Горыныч. — Подарок хочу. Пойди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что. Во как...

Он злорадно глянул на бывшего старика в шесть налившихся кровью глаз... да вдруг жалобно охнул и осторожно ухватился когтистыми лапами за свой огромный живот.

Внутри живота у него что-то квакало и оглушительно урчало, словно стараясь вырваться наружу. Ругаясь и постанывая одновременно, Горыныч шумно ринулся из комнаты, оставляя Петю наедине с собой,

© © ©

— Да уж... — бормотал приунывший Петя, нагуливая круг за кругом по громадной горнице Горыныча. — Куда идти? Чего искать? Подарок ему принеси... Меч бы кладенец тебе в подарок...

Совсем уж он буйну голову повесил, глазами потускнел да мыслями невесёлыми, как каменьями, придавил себя. ...Как что-то рядом с Петей муркнуло, вздохнуло мелко, по-кошачьи, и повисла в воздухе перед ним улыбка рыжая.

— ...Место клизмы, Петя, — насмешливый голосок Мява в голове его заурчал, — ну никак изменить нельзя. Видно вновь тебе её в ухо впихивать придётся, мысли чтоб сполоснуть, настроения глупые почистить, а не то далеко заведут они тебя...

— Будто потеряю я оттого что-то... — вздохнул Петя в ответ. — Мне и надлежит-то идти — «туда, не знаю куда»...

— А если не знаешь, куда идти, то и направляйся куда захочешь — любой путь тебя туда и приведёт, -урчал Мяв дальше в голове его. — Стараясь куда-то добраться, в себе только заблудишься... И Яга тебе о том же речь вела — дело не в том, куда идёшь, а в том, что идёшь...

— Эх, не хватает ума моего разобраться во всём, — засокрушался старик бывший. — И ведь чуется, что есть в речах твоих кошачьих что-то толковое, да вот наружу всё никак не вылезет...

— Главный недостаток ума, — ласково урчал Мяв прямо в ухе Петином, — это как раз его присутствие и есть. Вечно он лезет туда, где и без него неплохо... Чуется что-то, говоришь? Вот за это одно и держись, этому только и следуй. Всё другое в тебе — враки чужие, с детства привитые.

— ...Главное тебе уже ведомо, — продолжал урчать Мяв теперь уже в другом ухе, — с проблемой никогда не борись. Сначала успокойся в её объятиях, а затем и сам её обними — пусть теперь она в тебе успокоится.

— ...И не расстраивайся ты так, Петя, — с подозрительным участием продолжал Мяв свои увещевания. — Никогда не бывает плохо настолько, чтобы не могло стать ещё хуже.

— Ну спасибо тебе. Мяв, утешил... — язвительно сказал Петя. — Что ж мне теперь, каждому камню спотычному в дороге своей радоваться, что ли?

— А ты просто вложи камень преткновения с пути своего в фундамент удачи грядущей — и всего делов-то, — говорил кот, но всё тише уже. -И цени врагов своих — они первыми замечают все места твои слабые. Туда и жмут, там и болеть будет, а что тебе дальше с той болью делать -ты уже и сам знаешь. Смейся, Петя, да смотри не упусти того смеха, что в тебе самом пробуждаться уже начал.

— А подарок Горынычу, — шепнула улыбка, растаяв почти, — в себе же и поищи, пошарь там рукой Хозяйскою... Визит Мява лишь пуще Петю расстроил.

— Пришёл, понимаешь, поурчал, помявкал, а ясней от того не стало,— бурчал он себе под нос, из угла в угол вышагивая. — Идя — не ищи... а ища — не придёшь... Аферист какой-то, а не кот, дзэн кошку его так...

— Охо-хо... — вздохнул. — Не выполню воли Горыныча, так себя ведь и не жалко, а чего дурака жалеть-то? Вот за старуху обидно: едва старухой она быть перестала да вредность свою растеряла, так новая напасть -поди сюда, полезай в полон...

И такая печаль вновь Петю за сердце взяла, как давно уж того не было...

Да вдруг опомнился он, всколыхнулся весь.

— Это что же такое я делаю? — себя спросил удивлённо. — Не годится так... Это из какой же гадости внутренней я сейчас мир творю? День завтрашний? И старуху свою я вот из такой боли сердешной и печали драной строю? Да не бывать тому!..

Распахнул он руки в стороны, будто белый свет обнять решил, смеяться начал. Вверх смех пустил по телу, вниз... во всём теле смех включил. А затем и теплом своим наружным засмеялся, тоже вроде как телом, но тонким каким-то, невидимым...

И вновь случилось: Петя уж и смеяться перестал, а внутри себя слышит — смех детский звучит несмолкаемо, всё его тело улыбкой наполняя...

© © ©

С лязгом распахнулись огромные как ворота двери, впуская в горницу Змея Горыныча. Он шёл слегка пошатываясь и осторожно придерживая брюхо чешуйчатыми лапами, а головы его громко бранились меж собою.

— ...А ты вообще молчи, — говорила левая голова правой, — кто вчера, как последний дурак, снотворного на ночь наглотался?

— Ну и что?

.- Как это что?!. Это после того, как я столько же слабительного выпил?..

— Подумаешь... отмылись ведь уже... Не надо только размахивать бревном, которое из своего же глаза вынул... Брюхо сейчас из-за кого болит?.. Говорил же, что питание раздельным должно быть — мухи отдельно, варенье отдельно...

Петя, желая обратить внимание на себя, негромко прокашлялся, вежливо улыбаясь. Все три морды Змея тотчас же повернулись к нему, недоуменно уставившись на его широкую улыбку.

— Так ты ещё здесь, человек? — скривился Горыныч сразу двумя своими физиономиями и плюнул третьей. — Сказано же было: туда — не знаю куда... Левая его голова хищно оскалилась и сказала:

— Если бы мы хоть иногда знали о своём будущем...

— ...Тоне так бы смеялись, расставаясь со своим прошлым, — закончила за неё голова правая, и Петя ощутил, как на нём плотно сомкнулись лапы Змея.

— Люди делятся на хороших и плохих, а также — на головы и туловища... Ты сам-то что выбираешь? — издевательски спросила его голова средняя...

И тут Горыныча вновь скрутило...

Он жалобно в три глотки заохал, опять ухватился за живот и беспомощно скорчился на полу.

— Да, видать, сильно у него брюхо-то болит, — негромко пробормотал старик, внимательно наблюдая за ним. -Вишь как мается, бедолага...

Немного поколебавшись, Петя всё же решился и, приблизившись к Горынычу, похлопал его по лапе.

— А ну-ка, пусти, — сказал он, деловито лапы Змея расталкивая, и добавил: — Подарок искал? «Не знаю что» хотел? Ну вот и получай теперь...

Раскинутыми в стороны руками он обхватил огромный живот Змея и включил в них смех... Удивлённый Горыныч, не смея мешать ему, лишь тихо постанывал и прислушивался к себе.

Петя смеялся как всегда до «не хочу», а затем неожиданно сделал странное — он будто вынул из себя шар невидимый и смеющийся, меж ладоней его поместив, да прямо в брюхо к Змею и вставил — пусть теперь он там поживёт, посмеётся...

— ...А ведь не болит, — чуть погодя сказал удивлённо Горыныч головой левой и осторожно пощупал живот.

— ...Совсем не болит, — расплылся он в недоверчивой улыбке головой правой.

— Ай да Петя, — сказал головой средней. — Значит, вот это и есть «не знаю что»?.. Да ведь это просто чёрт — те што какое-то...

— Зато от всего помогает, — сказал Петя, радостно улыбаясь. Стремительно обретая прежнюю наглость, Горыныч покосился на улыбающегося старика.

— Рано веселишься, — сказал, — это всего лишь первое задание было. Примерочное... Посмотрим, как дальше справляться будешь.

Он ещё раз внимательно осмотрел Петю. — Чем ближе кого узнаёшь, — поделился с ним опытом, — тем подальше потом пошлёшь...

Так что ступай, Петя, в Царство Тридесятое... или Тридевятое?.. Запамятовал... И принеси мне блюдечко волшебное и яблочко наливное, что по нему бегает, да всё, что хошь, показывает...

— А как не принесёшь... ну, про то ты уже и сам ведаешь...

СМЕХ КАК ИНСТРУМЕНТ СВЕРХСОЗНАНИЯ

Сильная душа, сознающая свой бессмертный материал и неисчерпаемый океан своих вечно пекущим энергий... по ту сторону мысли слышит детский смех...

Шри Ауробиндо

— Не слушай тот поверхностный голос, который заставляет

—тебя злиться, — требовал дон Хуан. — Вслушивайся в глубинный голос, который будет направлять тебя, начиная с этого момента, — тот голос, что смеётся. Вслушайся в него! И смейся вместе с ним. Смейся! Смейся!

К. Кастанеда, «Активная сторона бесконечности»

В реанимации врач спрашивает у пациента с торчащим

из спины топором:

— Вам очень больной

— Да нет, только когда смеюсь.

Анекдот

Человек, как дитя Природы, как создание Божье, щедро наделён целым рядом свойств, способностей и механизмов, об истинном назначении которых он либо не подозревает вообще, либо только начинает постигать их непроявленный изначально смысл, робко и неуклюже используя лишь «верхний», доступный его пониманию слой возможностей, присущих ему изначально.

Так, например, наша, казалось бы, вполне заурядная способность издавать звуки, при соответствующем её использовании, открывает доступ не только к управлению психосоматикой организма, но даже к ощутимому влиянию на внешние физические процессы. Произнося определённые звуки, пропевая их сочетания, можно, скажем, остановить кровь, улучшить зрение или вылечить сердце, зажечь огонь, изменить физические характеристики воды и даже активизировать свой Божественный потенциал. На этом основана вся Мантра-йога, этим же во многом определяется трансформирующая сила канонических молитв и народных заговоров.

Оказывается, что даже в таком естественном и незамысловатом процессе, как дыхание, заложена, тем не менее, потенциальная возможность к глубочайшей трансформации человека, совершенствованию его физики и энергетики, а главное — к пробуждению его духовных начал. Подробно этот вопрос исследуется в йоге, хоть сама возможность издавна используется во многих оккультных и религиозных школах, даже в христианстве.

К сходным состояниям приводит умение управлять своим вниманием и способность к его концентрации на тех или иных важных центрах, скажем на пресловутом «третьем глазе» или на области копчика — хранилище Кундалини, некой космической «змеиной силы».

Стоит также упомянуть, что все органы и центры человеческого организма имеют странное соответствие определённым точкам и зонам, сконцентрированным в самых неожиданных местах:

на ладонях, на подошвах ног, на скальпе, на радужке глаза, на ушных раковинах, на лице и даже на поверхности языка. Состояние этих точек отражает состояние всего организма, и через воздействие на них возможно вносить коррективы в его работу.

Всё это наводит на мысли, что существует возможность через вполне конкретные, хоть и весьма специфические манипуляции с психикой или физическим телом вскрывать и пробуждать в человеке целый ряд удивительных и традиционно не свойственных ему способностей и состояний, обычно называемых «сидхами» (чудесными способностями).

И сам по себе напрашивается вывод, что в нас присутствуют заложенные как бы впрок и до поры до времени спящие механизмы, которые хранят в себе непроявленный потенциал Хозяйской творческой энергии и возможность стремительной духовной Эволюции. Причём было бы весьма неразумно, да что там — попросту неуважительно к воле Богов и Вселенной, именно так всё задумавших, не попытаться этот потенциал реализовать.

К настоящему времени одним из таких механизмов, причём самым известным, хоть и наименее изученным, самым перспективным, но наименее серьёзным, самым доступным, но наименее используемым, самым объединяющим и Божественным, но почему-то «отлученным» от канонической церкви, — представляется СМЕХ.

А техникой, и пока единственной, позволяющей сознательно использовать это малоуправляемое и достаточно спонтанное качество нашего сознания, — является «внутренний смех».

Продолжая наше исследование, хотелось бы обратить ваше внимание вот на что.

Мы уже говорили, что смех начисто отсутствует в поведенческих реакциях животных. Но, как это ни странно, смех часто отсутствует и у людей. У людей с очень молодыми душами и привязками к грубым физическим ощущениям. То, что они называют «смехом», — всего лишь насмешка, «скалозубие» и истинным смехом не является.

При таком «смехе» активно работает ментал, происходит оценка, и как следствие — осуждение, «подпитывается» программа собственной значимости. В результате рано или поздно наступает полный развал как на внутренних, так и на внешних планах.

Это даже не нижний уровень смеха, это — «антисмех», это смех как бы в «минус-фазе». Такой «смех» действительно приближает «смеющегося» к тому, что в рамках религий зовётся Дьяволом. Именно этот негативный аспект мнимого смеха и осуждается в православии.

Он столь же неприемлем и неприятен как в быту, так и в широком социуме. Он порождает цинизм, пошлость и нетерпимость. И лишь по ошибке, из-за скудности языка нашего он также зовётся «смехом».

В отношении же смеха истинного в писании сказано следующее: «Весёлое сердце благотворно, как врачевство, а унылый дух, сушит кости» (Притчи).

Хотя нужно сказать, что в какой-то степени опасения отцов канонической церкви не совсем беспочвенны и являются вполне закономерной реакцией на отголоски «полу животной древности человеческой», ещё живущей в нас.

Есть мнение, что многие психические болезни, деструктивные программы и странные наклонности как бы воспроизводят первобытные особенности наших предков и отражают их весьма убогий уровень «дикой» психики, их зависимость от примитивных рефлексов.

То есть оказывается, что в глубинах нашего сознания всё ещё живёт некий дикий «палеантроп», оказывающий на нас ощутимое влияние и подчиняющий своей воле. Прав был Евгений Евтушенко:

...Я с каплей крови

при порезе пальца

роняю из себя неандертальца,

и он мне шепчет,

скрытый в тайном гене.

«Не лучше, если б мы остались в пене?»

Вот и выходит, что наше подсознание буквально одержимо некой древней сущностью и во многом подчинено ей. Именно эту животную и, можно даже сказать, «сатанинскую» особенность обнажает у некоторых людей присущий им «смех» — всё осуждающая насмешка.

Но не стоит пугаться сказанного, суетиться и бегать в поисках экзорциста — специалиста по изгнанию «бесов». Древние люди, так же как и животные, не могли смеяться. А вы можете. И теперь у вас есть исключительная возможность уйти от этой древнейшей зависимости, «разрядив» в себе нереализованные инстинкты «своего неандертальца».

Разработано множество приёмов и способов для «проникновения» в подсознание. И достаточно «жёстких», наподобие классического гипноза и психофизиологического кодирования, и весьма «мягких», таких, как методики Луизы Хей и Хосе Сильвы, как НЛП и суггестивная лингвистика. Однако не вызывает сомнений их искусственность, и поэтому им всегда будет соответствовать неизбежная негативная реакция подсознания на подобное насильственное вторжение в «святая святых».

Но ведь существует естественный, безопасный и, что самое главное, — очень эффективный и доступный всем способ вхождения в контакт с подсознанием.

Раджниш по этому поводу говорил: «Когда вы действительно смеётесь, внезапно ум исчезает... Смех — это одна из самых красивых дверей, чтобы попасть в «не-ум»«.

Зачем мы стремимся попасть в подсознание? Ну уж точно не для того, чтобы ввести туда дополнительные записи, пусть даже такого характера: «Я — гений...» Глупо кодировать себя на то, чем мы уже являемся, да и вообще любое кодирование по своей сути уже нелепо и разрушительно в конечном счёте.

Мы вскрываем смехом подсознание с одной только целью — освободить его от присутствующего в нём «шлака» ненужных, искусственных программ. И разрядить их смехом же.

Это очень важно. Появившиеся в последнее время исследования говорят о бесперспективности попыток посредством лишь словесной терапии произвести изменения программ, записанных на уровне психосоматики. Психоаналитики и психотерапевты работают лишь с верхним слоем записей, а в случаях программ, присутствующих на уровне физики клеток, эффективность их работы стремительно падает. И требуются уже более серьёзные мероприятия, которые, однако, классическая психиатрия не признаёт.

В рамках нашей школы мы используем для этого удивительно эффективный «внутренний смех». Практикуя его, мы предельно ослабляем доминирование ментала над нами. Сложная машина мыслей как бы останавливается...