Неповторимый компьютер.

Как-то утешительнее было представлять Нечто в образе сознательно мыслящего осколка, чем как согласованно действующее подсознание. Но чем больше я углублялась в специальную литературу и размышляла над проблемой, тем больше соглашалась с аналитиком, назвавшим подсознание удивительным, внушающим благоговейный трепет инструментом.

Подсознание легко демонстрировало весьма примечательные и достойные свойства. То, что могла делать память введенных в гипноз людей, выглядело просто чудом. Человек без запинки называл имена всех своих соучеников, начиная с первого класса, и даже мог воспроизвести свой почерк в пятилетнем возрасте. Казалось, подсознание годами постоянно накапливает информацию, аккуратно сортируя ее и раскладывая по полочкам.

Подсознание напоминает мощный компьютер, работа которого, собственно, и основана на наиболее заметных способностях подсознания. В электронный мозг закладываются подробная закодированная информация и механизм для ее обработки. Вопрос поступает в электронный мозг, тот, получив его, приступает к расшифровке, затем находит нужную полочку или делает соответствующие математические вычисления. Щелк - и ответ готов.

Подсознание работает тем эффективнее, чем спокойнее состояние, в котором оно находится. С необыкновенной легкостью оно творит чудеса в состоянии гипнотического расслабления. Для меня это было довольно неожиданным открытием. Подсознание всегда представлялось мне бурным водоворотом подавляемых эмоций. А вместо этого оно оказалось чем-то вроде сделанного в единственном экземпляре компьютера с непостижимым объемом памяти. У гения свой компьютер, у слабоумного - свой. Кто может постичь механизм работы мозга эйнштейновского масштаба? Но точно так же никто не знает, как работает мозг слабоумного человека. К тому же, даже самый замечательный компьютер может воспроизвести лишь ничтожно малую долю того, на что способен человеческий мыслительный аппарат.

Может ли подсознание мыслить? В свое время мой вопрос показался аналитику забавным. Когда я думаю об этом сейчас, то вижу, что, как и многие другие, я недооценила это тонкое, хитроумное устройство. Представьте, например, бизнесмена, встретившегося со сложной проблемой, от решения которой зависит дальнейшее существование его предприятия. (Это пример из жизни. Подобная проблема в течение десяти дней держала в страшном напряжении одного из моих друзей). Он прикидывает так и этак, от мыслей голова идет кругом, но не видит никакого достойного выхода. Наконец, махнув на все рукой, он смиряется с неизбежным банкротством, и вдруг в голову приходит удачное решение. ("Да ведь лучшего способа уладить дело и не придумать! - воскликнул мой друг, когда после десяти мучительных дней его вдруг осенило. -Как же это я раньше не додумался? Где у меня только была голова?").

В отличие от компьютера, получив задание, подсознание не только молниеносно перебирает свои файлы в поисках ответа. Оно также думает, оценивает, взвешивает. Сначала надо понять суть проблемы во всех ее запутанных взаимосвязях. Прислушиваясь к горестным стенаниям сознания, подсознание улавливает суть дела. Прикидывает, что больше подойдет, и выдает ответ, но сознание его не принимает. Оно с тоской раздумывает, почему же это решение не годится. А подсознание знай себе слушает, вникает в проблему и выдает новое предложение. Опять не угодил? Почему? Сознание по-прежнему в унынии. Подсознание снова принимается за работу и не успокаивается, пока не находит приемлемого для сознания решения. Сознание веселеет и ликует, а подсознание отдыхает. Пока что весь организм вне опасности.

Поистине счастливчик тот, на кого нисходят наития. У такого человека Нечто даже не старается представить дело так, будто мысль "сварилась в котелке" сознания. Поразмыслив и найдя нужный ответ, подсознание вырывается, как гейзер, в виде "интуиции" или "вдохновения". (Женщины почему-то склонны полагаться на "интуицию", а мужчины предпочитают "вдохновение"). "Осененное сознание припоминает подобные случаи в прошлом и, если результат был положительный, действует "по вдохновению". Чем проницательнее подсознание, тем охотнее сознание следует его указаниям.

Вопрос наитий заинтересовал меня особенно. До болезни ничего такого я за собой не замечала, а вот в те три месяца, что последовали за спонтанным исцелением, наития сыграли важную роль в моей жизни. Если бы не они, я наверное, превратилась бы в душевную развалину. При моем осторожном характере, прежде чем действовать, я всегда должна осмыслить, чем мотивирован поступок, и всегда предпочитаю трезвый сознательный расчет неизвестно откуда взявшемуся наитию, которое еще неизвестно куда меня заведет. Таких людей, как я, много, и их никогда не озаряет. Зачем подсознанию "метать бисер перед свиньями"? Все равно не поймут. Всю свою жизнь я полагала, что мыслю. Возможно, потому что, работая с таким характером, моему подсознанию приходилось искать более хитроумные подходы, вот оно и посылало свои мысли и откровения в виде ласковых волн, пока убаюканное сознание не уловит их смысл, ни на йоту не сомневаясь в собственном авторстве. В те три месяца подсознание работало по обычной схеме, только это стало заметно потому, что мое состояние было необычным.

Неразрешимой загадкой для меня оставалась та скорость, с которой я написала свою повесть в период душевной пустоты, последовавший за исцелением. Я решила провести некоторые изыскания в области профессионального литературного творчества. У меня состоялся разговор с одним сочинителем популярного чтива, которого с успехом мог бы заменить электронный мозг. "Я никогда не сажусь за работу, пока не появится творческий зуд. Пробовал без него, ничего путного не получилось. Здесь главное, чтобы как следует упрело, тогда тащи кашу на стол, - крутую и с пылу с жару. А если вынуть до сроку, будет недоваренная размазня. Переписывай хоть до посинения, все равно ерунда получится". На мой вопрос, как они творят, все остальные, с кем мне довелось беседовать, в один голос отвечали: "Само пишется". Пытаясь объяснить свое состояние вдохновения, они говорили об очень интересных вещах. "Мне казалось, что я работаю как рация в режиме приема". "В голове как будто кран открылся". "Такое состояние, что я не смог бы заставить себя написать по-другому".

Те же мысли я обнаружила и в сборнике "Творческий процесс", написанном рядом талантливых творческих личностей. Вот что рассказывает А. Э. Хаусман об одном из своих стихотворений:

"Две строфы, без всяких последующих переделок, возникли в уме, когда я стоял на перекрестке... Третья немного поупиралась, но я ее быстро заманил. Нужна была еще одна строфа, но она не шла. Пришлось сесть и сочинять самому, ну и трудное дело, признаюсь". Ами Лоуэлл поделилась своими наблюдениями: "Слова появляются внезапно, одно за другим, с такой настойчивостью, что противиться этому нет сил. Надо немедленно их записать, иначе испытываешь страдание почти физическое, которое не покидает тебя, пока ты не отдашься творчеству".

Мне припомнились слова Буравчика: "Все Операторы занимаются одним делом, но это не значит, что они делают его одинаково.

Взять хотя бы Ники. Еще совсем малыш, а уже один из руководителей в Западной организации. А теперь посмотри на меня, многого ли я достиг? Управлять Вещами умеют все Операторы, да не всякому талант дан". Загадочный, потрясающий инструмент - подсознание. Невольно вспомнишь замечание Катка: "Если бы не Операторы, Вещи до сих пор сидели бы по своим пещерам".

Но одна из самых больших загадок подсознания - это его "неординарные таланты", демонстрируемые нечасто и от этого еще более поражающие воображение. В некоторых из африканских племен есть люди, чувствующие наличие подземных источников воды. В древности от этой способности, развившейся именно в Африке, возможно, зависело выживание целой расы. В определенные моменты человеческого развития появление необыкновенных талантов вызывалось простой необходимостью. Вполне вероятно, что умением находить воду когда-то обладали все народы и расы. Как я узнала, в Америке и сейчас существуют белокожие носители этого дара. Их называют "лозоходцами" и нанимают для определения подземных источников воды, для чего они пользуются раздвоенным ивовым прутиком. Взяв его за оба конца, лозоходец медленно идет, пока прутик не вздрогнет у него в руках. Здесь и роют колодец, чтобы убедиться, что лозоходец не зря получил свои деньги. Всегда хочется найти какое-нибудь вразумительное объяснение на вопрос: "А почему прутик дрогнул?" Видимо, сознание и подсознание условились о некоем понятном обоим сигнале. У прутика с раздвоенной верхушкой центр равновесия расположен таким образом, что достаточно малейшего усилия, чтобы он заметно вздрогнул. Подсознание посылает в пальцы настолько слабый нервный импульс, что сознание его не чувствует,зато этого достаточно, чтобы прутик дрогнул. Здесь уж и сознание видит, что ожидаемое свершилось, надо браться за лопату. А уж как подсознание определяет, где вода, оно об этом не говорит.

В Университете Дьюка вопросами экстрасенсорных способностей больше двадцати лет занимается доктор Дж. Б. Райн. Он провел тысячи экспериментов, в которых Нечто каждого из многочисленных участников проявляло себя самым удивительным образом, но Раину не удалось получить никакого разъяснения, как это происходит практически. В одной комнате перед чистым листом бумаги сидит человек и сосредоточенно настраивается на мысли другого человека, сидящего в соседней комнате с какой-то картинкой перед глазами. Неожиданно она появляется в уме первого, и он рисует ее на бумаге. Это пример телепатии. Один из помощников Раина тасует карты и кладет их одну за другой, не открывая, на стол. Испытуемый угадывает карты до двадцати пяти раз подряд. Но и после двадцати лет исследований доктор Райн пребывает все в том же неведении, как в этих случаях действует механизм подсознания. Видимо, человек сознательный так ничтожно мало знает об этих экстраординарных талантах, что подсознание пока не может найти с ним общего языка или хотя бы общего уровня понимания, чтобы просветить его относительно этих удивительных процессов.

Чем больше я узнавала о способностях подсознания, тем больше сомневалась в теории сознательных осколков. Похоже, Нечто вполне могло обходиться без посторонней помощи, тем более помощи иссохшего берега.