В эту ночь Герману снился тревожный сон, представляющий собой смесь кошмара и абсурда, — к нему снова явилась та самая старуха, с которой он встречался в самолете и затем в лондонской электричке. Выпятив тощие синюшные губы, она опять бормотала монотонное причитание о грядущем зле. И когда она вперивала в него свой пустой и мертвый взгляд, он ощущал, как из глаз ее излучается неведомая сила, от воздействия которой все тело начинало растворяться в нехорошей тяжести и становилось беспомощно слабым. Временами у него возникало отдаленное осознание, что это сон, но быстро исчезало, и погруженный в оцепенение, он не мог ни проснуться, ни даже пошевелиться внутри этих наплывающих кошмаров. Иногда из-за спины старухи выплывала фигура странного незнакомца из Сохо. Она безмолвно улыбалась и наподобие китайского болванчика покачивала головой. Впрочем, больше не было никаких других сюжетов и других персонажей.
Проснулся Герман рано, разбитый, с гудящей головой. За окном все еще чернело. Светящийся дисплей будильника показывал три часа. Рядом с кроватью смутно вырисовывался расплывчатый силуэт книжки по мистике, которую врач начал изучать по приезде из Лондона. И он вспомнил, как накануне прочел: «Ночное время между двумя и тремя часами — время, когда властвуют силы зла».