рефераты конспекты курсовые дипломные лекции шпоры

Реферат Курсовая Конспект

Азимов знакомый и неведомый

Азимов знакомый и неведомый - раздел Литература, Айзек Азимов. В начале   В Начале… А Кстати, Что Было В Начале? Слово… Но Какое? «Зако...

 

В начале… А кстати, что было в начале? Слово… но какое? «Законы роботехники», впервые познакомившие меня с фантастом Азимовым, или автобиографическая книга «Пока память зелена», открывшая неизвестного прежде человека Азимова? Информация о сотнях книг по всем, кажется, областям знания, написанных популяризатором Азимовым, или одна из них, та, что вы держите в руках?

Когда, с какой поры – с какой книги, ибо они ведут счет жизни литератора, а не часы и календари, – я открыл для себя этот странный феномен по имени Айзек Азимов. Думаю, что совсем недавно, во время нашей первой и пока единственной очной встречи. Не с книгой – с человеком.

Впервые оказавшись в Нью‑Йорке, я не стал противиться искушению позвонить ему. Зная поистине легендарную занятость Азимова, иллюзий никаких не строил, да благо повод представился: я только что закончил с соавтором перевод этой книги. Вероятно, только везением новичка можно объяснить согласие всемирно известного писателя выкроить для меня полчаса.

Впрочем, и за них поговорить как следует не удалось. Что это за беседа – во время делового обеда в закрытом мужском клубе, где Айзек Азимов, к моему изумлению, еще и председательствовал! Работа не сложная (хотя, по‑моему, совершенно не нужная для писателя), но даже то, что другой мог бы формально «отыграть», Азимов исполнил с блеском и подлинным артистизмом, вложив в свое маленькое представление и талант и Душу.

А главное – он и эту странную обязанность исполнил абсолютно серьезно и ответственно. Как и все в жизни.

За два часа обеда, пока я наблюдал Азимова в деле, мне, кажется, удалось ответить на годами мучивший меня вопрос: неужели он все это успевает сделать сам?

Успевает.

Он молнией носился от своего обеденного столика к председательской трибуне, с которой, вооружившись ритуальным молоточком (по виду кувалдой), комментировал последние политические новости, излагал свои взгляды на издательский процесс, наконец, просто веселил публику анекдотами. При этом не забыл представить приглашенных на обед гостей (ибо в клубе запрещено появление таинственных незнакомцев) и даже… спеть дуэтом с молодой певицей из Ирландии! В день святого Патрика, национальный праздник ирландцев, которых в Нью‑Йорке больше, чем в Дублине, ей было сделано исключение, ибо двери клуба закрыты также и для женщин. Все, решительно все я был готов услышать и увидеть, но только не распевающего ирландские песенки 68‑летнего Азимова! Кажется, при необходимости он и сплясал бы…

Конферансье, профессиональный «трепач» на эстраде (которых в этой стране называют очень уважительно «шоумэнами»?). Да нет же. Вполне серьезный человек. В прошлом – профессор биохимии, а в настоящее время – крупнейший писатель‑фантаст и популяризатор науки, председатель американской Ассоциации гуманистов, автор сотен книг и почетный редактор научно‑фантастического журнала его имени.

И вправду, когда же он все это успевает? Один (у Айзека Азимова нет даже литагента – говорят, не доверяет он им, сам предпочитает вести дела).

Конечно, работоспособность у него феноменальная. Но одного этого было бы недостаточно в мире, где и другим в общем лениться не приходится и каждый – специалист в своей области. Но именно в своей, какой‑то одной, от силы в двух. Чем Азимов поистине уникален – так это своей разносторонностью. Он словно внутренне собирается, как боксер перед боем, пытаясь охватить все. Бросая вызов веку узкой специализации и пресловутой информационной лавины, которая, говорят, скоро нас всех накроет.

Айзек Азимов принципиально настроен на то, чтобы знать все. И написать об этом так, чтобы прочли миллионы – на меньшее не согласен. Подобные желания, возможно, посещали многих, но удается реализовать их считанным единицам, и Айзек Азимов из числа этих счастливчиков.

Скоро он отпразднует – отпразднует, ни секунды не сомневаюсь в этом! – редкий юбилей для литератора: свою четырехсотую книгу. Причем ведь не какой‑нибудь поставщик бульварного чтива, не литературный поденщик… «Энциклопедией интеллигентного человека» названа одна из серий азимовских научно‑популярных книг, и название это вполне подходит ко всему творчеству писателя в целом.

Космология, астрофизика и физика микромира, математика, химия, биология и биохимия, история, литературоведение, футурология, энергетика, медицина, кибернетика, общие вопросы техники, лингвистика, психология, антропология, языкознание… Даже популярные путеводители по миру Шекспира и Библии (последняя книга сейчас лежит перед вами).

И нет книги в этом бесконечном собрании сочинений Азимова, за которую автору пришлось бы краснеть. Есть более яркие, есть менее, но ни одной ошибочной, мистифицирующей, пустой, отставшей безнадежно от времени. Ни одной, наконец, халтурной. Не все они несут на себе печать совершенства, но и читатель, глядя на фирменную марку «Сделано Азимовым», обычно не остается разочарован. Все будет надежно, компетентно, познавательно, интересно.

Между тем ранние годы жизни совсем не давали оснований говорить о будущем вундеркинде…

Новогодние праздники 1920 года для небогатого мельника Озимова из еврейского местечка Петровичи, что под Смоленском, прошли на редкость нервозно: в семье ждали первенца. Наконец на второй день нового года родился мальчик, которому дали имя Исаак.

Потом, когда его, трехлетнего, вместе с только что родившейся сестрой Марсией, родители повезли с собой в далекую, загадочно звучащую Америку, имя и фамилию чиновники из иммиграционной службы самовольно поменяли. «Исаак» стали произносить на английский лад, вместо же ничего не говорящего корня «озим» (от озимых, вспоминал потом писатель) придумали более, по их мнению, благозвучное: Асимов. И только с середины 60‑х годов и поныне он известен на своей родине как Айзек Азимов.

Долгое время – сначала с понятной настороженностью, впоследствии из чисто профессионального любопытства – наши журналисты все пытались вызнать обстоятельства отъезда семейства Озимовых в Соединенные Штаты. Никакой «политической» подоплеки тут нет: писатель вспоминает, что позвали его отца в Америку родственники, которые осели там давно и немало преуспели. А если честно, то в Америку погнал страшный голод, поразивший в тот год Россию.

Россию Айзек Азимов помнит плохо, а русского языка, как я выяснил, не знает вовсе. Жизнь его началась фактически в Нью‑Йорке, и этот город определил все дальнейшие этапы его биографии. Недаром на фоне почти тотальной нелюбви американцев к Нью‑Йорку («делать деньги, развлекаться‑да, но жить!..») Айзек Азимов сохранил к нему поистине детскую привязанность.

Он и сейчас в Нью‑Йорке чувствует себя прекрасно. Живет на 31‑м этаже в престижном районе западнее Центрального парка и редко куда выезжает. Летать на самолете не может совсем: у фантаста, легко переносящегося в воображении от галактики к галактике, самая прозаическая боязнь высоты…

Отец богачом в Америке не стал. Сказать по правде, он и в России был не мельником, а лишь счетоводом‑бухгалтером на мельнице, принадлежавшей деду Айзека. Плохое знание английского поставило крест на мечтах о работе в Америке по специальности, и отец будущего писателя прикупил, не долго думая, по дешевке подвернувшуюся бакалейную лавку в Бруклине.

Мальчику скорее всего было суждено унаследовать ее. Однако папа Азимов рассудил, что при наличии приличного образования из парня может выйти больший толк, чем если он встанет за прилавок. Тем более что Айзеку учение давалось легко, учился он играючи.

Первоначально семья грезила медицинской карьерой для сына. Но по окончании средней школы Айзек Азимов не смог поступить на медицинский факультет – да и то, как оказалось, к лучшему: он не выносил вида крови… Поступил он в Колумбийский университет – на отделение химии.

Далее биография будущего писателя скудна на драматические повороты и какие‑то особо эффектные коллизии. Она почти вся сводится к проштудированным книгам, сданным экзаменам, выслушанным урокам. Чтобы закончить с этой – научной – составляющей феномена по имени Айзек Азимов и одновременно подвести ей итог, достаточно отметить вершины его научной карьеры. Такой вершиной была профессура в знаменитой Бостонской медицинской школе, входящей в состав университета Кембриджа. А закончилась эта деятельность в 1958 году, когда молодой преуспевающий профессор‑биохимик неожиданно и бесповоротно расстался с научной деятельностью (лекции он читал еще несколько лет).

Его влекло другое. Страсть, охватившая еще в подростковом возрасте, постепенно заполнила все его существо. Литература, естественное для таких натур, как он, нутряное желание писать. Последующие десятилетия показали, что он сам в себе не ошибся.

Причем не всякая литература, а фантастика. Ею в ту пору в Америке не заразиться было трудно.

Мало того что действительность во времена продолжающейся Великой депрессии (кризиса, вызванного крахом биржи в 1929 году) настраивала читающих на поиск литературы увлекательной – отвлекательной. Довоенные десятилетия ознаменовались еще и ростом числа специализированных журналов научной фантастики, где именно такая литература в большинстве своем и печаталась.

После того как в апреле 1926 года вышел первый такой журнал – "Эмейзинг сториз" («Удивительные истории»), основанный предприимчивым выходцем из Люксембурга Хьюго Гернсбеком, журнальный «бум» достиг пика к 40‑м годам. Для многих нынешних классиков этой литературы в Америке журналы той поры были колыбелью, родительским домом, школьным классом и студенческой скамьей в одном лице. Среди окончивших «журнальные университеты» был и молодой ученый Айзек Азимов.

Дебютировал он – или, как в Америке говорят, продал свой первый рассказ – в 1939 году. А открыл новое дарование человек, которому только в том году удалось это сделать неоднократно – и добрые десятки раз в жизни открывать таланты, – редактор журнала «Эстаундинг сайнс фикшн» легендарный Джон Кэмпбелл, тиран и почти обожествленный учитель‑гуру целого поколения в американской фантастике, вспоминающего теперь те далекие годы кэмпбелловской муштры с ностальгией.

Насчет «муштры» сказано, наверное, чересчур сильно. Но энергичный, деятельный, имеющий свои идеи редактор (сам начинал как писатель‑фантаст) с молодыми действительно мало церемонился. Он всем давал возможность печататься – всем, в ком смог разглядеть хотя бы частицу таланта (как он его сам понимал, разумеется). Но вот сказать, что беспрепятственно давал писать обо всем, явно не соответствует истине.

Среди многих неписаных, но строго очерченных «табу» Кэмпбелла была и религия. Не то чтобы редактор «Эстаундинг» сам был верующим человеком, скорее наоборот, здоровый американский прагматизм вряд ли оставлял в его голове место для чего‑то «эдакого». Но Кэмпбелл считал, что в научной фантастике фривольничать с религией недопустимо – и точка. А то, что он считал, было законом.

Следует ли из этого, что в творчестве одного из самых примерных учеников Кэмпбелла искать какие‑то религиозные мотивы попросту бессмысленно? Как сказать.

Во‑первых, Азимов‑фантаст не боялся идти против учителя и иногда впрямую касался «запретных» тем (как, впрочем, и другие «птенцы» Кэмпбелла – Роберт Хайнлайн, Лестер дель Рей, Альфред Бестер, Теодор Старджон, Клиффорд Саймак). А кроме того, многие произведения Азимова, формально не заходящие на заповедную территорию, поднимали вопросы, которые неминуемо заинтересовали бы и верующих и атеистов.

Не буду касаться всех примеров, остановлюсь лишь на одном. Это хорошо всем известный цикл рассказов «Я, робот» (а также примыкающие к нему сборник «Остальное о роботах» и дилогия о роботе‑криминалисте Дэниэле Оливау – романы «Стальные пещеры» и «Обнаженное солнце»).

Человек педантичный и организованный, молодой Азимов предпринял попытку систематизации «эмпирического материала», собранного писателями‑предшественниками: Мэри Шелли, Густавом Мейринком, Карелом Чапеком. Те пугали читателя возможным бунтом искусственного существа, обращенным против его создателя (вот оно, слово!). Для ученого Азимова логичнее было предположить, что прежде чем создавать жизнь, ее следует соответственным образом запрограммировать, придумать ей правила поведения.

Впервые в литературе возникали образы роботов этичных – слуг, друзей и верных помощников человека. Знаменитые азимовские «Три закона роботехники», которые всякий уважающий себя читатель фантастики должен бы вызубрить наизусть, – что это, как не «подстриженные» десять Моисеевых заповедей?

И точно так же, как с нравственным императивом христианской религии, технократичные Законы Азимова порождали гораздо больше проблем, чем смогли разрешить.

Потому что если разум – то, значит, непрограммируемый, несмотря ни на какие благородные пожелания «программистов». Значит, принимающий конкретные решения в ситуации выбора, сам определяющий для себя модель поведения и сам себя судящий (вот где вторгается нравственность) за совершенный поступок. Верить, что искусственный разум, как и разум наш собственный, будет довольствоваться шпаргалками, пригодными на все случаи жизни, что они, эти подсказки, ему помогут, – иллюзия.

Жизнь куда богаче и сложнее, она подкидывает нам нравственные ситуации, и не снившиеся всем без исключения претендентам на авторство «идеального» морального кодекса. Разумеется, все это касается человека – для машины какой угодно сложности создать вполне надежную программу теоретически труда не составляет.

А роботы Азимова – это модель идеальных в нравственном отношении людей, а не машин. Ну действительно, вслушаемся в эти чеканные логические формулировки…

1. Не причинять зло человеку и не допускать своим бездействием, чтобы ему было причинено зло.

2. Выполнять все, о чем тебя попросят, если только это не противоречит пункту 1.

3. Заботиться о собственной безопасности, если только это не противоречит пунктам 1 и 2.

Я намеренно вольно пересказываю азимовские три закона, не изменив их сути, чтобы дать читателю почувствовать, насколько же они не для роботов. Для нас, людей, все это писано…

Благородство нравственных помыслов молодого фантаста, задумавшего дать новую, основанную на науке мораль окончательно изверившемуся человечеству, понятно. Но и до научно‑технической революции, и, вероятно, долго после – все равно останутся парадоксы, непредвиденные ситуации, чреватые психологическими «сшибками», когда кажущийся идеальным железный логический каркас Азимова обернется для реального человека каркасом попросту железным. Иначе говоря, клеткой.

Если кто‑то этого не понимает, советую еще раз – именно под таким углом зрения – перечитать сборник «Я, робот».

И в знаменитой (пока, увы, не переведенной на русский язык) трилогии «Основание» мы встретим мотивы, темы, которые впору обсуждать на семинарах теологов. Попытка интеллектуальной элиты (Азимов называет их «психоисториками») просчитать с математической точностью курс для человеческой цивилизации на тысячелетия вперед и связанные с этим неизбежные отклонения от этого курса… Что это, как не отголосок, преломление другого амбициозного «проекта», столь часто цитируемого в мировой культуре, можно сказать, основополагающего? Если относиться к научно‑фантастической литературе серьезно, смотреть на это поле мысленных экспериментов достаточно широко, то вот, пожалуйста, образец фантастики, поднимающей религиозные вопросы.

Мне кажется не случайным, что спустя 30 лет, в начале 80‑х, Айзек Азимов вновь вернулся к сюжетам, волновавшим его в молодости. Я имею в виду возобновленные серии «Основание» и про робота Дэниэла. Два направления азимовского творчества даже слились в самых последних книгах, ибо, как мне кажется, они были направлением единым, цельным изначально. Не так уж и безразличны для автора, технократа‑атеиста, все эти сюжеты «от лукавого» – творец, его создание и последующий их конфликт…

Впрочем, об атеизме Азимова имеет смысл поговорить особо. Ведь перед читателем сейчас лежит книга, в которой Айзек Азимов смело, открыто и обстоятельно вторгся в заповедные территории, принадлежащие религии.

Мировоззрение Азимова ни для кого из его читателей тайны не составляет. Писатель сам горячо и охотно декларировал свои взгляды, а к натурам путаным, мечущимся и безответственным его никак не отнесешь. В Азимове, вероятно, еще с поры занятия наукой крепко застряло это – для кого‑то занудное – правило: декларировал – следуй сказанному.

Говоря коротко, Айзек Азимов ни в каких богов, похоже, не верит. Написал «похоже», ибо в столь деликатном вопросе, как и в подлинном судопроизводстве, собственные признания «обвиняемого» – еще не доказательство. Впрочем, думаю, высказываниям Азимова на сей счет можно доверять вполне. Уж очень не вписываются в образ рационалиста до мозга костей различные «метафизические» блуждания духа, поиски Изначального Смысла бытия и его Абсолютной Сути…

Айзек Азимов, по‑видимому, тяготеет в своих философских пристрастиях к позитивизму, что типично для многих интеллектуалов‑технократов, взращенных современной западной культурой. Азимов‑философ вообще чрезвычайно сдержан, взвешен и хладнокровен (порой мутит воду Азимов‑художник, и тогда появляются разные «сомнительные» рассказики о машине‑творце, о конце света, о бессмертной душе робота или еще что‑нибудь в том же духе). Он всецело доверяет опытным фактам науки, научным теориям и научной методологии поиска истины. Все, что «вне», как бы автоматически отбрасывается, исключается из рассмотрения.

Да, вполне может быть, что «там чудеса, там леший бродит», но пусть этим занимаются философы и теологи. Наука изучает другое, все то, что поддается ее методам изучения.

Разумеется, Азимов достаточно образован и культурен, чтобы в свою очередь не обожествлять… самое науку. Что такое парадигмы (общепринятые – до поры до времени – аксиомы науки) и как иногда их слом приводит к научным революциям, писатель сам не раз увлекательно и заинтересованно рассказывал на страницах своих книг. Но он в то же время категорически против каких бы то ни было спекуляций на ниве науки, какой бы революционностью и нетрадиционностью они ни прикрывались.

С многочисленными «неортодоксальными мыслителями» (обычно, кстати, упирающих на первое слово, в этом сочетании, нежели на второе) Азимов долгие годы ведет упорную, изнурительную и непримиримую полемику. Хотя сам постоянно бомбардирует читателей идеями, весьма далекими от ортодоксии. Что же получается: сам грешит, а другим не дает?

Не совсем так. Чтобы прояснить его позицию в мировоззренческих спорах, приведу один только пример: азимовское деление всех «нетрадиционалистов» на эндоеретиков и экзоеретиков. Как в науке, так и вне ее.

Кто такие эндоеретики? Это ниспровергатели основ, так сказать, изнутри. Выходцы из самой науки или «пришлые», но, как минимум, умеющие излагать свои дерзкие проекты и идеи на общепринятом языке науки, глубоко изучившие, прежде чем ниспровергать, все накопленное предшественниками. Эндоеретикам также достается от коллег, бывает, против них применяют недозволенные методы ведения «полемики» (травля через прессу, коллективный заслон «неугодным» публикациям, разгром диссертаций и тому подобное). Но, как правило, с ними спорят в лабораториях и на кафедрах, на симпозиумах и в научных журналах. И если и не соглашаются с выводами, результатами, то, во всяком случае, понимают, что они хотят сказать.

Примеры? Сколько угодно. Коперник, Дарвин, Маркс, Фрейд, Циолковский, Эйнштейн… сотни фамилий. Подтверждающих, кстати, что к миру науки правило «один не может идти в ногу, а вся рота – не в ногу» вряд ли применимо. Бывает, что и один убеждает всех. А теперь – об экзоеретиках. Они тоже бомбардируют научное сообщество своими безумными идеями и проектами, чаще всего ссылаясь на тех самых знаменитых «эндо». И также сталкиваются с научной мафией, с отписками, консерватизмом и заботой единственно о научных креслах.

Что же их отличает от эндоеретиков? «Экзо» тоже гордо считают себя временно не признанными, недооцененными, обогнавшими свое время. Только вряд ли они когда‑нибудь дождутся подходящих времен. Потому что они раздраженно колотятся в двери Храма Науки, не удосужившись познакомиться – хотя бы приличия ради – с царящим там уставом, не изучив языка, на котором говорят ученые мужи. И чаще всего изначально снедаемы подозрениями в отношении всех деятелей науки: составили, мол, заговор с целью непризнания его, экзоеретика, гениальных идей.

Не случайно для них рано или поздно любимым плацдармом становятся научно‑популярные (а не научные) журналы, газеты, всевозможные политические трибуны. Часто властям они импонируют, так как, взывая к неспециалистам, обещают сразу быстрое и окончательное решение всех стоящих перед обществом проблем.

Грустно, но приходится сделать оговорку. Иногда их время все‑таки наступает. Правда, об этом периоде обычно говорят как о времени упадка или разгрома истинной науки…

Азимов приводит и примеры экзоеретиков. Создатель «ледяной космологии» Ганс Гербигер, другой безумный «космогонист» – Иммануил Великовский, более знакомый нашему читателю Лысенко, прославившийся в последние десятилетия Эрих фон Дэникен, все создатели «вечного двигателя», все энтузиасты «теории полой Земли», все «пирамидологи» и по крайней мере большинство тех, кто занят поисками НЛО и следов «пришельцев».

Может быть, кого‑то из них обидит соседство с Лысенко или автором «арийской физики» Гербигером. Но Айзек Азимов не собирался навешивать политические ярлыки, кого‑либо обвинять. Он объединяет экзоеретиков не по методам атаки на «официальную» науку, не по методам захвата командных постов (Гербигеру и Лысенко повезло, ибо они получили карт‑бланш из рук властей; другие, напротив, сами подвергались травле), а по принципу построения их собственного здания веры.

Этих основополагающих принципов «экзоереси» несколько. Невежество (как правило, принципиальное), эклектика и сумбур, быстрое переключение с одного на другое, как только прежний аргумент бесповоротно разбит наукой, некритический подход к отбору фактов, демагогия и стремление потрясти обывателя…

Как бы читатель ни отнесся к этой классификации Айзека Азимова, над ней стоит задуматься.

Я привел ее здесь, в предисловии к книге «В начале», просто как дополнительный штрих к портрету Азимова‑мыслителя и полемиста. Книга же, которую вы сейчас прочтете, написана внешне спокойно и подчеркнуто миролюбиво по отношению к оппоненту.

Потому что в ней речь идет не о споре с еретической точкой зрения («эндо» или «экзо»– неважно) в науке, а с некой системой фактов, аргументов и стоящих за ними теоретических принципов, к науке, вообще говоря, отношения не имеющих.

И тем не менее имеющих с ней точку соприкосновения.

Перед вами – книга о Библии. Не о всей, а только о первой библейской ветхозаветной книге Бытие. И тоже не о всей, а лишь о первых ее 11 главах.

Именно они рассказывают о том, что хотя бы в принципе поддается проверке наукой. А если и не поддается, то хоть о событиях, упоминаемых в этих главах, можно дискутировать.

Все последующие страницы этого гигантского литературного памятника (как считают те, кто не верит в бога), или божьего откровения (как думают те, кто верит), посвящены, как замечает Азимов, «истории Авраама и его потомков». То есть событиям историческим, затрагивающим, может быть, какие‑то частные факты этнографии, языкознания, психологии, других гуманитарных наук…

Азимова, в этой книге выступающего от имени всех наук, интересует, что было в начале. В начале мира, в начале жизни на Земле, в начале человечества. Что по сему поводу говорят первые, «естественнонаучные» главы книги Бытие. И что им на это возражают, и всегда ли возражают, ученые.

Наверное, есть более обстоятельные, более яркие и интересные ответы специалистов конкретных наук (физиков, биологов, антропологов, лингвистов и многих других) на «версию» священного писания. Но уникальность азимовской книги в ее универсальности. В ней вкратце изложены точки зрения всех наук.

Азимов не был бы Азимовым, если бы не попытался разом ответить за всех. Не думаю, что много сейчас найдется живущих авторов, способных бросить ему в этом вызов.

Книга, как мне представляется, значительна еще и потому, что обращена ко всем читателям – и атеистам и верующим. Были, разумеется, и другие толкования, интерпретации (а в определенные периоды – и разгромные «разоблачения») Библии, но, по‑моему, никто еще не делал это столь пунктуально, легко и доступно. Книгу с интересом прочтет даже читатель, имеющий минимум знаний, и о самой Библии знающий понаслышке. А ведь как часто и к нему апеллировали многие авторы, «громившие» Библию со страниц своих сочинений! Но и читатель искушенный, не сомневаюсь, отыщет для себя что‑то новое, ранее неизвестное.

Ибо нельзя же в совершенстве разбираться во всех науках, точку зрения которых представил Айзек Азимов. Для этого надо быть, как минимум, Азимовым…

Читатель‑верующий, конечно, вряд ли примет сторону автора книги (а она, при всем внешнем «объективизме», разумеется, присутствует). Но, как мне кажется, должен будет отметить про себя и меру корректности в споре, спокойствие и миролюбие Азимова, его уважительное отношение к оппонентам. И его честность: когда он говорит об известном на сегодняшний день науке, то не стесняется назвать вещи своими именами; когда о неясном, недопонятом или вовсе загадочном – тоже рассказывает все, как есть. Если считает, что в каком‑то конкретном вопросе древние авторы Библии не ошиблись, публично отдает им в том должное.

Он не ставит себе задачи громить и язвительно высмеивать. Он просто подробно – глава за главой, стих за стихом, слово за словом – комментирует. Сообщает полезную информацию, не замалчивает и не искажает точки зрения противоположной стороны, давая возможность мыслящему читателю подумать самому. И самому прийти к выводам.

На обложке одного из английских изданий книги Азимова помещен рекламный подзаголовок:

«Наука встречает религию». Какой‑то смысл в том подзаголовке есть. Действительно, на страницах книги, которая перед вами, происходит если и не умильное лобызание, то по крайней мере открытая, дружелюбная и корректная встреча двух извечных спорщиков…

Азимов далек от мысли заигрывать с какой‑либо из сторон. Он не старается понравиться читателю россыпью эффектных парадоксов или словесных ухищрений. Книга написана языком простым, если не сказать– упрощенным. Автору хочется, чтобы его информация дошла до читателя по возможности в концентрированном виде (нельзя же из комментария делать многотомную энциклопедию), неискаженной, выверенной и легко усваиваемой. Отсюда и метод комментирования – все нуждающиеся в объяснениях места книги Бытие снабжены цифрами, и к каждой цифре приложен азимовский текст – той длины и насыщенности, каких, по мнению автора книги, комментируемое слово или фрагмент заслуживают.

Как истинный ученый, Азимов не вступает в спор с оппонентом, не приведя целиком его тезисов. Все одиннадцать глав книги Бытие – до строительства Вавилонской башни – слово в слово, знак в знак вы тоже найдете в этом труде Азимова. Труде – несмотря на внешнюю легкость и даже местами кажущуюся легковесность изложения…

Впрочем, далее я могу считать свою задачу выполненной. Автора и отчасти книгу я вам представил, теперь слово за Азимовым.

Однако, прежде чем вы начнете чтение, полезно, на мой взгляд, ознакомиться с некоторыми сведениями, которые Азимов в своей книге изложил чересчур фрагментарно и бегло.

Согласно современным научным представлениям, книга Бытие, входящая в так называемое Пятикнижие Моисеево, имеет два источника. Один из них получил в библиистике наименование «Яхвист» – по собственному имени бога (в литературе он обозначается символом J, начальной буквой имени Jahwe) – и датируется обычно началом I тысячелетия до нашей эры. Второй источник – "Жреческий кодекс" (обозначается символом Р, от немецкого слова Priestercodex). Его составление относят ко времени вавилонского плена (597–539 до нашей эры) и возвращения из него. Благодаря труду неизвестного редактора «Жреческий кодекс» был соединен с «Яхвистом».

Второе, о чем хотелось бы сообщить читателю, – это самые основные сведения по истории публикации Библии на английском языке (в нашем переводе книги Азимова библейские тексты цитируются по синодальному переводу).

Попытки издать Библию на английском языке предпринимались неоднократно, но только в конце 30‑х годов XVI века встал вопрос об авторизованном (то есть освященном авторитетом церкви) варианте перевода. В 1538 году в Париже начали работу над так называемой «Большой Библией». Завершили ее год спустя, уже в Лондоне.

В 1560 году в Женеве была издана так называемая «Женевская Библия» на английском языке, пользовавшаяся особой популярностью среди пуритан. Это издание было запрещено для церковных богослужений. Восемь лет спустя увидела свет богато иллюстрированная «Епископальная Библия», которая всех устраивала на протяжении почти 36 лет, пока на английский престол не взошел шотландский король Яков (на английский манер – Джеймс) Стюарт, ставший английским королем Яковом I.

Как и положено всем новоиспеченным правителям, он был остро озабочен реформами. Причем в какой угодно области, лишь бы поскорее связать свое имя с чем‑то новым, прогрессивным. Тут очень кстати подвернулась дискуссия английских теологов в Хэмптон‑Корте по поводу правильности существовавшего тогда перевода Библии. Происходило это в январе 1604 года. «Покуда не видно ни одного доброго перевода Библии на английский, – рассудил король, – а существующий никуда не годится, то надлежит смешанной комиссии из представителей враждующих теологических партий сделать перевод новый. Надлежит показать его епископам и лучшим знатокам церкви; после члены Тайного совета дадут свое заключение и, наконец, сам король оценит произведенную работу». Королевское слово сказано– сделано…

Ученые богословы были разбиты на шесть групп и приступили к работе. Среди них были личности действительно замечательные, такие, например, как доктор теологии Эндрюс, впоследствии епископ Винчестерский, знавший еврейский, халдейский, сирийский, греческий, латынь и по крайней мере еще с десяток других языков. Эти специалисты и создали так называемый Авторизованный перевод Библии, которым сегодня пользуются жители англоговорящих стран мира. Как нетрудно догадаться, в историю этот перевод Библии на английский вошел как Библия короля Якова…

Но и после ее появления работа над переводами Библии не закончилась. В 1870 году в тесном взаимодействии с различными «отколовшимися» от англиканской церкви религиозными течениями в Северной Америке английскими специалистами был создан Пересмотренный стандартный вариант Библии, и Азимов в своей книге на него иногда ссылается.

Еще два замечания для читателей. В книге нет оглавления, так как Азимов следует за традиционной разбивкой библейского текста на главы и стихи. Что касается цифр над стихами из Библии, то это номера азимовских комментариев к ним.

Ну вот и все, что требовалось в преамбуле. Я передаю свою эстафету Айзеку Азимову, и он начинает рассказывать вам, что было в начале.

 

Вл. Гаков

 

– Конец работы –

Эта тема принадлежит разделу:

Айзек Азимов. В начале

На сайте allrefs.net читайте: "Айзек Азимов. В начале"

Если Вам нужно дополнительный материал на эту тему, или Вы не нашли то, что искали, рекомендуем воспользоваться поиском по нашей базе работ: Азимов знакомый и неведомый

Что будем делать с полученным материалом:

Если этот материал оказался полезным ля Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях:

Все темы данного раздела:

В начале сотворил Бог небо и землю.
  4. Самая первая фраза Библии утверждает, что у всего сущего когда‑то было начало. Почему бы и нет? Вполне естественно – все известные нам объекты имели свое начало. И

Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою
  (При переводе опущена сноска 11, относящаяся к модальному глаголу «была» при словах «над бездною»; глагол присутствует в Библии короля Якова, но отсутствует в русском варианте Библи

И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы.
  17. Свет и тьма рассматриваются здесь как противоположные и, видимо, равноценные феномены, которые могут быть отделены друг от друга (то есть разделены) для самостоятельного существ

И создал Бог твердь, и отделил воду, которая под твердью, от воды, которая над твердью. И стало так.
  23. Когда бог сказал: «Да будет свет», сразу же возник свет, и все тут. Однако свет – это не материальное тело, и люди не имели ни малейшего представления, как его можно «создать».

И назвал Бог сушу землею, а собрание вод назвал морями. И увидел Бог, что это хорошо.
11. И сказал Бог: да произрастит земля зелень, траву, сеющую семя (по роду и по подобию ее, и) дерево плодовитое, приносящее по роду своему плод, в котором семя его на земле. И стало так.

И да будут они светильниками на тверди небесной, чтобы светить на землю. И стало так.
  32. «Осветительная» функция небесных тел упоминается только вослед «календарной». С нашей точки зрения, их следовало бы поменять местами, но это совершенно не согласуется с внутренн

И управлять днем и ночью, и отделять свет от тьмы. И увидел Бог, что это хорошо.
19. И был вечер, и было утро: день четвертый. 20. И сказал Бог: да произведет вода пресмыкающихся, душу живую; и птицы да полетят над землею, по тверди небесной. (

И создал Бог зверей земных по роду их, и скот по роду его, и всех гадов земных по роду их. И увидел Бог, что это хорошо.
  46. После создания морских и небесных тварей господь принимается за конечную и, с точки зрения человека, самую ответственную часть работы: заселение суши. Испытанная ранее схема усп

И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их.
  54. Из этого стиха явствует, что оба пола возникли на свет одновременно, что не вызывает возражений у науки. Иначе и быть не могло, потому что люди произошли от предшественников, то

Так совершены небо и земля и все воинство их.
  58. Как я уже замечал, книга Бытие составляет один продолжающийся на всем ее протяжении рассказ; разбиение на главы и стихи весьма искусственно, произведено позже и иногда сбивает ч

И совершил Бог к седьмому дню дела Свои, которые Он делал, и почил в день седьмой от всех дел Своих, которые делал.
  60. Можно поспорить, что имели в виду авторы Библии, написав «совершил». В узком толковании это, по‑видимому, просто констатация факта: божий труд полностью закончен, ибо твор

И благословил Бог седьмой день, и освятил его, ибо в оный почил от всех дел Своих, которые Бог творил и созидал.
  62. Освященный седьмой день – это еврейский «шаббат», ныне называемый субботой. Иными словами, в первое воскресенье господь сотворил свет, в понедельник – небеса, во вторни

Вот происхождение неба и земли, при сотворении их, в то время, когда Господь Бог создал землю и небо,
  63. Фраза завершает историю сотворения мира своего рода суммирующей ремаркой. В современной редакции это звучало бы примерно так: «Таковы этапы создания неба и земли». 64.

Но пар поднимался с земли и орошал все лице земли.
  67. Еврейское слово «эйд», переводимое здесь как «пар», – очень редкое, оно встречается в Библии еще лишь раз (Иов. 36: 27). Перевод не очень точный, это может быть и «поток воды»,

И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою.
  68. Раз всюду вода, то она вполне могла быть перемешана с глиной, и тогда человека, по‑видимому, можно было сформировать точно так же, как гончар формует горшок. Действительно

И насадил Господь Бог рай в Едеме на востоке, и поместил там человека, которого создал.
  71. Судя по «Яхвисту», бог только после сотворения человека приступил к созданию удобной для него среды. В частности, он сотворил для человека пищу – в виде растительности.

И произрастил Господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи, и дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла.
  74. Очевидно, Сад – или Рай – был задуман таким образом, чтобы содержать все необходимое для удовлетворения нужд и желаний человека, и впоследствии он стал восприниматься как идилли

И золото той земли хорошее; там бдолах и камень оникс.
  83. Мы не знаем, что такое «бдолах». Наиболее распространена точка зрения, что это какой‑то род ароматической камеди. Еще только в одном месте в Библии встречается бд

И взял Господь Бог человека, (которого создал) и поселил его в саду Едемском, чтобы возделывать его и хранить его.
  89. «Возделывать его и хранить его» означает культивировать сад, а эта задача, как подтвердит любой садовник или садовод, требует значительных усилий и неустанной заботы. Однако соз

А от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь.
  90. Наложение запрета – типичный фольклорный мотив и самый простой способ указать на присутствие зла. Люди не очень охотно допускают, что обрушившимся на них злом они обязаны тому с

И нарек человек имена всем скотам и птицам небесным и всем зверям полевым; но для человека не нашлось помощника, подобного ему.
  98. Если окончание стиха понимать таким образом, что среди всех животных, обитающих на суше и в воздухе, не нашлось ни одного, пригодного на роль партнера для человека, то в этом то

И навел Господь Бог на человека крепкий сон; и, когда он уснул, взял одно из ребр его, и закрыл то место плотию.
  99. Этот стих интересно перекликается с историей науки. Когда в середине XIX века была впервые применена анестезия, кое‑кто посчитал, что новый метод, призванный уменьшить бол

И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привел ее к человеку.
  100. Создавая партнера для Адама, бог формирует его не просто как другого мужчину, но как мужчину видоизмененного, сиречь женщину. Этот стих восходит к истории создания пол

Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут (два) одна плоть.
  103. Из этого стиха можно сделать вывод, что моногамия – это естественное и изначальное свойство человечества. В конце концов, речь идет о «жене», а не о «женах». В принцип

И были оба наги, Адам и жена его, и не стыдились.
  104. Человек – единственное животное, которое умышленно покрывает свое тело посторонними материалами по причинам, которые мы называем «стыдливостью». Иные животные могут покрывать с

Только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть.
  111. Как видно, женщина здесь преувеличивает и искажает инструкции бога. Бог наложил запрет только на поедание плодов и ни словом не обмолвился о прикосновении к ним. Некот

Но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло.
  113. Здесь опять звучит отдаленное эхо эпоса о Гильгамеше. Один из персонажей эпоса носит имя Энкиду; это дикий человек, которого Гильгамеш должен приручить. Для данной цели Гильгам

И услышали голос Господа Бога, ходящего в раю во время прохлады дня; и скрылся Адам и жена его от лица Господа Бога между деревьями рая.
9. И воззвал Господь Бог к Адаму и сказал ему: (Адам) где ты? 10. Он сказал: голос Твой я услышал в раю, и убоялся, потому что я наг, и скрылся.

И вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем ее; оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту.
  120. Судя по всему, большинство людей испытывает страх перед змеями. Я лично полагаю, что мы настолько привыкли видеть млекопитающих и птиц на деревьях, в воздухе или, по крайней ме

Терния и волчцы произрастит она тебе; и будешь питаться полевою травою;
  125. Несмотря на изменившиеся условия жизни, люди по‑прежнему придерживались вегетарианской диеты. Очевидно, это тоже было частью наказания: хотя возделывание земли – довольно

В поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься.
  126. Перед нами концепция круговорота веществ в природе. Мы едим растения и животных и превращаем их ткани в наши собственные. Затем мы умираем и разлагаемся, и теперь уже наши ткан

И сделал Господь Бог Адаму и жене его одежды кожаные и одел их.
  129. Еще одна примитивная деталь этой истории: воображение рисует бога, который сшивает шкуры животных, становясь, таким образом, – плюс к горшечнику – еще и портным. Хуже того: пол

И изгнал Адама, и поставил на востоке у сада Едемского Херувима и пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни.
  133. Существа, охранявшие вход в рай, именовались «херувами» («керубами»). «Херув» – это форма единственного числа. В еврейском языке множественное число образуется добавлением суфф

И еще родила брата его, Авеля. И был Авель пастырь овец, а Каин был земледелец.
  139. Этимология имени Авель (Хебель или Хевель по‑еврейски) осталась непроясненной. Созвучное еврейское слово обозначает буквально «ничто», и обычно предполагают, что это прям

Спустя несколько времени, Каин принес от плодов земли дар Господу,
  142. Библия приводит первый пример ритуального жертвоприношения. Английское слово «sacrifice» («жертва») происходит от латинского «освятить» – иначе говоря, отложить что‑то сп

А на Каина и на дар его не призрел. Каин сильно огорчился, и поникло лице его.
  144. В Библии ничего не сказано о том, почему именно Авелев дар господь принял, а Каина – отверг; не оставлено никаких описаний, в чем именно эта «дискриминация» выражалась. Поздние

Когда ты будешь возделывать землю, она не станет более давать силы своей для тебя; ты будешь изгнанником и скитальцем на земле.
  148. Очевидно, это тоже весьма древний обычай, прямо вытекающий из наших предшествующих рассуждений. И упоминание о скитальце – кочевнике, иными словами – чрезвычайно важно.

И пошел Каин от лица Господня и поселился в земле Нод, на восток от Едема.
  151. Никто сейчас не в состоянии установить, что это была за страна. По‑еврейски слово означает буквально «скитание», так что фраза «Каин… поселился в земле Нод» может оказать

У Еноха родился Ирад (Гаидад); Ирад родил Мехиаеля (Малелеила); Мехиаель родил Мафусала; Мафусал родил Ламеха.
  155. Авторы библейских книг проявляли пристальный интерес к генеалогии персонажей. Причин, в основном, было три. Во‑первых, семейные связи любого уровня чрезвычайно в

Цилла также родила Тувалкаина (Фовела), который был ковачом всех орудий из меди и железа. И сестра Тувалкаина Ноема.
  159. Упоминание имени Тувалкаина лишь усиливает наше подозрение насчет некоей второй версии. В легенде, уже сообщенной в начале этой главы, тоже было два брата – скотовод Авель и зе

Если за Каина отмстится всемеро, то за Ламеха в семьдесят раз всемеро.
  165. Кажется, Ламех ликует по поводу своей победы. Можно даже отыскать указание на то, что она представляется ему событием куда более значительным, нежели совершенное Каином убийств

Дней Адама по рождении им Сифа было восемьсот (700) лет, и родил он сынов и дочерей.
  176. Если Адам производил на свет детей так же часто, как это делают сейчас, и если все восемьсот лет он был способен выполнять эту благородную задачу, то легко подсчитать приблизит

Всех же дней жизни Адамовой было девятьсот тридцать лет; и он умер.
  177. Согласно «Жреческому кодексу», Адам и его потомки, по крайней мере те из них, что поименованы в этой главе, были долгожителями. Причем их воистину долголетие не шло ни в какое

Всех же дней Еноха было триста шестьдесят пять лет.
  184. Продолжительность жизни Еноха – 365 лет – очень коротка по сравнению с другими персонажами этой главы; фактически она составляет менее половины любого из указанных сроков жизне

И ходил Енох пред Богом; и не стало его, потому что Бог взял его.
  185. В отличие от всех других персонажей главы, о которых произнесено лапидарное «и он умер», Еноху явно сделано исключение. В более пространной фразе «и не стало его, потому что Бо

Ламех жил сто восемьдесят два (188) года и родил сына,
29. и нарек ему имя: Ной, сказав: он утешит нас в работе нашей и в трудах рук наших при возделывании земли, которую проклял Господь (Бог).   188. «Ной» по

Всех же дней Ламеха было семьсот семьдесят семь (753) лет; и он умер.
  190. Жизнь Ламеха также очень коротка по меркам «того времени» (об этом дает представление комментируемая глава). Единственная добавочная информация, которой мы располагаем, – это с

Тогда сыны Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их себе в жены, какую кто избрал.
  192. В этом месте текст «Жреческого кодекса» прерывается на целых 8 стихов. Опять вторгается линия «Яхвиста», оборванная, как мы помним, на героической песне о Ламехе. Редакторы Биб

И раскаялся Господь, что создал человека на земле, и восскорбел в сердце Своем.
  197. Слово «раскаялся» наводит на мысль, будто бог осознал какую‑то свою ошибку. Пересмотренный стандартный текст Библии дает вместо этого «повинился, пожалел» – это больше со

Ной же обрел благодать пред очами Господа (Бога).
  199. Тем, что вышеизложенный план не был последовательно приведен в действие, все мы обязаны одному‑единственному человеку – Ною, обретшему божье расположение. Теперь уже эксп

И воззрел (Господь) Бог на землю, и вот, она растленна, ибо всякая плоть извратила путь свой на земле.
13. И сказал (Господь) Бог Ною: конец всякой плоти пришел пред лице Мое, ибо земля наполнилась от них злодеяниями; и вот, Я истреблю их с земли.   202. В тре

Сделай себе ковчег из дерева гофер; отделения сделай в ковчеге и осмоли его смолою внутри и снаружи.
  204. Еврейское слово, переведенное здесь как «ковчег», – это «тевах», означающее сундук или ящик. Английское слово «ark» (ковчег) происходит от латинского глагола «заключать».

И сделай отверстие в ковчеге, и в локоть сведи его вверху, и дверь в ковчег сделай с боку его; устрой в нем нижнее, второе и третье (жилье).
  207. Одного‑единственного окна (так в оригинале) на огромное судно, предназначенное, как мы вскоре убедимся, для перевозки множества животных, явно недостаточно. Однако Пересм

И всякого скота чистого возьми по семи, мужеского пола и женского, а из скота нечистого по два, мужеского пола и женского;
  216. Первое и совершенно неожиданное упоминание «чистых» животных – и полное отсутствие каких бы то ни было объяснений, что это такое. В общем, ясно, что речь идет о тех представите

Ной же был шестисот лет, как потоп водный пришел на землю.
  223. Этот стих заимствован из «Жреческого кодекса» и прямо продолжает ранее оборванную (Быт. 5:22) фразу. Снова мы сталкиваемся со скрупулезным перечислением возрастов перс

И усилилась вода на земле чрезвычайно, так что покрылись все высокие горы, какие есть под всем небом;
  232. Если предположить, что наводнение действительно случилось на территории Двуречья, легко себе представить эту картину буквально – вода покрывает «все высокие горы». Долина рек Т

На пятнадцать локтей поднялась над ними вода, и покрылись (все высокие) горы.
  233. Пятнадцать локтей составляют приблизительно 22 фута, или менее 7 метров. Смешно думать, что в этом случае вода покроет не то чтобы горы, а даже низенькие холмы. Однако в Библии

Все, что имело дыхание духа жизни в ноздрях своих на суше, умерло.
  234. Ясное указание на то, что океанскую живность потоп никак не затронул. Вообще‑то это ужасная смерть – в волнах разбушевавшейся стихии, и бесстрастность библейских

Вода же усиливалась на земле сто пятьдесят дней.
  236. В «Яхвисте» говорится о 40 днях и 40 ночах, здесь же мы встречаем новое число: 150 суток. С целью примирить обе версии некоторые комментаторы предполагают следующее: дождь шел

И закрылись источники бездны и окна небесные, и перестал дождь с неба.
  238. Два предыдущих стиха взяты из «Жреческого кодекса». Из них следует, что дождь продолжался 150 дней и что в течение этого времени шло обратное движение от порядка к хаосу – до т

И остановился ковчег в седьмом месяце, в семнадцатый день месяца, на горах Араратских.
  242. Дождь начался в семнадцатый день второго месяца, таким образом, к тому времени, как ковчег остановился, прошло ровно пять лунных месяцев. Это примерно 147,5 суток – грубо говор

Вода постоянно убывала до десятого месяца; в первый день десятого месяца показались верхи гор.
  244. То есть, спустя 218 суток после начала потопа и спустя 68 суток после того, как вода стала убывать. 245. В предыдущем стихе утверждается, что ковчег остановился «на го

Голубь возвратился к нему в вечернее время, и вот, свежий масличный лист во рту у него, и Ной узнал, что вода сошла с земли.
  249. Маслина – древний символ мира. Нужны годы тщательного ухода за этими деревьями, прежде чем они начнут приносить желанные плоды. Таким образом, цветущая роща масличных деревьев

И во втором месяце, к двадцать седьмому дню месяца, земля высохла.
  254. Перед нами два стиха, стоящих рядом. И тот и другой утверждают, что земля высохла, но первый датирует это началом года, а из второго следует, что влага испарилась почти три мес

И устроил Ной жертвенник Господу; и взял из всякого скота чистого и из всех птиц чистых и принес во всесожжение на жертвеннике
  255. Данный стих снова переключает нас на «Яхвист»: как раз предвидя именно эту жертву, «Яхвист» описывал, что на борт ковчега было взято по семь пар каждого чистого животного. В «Ж

Впредь во все дни земли сеяние и жатва, холод и зной, лето и зима, день и ночь не прекратятся.
  257. Из фразы «впредь во все дни земли» можно сделать вывод, что Земля не была задумана вечной. Если бы это было так, вполне достаточно сказать короче: «Сеяние и жатва, холод и зной

Только плоти с душею ее, с кровью ее, не ешьте;
  261. Невольно напрашивается вывод, что дыхание – это важнейшая характеристика жизни. Тут и сравнение бога с дыханием в отдельных стихах (Быт. 1:2; 8:1), и способ, посредством которо

Я взыщу и вашу кровь, в которой жизнь ваша, взыщу ее от всякого зверя, взыщу также душу человека от руки человека, от руки брата его;
6. кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукою человека: ибо человек создан по образу Божию;   262. Это первый божественный запрет, наложенный

Поставляю завет Мой с вами, что не будет более истреблена всякая плоть водами потопа, и не будет уже потопа на опустошение земли.
  266. Поскольку совершенно очевидно, что люди, вообще говоря, никогда не подчинялись запретам на убийство и употребление в пищу крови, мы можем предположить следующее: начиная с Ноев

Я полагаю радугу Мою в облаке269, чтоб она была знамением (вечного) завета между Мною и между землею.
  269. Этот стих можно истолковать таким образом, что бог – после того как вернул во вселенную, хотя бы частично, хаос на время потопа – теперь задним числом пытается устранить недоде

Сии трое были сыновья Ноевы, и от них населилась вся земля.
  272. Выражение «вся земля» столь же наивно понимать здесь в буквальном смысле, как и в рассказе о потопе. Дальнейшие детали ясно дают понять, что библейские авторы описывал

Ной начал возделывать землю и насадил виноградник;
  273. Обычно считается, что этот стих указывает на Ноя как на первого виноградаря. На самом деле культивирование винограда началось задолго до Ноя, так же как земледелие развилось за

И выпил он вина, и опьянел, и лежал обнаженным в шатре своем.
  274. Традиционно принято считать, что Ной, не подозревавший о действии вина на организм, вошел во вкус и выпил больше, чем следовало. Очень может быть, что в доисторические времена

И увидел Хам, отец Ханаана, наготу отца своего, и выйдя рассказал двум братьям своим.
  276. Снова упоминается Ханаан. Бытует мнение, что главный негодяй во всей этой истории не Хам, а Ханаан. В таком случае трудно понять, почему бы библейским авторам не сказать об это

Ной проспался от вина своего и узнал, что сделал над ним меньший сын его.
  279. Выражение «сделал над ним» можно просто отнести к тому факту, что Хам (или Ханаан), увидев отца в позорном состоянии, посмеялся над ним. Однако есть основания считать,

Всех же дней Ноевых было девятьсот пятьдесят лет, и он умер.
  283. Ной – это последний персонаж Библии, о котором говорится, что он прожил более девятисот лет. Всего было семь таких персонажей: Адам, Сиф, Енос, Каинан, Иаред, Мафусал и Ной. От

От сих населились острова народов в землях их, каждый по языку своему, по племенам своим, в народах своих.
  299. Выражением «народов в землях их» библейские авторы обозначали все народы, отличные от израильских племен. Таким образом, фразу «от сих населились острова народов в землях их» м

Хуш родил также Нимрода; сей начал быть силен на земле;
  307. С этого места опять вступает «Яхвист». Очевидно, когда составители Библии натыкались на хотя бы мало‑мальски колоритные пассажи в «Яхвисте», они тут же прерывали сухой пе

И Ресен между Ниневиею и между Калахом; это город великий.
  319. В древних текстах мы не находим ни города с названием Ресен, ни какого бы то ни было топонима с похожим названием. Слово, сходное с «ресеном», употреблялось для обозначения рез

Патрусим, Каслухим, откуда вышли Филистимляне, и Кафторим.
  322. Слова «Патрусим», «Каслухим», так же как и «Лудим», «Анамим», «Легавим» и «Нафтухим» из предыдущего стиха, имеют суффикс «им», указывающий в еврейском языке на множественное чи

Иевусей, Аморрей, Гергесей,
  327. О дальнейших потомках Ханаана лучше сразу говорить не как о людях, а как о племенах. Главным достоянием племени иевуситов был город, который царь Давид в более поздние времена

Евей, Аркей, Синей,
  330. Под евитами (в латинизированной форме – «хивитами») вполне могут подразумеваться хурриты – племена, которые обитали в верхнем течении Тигра и Евфрата и создали там государство

И были пределы Хананеев от Сидона к Герару до Газы, отсюда к Содому, Гоморре, Адме и Цевоиму до Лаши.
  336. Авторы Библии, подробно описав племенной состав Ханаана, теперь заинтересованы в том, чтобы определить границы этой области («пределы Хананеев»), поскольку она была местом обит

Были дети и у Сима, отца всех сынов Еверовых, старшего брата Иафетова.
  341. С родословными Иафета и Хама покончено, и теперь «табель народов» принимается за Сима. 342. Сим здесь изображен как предок Евера, эпонимического родоначальника всех ев

Арфаксад родил (Каинана, Каинан родил) Салу, Сала родил Евера.
  350. В этом стихе запечатлена родословная израильских племен.   25. У Евера родились два сына; имя одному: Фалек, потому что во дни его земля разделен

На всей земле был один язык и одно наречие.
  355. Если довериться авторам Библии, то сразу после потопа «все человечество» представляла лишь семья Ноя, и члены ее, как и их ближайшие потомки, говорили на одном языке.

Двинувшись с востока, они нашли в земле Сеннаар равнину и поселились там.
  356. Выражение «с Востока» как будто намекает на то, что шумеры пришли в Двуречье с восточной стороны. Вполне может быть и так; в этом случае они ранее населяли горные районы вдоль

И сошел Господь посмотреть город и башню, которые строили сыны человеческие.
  363. Еще один отголосок примитивных легенд, из которых состоит «Яхвист»: в них бог как бы не вполне всемогущ. Ему приходится спускаться на землю собственной персоной, чтобы осмотрет

Сойдем же и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого.
  365. Это слово «сойдем», по‑видимому, еще один рецидив раннего политеистического взгляда на вещи. По какой‑то причине редакторы Библии его не исправили (не смогли?).

И рассеял их Господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город (и башню).
  367. Не только город, но – что важнее – башню. Известно, что шумеры строили башни для отправления религиозных обрядов. Эти башни назывались зиккуратами (шумерское слово, оз

По рождении Рагава Фалек жил двести девять лет и родил сынов и дочерей (и умер).
  374. Фалек умер в возрасте 239 лет, в 2007 году до новой эры. Ной все еще был жив; он умрет в возрасте 941 года, в 1998 году, на 10 лет пережив Фалека. Чуть раньше библейск

Фарра жил семьдесят лет и родил Аврама, Нахора и Арана.
  375. Аврам, позднее называвшийся Авраамом, был прямым предком израильтян и некоторых родственных им народов. Еще раз углубимся в «цифирь» и легко получим дату рождения Авра

И умер Аран при Фарре, отце своем, в земле рождения своего, в Уре Халдейском.
  379. Мой комментарий близится к концу, и напоследок эстафета повествования снова переходит к «Яхвисту». Город Ур был основан в Шумере не позже 3500 года до новой эры. Место

Хотите получать на электронную почту самые свежие новости?
Education Insider Sample
Подпишитесь на Нашу рассылку
Наша политика приватности обеспечивает 100% безопасность и анонимность Ваших E-Mail
Реклама
Соответствующий теме материал
  • Похожее
  • Популярное
  • Облако тегов
  • Здесь
  • Временно
  • Пусто
Теги