Апреля 1994

Телефон на столе коротко пропел. Не отрывая взгляда от отчета, Скиннер поднял трубку:

— Слушаю.

— Это я.

Скиннер отложил отчет:

— Да.

— Я по поводу твоего Призрака…

— Ну?

— Я помню, что ты говорил…

Скиннер услышал, как его собеседник зажег спичку, и ясно представил, как Курильщик прикуривает, прижимая плечом к уху трубку спецтелефона.

— Я не собираюсь больше ничего требовать, Скиннер. Я просто хочу предупредить тебя об одном обстоятельстве. Тебя и Призрака. — Он опять замолчал — делал затяжку.

«Дрянь, — подумал Скиннер. — Ну давай выкладывай, что ты еще для нас придумал, скотина марсианская…»

— О каком обстоятельстве? — неприветливо спросил он.

— Учти, с моей стороны это чистый гуманизм, — сказал Курильщик. — Обычно мне плевать, ты знаешь. Но все-таки… В общем, передай как-нибудь Призраку чтобы он не таскал с собой девчонку. Это может кончиться очень плохо. Для всех.

— Это как следует понимать — как угрозу или…

— Или, — сказал Курильщик и повесил трубку.

Скиннер откинулся в кресле и принялся крутиться в нем вправо и влево, приподнимая брови над узкой проволочной оправой очков и скользя языком по верхней губе. Он никогда не утруждал себя решением задачек, которые иногда подбрасывал ему Курильщик. В этом, по его мнению, не было никакого смысла. Курильщику заведомо было известно больше, чем ему, и Курильщик никогда не давал ключей к разгадке — но зато вполне мог сказать, в какую сторону этот ключ следовало бы повернуть. Не имея ни ключа, ни даже замка, использовать такую информацию было трудно. Практически невозможно.

Курильщик никогда по-настоящему ни с кем не сотрудничал, он лишь использовал ресурсы Бюро для достижения каких-то своих многообразных целей. ФБР было для него лишь одним из инструментов грандиозной игры, которую он вел на огромной шахматной доске, расквадраченной параллелями и меридианами. Скиннеру было неприятно осознавать, что его роль в этой игре — быть даже не пешкой, а муравьем, сидящим под доской. Если муравей попытался бы понять, по какому принципу и с какой целью передвигаются фигуры, ему бы это не удалось.

Впрочем, Курильщик никогда ничего не сообщал просто так. Он явно рассчитывал на какую-то реакцию, какие-то действия, которые должны последовать за его очередным звонком. Но информация Курильщика, как правило, была столь неполна и неопределенна, что спрогнозировать ее воздействие на ситуацию казалось невозможным в принципе. Да и самого себя помощник директора ФБР считал не особенно способным аналитиком. Именно поэтому его собственные действия тоже было непросто предсказать. Тем не менее Курильщик, как правило, выглядел вполне удовлетворенным исходом своих операций…

Скиннер нашарил в кармане среди ключей, монет и россыпи визиток нагревшуюся и слегка помятую пулю от АКМ, выловил ее и принялся катать по столу.

По сути, выбора не было — Скалли действительно следовало отозвать. Просто из соображений ее безопасности. Молдер, кстати, тоже беспокоился на этот счет. Правда, сам Молдер при этом оставался без прикрытия, а это явное нарушение процедуры…

Скиннер закрутил пулю волчком, нахмурился и, продолжая напряженно думать ни о чем, открыл ящик стола и принялся в нем копаться. В ящике лежали старый футляр от очков, плоская жестяная коробка из-под леденцов с кичевой картинкой на крышке, запечатанная упаковка снотворного, ножницы, пустая коробка от компакт-кассеты, свернутая кольцом струна от бас-гитары, брелок в виде сильно увеличенного канадского цента с бизоном, несколько запылившихся дискет, высохшие фломастеры…

В конце концов Скиннер решил, что Молдер уже достаточно взрослый. К тому же, если планам Курильщика Молдер мешал, это только на пользу делу.

А с соблюдением процедур у парня действительно беда.

Скиннер усмехнулся и задвинул ящик, так ничего оттуда и не взяв.