Минувшей ночью Фридленд Звонн почти в одиночку арестовал ужасного маньяка-убийцу, известного как Пряничный человечек. Этот сладкий сумасшедший, последние полгода державший в страхе весь Рединг, был взят под стражу старшим инспектором Звонном и еще несколькими полицейскими в результате хрестоматийного «вдохновенного расследования». «На самом деле все было не так уж сложно, — скромно заявил Звонн. — Я и несколько моих коллег просто-напросто сделали то, чего ждут от любого полицейского». Психопат из муки, масла, имбиря и сахара, печально знаменитый своим пристрастием буквально разрывать жертвы на части, помещен в особое крыло клиники Св. Церебраллума, где и проведет, несомненно, остаток жизни».
«Жаб», март 1984 г.
Трехполосная улица Брикфилд-террас, застроенная домами конца 1890-х годов, находилась всего в нескольких милях от центра города. Дом мистера Пьютера, как выяснил Шпротт, стоял последним и, кажется, единственный не был разделен на безликие квартиры. Потянув за шнурок звонка, Джек заметил некрасивую дырку на месте скобы для чистки обуви. Спустя мгновение дверь отворилась, и на пороге появился крупный мужчина в костюме времен королевы Виктории, с большой бородой и лицом, напоминающим морду волкодава.
— Если вы из «Совы», — начал мистер Пьютер, не удосужившись поинтересоваться личностями визитеров, — то вы неправильно напечатали мое имя в списке гостей благотворительного вечера Пемзса. Я не Путер, а Пьютер, понятно?
Гулкий, почти лишенный эмоций голос бородача дышал таким же здоровьем, как и весь его облик.
— Инспектор Джек Шпротт из отдела сказочных преступлений. Это сержант Мэри Мэри.
— А! — воскликнул Пьютер. — Насчет мистера Болтая? Милости прошу.
Детектив поблагодарил, и они вошли. Джеку и Мэри показалось, что они попали в музей, поскольку все украшения и обстановка в доме соответствовали стилю среднего класса викторианской эпохи. Дорогая мебель отсутствовала: сплошь низкосортный самшит и убогий шпон. Пара гипсовых оленьих рогов, выкрашенных в коричневый цвет, ждала очереди быть повешенной на стену, все свободное место занимали веера и прочие характерные безделушки. Мистер Пьютер с гордостью проследил за изумленным взглядом Джека.
— Это все оригиналы, мистер Шпротт! Каждый предмет, от ширм у постели до вееров на серванте. Поскольку низкокачественных вещей той эпохи сохранилось очень немного — и это вполне закономерно, — они практически бесценны. Эти гипсовые оленьи рога я купил на прошлой неделе на аукционе «Кристи» за семь тысяч фунтов. Пришлось изрядно побороться с конкурентом из Японии. Им такие штуки нравятся почти так же, как и мне. Может, пройдем в кабинет?
— Будьте так любезны.
Мистер Пьютер привел их в библиотеку, забитую тысячами антикварных книг.
— Впечатляет, а?
— Очень, — сказал Джек. — Как вам удалось столько собрать?
— Ну, — потупился Пьютер, — слыхали о человеке, который постоянно берет книги почитать и никогда не возвращает?
— И?..
— Вот это я и есть.
Он загадочно улыбнулся и предложил им обоим сесть, затем опустился в кресло сам.
— Итак, чем могу быть полезен?
— Вы присутствовали вчера на благотворительном вечере Пемзса в танцзале «Дежавю»?
— Присутствовал.
— Вы разговаривали с мистером Болтаем?
— Да, инспектор. Правда, честно говоря, особого толку от него не добился.
— Мистер Болтай был пьян, когда прибыл?
— Мистер Болтай вечно подшофе. Он наделен блестящим умом, но растрачивает себя по пустякам. Я подсел к нему в надежде уговорить его присоединиться к одной из наших групп взаимопомощи. Возможно, вы не в курсе, мистер Шпротт, но я возглавляю редингское Общество трезвости. Мы делаем, что можем, для людей вроде мистера Болтая, сочетая работу в группах доверия, молитвы и электрошоковую терапию. Когда он занял свое место за столом, я очень сурово побеседовал с ним о его привычках.
— И что он ответил?
Мистер Пьютер вежливо кашлянул.
— Он сказал: «Наливай, старый… овощ, у меня во рту сухо, как в Гоби». Я отказал, и он кликнул Марджори, чтобы та дала ему выпить. Я попытался воззвать к его рассудку, но он лишь обозвал меня старым… то есть…
— Хреном? — подсказала Мэри.
— Именно так, юная леди. Я вновь попробовал вразумить его, но он начал язвить. Я его и насчет этого предупредил, ведь я еще возглавляю редингское отделение Общества анонимных язвителей…
— А после того, как он начал язвить? Что было потом?
— Он все пил и пил, пока не принялся спорить вообще по всякому поводу. Кульминации это безобразие достигло, когда лорд Пемзс поднялся на сцену и объявил, что организует фонд в пятьдесят миллионов фунтов на восстановление клиники Святого Церебраллума — ветхой и прискорбно устаревшей в плане оснащения психиатрической лечебницы. Мистер Болтай вскочил и прежде, чем кто-либо успел его остановить, заявил, что все пятьдесят миллионов и любые «подарки», которые могут понадобиться, берет на себя. Воцарилось ошеломленное молчание, коим его лордство и воспользовался, дабы обратить все в шутку. Мистер Болтай крикнул, что через пару месяцев у него будет куча денег, назвал Рэндольфа уродом, а затем рухнул ничком.
— Без сознания?
— Не совсем. Лорд Пемзс вместе с одним из официантов вывели его из зала. Вернувшись, его лордство извинился за долгое отсутствие и сообщил, что отправил мистера Болтая домой на своей личной машине.
— Когда это было?
— Около одиннадцати.
— Вы хорошо знали мистера Болтая?
— В обычной жизни — почти не знал. Но в деловом отношении имел причины неплохо его изучить.
Джек и Мэри подались вперед.
— Продолжайте, — сказал Джек.
Пьютер нажал кнопку внутренней связи и сказал:
— Пожалуйста, дело Болтая, мисс Длинноноуг… Года полтора назад он подъезжал к «Живчику и партнерам» насчет покупки кое-каких интересовавших его акций. Поскольку он выразил готовность вложить в дело изрядную сумму, в консультанты ему предпочли назначить одного из партнеров фирмы. Так я стал его личным брокером. — Он печально покачал головой. — Мистер Болтай мертв! Жуткое дело. И кто унаследует его состояние?
Джек и Мэри переглянулись. Никто из них и не подумал о завещании. Оно гласило: «Все — жене», но покойный был разведен. Вопрос оставался открытым.
— Мы пока не знаем. А почему вы спрашиваете?
— Только потому, что я должен действовать очень быстро, чтобы реализовать эти акции. Если не случится чуда, Пемзс через пару месяцев обанкротится и доля мистера Болтая не будет стоить ни пенса. Если нам удастся без проволочек разобраться с завещанием, я, может, и сумею хоть что-то извлечь из этого кошмара.
Джек все еще не понимал.
— И сколько у него было акций?
В этот момент вошла мисс Длинноноуг с пухлой папкой. Мистер Пьютер поблагодарил секретаршу, почти в открытую подмигнув ей, а затем сверился с папкой.
— По самым грубым прикидкам, я бы сказал… двенадцать миллионов.
Джеку пришлось попросить его повторить. Он записал цифру в своем блокноте и подчеркнул.
— Двенадцать миллионов. И в скольких компаниях?
— О! Я думал, вы знаете, — удивился мистер Пьютер. — Все акции до единой — это акции компании «Пемзс — средства по уходу за ногами»!
Воцарилось молчание, пока Джек и Мэри переваривали услышанное.
— Значит, наше яйцо сложило все яйца в одну корзину, — резюмировала Мэри. — Это нормально?
— Это идет вразрез со всякой логикой, мисс Мэри. Если вы владеете большим портфелем акций, всегда разумнее распределить риски.
— И сколько же эта гора стоит? — поинтересовался Джек.
Пьютер взял калькулятор и сверился с последней биржевой сводкой в «Сове», затем нажал несколько кнопок.
— По нынешнему курсу — более миллиона фунтов.
Джек присвистнул:
— Весьма солидный портфель.
Пьютер не согласился. Он откинулся на спинку вращающегося кресла, которое зловеще заскрипело.
— Нет, инспектор. Это очень хилый портфель. Болтай потратил на его покупку почти два с половиной миллиона.
— Боюсь, вы меня дурачите, мистер Пьютер.
Брокер на мгновение задумался.
— Он продолжал скупать акции, хотя я советовал ему этого не делать. Он покупал их, даже когда они падали в цене час от часу. Болтай держит… держал тридцать восемь процентов Пемзсова бизнеса.
Джек не слишком разбирался в биржевых махинациях, но один вопрос был настолько очевидным, что не задать его он просто не мог.
— Зачем?
Повисла пауза.
— Понятия не имею, мистер Шпротт. Могу только предполагать. Видимо, мой клиент считал, что акции Пемзса скоро взлетят и он продаст их с прибылью.
— Сколько они могли бы стоить?
Пьютер улыбнулся.
— В период зафиксированного максимума, в шестидесятых годах, все акции Болтая могли бы стоить почти триста миллионов. Но с учетом стойкой тенденции акций Пемзса к понижению вероятность такого взлета бесконечно мала. С тем же успехом их обладатель мог бы вывалять свои деньги в мясной подливе и скормить их львам в зоопарке.
Джек на мгновение задумался.
— Неужели мистер Болтай так мало понимал в денежных делах?
Пьютер был ошеломлен вопросом.
— Нет, что вы! Он прекрасно в этом разбирался. Он играл на бирже куда дольше, чем я его знаю, хотя, насколько мне известно, у него возникли некоторые проблемы в Сплутвии. Он создал компанию по разработке полезных ископаемых, но к власти пришло правительство левого толка и национализировало недра. Он очень много на этом потерял.
Пьютер примолк, задумчиво катая карандаш по столу.
— Так что он затевал? — спросил Джек.
— Решительно не представляю. Идея скупить акции Пемзса захватила его около восемнадцати месяцев назад. Я так и не сумел понять почему. Акции Пемзса обязательно упадут, это лишь вопрос времени. Разве что, — добавил он, — у него имелся другой план.
— Например? — подхватил Джек, подаваясь вперед и понижая голос.
Мистер Пьютер пригвоздил его стальным взглядом.
— «Пан энд Пропалл фармасьютикалс» немало заплатили бы, чтобы заполучить его акции. Они много лет пытались захватить «Пемзс». Они бы с лихвой компенсировали ему затраты.
— Сколько?
— На сегодняшний момент? Десять миллионов. Пятнадцать, застань он Гранди в хорошем расположении духа. Но должен сказать, что если его план состоял в этом, то удивительно, зачем он так с ним тянул. Разорение Пемзса неизбежно, так что «Пан энд Пропалл фармасьютикалс» могут спокойно дождаться конца, а затем подобрать обломки.
— Соломон Гранди был на вечеринке у Пемзса, верно?
— Он никогда их не пропускает, инспектор. Наряду с Рэндольфом Пемзсом и Хитри-Вихляем[30]он самый щедрый редингский филантроп. Знаете, кто лично заплатил сорок миллионов фунтов, чтобы Священный Гонго остался в Рединге, когда музей угрожал продать его?
— Конечно, — сказал Джек. — Это всем известно. Спасибо, мистер Пьютер, вы очень нам помогли.
— Рад был услужить, инспектор. Если понадоблюсь, вы всегда найдете меня здесь.
Мистер Пьютер проводил их до дверей, и они вернулись к «аллегро».
— Можете сесть за руль, — сказал Джек, бросая Мэри ключи.
Она втиснулась на водительское место и с сомнением осмотрела спартанскую панель.
— Классический дизайн семидесятых, — прокомментировал хозяин автомобиля. — «Аллегро» куда лучше, чем люди о нем думают. Сцепление на износе и потому барахлит, и не дергайте за рычаг передач — я недавно сломал его и до сих пор жду замены.
Мэри повернула ключ, и маленький мотор ожил. Джек оказался прав: сцепление и правда барахлило, но за исключением этого вести машину было легко, да и ехать оказалось весьма комфортно.
— Водно-газовая смесь, — пояснил Джек, когда напарница задала соответствующий вопрос. — Самое лучшее топливо для этой машины.
— Значит, Болтай скупал акции конкретной фирмы, которые стремительно падали в цене, — вернулась Мэри к обсуждению рабочих дел, когда они снова оказались в центре города. — Как вы думаете, зачем?
— Не знаю. Наверное, хотел оптовых скидок на мозольные пластыри. Или ему нравился Рэндольф. А может, он спятил. Посмотрим, кстати, не удастся ли вытянуть что-нибудь из доктора Кватт. Но не сейчас. Сверните направо и после «Арго» притормозите. Я бы хотел сходить на разведку в Центр Священного Гонго, нам в субботу там дежурить.