Полицейские из отдела ОСП хотят допросить неизвестного воробья в связи с убийством петушка Робина накануне вечером в Подосиновиковой роще. Свидетель, называющий себя комариком, сказал нам: «Своим маленьким глазом я это видел». Предполагаемое орудие убийства — лук — еще не обнаружено. «Пока еще рано, — ответил нам сержант Шпротт из ОСП, — но у нас есть описание преступника, и мы допросим все триста пятьдесят шесть тысяч воробьев Рединга». Похороны петушка Робина состоятся в четверг, церемонию проведет священник Грач. Венки направлять ближайшему родственнику убитого, Голубку.
«Слепень», февраль 1980 г.
— Бобы? — переспросила матушка Джека. — Бобы?! — повторила она уже громче, звенящим от ярости голосом. — За корову работы Стаббза? Ты спятил, что ли? На что они мне?
Она держала бобы в дрожащей руке. От теплоты ее ладони они чуть изменили цвет, но даже их неповторимое изящество не приглушало ее разочарования и гнева.
Джек вздохнул. Он рассказал всю историю от начала до конца, но родительница явно не улавливала сути дела. Он начал по новой:
— Картина оказалась поддельной, я…
Она перебила сына:
— Она не поддельная! Я проводила экспертизу в шестидесятых годах. Тогда она стоила больше тысячи!
— Правда? — спросил Джек, внезапно почувствовав себя идиотом.
— Да. Похоже, у мистера Туппердяйса размягчение мозгов. Завтра же поезжай к нему и разберись. А что до твоих бобов, то вот что я про них думаю!
И она царственным жестом выбросила блестящие штучки в окно.
Сын и мать несколько мгновений стояли и смотрели друг на друга, и тишину нарушало только тиканье дедовских часов на кухне да тихое шуршание неизвестного количества кошек, безостановочно шнырявших по мебели.
— Отлично, — сказал Джек, повернулся и вышел во французское окно.
— Подожди! Ты куда?
— Я хочу их подобрать, — ответил Джек из сада. — Иначе мистер Туппердяйс сдерет с меня сотню фунтов за них.
— Ой! — воскликнула миссис Шпротт и присоединилась к поискам. — Кажется, я зашвырнула их куда-то за сарай, — приговаривала она, оглядываясь по сторонам в свете садового фонаря. — Кстати, почему мы до сих пор держим там три мешка шерсти?
— Это улика, мама, но в участке места нет… Ты только посмотри! — так и подскочил Джек, указывая на грядку.
— Что?
— Бобы! Они светятся и вроде бы сами закапываются в землю!
— Невозможно, — отрезала миссис Шпротт, похлопывая его по плечу. — Я завтра их отыщу. Пошли в дом, накрапывает.
Но Джек так легко не сдавался и еще минут двадцать рыскал по участку, прежде чем бросить поиски. Он пообещал приложить все усилия для возвращения Стаббза, поцеловал маму и уехал.
* * *
— Не беспокойся, — утешила мужа Мадлен, как только он вернулся домой и рассказал ей о Стаббзе. — Все могло быть и хуже.
— Куда уж хуже!
— Мог пойти дождь.
— Да он и пошел тогда. Понимаешь, когда она выбросила бобы в окно, меня охватило странное чувство. Как будто все это уже было.
— Дежавю?
— Вроде того. Но не только. Ощущение неизбежности. Тебе это не кажется странным?
— Похоже, ты немного волнуешься насчет Лиги. Или насчет этого свинского дела. Или насчет роспуска ОСП. Или насчет Звонна. Или насчет нынешнего твоего дела. Или…
— Ладно, ладно! — улыбнулся он. — Я все понял.
— Вот, — сказала она и протянула ему мисочку Стиви, — попытайся скормить ему это. Ужин приготовить осилишь?
— Конечно.
Мадлен сняла фартук и присела отдохнуть за кухонный стол. Она не успевала сдать к сроку несколько работ, но слишком любила Стиви, чтобы завести няню.
— Как дела на работе?
— Звонн пытался надавить, чтобы ему передали дело Болтая, но, похоже, все его происки не увенчались успехом.
— Опасайся Звонна, дорогой, — предостерегла Мадлен.
— Я справлюсь с ним.
В последнем он очень сомневался, но на душе у него полегчало.
В дверь постучали, Мадлен открыла. На пороге стоял Прометей, одетый совершенно не по погоде — в помятый белый льняной костюм и панаму.
— Миссис Шпротт, — сказал он и приподнял шляпу, — меня зовут Прометей.
— Джек! — позвала она. — Похоже, это к тебе.
Он мигом появился из кухни.
— А, Прометей! Добро пожаловать. Это моя жена Мадлен. Дорогая, это тот самый квартирант, о котором я тебе говорил. Он сказал, если потребуется, то и с ребенком посидит.
— Минутку. — Мадлен отозвала Джека к лестнице, чтобы перекинуться парой слов наедине. — Надеюсь, этот жилец не будет похож на ту шлюшку Китти Фишер?[33]
— Нет-нет!
— Я не хочу, чтобы бабушкин флигель превратился в бордель!
— Тише. Прометей совсем другой. Кроме того, Джером пишет реферат по Древней Греции, и ему понадобится помощь. Что мы-то с тобой понимаем в истории?
Мадлен пожала плечами и вернулась к входной двери, где терпеливо мок под дождем Прометей.
— Входите, пожалуйста — сказала она, — и обсудим наши условия.
— Спасибо.
Они прошли на кухню. Стиви дали печенину, тут же отправленную на пол. Кошка приоткрыла глаз и снова закрыла его. Малыш уставился на Прометея со всей серьезностью годовалого человека.
— Дю-дю, — сказал он наконец.
— Агу, — ответил Прометей.
— Дю? — засомневался Стиви.
— Бу-бу. Буль-буль, — ответил Прометей с широкой улыбкой.
— Дю-дю! — расхохотался Стиви.
— Вы говорите на детском? — удивился Джек.
— Свободно. В учебном центре для взрослых читают курс, а у меня много времени.
— И что он сказал?
— Не знаю.
— Но я думал, что вы говорите по-детски!
— Говорю. Но ваш ребенок по-детски не говорит. Похоже, он общается на смеси предходункового языка, форме детского бормотания или на неразборчивом диалекте длиннословного сленга. В любом случае я ни словечка не понял.
— О-о.
— Bay! — воскликнула Меган, которая только что вошла в комнату. Она подскочила к матери и стиснула ее руку. — Ведь это Прометей, да? Ну скажи, что да! Я же знаю! Завтра всем в школе расскажу! Мисс Долбник большая его фанатка! А он не может прийти в школу и рассказать, как орел клевал его печень? Мама! Ну пожалуйста!
— Милая, я…
Тут появился Бен. Поскольку ему уже исполнилось шестнадцать лет, он, следуя подростковой моде, ничему и никому не удивлялся. Однако Прометей оказался исключением.
— Огнедаритель! — ахнул он. — С ума сойти! Парень, ты мне нравишься!
— Это ты парень, — спокойно поправил его титан. — А я — Прометей.
Бен разинул рот. Ну что тут скажешь? Прометей скромно улыбнулся. Ему нравились поклонники из среды бунтующей молодежи. В конце концов, он ведь сам был мятежником из мятежников: нужно немало пороху, чтобы восстать против Зевса.
— А я Бен, — сказал наконец парнишка. — Ты тут надолго?
— Возможно, это наш новый жилец, — вклинился Джек.
Бен округлил глаза.
— Суперкруто! А ты расскажешь про этих… как их… арфий?
— Щас! — взвилась Меган, скрещивая руки на груди и надувая губы. — Это мой хит! Твои тупые подружки подождут!
— Перебьешься!
В кухню сунулась Пандора в коротком махровом халатике, с влажными после душа волосами. Она еще не знала, что у них гость.
— Ой! — вспыхнула она и бросилась по лестнице наверх одеться, но на полпути остановилась, чтобы украдкой еще раз глянуть на Прометея.
Тот смотрел ей вслед, и Джеку пришлось ткнуть его в бок, чтобы тот прекратил пялиться.
Мадлен смягчилась. Она беспокоилась насчет детей, но, похоже, Прометей неплохо с ними поладил.
— Добро пожаловать, мистер Прометей.
— Спасибо, — улыбнулся титан. — И зовите меня Прометеем, без всяких «мистеров».
Мадлен поставила чайник и продолжила:
— Нечасто доводится принимать у себя политических эмигрантов. Я с интересом наблюдала за вашей борьбой. Может, поговорим чуть позже о Древней Греции?
Прометей еще раз коротко поклонился и вежливо улыбнулся.
— Понимаете, — начал он, — «Древняя Греция» — термин не совсем корректный. Когда я там жил, это был просто конгломерат городов-государств: Афины, Спарта, Фивы, Дельфы и так далее. Спарта — суровое место для подрастающего поколения, но Афины — сущий кошмар. Всюду народ в простынях, набитый всяческими идеями. Нам приходилось использовать такую штуку — остракизм, чтобы выставлять из города тех, кто пришелся не ко двору. Мне кажется, передача «Я идиот, пустите меня в телик!» функционирует примерно в том же формате. Ваше представление о Греции как таковой начинается только со времен ее разделения Диоклетианом в двести восемьдесят шестом году. Я расскажу тебе о гарпиях, Бен, и с удовольствием поработаю твоим хитом, Меган. Джек, я неплохо разбираюсь в регулировке колесной оси «аллегро».
— А готовить вы умеете? — спросила Мадлен.
— Обожаю. Вы любите средиземноморскую кухню?
Все ошеломленно уставились на него. Он прожил на свете более четырех тысяч лет и знал почти все и обо всем. Он и правда был божественным квартирантом.
— Где тут у нас туалет? — поинтересовался Прометей, несколько пошатнув имидж всеведущего мудреца. — Не терпится облегчиться.