Миллиардер, филантроп и педикюрный магнат Соломон Гранди женится в следующий четверг, о чем было объявлено в среду на благотворительном матче по конному поло. Родившийся в понедельник[37]шестидесятипятилетний финансист в прошлую пятницу чувствовал себя неважно, но в этот вторник намерен отправиться за город развеяться. Он отклонил призывы своего правления остаться в Рединге, пока не будет одобрено последнее приобретение. «К субботе я сдохну от усталости, — насмешливо заметил он ждущим его журналистам, — но в воскресенье снова зароюсь в работу. Эти ребята меня просто прикончат!»
«Жаб», апрель 2000 г.
Охранник у главного входа в «Пан энд Пропалл» маялся за пуленепробиваемым стеклом, как карась в аквариуме, и Мэри пришлось общаться с этим усталым и мрачным типом по домофону. После того как детективы несколько раз повторили свои имена, их наконец впустили. Они въехали в забитый паркинг для посетителей, расположенный по соседству с заросшим густой травой невзрачным ландшафтным холмом.
Запирая машину, Мэри думала, как же это странно, что два мировых лидера в сфере производства средств по уходу за ногами находятся всего в миле друг от друга. Почти как два корабля, готовые дать полный бортовой залп.
Штаб-квартира «Пан энд Пропалл» была выдержана в элегантном и скупом на детали модернистском стиле. Светлый просторный вестибюль взмывал ввысь на шесть этажей. Джек и Мэри представились на вахте, и тощий, как бритва, охранник попросил их подождать. Они расположились возле фонтана и стали смотреть, как снуют вверх-вниз стеклянные лифты, извергая из себя толпы шикарно одетых чиновников, которые с деловым видом разбегались в разных направлениях, имитируя бурную деятельность.
У Мэри в кармане зазвонил телефон. Она вытащила его из кармана, увидела номер и застонала.
— Опять он? — спросил Джек. — Как там его… Арнольд?
— Да, сэр.
— Дайте телефон мне, — сказал Джек. — Я прикинусь вашим папочкой.
— Но я не…
— Он когда-нибудь видел вашего отца?
— Нет, сэр.
— Тогда давайте сюда телефон.
Она неохотно протянула мобильник Джеку. Тот прокашлялся и нажал кнопку приема.
— Арнольд? — произнес он голосом строгого отца семейства. — Это Брайан, отец Мэри. Должен заметить, я несколько разочарован…
Он осекся, несколько мгновений слушал, затем улыбнулся и сказал:
— Очень приятно слышать, Арнольд, но я должен окончательно дать тебе понять…
Снова пауза. Джек немного попыхтел, затем рассмеялся и посмотрел на Мэри.
— А она в курсе? Как насчет… Ты кем работаешь, Арнольд?
Мэри в ужасе уставилась на него. Она подавала знаки, проводя рукой по горлу, трясла головой и одними губами кричала: «Нет, нет, нет!!!»
— Да? — вновь заговорил Джек. — Да, конечно, мы чрезвычайно горды тем, что она поступила на службу в ОСП… конечно… инспектор Джек Шпротт… Нет, два «т»… именно… Нет, как я понимаю, настоящий великан был только один, остальные просто высокие… Она не…
Разговор продолжался таким образом несколько минут, и Мэри все глубже вжималась в кресло.
— Хорошо, — проговорил Джек, — тебе надо как-нибудь зайти к нам на чай. Мы с мисс Мэри будем рады тебя видеть. — Он снова помолчал, прикрыл телефон рукой и спросил у напарницы: — Где мы живем?
Она сердито зыркнула на него, скрестила руки на груди и процедила сквозь зубы:
— В Бейзингстоке.
— В Бейзингстоке, — повторил Джек в мобильный телефон. Снова рассмеялся. — Нет, нам вовсе не стыдно. Звони в любое время. У Мэри есть твой номер. И тебе тоже. До свидания.
Он нажал «отбой», покачал головой и улыбнулся. Затем вернул телефон напарнице и перехватил ее убийственный взгляд.
— Ну? Отличный парень. Мне кажется, вам стоит быть с ним чуточку помягче.
Мэри это не показалось забавным.
— Я-то думала, вы попробуете отвадить его.
Джек помялся, подыскивая благовидную отговорку.
— Нет, — сказал он наконец, — я обещал только изобразить вашего отца. Ну как, получилось?
Мэри вздохнула.
— До ужаса похоже, сэр.
— Инспектор Шпротт? — обратилась к ним тощая, как карандаш, женщина, словно сошедшая с обложки модного журнала.
— Да, — отозвался Джек.
Оба детектива встали.
— Я мисс Коккейт, референт помощника заместителя личного секретаря мистера Гранди. — Она пожала им руки. — Добро пожаловать в «Пан энд Пропалл». Мистер Гранди занятой человек, но понимает важность работы полиции. Он отложил заседание, чтобы встретиться с вами.
— Чрезвычайно любезно с его стороны.
— Мистер Гранди всегда готов помочь закону любым способом, — подтвердила барышня, утратившая чувство юмора по дороге к высокоотточенному профессионализму.
Она провела их через атриум к одному из лифтов, и тот понес их вверх, будто скоростной поезд, и высадил в тихом коридоре, ведущем в отделанный дубовыми панелями кабинет с большим овальным столом. Два вымуштрованных клерка, один из которых показался Джеку знакомым, как раз выходили. Помощница профессионально представила их мистеру Гранди, а затем испарилась.
Соломон Гранди являл собой полную противоположность Пемзсу. Рукопожатие его было вялым, улыбка неискренней, а на мучнисто-бледном лице поблескивали начисто лишенные эмоций ярко-голубые глаза. Костюм, сшитый по индивидуальному заказу на Сэвил-роу,[38]сидел на его крупной, с массивным загривком фигуре как на корове седло. Этот человек напомнил Джеку гангстера, отчаянно стремящегося выглядеть респектабельным. Голову толстяка украшал безупречно подогнанный парик, а пальцы были щедро унизаны толстыми золотыми кольцами.
Гранди встал, приветствуя Джека и Мэри, и предложил им нарочито низкие кресла. Затем открыл серебряную коробку для сигар.
— Сигару не желаете? Кубинские.
Джек отказался, но Гранди, подмигнув, засунул одну ему в нагрудный карман, а другую вручил Мэри со словами:
— Для вашего парня.
Он сел в свое огромное и явно удобное офисное кресло и крутанулся на нем, раскуривая сигару. Сделав полный круг, он остановился лицом к детективам, одновременно выключив зажигалку, положил руки на стол и выпустил облачко сигарного дыма. Все это казалось хорошо отрепетированным привычным действием.
— Как я понимаю, наша беседа будет связана со смертью мистера Болтая?
— Просто неофициальный разговор, мистер Гранди.
— Ас чего бы ему быть официальным? Разве что обстоятельства смерти мистера Болтая кажутся вам подозрительными. Это так, инспектор?
«Нельзя стать девятым в списке богатейших людей Британии, не обладая проницательностью, — подумал Джек. — Или он уже знает?»
— Да, сэр, кое-какие обстоятельства его смерти выглядят двусмысленно. А кто покидал ваш кабинет, когда мы входили?
— Два младших члена моего правления. Полагаю, вы узнали брата Фридленда?
— И давно он тут работает?
— Он имеет отношение к смерти Болтая?
— Нет.
— Я занятой человек, мистер Шпротт.
Джека бросило в жар. Ему только что без обиняков посоветовали не совать нос куда не следует. Гранди направлял разговор с той самой минуты, как они сюда вошли. Джек решил снова перехватить инициативу и воспользовался своим тайным планом: говорить с другими людьми так, как Фридленд говорил с ним.
— Я тоже, мистер Гранди, — произнес он, холодно глядя на бизнесмена. — Человек — вернее будет сказать, яйцо — разбился насмерть, и, кем бы он ни был, он заслуживает всестороннего расследования обстоятельств его гибели. Потому ответьте мне: как бы вы описали свои взаимоотношения с Пемзсом?
Гранди усмехнулся. «Очко в мою пользу», — подумал Джек. С такими людьми, как Гранди, лучше говорить напрямик. Хотя тот по-прежнему не собирался облегчать полицейским жизнь, и его бесстрастные глаза сверлили их, как буравчики.
— Мы соперники. Это не секрет. Мы пытались купить его компанию полгода назад, но нас перехватил другой акционер.
— Шалтай-Болтай?
— Именно. Готов поспорить, старина Рэндольф рвет на себе волосы. Со смертью мистера Болтая его акции уйдут по завещанию. Пемзс обанкротится, и мы скупим на торгах все, что захотим.
Он мерзко ухмыльнулся, и Джек поерзал в кресле. Гранди ему совсем не нравился.
— Похоже, его смерть оказалась вам на руку, мистер Гранди.
— На руку компании, мистер Шпротт. С тем же успехом он мог рухнуть с мотоцикла или умереть во сне. Корпоративный бизнес — опасный мир, но я — не вся моя компания, как и вы — не вся полиция Рединга. Акционеры воспримут смерть мистера Болтая без особой скорби. Мы думали, что Болтай, возможно, готовил пакет рефинансирования для «Пемзс», но его смерть положила этому конец. Не пройдет и года, как производственные линии «Пемзс» станут нашими. Надеюсь, я достаточно откровенен, мистер Шпротт?
— Весьма, — ответил Джек. — О чем вы с мистером Болтаем говорили на благотворительном вечере Пемзса?
Гранди рассмеялся.
— Вы хорошо информированы, инспектор. Он предложил мне свои тридцать восемь процентов акций Пемзса за десять миллионов. Я сказал ему, что время для сделок давно прошло, а он заявил, что через год в это же самое время мне будет вовсе не до смеха. Мы получим все необходимое с торгов. Я слышал, его личная жизнь была довольно пестрой. Почему бы вам не потолковать с его девушками? Ревность — сильное чувство, мистер Шпротт.
— Значит, это месть, мистер Гранди?
Гранди понял намек Джека.
— Вы говорите о Сплутвии, мистер Шпротт?
Джек кивнул:
— Насколько я знаю, вы потеряли там очень много денег?
Гранди задумчиво посмотрел на кончик сигары.
— А всё эти чертовы права на разработку полезных ископаемых. Не стоило мне в это лезть, но опять же — бизнес.
— Значит, вы не огорчились?
— Конечно, не огорчился. Я был взбешен! Давайте я лучше расскажу вам кое-что. Он создал акционерный капитал и потратил его не на покупку прав на разработку недр, а на оружие для мятежников, восставших против правящей военной диктатуры. Я пытался посадить его по обвинению в мошенничестве, но он хорошо заметал следы. Они даже сделали его полковником сплутвийской имперской гвардии, — со смехом поведал Гранди.
— Мне кажется, это неплохой мотив, мистер Гранди.
— Не согласен, — спокойно ответил Гранди. — По милости Болтая я потерял всего две десятых процента моего капитала. Вот прикиньте: если ваш личный капитал по самой щедрой оценке составляет четыреста тысяч фунтов, то сравнительная потеря для вас составила бы только восемьсот фунтов. Два миллиона — это больше, чем вы увидите за всю свою жизнь, но я могу позволить себе терять такие деньги каждую неделю в течение десяти лет, прежде чем сочту себя разоренным. Я понятно излагаю?
Джек стиснул зубы. Он с удовольствием поставил бы этого типа на место.
— Вполне, мистер Гранди. Не расскажете ли, чем вы занимались после благотворительного вечера Пемзса в понедельник.
— Я вернулся домой, — ответил миллиардер. Ему очень не нравилось отчитываться перед кем-либо в своих действиях. — Мы с женой приехали вместе. Если хотите, можете спросить у нее, с моего благословения.
Джек уставился на Гранди, тот ответил ему бесстрастным взглядом. Шпротту очень хотелось пронять наглеца, и он попробовал пригрозить:
— Я бы хотел также допросить членов совета директоров и ознакомиться с протоколами заседаний правления за последние два года.
Гранди закатил глаза и стряхнул пепел в хрустальную пепельницу размером с тазик для бритья.
— Для этого требуется судебное постановление.
Джек не отвел взгляда.
— Мне казалось, что вы готовы сотрудничать с полицией, мистер Гранди.
Блеф не прошел.
— Конечно. То, чего вы просите, потребует значительных затрат времени и ресурсов. Судебное постановление развеет мои сомнения относительно необходимости того, о чем вы просите. Я не желаю бегать туда-сюда по капризу сказочного полицейского, даже не состоящего в Лиге. И вот что я вам скажу: меня нелегко запугать. Меня допрашивали ФБР, ЦБР, ДРП, МВД и МИД. Я вынес четыре обвала биржевого рынка и пережил такие финансовые потери, которые в четыре раза превышают ВНП Восточной и Западной Оппастании, вместе взятых. И уж вас-то я точно переживу.
Его голос оставался прежним, хотя на бледном лице выступили красные пятна. Джек посочувствовал младшим членам правления, которым приходится с таким сталкиваться. Гранди помолчал минуту, пока его лицо обретало нормальный оттенок, и заговорил снова:
— У вас все?
— Пока да, — ответил Джек как мог жестко.
Зря старался. Получилось вяло и блекло, и Гранди это понимал. Он улыбнулся и пожелал им удачного Дня.
Изящная секретарша возникла словно из ниоткуда и проводила их к лифту, ухнувшему в вестибюль со скоростью свободного падения. Их поблагодарили за визит и через мгновение выпроводили.
— Никогда прежде меня так профессионально не выставляли, — пробормотала в благоговейном ужасе Мэри по пути к «аллегро».
— Наверное, то же самое чувствуешь, когда тебя вышвыривают с работы, — сказал Джек, — только на лифте не катают.