«Криминальное чтиво», популярнейший журнал, публикующий литературное изложение настоящих полицейских расследований, заявил о наложении запрета на прием «близнецы». Данная акция является частью новой жесткой кампании по борьбе с так называемым застоем в мире профессионального сыска. Под угрозой оказались и другие сюжетные повороты, в том числе излюбленный многими «преступник-левша» и все связанное с анаграммами. Запрет вызвал острое недовольство Лиги выдающихся детективов. Они утверждают, что с ними недостаточно консультировались, и намерены «энергично отстаивать право сыщиков использовать любые сюжетные повороты, которые оказываются под рукой в ходе расследования». Запрет вступает в силу с 1 августа.
«Крот», март 2004 г.
Войдя в управление, они сразу поняли: что-то происходит. Все здание незримо гудело: его обитатели обсуждали необычный случай. Наверное, Фридленд постоянно ощущал такое напряжение во время работы, но Джек никогда прежде ничего подобного не испытывал. Эшли и Гретель ждали его в кабинете ОСП.
— Что творится, Гретель?
— Да все убийство Болтая, сэр. Похоже, у каждого имеется собственное мнение насчет методов расследования. Суперинтендант звонит каждые двадцать минут и требует вас.
— И неудивительно, — откликнулся Джек. — Вы не обнаружили каких-нибудь нарушений в финансовых записях Болтая?
— Они очень сложные и запутанные, сэр, — посетовала Гретель. — Словно в темном лесу блуждаешь. Но я постепенно продвигаюсь. Как раскопаю что-нибудь основательное, сразу вам скажу.
Она отвернулась к своему столу и набрала очередной телефонный номер.
— Эшли, а как дела с рыжим волосом?
— Пока никак, сэр. Я просматриваю телефонный справочник. В Рединге много парикмахерских.
— Продолжайте. Тиббит выяснил, как зовут того парня на снимке?
— Нет, — ответил Эшли. — Но мы сделали перекрестный поиск по серебристым «фольксвагенам-поло» и имени Бесси. Ее зовут Бесси Брук, она помощник ветеринара, возраст один-один-ноль-ноль-один. На работе ее не видели с того самого утра, когда был обнаружен труп Болтая. Адрес у вас на столе.
— Отлично. Позвоните оперативникам и отрядите за ней кого-нибудь. Откажется ехать на допрос — арестуйте как возможную подозреваемую. Мэри…
— Да, сэр?
— Меня не убедили байки Гранди о том, что для него потеря двух миллионов ничего не значит. Вот запрос на ордер на обыск штаб-квартиры «Пана». Поручаю вам…
— Значит, убийство, Джек?
В дверях стоял Бриггс. И выглядел он вовсе не таким рассерженным, как ожидал Джек.
— Да, сэр.
— Могу поклясться, вчера речь шла о суициде.
— Я ошибся. Мы разговаривали с вами до того, как пришел предварительный отчет от миссис Сингх. Копия у меня на столе…
— Я уже читал, Джек. Значит, его застрелили. Кто?
Джек изложил то немногое, что они успели выяснить. Бриггс не выразил особого восторга; впрочем, он вообще отличался сдержанностью. Его не волновали три поросенка, и на аферу с новым платьем короля он тоже реагировал без особого восторга. Но даже при этом его ответ удивил Джека.
— Ладно, — сказал он, дослушав отчет. — Похоже, ты хорошо справляешься. Держи меня в курсе и, если тебе что-то понадобится — что бы это ни было, — звони мне. — Он помолчал и добавил: — Если, конечно, это не дополнительный персонал, время, деньги или… что-то еще, чего я дать не могу. Я попрошу секретаря подготовить список. Прежнее требование скорейшего расследования остается в силе. Заседание по бюджету состоится на следующей неделе, и, если ты быстренько кого-нибудь арестуешь, это очень поможет продлить финансирование отдела. И вот что: все вышеизложенное не снимает с тебя обязанностей по охране Священного Гонго. У меня не хватает персонала, а мы в этом году и так уже в перерасходе.
Он задумался на мгновение.
— Да, вот еще что. Я только что говорил с шефом. Ему звонил сам Соломон Гранди и полчаса дрючил его из-за твоих угроз. Ты серьезно рассчитываешь убедить меня, что за этим стоит Гранди?
— Все возможно, сэр. «Пан энд Пропалл» твердо намерены завладеть всеми разработками «Пемзса». Болтай заблокировал покупку, а затем, похоже, приступил к выполнению какого-то плана по спасению компании.
— Какого плана?
— Не знаю. Но теперь, когда Болтай ушел со сцены, ничто уже не помешает «Пан энд Пропалл» захватить «Пемзс». Пока это самый прямой мотив, и, более того, сам Соломон потерял два миллиона на достопамятной афере Болтая с правами на разработку недр Сплутвии.
— Это в девяностом? Четырнадцать лет назад?
— Да, — ответил Джек. — Именно.
— Доказательства?
Джек посмотрел на Бриггса.
— Для того нам и нужен ордер на обыск, сэр.
— Какой такой ордер на обыск?
— Вот этот.
Джек нерешительно протянул начальнику заполненный бланк.
Бриггс ожег его взглядом, взял бумагу и порвал ее.
— Извини, Джек. Придумай что-нибудь получше. Огненные письмена на стене, глас из горящего куста, ведьмы у котла. Что угодно. Но ни на какие слухи, подозрения и в особенности на интуитивные прозрения я не куплюсь. Ты не будешь докучать мистеру Гранди или «Пан энд Пропалл», пока я не увижу доказательств и не санкционирую их.
— Но…
— Никаких «но», Джек. Ответ — нет. К нам в город прибывает Джеллимен, и это большое дело. Сорок миллионов, которые Гранди пожертвовал, чтобы Священный Гонго оставался в Рединге, обеспечат огромный приток туристов в наш город. Кому нужен Рединг без Священного Гонго?
— А река? А Соммаленд? А музей Фридленда? Касл-Пемзс? Магазины?
— Тут не до шуток! Мысли масштабнее. Подумай о Рединге. — Бриггс повеселел и хлопнул Джека по плечу. — Извини, но это политика. Седьмой этаж. Не забудь: найдешь хоть какое доказательство — сразу ко мне. — Он взглянул на часы. — Ты не собираешься на пресс-конференцию, Шпротт?
— Да мне вроде незачем, сэр.
— По-моему, тебе стоит туда сходить.
— Потому что теперь это может кого-то заинтересовать?
— Вовсе нет. Просто Фридленд еще раз блеснет на общем фоне.
— Ну как я могу отказать!
— Хорошо. И я хочу, чтобы полный отчет лег ко мне на стол как можно скорее. И не стандартный шпроттовский «оставьте ОСП на плаву любой ценой». — Он радостно потер ладони. — Так. Ладно, мне еще надо поговорить с Фридлендом, прежде чем он начнет. Утром он закрыл еще одно расследование — замечательный человек!
Бриггс собрал свои бумаги и вышел.
— Ну, — спросила Мэри, снова подходя к Джеку, — мы все еще ведем это дело?
— Похоже на то, — нахмурился Джек, — но Бриггс сегодня что-то не орет и не угрожает меня уволить, как обычно. Надеюсь, он не заболел. Может, его устраивает текущее положение дел? Что думаете?
Мэри сглотнула. Во рту у нее пересохло. Все объяснялось очень просто. Она знала, что Фридленд намерен перехватить расследование, а Звонн с Бриггсом всегда приятельствовали. Да еще при ее помощи…
— По… понятия не имею, сэр.
— И я тоже, — пробормотал Джек, — но я не жалуюсь. Какие новости по миссис Болтай?
— Пока никаких, сэр.
— Протоколы правления Гранди нам недоступны, так что придется покопаться вокруг. Возьметесь?
— Да, сэр.
— Хорошо. Что там, Гретель?
— Скиннер прислал отчет.
Джек внимательно прочел его.
— Гильзы не соответствуют, — заявил он, протягивая отчет Мэри. — «Маркетти» действительно принадлежал дровосекам, но их застрелили не из него. Уже легче. Не испытываю ни малейшего желания ковыряться в старых расследованиях Фридленда. И глупо было думать, что он может ошибаться.
Он собрал свои бумаги и вышел из комнаты.
Мэри подошла к Гретель. Хотя баронесса формально подчинялась Мэри, но была опытнее и старше. Данное обстоятельство сообщало ей неофициальное преимущество, и обе это понимали. Мэри не собиралась давить на Гретель, а та не собиралась ей этого позволять.
— Как продвигается дело?
— Неплохо. Судебная бухгалтерия — наука недооцененная. Вот посмотри: в июле Шалтай купил в Сплутвии тысячу тонн высококачественной меди на деньги, снятые со счета в банке Мыльвании. Затем обменял медь на тысячу галлонов соуса «Бернез». Соус заказчику не доставили, и Болтай получил возмещение за убытки. Возмещение было выплачено дочерней фирме в Оппастании, которая потом использовала эти наличные для финансирования развития гостиничного бизнеса во Всебякистане, что в свою очередь обеспечило Шалтаю убыток, который он сумел продать крупной мультинациональной корпорации, чтобы те могли списать часть налогов. За это Шалтай получил комиссионных восемь к одному на каждый цент. Таков путь от грязных сорока тысяч фунтов до отмытых восьмидесяти. Всего несколько коротких действий. Целая рать юристов угробила бы месяц на поиск того момента, где был нарушен закон, и еще месяц разбиралась бы, какой именно.
Но Мэри подошла к ней не за этим. Она никого не знала в Рединге, кроме старой тетушки и нескольких бывших поклонников. Ей показалось, что Гретель — подходящая кандидатура для столь непродуктивного (и необходимого) дела, как простая болтовня.
— А ты и правда баронесса?
— О да, — ответила Гретель так, словно признавалась в том, что у нее две машины, — но это ничего не значит. Мы выходцы из Восточной Германии. У нас был большой дом и имение неподалеку от Лейпцига. Когда пришли русские, моя семья бежала в Западный Берлин, прихватив с собой только титул да чайную ложку с гербом. А ты из Бейзингстока?
— Родилась и выросла там. И ничего постыдного в этом нет.
— Да, — сказала Гретель, — мне так и говорили.
— Ты такая рослая, — заметила Мэри. — А тебя не беспокоит… э… репутация Джека?
— В смысле великанов-то? Нет. Самая мелкая его жертва была минимум на шесть дюймов выше меня. Так что я сильно не дотягиваю до его критериев. Ты сержанта давно получила?
— Четыре года назад, — ответила Мэри. — Я сдала экзамены на официального напарника, ну и что мне с этого? Скажи, ты ведь работала со Звонном. Какова вероятность, что он выгонит этого идиота Хламма? Он дурак, зануда, и язык у него грязный.
— Настоящий детектив с радостью бы это сделал, но я уверена, что Звонн его не выставит. Хламму известно о Фридленде много такого, чего тот не хотел бы разглашать.
— Например?
— Никто толком не знает, и Звонна это вполне устраивает. А значит, Хламм, как это ни печально, останется при нем, сколько пожелает. А ты никак метишь на высший сержантский пост в Рединге?
— Ну, это план на очень отдаленную перспективу, — торопливо ответила Мэри.
— Звонновская следственная машина — обоюдоострый меч, — доверительно сказала Гретель. — Выгоды огромны. Ты играешь по его правилам и порой ненавидишь себя за это, но через полгода привыкаешь и начинаешь искать, кого бы затоптать в следующий раз.
Мэри задумчиво кивнула. Она часто себя ненавидела. Ну, поненавидит еще разок, всего и делов-то!
* * *
— И, — торжествующе продолжал Звонн, — так мы узнали, что майор Страттон виновен. Он нарочно попытался навлечь на себя подозрения при помощи неоконченной игры в скрэббл и недоеденных макарон. Он надеялся, что его обвинят, а потом освободят, когда подтвердится его алиби, и рассчитывал, что полиция полностью исключит его из расследования. Но с помощью анализа высохшей слюны на обратной стороне марки мне удалось доказать, что Уэнтворт не посылал письма, якобы направленные из Комиссии по слияниям. Таким образом, поскольку Коллышек страдал аллергией на порей и потому был выведен из строя, а Уилкс сидел тогда под арестом… — Он умолк, аудитория застыла в ожидании. — Это мог быть только майор Страттон!
Взрыв аплодисментов. Вспышки камер. Фридленд кивал, одобряя одобрение публики.
— Но что заставило вас вообще заподозрить майора Страттона? — спросил Джош Рубайлис.
— Это было легче легкого, — улыбнулся Звонн. — Майор был опытным игроком в скрэббл. Он никогда не согласился бы на «поиск» без бонуса при возможности поставить «вождь» с утроением. На уме у него наверняка было что-то еще, а именно — убийство!
Снова взрыв аплодисментов.
— Вы очень добры, — скромно поклонился Фридленд. — Полное изложение дела будет опубликовано под названием «Дело ароматной сливы». Леди и джентльмены, дело закрыто!
Джек стоял у боковой двери, когда Мэри подошла к нему. Они наблюдали, как Звонн отвечает на вопросы и объясняет мелкие детали расследования.
— Тут говорят, будто вы подавали заявление в Лигу, сэр, — проговорила Мэри.
— Это идея моей жены. Но поскольку в отборочной комиссии сидит Звонн, мои шансы стремятся к нулю.
Мэри промолчала.
— Могли бы и возразить, — буркнул Джек. — Сказать что-нибудь вроде «ну что вы, сэр». Хоть подбодрили бы меня.
— Ну что вы, сэр, — вздохнула Мэри. — Полегчало?
— Нет. Только хуже стало.
— Кто все эти люди? — попыталась она сменить тему, разглядывая пестрые ряды журналистов.
В зале толклись три новостные команды, японские телевизионщики, несколько независимых журналистов и маленький, испуганного вида человечек с видеокамерой, явно репортер местного кабельного канала.
— Вон тот тип с краю — Джош Рубайлис из «Крота». Рядом с ним Гектор Склизз, который пишет для «Жаба». Друг друга терпеть не могут. Парень в очках — Клиффорд Трезвер из «Совы», вероятно, единственный серьезный журналист в этом зале. Здоровяк со слегка поддатым видом, что сидит в первом ряду, — Арчибальд Макхряк, издатель «Слепня». По бокам от него сидят Просек и Пиарсон, работающие на местные газетенки — «Редингский вестник» и «Редингский ежедневный вырвиглаз». Остальных не знаю, но предполагаю, что это ребята из национального газетного синдиката.
Звонн закончил отвечать на вопросы, и снова начались рукоплескания. Он повернулся налево, направо, чтобы фотографы смогли сделать еще несколько кадров на выбор, затем эффектно покинул зал. В течение пяти минут помещение опустело. Остались только Макхряк и Склизз, пытавшиеся разобраться в собственной стенографии.
— Всем добрый день, — медленно проговорил Джек, поднимаясь на возвышение. — Вчера около часа пополуночи был застрелен Шалтай-Болтай, в то время как он сидел на своей любимой стене. Умер мгновенно. Вопросы есть?
Он уже хотел уйти, но тут прозвучал вопрос, и не со стороны Арчибальда. Задал его Гектор Склизз, который обычно никогда не досиживал даже до появления Джека в зале и потому ни разу его не видел.
— Вы кто?
— Инспектор Джек Шпротт из отдела сказочных преступлений.
— Вы новенький? Я никогда раньше вас не встречал.
— Да я тут всего-то с семьдесят восьмого года, мистер Склизз. Просто вы всегда уходите раньше, чем я успеваю подняться с места.
— Ладно. Шалтай-Болтай? — недоверчиво повторил Склизз. — Вы хотите сказать, то самое большое яйцо?
— Верно.
— Подозреваемые?
— Нет.
— Мотив?
— Нет.
— Оружие?
— Нет.
— У меня все.
Гектор встал и вышел вон.
— Еще вопросы есть? — спросил Джек, обращаясь к комнате, в которой остался один Макхряк.
— Детектив Шпротт, — начал издатель «Слепня», — вы можете подтвердить, что в тысяча девятьсот семьдесят восьмом году британское правительство вело переговоры по поводу репатриации мистера Болтая из Огапоги в обмен на информацию о залежах нефти в Огапогском бассейне?
Джек вздохнул.
— Мне неизвестно ни о каких сделках с Огапогой или иными странами, мистер Макхряк. Что вас интересует в деле Шалтая-Болтая?
— Я пишу его биографию, но чем глубже рою, тем больше вопросов.
— Неужели? — устало спросил Джек.
Он не собирался сообщать Макхряку, что у него у самого имеется аналогичная проблема.
— Да, — продолжал Арчи, подаваясь вперед. — Но его арестовали не за контрабанду драгоценных камней. Я разговаривал с одним журналистом, и тот рассказал мне, что на самом деле Болтай поставлял оружие мятежникам, дабы те могли бороться с незаконно захватывавшими землю агентами правительства. Это правда?
— Это вы мне расскажите, мистер Макхряк.
— Разве это не часть вашего расследования?
— История мистера Болтая долгая и пестрая, — ответил Джек. — Начиная с мелкого мошенничества и кончая земельными спекуляциями в Сплутвии. Предмет нашего расследования составляют все грани его бытия, но в первую очередь мы намерены пристально изучить его дела на родине.
— Вроде Оксфорда? — спросил Макхряк. — Вы знаете, что он учился в Крайстчерче?
— Да, — ответил Джек. — В тысяча девятьсот сорок шестом году. Едва не попал в национальную сборную по регби.
— В сорок шестом? — удивился Макхряк. — Вы уверены?
— Да. А что?
Макхряк драматически набрал в грудь воздуха.
— А вы знаете, что между сорок пятым и сорок седьмым в Крайстчерче учился сам Джеллимен?
— Они могли никогда не общаться.
— Сомневаюсь. Джеллимен был капитаном команды регбистов.
— Его преосвященство встречался в прошлом со многими людьми, — тут же возразил Джек.
— Конечно, — неуклюже сдал назад Макхряк, спеша уверить Джека, что ни в чем не собирается обвинять Джеллимена. — Я ни на мгновение не предполагал, чтобы он мог быть замешан в делах мистера Болтая, но это тем не менее интересно! А правда, что вы подали заявление в Лигу?
— Уже слухи пошли?
— Понимаю, вы вряд ли туда попадете, но если вдруг, то не забудьте о своих друзьях в «Слепне», когда «Криминальное чтиво» завернет ваш отчет!
— Вы очаровательно умеете вести дела, Арчи.
— Значит, дело не в контрабанде драгоценных камней из Огапоги, — вполголоса проговорила Мэри, когда они возвращались в кабинет ОСП. — Он просто поставлял оружие мятежникам.
Джек задумчиво кивнул:
— Похоже, ему лично от собственных преступлений ничего не перепадало.
— Надуть финансовый истэблишмент Сити на сорок миллионов фунтов во имя свободы и демократии — в этом есть своя ирония, — продолжала Мэри.
— Согласен. Складывается впечатление, будто это яйцо отличалось совестливостью и не боялось рискнуть всем, если считало, что мир от этого станет лучше.
— Как в этой заварухе с акциями Пемзса, принесшей ему пятьдесят миллионов на перестройку ветхой и прискорбно отсталой психушки Святого Церебраллума?
— Вроде того. Может, он и был жуликом, но благородным.
* * *
Когда Джек и Мэри вернулись в участок, Гретель корпела над бумагами и калькулятором. Не поднимая головы, она весело сделала им ручкой.
— Пулю на Гримм-роуд еще не нашли? — спросил Джек.
— Пока нет.
— Я не помню, чай вы предпочитаете или кофе, — сказал Эшли, подавая Джеку дымящийся напиток, — потому заварил и то и другое.
— Спасибо.
— В одной чашке.
Джек вздохнул. Рамбозиец никак не мог привыкнуть к здешнему порядку вещей.
— Спасибо, Эшли. В следующий раз сделайте кофе с молоком и одним кусочком сахара, ладно?
— Да, сэр.
Мэри разговаривала в дверях с полицейским. Сделав несколько заметок, она поблагодарила его и вернулась в кабинет.
— Бесси Брукс сбежала, — доложила она и, отчаявшись найти в крохотной комнатенке лишний стул, примостилась на краешке стола. — Ее квартиру обыскали, но она уже пару дней там не появлялась. Чемодана нет, одежда разбросана — видимо, собиралась в спешке. Можно, я выпишу ордер на арест? Проще выследить ее по кредитной карточке.
Зазвонил телефон. Мэри сняла трубку, несколько секунд слушала, затем поморщилась.
— Спасибо. Мы уже едем.
Она положила трубку и посмотрела на Джека.
— Похоже, плохие новости, — медленно проговорил он.
— Миссис Болтай.
— Наконец-то! Когда мы сможем с ней поговорить?
— Никогда, если только у вас нет на примете хорошего медиума. На фабрике «Ням-ням» произошел несчастный случай. Вдова Шалтая… мертва.