Второй в мировом рейтинге «Криминального чтива» сыщик, старший инспектор Звонн попытается побить мировой рекорд инспектора Моржа по скорости расследования в два часа тридцать восемь минут, установленный в прошлом июле по делу, включавшему тройное убийство, пропавшее завещание, шантаж и финансовые махинации. «По-моему, мы сможем срезать несколько минут с рекорда Моржа», — уверенно заявил старший инспектор Звонн, приступая к тренировкам для штурма рекорда. Поскольку убийства по заказу не совершаются (даже ради скоростных расследований), Звонну придется подождать подходящего случая. «Я готов, как никогда», — заявил он.
«Криминальное чтиво», июнь 2002 г.
— Она инспектировала линию шоколадной дижестивной продукции, — объяснял им менее чем через полчаса ошарашенный менеджер.
Фабрика «Ням-ням» представляла собой безупречно организованный и почти стерильный лабиринт лязгающих механизмов и баков из нержавеющей стали, над которыми витал запах выпечки и жженого сахара.
— Во время дневного обхода она попросила меня принести ей из кабинета шаль. Вернувшись, я увидел группу рабочих, сгрудившихся возле промышленных пищевых миксеров. Разумеется, без толку. Мистер Эймсворт говорит, что видел, как она прыгнула в главную тестомеску. Там готовилась основа не только для дижестивов, но и для всей нашей выпечки, от булочек с заварным кремом до галет с тмином.
Он осекся и приглушенно всхлипнул, затем высморкался в ярко-желтый носовой платок.
— Она была маяком «Ням-ням» с тех самых пор, как унаследовала фирму от отца десять лет назад. Она знала песочные палочки как свои пять пальцев, а слоеное тесто — снизу доверху.
Джек и Мэри осторожно заглянули в огромный бак смесителя, куда, как им сказали, помещалось почти пять тонн теста. Они увидели только ногу и часть голубого платья миссис Болтай. Пожарные уже опустили в бак лестницу и пробирались сквозь вязкую массу, пытаясь извлечь то, что осталось от женщины.
— Мэри, возьмите-ка показания у парня, который видел, как она бросилась в бак. Я сам пойду в ее кабинет.
Менеджер, продолжая оплакивать гибель миссис Болтай и ее познания в области выпечки, проводил Джека к выходу из цеха. Они вступили в сияющую чистотой административную часть здания, поднялись на два лестничных пролета и вошли в кабинет миссис Болтай, откуда открывался бы прекрасный вид на Рединг, не виси над городом низкие облака.
— Вот ее кабинет, — вздохнул провожатый. — Какой ужас! Мне кажется, сама она этого не хотела, ну, вы понимаете. У нее ведь было прекрасное настроение.
Джек обошел вокруг стола и увидел снимок в золотой рамочке, на котором супруги Болтай были запечатлены вместе. Рядом также стоял компьютер, телефон, лежали письма. Он остановился. На гроссбухе покоился сложенный пополам листок бумаги, на котором было четко написано его имя. Джек убрал с него авторучку и кончиком своего перочинного ножика приоткрыл письмо ровно настолько, чтобы разобрать текст. Дабы развеять сомнения, он прочел его дважды.
Инспектор Шпротт!
Я уверена, что именно вы прочтете это письмо, и хочу, чтобы вы знали: я сделала это из любви, а не из ненависти. Мы шли к примирению, и все было хорошо, пока я не увидела его с какой-то девицей, и тут кровь у меня вскипела. Я отправилась к нему домой и, моля Бога о прощении, нажала на курок. Ваш вчерашний визит заставил меня понять, что от возмездия не уйти. Возможно, я избавила вас от многих трудов и забот.
Р. S. Передайте, пожалуйста, мистеру Грилькуру, что я не смогу встретиться с ним сегодня вечером в 9.30.
Письмо было подписано: «Лора Гарибальди-Болтай». Джек открыл настольный ежедневник и сравнил руку. Почерк был весьма характерным и не оставлял ни малейших сомнений, что записку написала хозяйка кабинета. Шпротт просмотрел записи за последнюю неделю, но там не обнаружилось ничего интересного — только время обедов, тенниса и всякое такое. Покойная не затевала ничего экстраординарного.
Мэри появилась в дверях, как раз когда Джек обследовал ящики стола.
— Взгляните, — сказал он, показывая записку.
Мэри прочла и тихо присвистнула.
— Значит, все-таки это она убила его.
— Возможно, из этого пистолета, — ответил Джек, показывая на маленький никелированный пистолет тридцать второго калибра, обнаруженный под бумагами. — Позовите коронеров, чтобы забрали вещественные доказательства. Нам надо проверить подлинность записки и исследовать пистолет на предмет отпечатков пальцев. Правда, наличие у нее пистолета меня удивило.
— А меня — нет, — ответила Мэри, показывая на одну из множества развешанных по стенам кабинета фотографий.
На групповом снимке улыбающаяся Лора праздновала победу в британском чемпионате по стрельбе из мелкокалиберной винтовки. Рядом с ней стоял Болтай с бутылкой шампанского в руках, а среди прочих фигурировал Рэндольф Пемзс. Похоже, она была знакома с пистолетом куда лучше, чем они полагали.
— Что сказал мистер Эймсворт?
— Он видел, как она перебралась через барьер, мгновение помедлила, а затем прыгнула. Он нажал аварийную кнопку, но было уже поздно.
* * *
Коронер прибыл через полчаса, но делать ему особо ничего не пришлось. Письмо вместе с тремя образцами почерка забрали, и один из полицейских, Шенстон, осторожно изъял пистолет из нижнего ящика стола. В обойме не хватало пяти пуль, но больше ничего не удалось обнаружить. Команда управилась за сорок минут. Но на главном этаже бисквитного производства дело обстояло иначе. Восьми пожарным, миссис Сингх и двум ее ассистентам понадобилось почти шесть часов, чтобы собрать все, что осталось от миссис Болтай. Производство было остановлено на неделю.
— Ситуация довольно прозрачная, — сказала Мэри, когда они ехали на «аллегро» назад в управление.
— Излагайте.
— Она убила его вчера рано утром, после нашего визита поняла, что окажется главной подозреваемой, испытала приступ раскаяния и затем… покончила с собой.
— Слишком чисто.
— Как это может быть слишком чисто? — воскликнула Мэри, волнуясь, не передумает ли Звонн брать ее к себе в команду, раз дело Болтая уже нельзя перехватить. — Она же написала записку!
Джек пожал плечами. Мэри была права. Дело вырисовывалось яснее некуда, и хорошо, поскольку именно для этого он тут и находился. Но с чисто эгоистической точки зрения он чувствовал себя обманутым. Убийства попадаются не каждую неделю, и он надеялся, что этот случай поможет ему загладить фиаско с поросятами. И ведь дело само шло навстречу с распростертыми объятиями — только чтобы выплюнуть простофилю недожеванным. Изначальная тайна быстро превратилась в очередное убийство из ревности, в жест отчаяния, разрушивший две жизни и сломавший еще многие. Расследование завершилось, а вместе с ним, скорее всего, и история ОСП, и его собственная карьера. Джеку подумалось: наверное, именно так чувствует себя Фридленд, когда лакомая загадка на глазах превращается в расследование банального грабежа. И оттого что он чувствовал себя так же, как Звонн, ему сделалось еще гаже. Кроме того, подобное расследование было ему нужно как никогда. Чтобы доказать Бриггсу и его проклятому бюджетному комитету, если не себе самому.
— Дерьмо, — пробормотал Джек.
— Сэр?
— Дерьмо, — немного громче повторил он, — и чушь собачья!
Он вздохнул, наконец смирившись с тем фактом, что дело закрыто.
— Под занавес всегда остается несколько неясных вопросов, Мэри. Но это расследование закончено, и я бы цеплялся за соломинку, если бы думал иначе. Нет. Лучше аккуратно закруглиться, как того и желает Бриггс.
* * *
Сказать, что Эшли, Бейкер и Канн де л'Абр были разочарованы, значит ничего не сказать. Разработка этого случая стала для них сущим праздником на фоне ежедневной тупой рутины, и они стонали и ворчали, пока Джек рассказывал им новости.
— Мы ждем результатов графологической экспертизы, чтобы закрыть дело официально, так что прошу все отчеты ко мне на стол ровно в десять.
— Сэр… — начал было Эшли, но Джек жестом заставил его замолчать:
— Это насущный вопрос, касающийся расследования?
— Нет, сэр.
— Ну так оставьте нас в покое и займитесь лучше бумажной работой. Где Отто?
— Наверное, все еще пытается идентифицировать того парня на снимке, который мы нашли на столе у Болтая.
— Надо его отозвать.
Эшли и Гретель переглянулись и молча занялись бумагами, как он и просил. Мэри тихонько выскользнула из комнаты.
Джек просмотрел стикеры с записками, приклеенные к его телефону. Здесь была заявка от Бо-Пип, которая снова потеряла своих овечек, письмо из клуба владельцев «аллегро» с вопросом, проверил ли он ось. Было несколько записок от его матери, причем последняя с пометкой «срочно».
— Проклятье!
Он намертво забыл о поиске этих несчастных бобов.
Шпротт позвонил в «Палитру», и любезная секретарша сказала ему, что мистер Туппердяйс внезапно уехал по срочному вызову в Лондон, где он должен присутствовать на аукционе работ Стаббза, и не вернется до пятницы. О бобах она ничего не знала и понятия не имела, почему Туппердяйсу понадобилось присутствовать на этом самом аукционе: по срочному вызову или по какой-то иной причине. Джек положил трубку и тупо уставился в экран компьютера.
Что-то было не так, но он не мог понять, в чем дело. Увы, такие категории, как «ощущение» и «интуиция», с Бриггсом по-прежнему не проходили, если ты не член Лиги. А вот если да, то можно позволить себе убить на одно расследование хоть тысячу человекочасов.
— 1000 010011 1010010 10010, — приглушенно говорил Эшли по телефону Гретель в другом конце комнаты. — 10010 11010 00100111 1011.
— Треплешься с мамочкой по служебному телефону? — прорычал Джек.
— Извините, — послышался дрожащий голос, и все затихло.
Джек тупо уставился в свой скринсейвер с сорока четырьмя веселыми чижами и сидел так до тех пор, пока не настало время отправляться на инструктаж по охране Джеллимена.
* * *
Пока Джек протирал штаны на инструктаже вместе с прочими полицейскими в ранге инспектора и выше, Мэри сидела в кафе «Блюдечко», чувствуя некоторую нервозность — и раздражение. Насколько она понимала, шансы на работу со Звонном пошли прахом. Если вдруг великий сыщик сбросит ее со счетов, получится, что она рисковала своей репутацией впустую. А если всплывет, что она работала на других за спиной своего непосредственного начальника, то ее наверняка переведут расследовать кражи овец в Леруик или еще куда. Звонн сам ошибся насчет дела Болтая, но это не имело значения. Мэри выполнила свою часть сделки и надеялась, что он выполнит свою. Она глотнула кофе и просмотрела свои заметки. Старательная девушка даже сделала фотокопию признания миссис Болтай.
— Мэри! — окликнул ее Хламм, подходя к ее столику с чашечкой кофе в руке. — Вы не против, если я буду называть вас Мэри? А вы, если захотите, можете называть меня Эдди.
Она улыбнулась и пригласила его сесть.
— Как дела? — спросил Хламм.
— А разве вы не слышали? Его убила бывшая жена. Мотив, возможность и, главное, предсмертная записка.
Похоже, Хламма это не особенно озаботило.
— Насколько я знаю шефа, положение сложное, но вполне поправимое. Он реанимировал столько безнадежных дел, сколько я за свою жизнь пончиков не съел. И все эти «глухари» в наши дни очень даже популярны. Как раз то, что нужно для летнего спецвыпуска «Криминального чтива». А теперь — что у вас есть для нас?
— Вот копия предсмертной записки, а это копии образцов ее почерка. Я сделала несколько заметок и могу с вами об этом поговорить, если желаете.
— Отлично! — восторженно воскликнул он. — Шеф будет доволен. Вы явно поставили на нужную лошадку.
Следующие полчаса они проговорили о расследовании и обо всех относящихся к делу моментах, которые, по мнению Мэри, стоили упоминания. Хламм то и дело кивал и делал пространные заметки, приговаривая, что вот это шефу понравится, а вот из этого шеф сможет кое-что выжать. Когда Мэри поделилась всем, что знала, он поблагодарил, обещал в скором времени связаться с ней и ушел, не допив кофе.
Несколько минут она сидела, собираясь с мыслями, затем вернулась в кабинет ОСП, как раз когда Джек воротился с инструктажа по Джеллимену.
— А, Мэри… Бриггс занимается убийствами-самоубийствами, и завтра в десять я докладываю ему о деле Болтая. Все вы понадобитесь мне с утра для операции по охране Священного Гонго, так что собираемся сразу после доклада. Понятно?
— Да, сэр.
— Хорошо. Я еду домой.
Он ушел, оставив ее в маленьком кабинетике наедине с собственными мыслями. И надо признаться, весьма неприятными мыслями. Мэри была как никогда близка к тому, чтобы начать карьеру у Звонна, о чем мечтала всю жизнь, однако теперь это почему-то казалось ей неправильным. Цена и так оказалась высока, а могла стать еще выше.