Невероятный исход дела поверг в шок весь мир профессионального сыска: убийцей на самом деле оказался дворецкий покойного лорда Сардинопса. «Я совершенно сбит с панталыку, — говорит член Лиги инспектор Сворринг. — Тридцать лет расследую преступления, но никогда такого не слышал». Слишком банальная логическая посылка «это сделал дворецкий» автоматически исключала всех имеющихся дворецких из круга подозреваемых. Но больше такому не бывать. Мисс Мурпл, которая и вычислила виновного, была невозмутима. «Боже, ну и переполох же я вызвала!» — сказала она, прежде чем вернуться к своему вязанью.
«Криминальное чтиво», август 1984 г.
Когда Джек вошел в дом, его поразила необычная тишина, хотя детям вот-вот пора было идти спать.
— Привет…
К его удивлению, телевизор был выключен. Отпрыски обычно смотрели его по очереди, и, поскольку в доме имелся только один голубой экран, зачастую возникали потасовки.
Мадлен была на кухне. Джек поцеловал ее и тяжело опустился на большой стул во главе стола.
— Дело Шалтая только что закрыто.
— Ты его раскрыл?
— С моей стороны это усилий не потребовало. Его убила бывшая жена. Она только что покончила с собой на фабрике «Ням-ням». На твоем месте я бы некоторое время воздержался от булочек с шоколадной глазурью.
Джек снял галстук и убрал с сиденья игрушку Стиви.
— И что это означает для ОСП?
Джек пожал плечами:
— Думаю, нас разгонят. Через четыре года меня все равно выпихнут на пенсию. Мне будет только сорок восемь. Наверное, пора начать новую карьеру.
— Куда же ты подашься?
— Да мало ли куда.
— Например?
Джек немного подумал, но так ни к чему и не пришел. Работа в полиции была его жизнью. Больше он ничем не смог бы заниматься. Все это слишком угнетало, и он решил сменить тему.
— А у тебя как дела?
— Хорошо. Прометей, оказывается, никогда не видел, как работает фотограф, потому вызвался помочь мне делать портрет леди Элен Мужланс-Тупорыллис. И всю дорогу рассказывал нам о своей жизни до заточения на Кавказе. Детишкам он нравится, и я отказываюсь понимать, почему ему не хотят давать британское гражданство. Эти типы в МВД настоящие козлы.
— Да нет, они просто боятся. Знаешь ли, выступить против Зевса при том, как он любит швыряться молниями направо и налево, не самая лучшая идея. И где Прометей сейчас?
— А ты сам посмотри.
Она показала на дверь в гостиную. Джек приоткрыл ее и заглянул в щелочку. Прометей стоял перед телевизором, безоговорочно затмив его в этот вечер. Титан рассказывал в лицах какую-то историю, а Меган, Джером и Стиви сидели перед ним полукругом и внимали. Бен устроился в кресле рядом и делал вид, будто читает «Сайентифик американ», но на самом деле был зачарован так же, как и младшие. Никто не шевелился и не издавал ни звука.
— Когда Зевс, Посейдон и Аид свергли Крона, своего отца, они стали тянуть жребий из шлема Посейдона, из шлема тьмы, как вы помните, который был сделан для него циклопами. В общем, они тянули жребий, чтобы решить, кто станет владыкой на небе, на море и в мрачной преисподней.
— А на земле? — спросил Джером.
— Землю, юноша, они решили оставить общей для всех. Аид получил преисподнюю, Посейдон — море, а Зевс — небо. Посейдон возвел свой подводный дворец в море неподалеку от острова Эвбея, построил великолепные конюшни для своих коней, белопенных, меднокопытых и златогривых. Когда они везли Посейдона в золотой колеснице, утихали бури и морские чудовища поднимались из волн и играли вокруг него, словно молодые дельфины…
Джек молча закрыл дверь.
— Ты говорил с матерью? — спросила Мадлен. — Она раз восемь звонила.
— Попозже перезвоню, — сказал Джек. — Наверное, потеряла одну из своих кошек или…
Джека прервал общий недовольный вопль, когда Прометей закончил рассказ. Потом, после паузы, дети тихонько вышли на кухню выпить по стакану теплого молока перед сном.
— Прометей останется у нас, Джек? — спросил Джером.
От молока над верхней губой у него образовались белые усы.
— Захочет — уедет. Он наш квартирант.
— В смысле, он как проститутка Китти Фишер?
— Нет, вовсе не так, — быстро сказал Джек.
После молока Джек и Мадлен погнали младших отпрысков наверх. Они уложили их всех и поцеловали каждого по очереди. Меган пришлось целовать дважды, на всякий случай. Затем они выключили свет и крадучись спустились вниз. Джек прошел через кухню и наткнулся на Бена, который уже оделся, чтобы провести ночь в городе.
— Ты куда это?
— На охоту, — ответил Бен, тщательно причесываясь перед зеркалом.
— Бедные зайчики! Неужели центры досуга в наше время готовы предоставить дичь на любой вкус?
Бен ожег Джека взглядом.
— Этой комедии нет конца, — саркастически ответил он. — Ты иногда такой зануда, пап!
— Ты к арфистке? — спросил Джек. — Мне казалось, она ушла к тубе и потеряна навсегда.
— Не навсегда, а на время, — ответил Бен после краткого раздумья.
Снаружи послышался клаксон, и юноша выбежал на улицу.
В этот момент распахнулась задняя дверь, и вместе с порывом холодного воздуха в дом, словно мохнатое перекати-поле, влетела Рипван. Следом вошла плотно закутанная в большой пуховик Пандора. Она была на встрече с двумя профессорами, специалистами по физике частиц из ЦЕРНа,[39]и дебаты заняли куда больше времени, чем она предполагала.
— Привет, Мадлен, привет, папа. Он еще здесь? — тихо спросила она, выбираясь из многочисленных слоев теплой одежды.
— Кто? — не понял Джек.
— Кто?! Да ладно тебе, папа! Прометей, конечно.
— Где-то тут. А что?
Дочка с нарочитой скромностью потупила глазки.
— Да ничего. Пока.
Девушка вспорхнула по лестнице наверх, бросив пуховик в прихожей, и на верхней площадке едва не столкнулась с Прометеем.
— Добрый вечер, — растерянно сказала она. — Я…
— Пандора. Я в курсе.
Создавалось впечатление, что он произнес это имя через силу.
— Когда-то я знал женщину, которую звали так же, — печально добавил он. — Это было очень-очень давно.
Пандора уставилась на него, пробормотала нечто нечленораздельное, прямо как Стиви, и убежала.
Джек и Мадлен наблюдали за этой сценой. Мадлен хихикнула, но Джек отнесся к увиденному серьезнее.
— Видела?
— Она уже не ребенок. Живи дочь отдельно от нас, ты не относился бы к ней как к восьмилетке.
— Я не отношусь к ней как к восьмилетке!
— Ну конечно!
Заверещал телефон. Джек снял трубку. Звонила миссис Шпротт.
— Джек!
Он ощутил в ее голосе панику. Точно таким же голосом она сообщила ему о смерти отца. У Джека свело желудок, он лихорадочно пытался понять, что произошло.
— Джек, те бобы, что я выбросила в окно… Они растут!
* * *
Быстрый рост бобов пугал миссис Шпротт до судорог, и, когда Джек спустя двадцать минут позвонил в ее дверь, он ожидал найти мать в состоянии, близком к обмороку. Но как ни странно, все оказалось совсем наоборот.
— Привет, дорогой! — прощебетала она нетвердым голосом. — Входи!
Она пригласила его в дом и, пока он снимал плащ и шляпу, улетучилась.
— Мама? — позвал он, пройдя мимо тихо тикающих напольных часов в гостиную.
Комнату оккупировали старые друзья матери. С большинством Джек был знаком, и все они зачастую тайком просили его избавить их от штрафов за превышение скорости.
— Да у вас новый протез, миссис Дубоу, — вежливо отметил Джек, следуя за матерью к французскому окну, где его перехватила миссис Снодграсс.[40]— Неужели? — сочувственно откликнулся он. — Вам надо есть больше грубой пищи.
Не успел он отойти, как его остановил майор Садо-Мазер, ткнув детектива мундштуком трубки в лацкан пиджака.
— Не слишком-то переоценивайте этих пришельцев, — пророкотал он. Его красный нос полыхал, как аварийный сигнал. — Да кто их вообще сюда звал?
— Мы, — ответил Джек. — Тем, что в семидесятых по телевизору без конца крутили комедийные сериалы. По-моему, им приспичило выяснить, почему мы так и не сняли третий сезон «Башен Фолти».[41]Извините, я сейчас.
Маму Джек обнаружил на лужайке перед бобовыми стеблями. Стояла холодная ясная ночь, взошла луна, в свете которой молодые побеги казались еще более волшебными. Прямо рядом с сараем пять темно-зеленых стеблей поднимались из земли, по пути сплетаясь в большую сложную косу, которая достигала двенадцати футов в высоту. На маленьких отросточках главных стеблей распускались листочки, и уже появились миниатюрные стручки с крохотными зародышами бобов внутри.
— Ты когда-нибудь видел такую красоту? — спросила мать, и в холодном воздухе повисло облачко пара.
Джек шагнул вперед и замер на месте. На какое-то мгновение его охватил странный порыв взобраться по этой штуке наверх. Он стряхнул с себя наваждение и произнес:
— Колоссально! И все это — за один день?
Мать кивнула.
— А вечеринка по какому поводу?
— Знаешь, сначала я боялась этих стеблей. Я думала, что они разломают фундамент, дом провалится и все такое. Но потом я вдруг подумала: какого черта! Это же так необычно! Веришь ли, они и правда мне очень нравятся. Я вызвала на завтра ботаника, чтобы он осмотрел их.
Она оглянулась в сторону гостиной.
— Кто-то принес выпивку. Боюсь, мы все малость подшофе.
Джек вздохнул.
— Значит ли это, что ты хочешь оставить бобы себе?
— Почему бы и нет? Они что, кому-то мешают?
Джек был вынужден признать, что нет. Пока нет. Мать и сын несколько мгновений смотрели на растения. Стебли все время подрагивали, выпуская побеги, и росли почти у них на глазах. Старушка вздрогнула от холода, и Джек набросил свой пиджак ей на плечи.
— Как думаешь, они зацветут?
— Понятия не имею. Но ты уверена, что хочешь оставить их себе?
Мать ободряюще погладила сына по руке.
— Подождем пару дней. Тогда и решим.
Они вернулись в дом, где приятели миссис Шпротт вцепились в Джека по поводу расположения камер слежения на трассе, и он еле от них вырвался.
* * *
Когда Джек вернулся домой, там царили покой и мир. Младшие дети спали, Мадлен сидела у себя в фотолаборатории, а Бен с Пандорой читали в гостиной. Кроме тихих печальных звуков лютни, доносившихся из комнаты Прометея в бабушкином флигеле, все было тихо в доме Шпроттов. Джек прошел в кабинет, включил лампу на столе и уселся за компьютер. Еще час ушел на то, чтобы закончить отчет. Утром в десять он представит его Бриггсу и официально закроет дело.
По крайней мере, он так думал.