Вчера, на восьмой день процесса по делу о прядении золота из соломы, присяжные очнулись, потрясенные именем обвиняемого, которое наконец было объявлено. Безымянный доселе преступник, обвиняемый в прядении золота из соломы, издевался над британским судопроизводством, предлагая суду угадать его имя, прежде чем он согласится с иском. После семи дней и 8632 попыток судья наконец угадал имя, после чего Румпельштильцхен (это имя репортер так и не сумел правильно записать) впал в бешенство, обвинил судью в том, что тот подслушивал «в печную трубу», и стал топать ногами так сильно, что по колено ушел в пол. Поскольку преступник был таким образом идентифицирован, слушание быстро завершилось и обвиняемому дали двадцать лет.
«Слепень», апрель 1999 г.
— Как бы вы охарактеризовали свою манеру письма, Мэри?
— Немного старомодная, но добротная.
— Отлично. Наметилась призрачная вероятность того, что я все же попаду в Лигу. Если это произойдет, я хотел бы видеть вас моим официальным напарником.
— Сэр, я, конечно, польщена, но ведь в выборной комиссии сидит Звонн. Как вы рассчитываете его переубедить?
— Есть у меня один секрет. Какие новости?
— Миссис Сингх прислала первые результаты вскрытия Винки.
Джек взял отчет и просмотрел его. Ничто из прочитанного не повлияло на его предположения, сделанные прошлым вечером. Одна рубленая рана, очень глубокая, приведшая к смерти от шока и потери крови. Выражение лица Винки, частичное трупное окоченение и мокрые штаны указывали на то, что перед смертью он увидел нечто ужасное.
— Ужасное! — задумчиво хмыкнул Джек. — Когда на тебя лезут с палашом, поневоле ужаснешься.
Джек вернул папку Мэри. Отчет казался необычным, но разве хоть что-то в этом расследовании выглядело иначе?
— Ладно, ребята, — сказал Джек сотрудникам ОСП, которые терпеливо и немного нервно ждали возвращения шефа, полагая, что его почти наверняка отстранят от расследования руками НКРЖП. — День четвертый завершился. Количество трупов растет, а мы так и не приблизились к ответу на вопрос, кто же убил Болтая. Пока история выглядит так: мистер и миссис Кристиан, дровосек и его жена, нашли пропавший груз золота. Эшли, в этом направлении что-нибудь есть?
— В последнее время ничего украдено не было, сэр, — обычные городские мифы о пропавших нацистских миллионах.
— Продолжайте. Мелкий жулик Том Томм убивает их из «маркетти», найденного нами у Болтая, и крадет золото. Он передает добычу своему старому другу и наставнику Шалтаю-Болтаю, который начинает сбывать партии золота ради покупки акций стремительно разоряющейся компании. Все идет хорошо, пока Болтай не возвращается полгода назад в свою квартиру и не обнаруживает там в душе убитого Тома Томма. Он делает правильный вывод, что стреляла его бывшая жена Лора и что пули предназначались ему, и залегает на дно. Где — мы не знаем.
— Почему он молчал об этом? — спросил Отто.
— Наверное, потому что сам по уши завяз в отмывании денег после первоначальной кражи. Это сделало бы его соучастником.
— А-а.
— Затем он начинает скупать акции «Пемзс» на отмытые деньги от продажи золота, но даже Рэндольф Пемзс понятия не имеет, как он рассчитывал поднять курс акций: компания клонилась к упадку уже много лет. У Болтая имелась ревнивая любовница Бесси Брукс, которая безуспешно пыталась убить его, и сегодня мы узнали от нее, что за последние две недели наш клиент успел снова жениться.
Джек помолчал.
— В завещании сказано: «Все — жене». Так что пока акции «Пемзс» не обесценились, она состоятельная женщина и владеет тридцатью восемью процентами мозольного бизнеса. В воскресенье Болтай вылезает из укрытия на свет божий, напивается на благотворительной вечеринке у Пемзса и обещает дать пятьдесят миллионов на перестройку ветхой и удручающе отсталой клиники Святого Церебраллума, где он лечился свыше сорока лет. Он предлагает продать свои акции Гранди, но тот отказывается. Той же ночью Болтая кто-то убивает. Похоже, Уильям Винки видел убийцу из окна своей кухни и попытался его шантажировать, кто бы то ни был. Потому прикончили и его.
— Напоминает почерк Порджа, — заметила Гретель.
— Да, — признал Джек, — но я совершенно уверен, что он тут ни при чем.
Мэри кивнула в знак согласия.
— Киллер мог так поступить в расчете направить нас по ложному следу, из чего логично вытекает, что мы на верном пути, — сказал Джек и, помолчав, продолжил: — Нам осталось выяснить две вещи: кто новая жена Шалтая и где он обретался весь последний год. На Гримм-роуд находился только его кабинет. Наверняка он провел на стене несколько ночей, но не более того. Гранди утверждает, что отклонил предложение Шалтая на десять миллионов, а жена Гранди Рапунцель имела с Шалтаем любовную связь, о чем Гранди знал и на что смотрел сквозь пальцы. Машина Болтая до сих пор не обнаружена, да еще этот птичий помет…
По комнате прошел смешок.
— Что тут смешного? Если он притащил все это гуано на Гримм-роуд исключительно на собственных подметках, то должен был где-то в нем бродить по колено. И откуда бы это дерьмо ни взялось, оно происходит из того места, где он жил последний год. Эшли, по машине что-нибудь есть?
— Да ничего интересного, сэр. Мы проверили его мастера. Три месяца назад Болтай пригонял машину на профилактику, стало быть, она все еще где-то здесь.
— Ладно, а что насчет брака Шалтая?
Эшли и Гретель покачали головами. Они прошерстили все регистрационные книги в Беркшире и Оксфорде и забрались еще дальше. Как указала Гретель, он мог жениться хоть в Лас-Вегасе.
Джек обвел взглядом лица подчиненных.
— Вопросы есть?
Вопросов не было.
— Ладно. Отдыхайте, поскольку завтра нам предстоит с полудня до половины четвертого охранять Центр Священного Гонго.
Он перешел к объяснению их задачи при помощи плакатов со схемами и наспех отксеренных брошюрок. Говорить особенно было нечего, но Джек постарался подойти к делу как можно серьезнее. Вдобавок имелся некоторый шанс увидеть Джеллимена. Все оэспешники внимательно слушали инспектора, но быстро поняли, что их роль сводится всего лишь к усилению штатной охраны Священного Гонго.
— Значит, мы там только для массовости? — спросила Гретель.
— Это приказ, так что сделаем все как можно лучше, — ответил Джек. — Организационные вопросы — к Мэри. Пока все. До завтра.