Вчера прядильная индустрия была до основания потрясена заявлением короля о немедленном уничтожении всех прялок. Необъяснимый приказ был издан вскоре после крестин единственной дочери его величества. По мнению экономических аналитиков, данная инициатива монарха может иметь далеко идущие и катастрофические последствия для торговли шерстью, пряжей и готовыми изделиями. «Мы пытаемся разрешить ситуацию законными способами, — сказала Дженни Челлнок, глава профсоюза прях и представителей сопутствующих ремесел. — При всей нашей любви к королю мы будем сражаться в суде за каждый стежок». Его величество, со своей стороны, потребовал судебного контроля за исполнением указа.
«Крот», июнь 1968 г.
Направляясь домой, Джек увидел бобовый стебель, подсвеченный двумя зенитными прожекторами, которые лениво водили мощными лучами туда-сюда по ночному небу. Охваченный любопытством, он развернулся и поехал к матери. Ближайшие к месту происшествия улицы оказались перекрыты, и толпы любопытных зевак толклись по соседству, таращась на невероятное зрелище — огромные бобовые стебли на заднем дворе самого обыкновенного пригородного домика.
Джек припарковался, где сумел, и принялся локтями прокладывать себе дорогу через толпу. Чем ближе он подходил, тем внушительнее смотрелись бобовые стебли. Они разветвились и сплелись в тугой, сам себя поддерживающий жгут темно-зеленого цвета и теперь достигали не менее семидесяти футов в высоту. Большие, с зонтик величиной, листья, словно балдахины, свисали с основного стебля, спиралью уходившего в небеса, а стручки могли размером потягаться с упитанной таксой. Джек понимал интерес толпы. Само по себе событие было беспрецедентным. Интересно, что скажут по этому поводу ботаники? Пока он смотрел на стебель, у него снова возникло странное ощущение, будто он взбирается по стеблю наверх, но вскоре пропало.
— Джек! — воскликнула мать, как только он протопал по садовой дорожке и постучал в дверь. — Надо же, какая удача!
Она поманила его на кухню, где за столом сидел аккуратно одетый мужчина с коричневым портфелем в руках. Посетитель в маленьких очках в проволочной оправе и с зализанными назад жирными черными волосами имел запаренный вид, хотя было отнюдь не жарко.
— Это Персиваль Шмыггинс из редингского отдела градостроительства. Мистер Шмыггинс, это мой сын, инспектор Джек Шпротт.
— Просто мистер Шпротт, — поправил ее Джек, прекрасно зная, как на бюрократов действуют чины и звания. — Так в чем дело?
Мистер Шмыггинс положил свой портфель на стол, мимо которого размазанными силуэтами пронеслись несколько кошек миссис Шпротт.
— Как я уже говорил вашей матушке, для зданий, возводимых без разрешения отдела градостроительства, существуют известные ограничения по высоте. А эта… хм… штука…
— Бобовый стебель, мистер Шмыггинс, — подсказала миссис Шпротт.
— Именно. Этот так называемый бобовый стебель значительно превышает установленные нормы. Мне очень жаль, но вы нарушили правила градостроительства. Мы вызовем вас в суд и заставим уничтожить это строение за собственный счет, кроме того, на вас может быть наложен штраф.
— Это настолько необходимо?
— Не я устанавливаю правила, — сказал Шмыггинс. — Я только провожу их в жизнь.
Разговор прервался, когда в помещение ввалился здоровенный мужик в твидовом костюме и войлочной шляпе. Он был бос, в длинной неряшливой бороде виднелись пятна лишайника. Под мышкой он держал огромный бобовый лист.
— Это профессор Бобовникер из Британского садового общества, — представила вновь прибывшего миссис Шпротт.
Профессор закатил глаза, но по большому счету его ничто, кроме растения, не интересовало. Джек заметил, что земля набилась ученому мужу под ногти не только на руках, но и на ногах.
— Как раз к чаю, профессор! — воскликнула миссис Шпротт. — Что вам удалось обнаружить?
— Ну, сказать трудно, — начал тот глубоким баритоном, от которого задребезжали чашки в угловом буфете, — но то, что у вас выросло, представляет собой Vicia faba, или боб кормовой обыкновенный.
Миссис Шпротт кивнула, и профессор сел, вцепившись в лист так, словно кто-то на него покушался.
— По какой-то причине, до сих пор не установленной, он минимум в пятьдесят раз больше, чем должен быть. У него сложная корневая структура, и по первичным прикидкам он может достигнуть в высоту двух-трех сотен футов. Это совершенно беспрецедентно, уникально, экстраординарно!
— А тут вот представитель градостроительного управления, — ввернул Джек, — хочет его уничтожить.
Профессор Бобовникер побагровел и гневно уставился на мистера Шмыггинса, а тот надулся, словно рыба-шар, готовый отразить любые нападки.
— Нет, — прорычал с угрозой в голосе профессор Бобовникер, — мы этого не допустим!
— В этом отношении правила абсолютно ясны, — с негодованием возразил мистер Шмыггинс, — и я опираюсь на четырнадцать томов руководств по градостроительству!
— Да неужто? — встал на ноги Бобовникер.
— Вот так!
— Спасибо, ты меня выручил, — сказала миссис Шпротт, выпроваживая сына.
В кухне по-прежнему орали друг на друга Шмыггинс и Бобовникер. Короткая потасовка перешла в затяжной и все более громкий процесс обмена ругательствами.
— Да ладно тебе, мама. Если что-то еще понадобится, дай мне знать.
Когда через десять минут Джек вошел в боковую дверь собственного дома, Пандора разговаривала с Мадлен.
— Конечно, он креационист, но какой интеллект!
— Если он креационист, — сказала Мадлен, — то как он объясняет природу окаменелостей?
— Он пришел к выводу, что они созданы нарочно для поддержания нашего любопытства. Он говорит, что полезно стремиться к знаниям, пусть даже предела познанию нет. Возможно, нам еще двести лет придется убить на выяснение того, откуда взялась Вселенная, или пятьсот на создание единой теории поля. Но когда мы наконец решим эти задачи, они все равно окажутся чем-то несущественным, легкой разминкой, подготавливающей нас к решению проблем невыразимой сложности и куда более значимых.
— Например? — нахмурилась Мадлен.
— Например, почему бутерброды всегда падают маслом вниз? Почему можно часами искать нужную вещь, а затем найти, случайно глянув куда-нибудь? Вот это и есть настоящие загадки, которые предстоит решить человечеству. Прометей утверждает, что существует общая теория, способная объяснить не только тот факт, почему очередь в кассу супермаркета, которую ты выбираешь, всегда оказывается самой длинной, но и почему поезда всегда уходят вовремя, когда ты опаздываешь, и опаздывают, когда ты приходишь вовремя.
— Но этого никто не знает, — с сомнением прошептала Мадлен, — просто так случается.
— Вот то же самое говорили о молниях и радугах, — ответила Пандора.
Джек поздоровался с обеими, подцепил из вазы для фруктов мандарин, направился в гостиную и, встав перед окном, принялся снимать шкурку. Он одержал верх над Фридлендом и пресек его попытки перехватить дело Болтая, но на душе у него было отнюдь не так радужно, как следовало ожидать. Его не покидало чувство, что, сорвав со Звонна маску и выставив его шарлатаном, он выпустил джинна из бутылки, хотя всем было бы лучше, чтоб этот самый джинн никогда оттуда не вылезал. Звонн один такой или вся Лига детективов высасывает дела из пальца? С тех пор как в Оксфорде начал работу инспектор Морж, число загадочных преступлений в «городе дремлющих шпилей»[60]чрезвычайно возросло. А мисс Мурпл и тихая деревушка Майкл-Мид?[61]Теперь она едва ли не тонула в крови, в каждом доме таился какой-нибудь ужасный секрет. Совпадение? Или умелое изобретательство талантливого официального напарника?
— Ваша дочь — исключительная женщина.
Это был Прометей. Он стоял в дверях, и свет бил ему в спину. Он казался бесплотным, почти нереальным.
— Она похожа на свою мать.
— И на отца.
— Прошлым вечером я несколько перебдел, извините, — произнес Джек, когда Прометей вышел в круг света от торшера.
— Это не повлияло бы на мое решение, Джек. Я хочу жениться на ней.
— Что?!
Прометей повторил, и Джек присел на краешек стола.
— Но вы же бессмертны, Прометей. Мне как-то не хочется выдавать дочь за того, кто останется молодым, когда она постареет.
— Речь идет скорее о сотрудничестве, чем о семье. Я смогу получить британское гражданство, и тогда мы сумеем…
— Значит, это брак по расчету?
— Позвольте мне объяснить. Помните, что я вам говорил о бедах мира, которые первая Пандора выпустила из сосуда?
— Конечно.
— Ваша Пандора желает загнать их назад!
Джек нахмурился.
— Задачка еще та.
— Титанический труд, — усмехнулся Прометей. — Мифология слишком долго пребывала в застое, Джек. Я решил, что мы снова встряхнем ее, и Пандора хочет помочь мне в этом.
Джек глубоко вздохнул и посмотрел в потолок.
— Никогда не думал, что зятем у меня будет титан. Пообещайте мне одну вещь.
— Говорите.
— Откажитесь от бессмертия.
— Я так и сделаю, после того как мы с Пандорой переловим все беды или, если не выйдет, когда Пандоре исполнится пятьдесят лет. Мы уже все распланировали.
Прометей улыбнулся, и Джек протянул ему руку. В момент рукопожатия он ощутил исходящую от титана мощь. С ним еще многое оставалось непонятно, но теперь времени хватало.
— Выпьем? — предложил Джек.
— Нет-нет, — ответил титан, — в пятницу вечером я исполняю стриптиз в «Голубом попугае»… Шучу. Давайте же выпьем. И не по разу.