Вчера, после очередного фильма с альбиносом в роли сумасшедшего киллера, сообщество альбиносов потребовало положить конец несправедливому изображению его представителей на экране. «С нас довольно, — заявил вчера на небольшом митинге альбиносов на лондонской киностудии "Пайнвуд студиос" мистер Сайлес.[62]— Только из-за нашего необычного генетического отклонения Голливуд полагает, будто нас можно изображать психованными изгоями общества. Спросите себя сами: вот вы лично когда-нибудь становились жертвой преступника-альбиноса или знаете кого-нибудь, с кем подобное произошло?» Протест перекликается с состоявшейся на той неделе демонстрацией граждан Колумбии и мужчин с «хвостиками» против непременного изображения их наркодилерами.
«Крот», июнь 2003 г.
Джек приехал в участок к девяти. Была суббота, и весь участок кипел бурной деятельностью в предвкушении приезда Джеллимена. Специальная группа телохранителей его преосвященства в сотрудничестве со старшим инспектором Звонном взяла дело в свои руки, и всем пришлось пройти через металлоде тектор и получить бейджик с цветовым кодом, который обозначал, насколько близко его носитель имеет право подойти к Джеллимену. Степень приближенности к знаменитому гостю варьировалась по всему спектру от красного («ближайшее окружение») до фиолетового («приближаться не разрешается»). Джек получил фиолетовый.
Съев специальный шпроттовский «обезжиренный» сэндвич с беконом и выпив чашку кофе, он пошел к себе в отдел, засел в кабинете и уставился на доску с ключевыми вопросами. Будь это нормальный убойный отдел, они располагали бы толпой констеблей и помещением размером с гимнастический зал. Но это был ОСП. Джек знал, что ему недостает людей и что приходится работать с изгоями и неудачниками, которых никто больше не хочет к себе брать. Но ему нравилось думать, что он достигает приличных результатов при ограниченных возможностях.
Пока Джек сидел, пытаясь разобраться, что же все-таки заставляло Шалтая надеяться на взлет акций «Пемзс», мимо открытой двери прошел очень высокий человек. Через пару секунд он вернулся и, пригнувшись, заглянул в дверь:
— Это отдел сказочных преступлений?
— Мгмдм, — ответил Джек с набитым ртом. — Чемгм мгмогу вамгм помгмочь?
— Я ищу инспектора… как его… — Незнакомец заглянул в свою папку. — Джека Шпротта.
— Это я. Чем могу служить?
— Aгa! — констатировал долговязый посетитель, снова заглядывая в папку и окидывая взглядом крошечный кабинетик, словно опасался, не ошибся ли адресом. — Моя фамилия Браун-Хоррокс.[63]Я из Лиги детективов. Сегодня я понаблюдаю за вами и по результатам сделаю доклад для выборной комиссии.
Джек не сразу понял, о чем речь, но, когда до него дошло, тщательно вытер рот салфеткой и встал, чтобы пожать гостю руку.
— Добрый день, — произнес он, старательно излучая профессионализм и деловитость. — Заходите и присаживайтесь, пожалуйста.
Браун-Хоррокс снова пригнулся и умудрился-таки втиснуться в крошечную комнатку и, неудобно подогнув колени, занять место Мэри.
— Спасибо, — поблагодарил он, возбужденно оглядываясь по сторонам. — А вам кабинет не маловат?
— Мы скоро переезжаем, — соврал Джек. — Эшли, не принесете ли мистеру Брауну-Хорроксу чашечку чаю?
Он выпалил это в тот самый момент, когда Эшли появился в дверях, лишь бы под каким-нибудь предлогом поскорее убрать того с глаз долой.
— Что это было?
— Констебль Эшли. Из штата ОСП.
— А с ним все в порядке? Какой-то он… синий.
— Все рамбозийцы синие, мистер Браун-Хоррокс. Эшли — инопланетянин.
— Прошу прощения, видимо, у меня что-то со слухом. Мне почудилось, вы сказали, что он инопланетянин.
— А что тут такого?
Браун-Хоррокс уставился на Джека, сунул руку в карман пиджака, выудил ручку и сделал какую-то пометку у себя в блокноте. Джек попытался подсмотреть, что он там пишет, но Браун-Хоррокс специально подвинулся так, чтобы Джеку не было видно.
— Позвольте объяснить, в чем состоит моя работа, — дружелюбно произнес представитель Лиги. — Насколько я понимаю, вы подали заявление в Лигу выдающихся детективов и сейчас ваша кандидатура проходит второй этап рассмотрения. Мы должны на практике оценить ваше мастерство детектива, а также ваши прочие качества, способные послужить дальнейшему преуспеванию Лиги и расцветить новыми красками ее образ в глазах публики и издателей «Криминального чтива». Насколько мне известно, у вас за плечами четыре неудачных брака. Это правда?
— Да, — сказал Джек.
Он понятия не имел, что там понаписала Мадлен, поэтому приходилось подстраиваться на ходу.
— Также в вашей заявке говорится, что у вас имеются проблемы с алкоголем и что вы довольно замкнуты.
— Да. Пью слишком много, и моя семья окончательно махнула на меня рукой. Приходится довольствоваться мимолетными знакомствами с совершенно неподходящими и весьма опасными женщинами.
— Хмм, — сказал Браун-Хоррокс и сделал еще одну пометку в блокноте.
— Ну как, неплохо?
— Так себе.
— Да нет, для заявки.
— Я не могу открывать вам что-либо касающееся моего доклада, инспектор, и с вашей стороны крайне невежливо об этом спрашивать.
— Конечно. А вот и ваш чай.
Эшли поставил чашку и блюдечко на стол и спросил:
— Вам с сахаром?
— Два, пожалуйста.
Эшли растерянно посмотрел на своего шефа.
— Это означает один-ноль, Эшли, — перевел Джек и пояснил Брауну-Хорроксу: — Эшли — рамбозиец. Они только бинарный код понимают.
— Только… бинарный… — медленно повторил Браун-Хоррокс, делая пометки в блокноте.
— Да, — подтвердил Джек, стараясь держаться как ни в чем не бывало. — Если нам нужно что-то сделать, скажем, в течение восьми дней, мы просто говорим Эшли, что у нас один-ноль-ноль-ноль дней. Кроме небольших отклонений в здравом смысле, вызванных культурными различиями и вполне естественных для существа, родившегося в двадцати шести световых годах отсюда, он образцовый полицейский.
— Кстати, — сказал Эшли, показывая на чай Брауна-Хоррокса, — молоко кончилось, так что я использовал водоэмульсионную краску.
— Видите?
— Да-а, — протянул Браун-Хоррокс, делая очередную пометку и с любопытством разглядывая пришельца. — Скажите, мистер Эшли, а каково это — быть пришельцем?
— Ох ты господи, — пробормотал Эшли, барабаня большими пальцами по виску, — знаете ли, я никогда прежде об этом не задумывался.
— Спасибо, Эшли, — вклинился Джек, пока не разразилась катастрофа. — Не проверите ли мой почтовый ящик?
Эшли понял намек и поспешно удалился.
— Как бы то ни было, — продолжал Браун-Хоррокс, — я получил копию вашего промежуточного отчета и уже более-менее в курсе дела, хотя, честно говоря, несколько разочарован. Вы не допросили повторно главных подозреваемых, дабы извлечь дополнительную информацию, и два ложных признания все же несколько повлияли на расследование. Думаю, значительность второго можно приуменьшить. Честно говоря, — надменно добавил он, — я в жизни не видел настолько бестолково построенного расследования. Вы что, совсем не рассчитывали на публикацию, когда принимались за него?
— Это новая методика, — быстро ответил Джек. — Экспериментальная.
— Ладно, постараюсь сохранить беспристрастность, — произнес Браун-Хоррокс тоном человека, который уже все для себя решил. — Чем вы намерены заняться сегодня? Допросить всех главных подозреваемых и найти убийцу в результате неожиданного поворота событий, способного удивить потенциальных читателей?
— Браун-Хоррокс, — медленно проговорил Джек, — это полицейское расследование, а не собрание писателей-детективщиков!
Браун-Хоррокс опустил ручку и уставился на Джека.
— Вы обнаружите, — сказал он, пытаясь скрыть откровенное недовольство, — что у членов Лиги множество обязанностей. И не только перед жертвами преступлений и перед обществом, которому в нашем опасном и жестоком мире необходима поддержка, но также перед издателями «Криминального чтива» и остальным развлекательным бизнесом.
Джека так и подмывало посоветовать этому умнику свернуть блокнот в трубочку и засунуть куда подальше, но возможность вступить в Лигу выпадает не каждый день. А он хотел туда попасть, невзирая на Звонна. Да и деньги не помешают. И престиж. И может, хоть кто-то из обвиняемых получит по заслугам. Требовалось разрядить ситуацию, причем быстро.
— Как вам чай?
— Его невозможно пить!
— Отлично. А, Мэри! — В голосе Шпротта явственно слышалось облегчение. — Мэри, я хотел бы познакомить вас с мистером Браун-Хорроксом. Он из Лиги.
— Ой! — воскликнула Мэри, с первого взгляда оценив ситуацию, и с перепугу выпалила первое, что пришло ей на ум: — Вы очень высокий.
— И почему люди думают, будто я об этом не догадываюсь? — пробрюзжал Браун-Хоррокс.
— Да нет, просто про Джека говорят…
— Спасибо, Мэри. Сержант Мэри — мой официальный напарник, и у нее есть несколько интересных черт характера, которые, несомненно, развлекут читателя.
— И какие именно?
— Да, — сказал Джек, с надеждой глядя на Мэри, — какие же?
— Ну, — девушка крепко задумалась, — я живу в наполовину перестроенном гидросамолете.
— Мой дядя тоже, — возразил совершенно не впечатленный Браун-Хоррокс.
Эшли вернулся, и гость с любопытством посмотрел на него.
— А у вас, констебль Эшли, есть какие-нибудь интересные черты характера?
— Никаких, — глубокомысленно ответил инопланетянин. — Мне нравится играть в номера машин. Это как с номерами поездов, только с машинами. Я записываю их в тетрадку и обмениваюсь записями с друзьями. Еще собираю банки от джема, подставочки под пивные кружки и строю в гараже гиперпространственный двигатель.
— Вы правы, — согласился проверяющий. — Ничего необычного.
— Доброе утро. — Вошла Гретель. — Мне дали фиолетовый пропуск… ой!
— Это констебль Гретель Канн де л'Абр, — представил ее Джек, — еще один член нашей команды.
Они обменялись рукопожатием. Браун-Хоррокс не сводил глаз с Гретель, Гретель не сводила глаз с него. Иногда чересчур высокий рост становится причиной одиночества.
— Шесть футов… три с половиной дюйма? — спросил Браун-Хоррокс.
— Два с четвертью, — застенчиво ответила Гретель. — Это из-за ботинок.
— Ладно, — сказал Джек, которому отчаянно хотелось удрать подальше. — Я намерен еще раз допросить Лолу Вавум и выяснить, не сможет ли она пролить свет на личность последней жены Болтая. Браун-Хоррокс? Как понимаю, вы останетесь здесь и подождете результатов?
— Вовсе нет, — вздохнул тот. — Моя задача наблюдать за вами и вашей «экспериментальной» методикой в действии, нравится мне это или нет. Ведите.